Через несколько минут штурмбаннфюрер Скорцени уже входил в кабинет Кальтенбруннера. Прежде чем хотя бы взглянуть на положенные перед ним бумажки, обергруппенфюрер достал из-под стола бутылку коньяка, налил в рюмки себе и Скорцени и спрятал бутылку назад в свой «подстольный бар». Вся эта процедура была воспринята штурмбанн-фюрером с плохо скрываемой брезгливостью, но, к счастью, начальник Главного управления имперской безопасности не заметил этого.

— Попробуйте, Скорцени. Райский напиток. Просветляет мозги и отрезвляет душу.

— Отрезвляет душу? — обреченно уточнил Скорцени. — Тогда это действительно райский напиток.

Отказаться нельзя было. Особенно сейчас. В коридорах управления утверждали, что единственным, кто всячески противится угощениям шефа, остается бригадефюрер Шелленберг. Хотя и его время от времени Кальтенбруннеру удавалось уламывать.

Но если обергруппенфюрер и недолюбливал «юного красавчика» больше остальных своих непосредственных подчиненных, то прежде всего из-за того, что тот брезговал разговорами с ним за стопкой коньяка или бокалом шампанского. Кальтенбруннер, который и не пытался в последнее время скрывать, что все чаще прибегает к «просветлению мозгов», простить ему такого не мог. Несмотря на то, что Шелленберг упорно ссылался на больную печень. В самом деле больную.

— За отрезвление душ, — поддержал мысль своего шефа Скорцени. — Прекрасный тост.

— «Венцев» в этом змеюшнике все еще не очень-то жалуют. И уж во всяком случае считают, что нас собралось здесь слишком много.

— «Венцев» не может быть слишком много, — решительно заявил Скорцени, бравируя своим неистребимым воинственным духом. — Чем больше их собирается под одной крышей, тем становится очевиднее, как нас катастрофически мало.

— Я хочу, чтобы над вашей шуткой они смеялись под дулами пистолетов, — зло улыбнулся Кальтенбруннер.

— Рано или поздно они дождутся этого, — угрожающе прорычал Скорцени. Сейчас у него были все основания для подобных эмоций.

Другое дело, что он не собирался уточнять, кому именно адресуются их угрозы. В то же время он прекрасно понимал, о чем идет речь, когда в стенах этого здания упоминаются «венцы». В конце концов обергруппенфюрер уже несколько раз начинал с ним разговор на эту тему.

В управлении давно известно, что некоторые «пруссаки» заподозрили Кальтенбруннера в том, что он стремится наводнить СД австрийцами, полностью окружив и обезопасив себя земляками. И что возмущение их дошло до Гиммлера, который вынужден был лично заняться этим «новым аншлюсским потоком». Особого прока от этого разбирательства не было. Зато обергруппенфюрер получил право в беседе с любым австрийцем убедительно намекать на свое высокое покровительство.

— Я хочу, чтобы вы внимательно просмотрели эти донесения, обергруппенфюрер, — столь же решительно напомнил Скорцени о цели своего визита. — Пока они находятся только в наших руках, руках австрийцев.

Кальтенбруннер осушил рюмку, вопросительно взглянул на Скорцени, однако, поняв, что дальше «отрезвлять душу» тот не намерен, спрятал ее куда-то в недра своего необъятного стола.