ГЛАВА 18
День клонился к вечеру. Пикап быстро катил по сельской дороге. Он уже проехал Нио, Капуле, Кабр и находился недалеко от знаменитой доисторической стоянки Викдессос. За всю дорогу два человека в кабине не перемолвились ни словом. Первым нарушил молчание водитель:
— Еле выпутались!
— Ничего подобного, — отозвался пассажир, не отрываясь от газеты. — Все у нас под контролем.
— Я вот что хотел сказать: появись мы там чуть позже, он бы успел с ним заговорить.
— Ну и что? — ответил пассажир и свернул газету. — Ты пустил бы не одну стрелу, а две — и все в порядке.
Шофер пожалел, что завел этот разговор. «Этому всегда надо поддакивать, — подумал он. — Возражений он не терпит».
— А тебе — браво за меткость. Стрелок ты отличный, что говорить!
— Ага, — буркнул водитель. — Так он нас и будет заставлять пользоваться таким оружием, а я все буду играть в Робин Гуда.
— Это по уставу, ты же знаешь.
— Ну да…
Пикап послушно петлял среди гор. Когда дорога опять стала попрямее, водитель посмотрел на товарища:
— Тебе что-то не нравится, или мне показалось?
— Я не понимаю, почему он так настаивает, чтобы мы тому сохраняли жизнь.
— Правильно делает. Он хочет, чтобы тот думал, будто поступает по своей воле, а на самом деле исполнял бы план, который задумал.
— А я говорю, что этот план слишком сложный, что у нас будут из-за него неприятности. Чтобы убрать паразитов, ничего нет лучше снайперского выстрела, даже не спорь.
— Я этого не слышал.
— Боишься?
— Нет, только лучше бы ты перестал его дразнить. Он у нас главный; мы только потому и дотянули до нынешнего дня, что соблюдали чинопочитание. И он тебе не позволит подрывать свой авторитет.
— За меня не бойся: нас связывает больше, чем братство. Эту связь ничто никогда не разорвет. Смотри, нам сюда!
Сразу за урочищем Сюк грузная «четверка» Рено резко свернула направо и поехала по грунтовой дорожке, испытывая свои рессоры на прочность.
— Вот тут стой, — велел пассажир.
Машина остановилась. Люди вышли из нее и осмотрелись удостовериться, что вокруг никого нет. Убедившись, что никто за ними не следит, они открыли заднюю дверь пикапа. Внутри лежал большой дерюжный мешок.
— Хорошо нагрузил? — спросил пассажир.
— Килограмм тридцать булыжников насовал, — ответил водитель.
— Отлично. Понесли.
— Интересно, какая физиономия была у нормандца, когда он туда вернулся — а никого нет.
— Будь моя воля, был бы он сейчас в этом же мешке с другим предателем!
Они подняли тяжелый груз и прошли метров двести по тропке, которая становилась чем дальше, тем каменистей. Шатаясь и чуть не падая, они все-таки дошли до колодца, накрытого деревянной крышкой.
— А он точно заброшенный? — спросил шофер.
— Сюда никто никогда не ходит, разве что бродячая собака забежит. И получит наш дражайший брат заслуженный вечный покой.
Они поставили мешок на землю и взялись за крышку. Поднять ее оказалось труднее, чем они думали: дерево пропиталось водой, набухло и покрылось осклизлым мохом. Поднапрягшись, они все-таки справились. Пассажир достал фонарик и посветил вниз.
— На глаз метров двадцать будет. Давай, да и дело с концом!
Они подняли набитый камнями мешок с трупом, положили на край колодца, подтолкнули. Еще усилие — и мешок полетел в глубокую черную дыру. Через пару секунд раздался глухой звук, словно на землю швырнули куль с картошкой. При падении камни, наложенные в мешок, раздавили тело в лепешку.
Когда в двухстах шагах оттуда вновь завелся мотор, в горах было уже совсем темно.
