Возвращение полковника О’Коннела в Великобританию выдалось долгим, трудным и отчаянно безрадостным. Из Рима ему пришлось лететь случайным самолетом до Лиссабона, оттуда в Мадрид, из Мадрида на транспортном самолете в Дублин, который чуть не был сбит немецкими патрульными штурмовиками, принявшими их самолет за английский.

Бесцельно прослонявшись три дня по Дублину, он случайно встретил знакомого морского офицера, командира эсминца. Этот корабль рейдировал по проливу Святого Георга между побережьями Ирландии и Уэльса. На его борту, в каюте командира, полковник и добрался до городка Холихеда.

При всей своей утомительности, вояж не показался О’Коннелу слишком уж затяжным, поскольку он пребывал в том апатическом состоянии, при котором готов был затягивать возвращение в родной офис и вообще в Англию до бесконечности.

Потеряв след Муссолини на побережье острова Санта-Маддалена, он снова обнаружил его лишь тогда, когда стало известно, что группа немецких коммандос сумела освободить дуче из тюрьмы, в которую был превращен альпинистский отель «Кампо Императоре».

Нужно отдать им должное: операция получилась безумно смелой и необыкновенной как по замыслу своему, так и по исполнению. Даже ирландские и английские газеты, которые всегда резко отзывались о любой операции немецкой разведки, в этом случае не могли скрыть своего стыдливо припудренного всяческими оговорками восхищения."

Ясное дело, они утверждали, что в любом случае Муссолини — политический труп. Что попытка вновь укоренить его в Италии бессмысленна и способна привести лишь к затяжной Гражданской войне. По существу они были правы.

Но сама операция… Высадиться с планеров. Пробиться к дуче без единого выстрела при столь мощной охране… Увезти его с вершины горы…

Впрочем, О’Коннел думал сейчас о другом. В десятый раз проигрывая сцену своей беседы с Черчиллем, он пытался найти более-менее приемлемую форму, в которой можно было бы поделикатнее объяснить премьер-министру все то, что произошло в Гран Сассо. Он ведь понимал, что Черчилль надеялся на совершенно иное развитие событий, рассчитывая при этом на профессионалов из военной разведки.

А ведь прояви их ведомство чуть больше упорства, и такую же акцию мог бы провести он, О’Коннел. Для этого достаточно было перебросить в Италию две-три сотни коммандос. Увы, теперь об этом неудобно даже мечтать. Можно только сокрушаться и завидовать. Черной завистью.

Хотел бы он знать, кому из немецких диверсантов достались лавры освободителя дуче. Интересно, решатся ли рассекретить его имя?

В первом сообщении берлинского радио немцы не решились пойти на это. «Один венский фюрер» — и все тут. Кальтенбруннер? Шелленберг? Скорцени? Виммер-Ламквет? В любом случае сработано талантливо. Хотя, конечно, не мешало бы знать имя виртуоза.