Тягостное молчание их длилось почти минуту. Рейхсфюрер несколько раз спасительно поглядывал то на телефон, то на дверь, из-за которой мог появиться штандартенфюрер Брандт, что сразу же позволило бы разрядить обстановку.

— Ко мне вы пришли, чтобы рассказать о проблемах вашего заведения? У вас есть просьбы ко мне?

— Нет. Все проблемы мне удается улаживать своими силами.

Гиммлер посмотрел на нее с уважением. И недоверием. Еще не было случая, чтобы кто-то из руководителей заведения или предприятия не воспользовался возможностью выпросить его протекции.

— Недавно у нас побывала комиссия главного санитарного управления «Шутцштаффель»- Она оценила нашу деятельность довольно высоко.

— В таком случае отныне вы будете не только комендантом «Святилища арийцев», но и главным инспектором всех «ле-бенсборнов» Германии. С вашей помощью мы создадим еще несколько подобных медицинских, — подчеркнул он слово «медицинских», — заведений.

— Что будет очень своевременно. Благодарю за доверие, господин рейхсфюрер.

— А теперь… что привело вас ко мне? — вновь неожиданно сухо потребовал Гиммлер.

— Мне нужно посоветоваться по очень важному вопросу. К этому времени в «лебенсборнах» уже родилось около тридцати тысяч детей…

— Ого, я не знал этой цифры, — оживился рейхсфюрер. Только сейчас он почувствовал, сколь непростительно мало занимался «источниками жизни», всецело поручив их главному санитарному управлению. — Она впечатляет.

— Исходя из этого, мы имеем право утверждать, что эксперимент явно удался.

— И никто не посмеет усомниться в этом, — решительно поддержал Гиммлер.

— Но я предлагаю осуществить еще один эксперимент. Куда более важный для судеб Германии. Это будет медикополитический опыт, проведение которого станет совершенно секретным, причем использоваться будет только мой «лебенсборн» — «Святилище арийца», в котором накоплен значительный научный потенциал.

— Весь внимание, — нетерпеливо подстегнул ее рейхсфюрер.

— Суть эксперимента заключается в следующем. Мы могли бы произвести на свет целое поколение детей, зачатых высшими руководителями СС и рейха — фюрером, вами, Кальтенбруннером, Шелленбергом, Скорцени… — Эльза выдержала паузу, пытаясь выяснить, какое впечатление произвело на владельца высокого кабинета ее сногсшибательное предложение.

— И вы считаете, что?.. — озадаченно промямлил Гиммлер, глядя на доктора с таким откровением, будто она только что сошла с распятия.

— Не сомневаюсь. Если нам удалось произвести тридцать тысяч здоровых, выносливых арийцев, то почему бы не пойти дальше. Мы проведем особый отбор ариек, физические и интеллектуальные данные которых превосходят всех остальных претенденток. Дети тоже будут воспитываться под особым присмотром. Если эксперимент окажется удачным…

— Он может оказаться и неудачным? — совершенно некстати вставил рейхсфюрер. Слишком уж неординарной оказалась для него сама тема разговора с симпатичной Эльзой Аленберн.

— Этого мы просто не допустим, — храбро заверила его Эльза. — Сделаем все возможное… Зато в недалеком будущем рейх получит специально подготовленную группу молодых высших руководителей СС и рейха. В отличие от остальных воспитанников «лебенсборнов», эти дети будут помнить своих родителей. Точнее, только отцов. Они будут гордиться своим происхождением. Это будет элита истинных господ. Если хотите, новая аристократия Германии.

— Как отнесся к этому фюрер? — тихо спросил Гиммлер, лишь только сумел справиться с накатившейся на него волной романтического бреда. А ведь действительно здорово — потомки высших руководителей, основателей Третьего рейха. Новая аристократия. Гиммлер-младший — рейхсфюрер тысячелетнего рейха!.. — Ведь у него вы были именно с этим предложением.

— Одобрил. Но приказал держать в строгом секрете, — она оглянулась на дверь. — И обязательно посоветоваться с вами. Все вопросы, связанные с реализацией, тоже решать с вами.

— Ясно, — озадаченно пробормотал рейхсфюрер.

— Считаю, что мы допустили оплошность, не запланировав подобный эксперимент еще при создании «лебенсборнов».

— Исправить это уже невозможно.

— Сейчас особая рейхсгруппа воспитанников СС посещала бы первый класс сверхсекретной арийской школы.

— Создание которой тоже следовало предусмотреть, — вдумчиво одобрил ее замысел Гиммлер. — Вы — гений, доктор Аленберн.

Идея понравилась ему, и он не собирался скрывать этого.

— Если решите, что «Святилище арийцев» отныне специализируется только на воспроизведении наследников высших посвященных СС… Причем они будут считаться высшими посвященными с момента своего рождения… Мы завтра же готовы приступать.

— Вы отлично ознакомлены с теоретическими изысканиями в области теории «Шутцштаффель» как движения.

— И даже подготовила специальный трактат, — Эльза открыла папочку и положила перед рейхсфюрером несколько листиков с отпечатанным на машинке текстом. — Здесь изложены лишь общие идеи. А также кто из чинов и в какой последовательности… Впрочем, последовательность и целесообразность вы будете определять здесь, у себя…

— И целесообразность… — Гиммлер взял трактат, растерянно повертел его в руках, потеребил страницы, словно решал, откуда следует начинать чтение — с первой или последней страницы…

— Хорошо, я ознакомлюсь с этим… — замялся он. — …этим трудом.

— Лично вы могли бы сегодня же отправиться в наш «лебенсборн», вместе со мной…

— Нет-нет, — испуганно замахал поднятыми вверх руками Гиммлер. — Только не сегодня.

Это выглядело настолько комично, что доктор Аленберн снисходительно улыбнулась.

— Я имела в виду, что сегодня вы всего лишь ознакомились бы со «Святилищем арийцев»…

Гиммлер не мог не заметить, что это была улыбка женщины, которая сочувственно смотрит на мужчину, испугавшегося свидания с ней.

Поняв, какой подтекст вычитала доктор Эльза в его идиотском «нет-нет, только не сегодня!», он тоже рассмеялся. Но при этом основательно побагровел.

— Я обязательно посещу ваш «лебенсборн». В самое ближайшее время. Вас известят, гауптштурмфюрер Аленберн. Вас непременно известят.