Рассвет еще только зарождался, и вершины прибрежных холмов постепенно озарялись отблесками невидимых костров, разведенных с восходом солнца где-то между выбеленными осенней изморозью лугами и чернеющим холодным поднебесьем.

Западная и восточная части Будапешта почивали во мраке сонного безмолвия. Почти лишенные огней, расчлененные невидимой отсюда, с горы Геллерт, долиной Дуная, они напоминали два огромных лагеря, крыши-шатры которых разбиты между холмами и кронами деревьев. Еще несколько томительных минут – и взорвут тишину надрывные звуки боевых труб, река огласится криками воинов, звоном мечей и глухим набатом сомкнувшихся щитов.

Остановив машину метрах в двадцати от крепостных ворот, Скорцени взглянул на часы. Пока что все шло по графику. Тени, мелькнувшие между деревьями у самой стены Цитадели, могли принадлежать только парашютистам. А значит, крепость уже окружена и все подходы к ней перекрыты.

Коммандос штурмбаннфюрера Крунге перебрасывали сюда, к подножию горы, всю ночь. Чтобы хоть как-то замаскировать эту переброску, их подвозили как бы с разных сторон, по две-три машины. К тому же в последние дни Скорцени специально гонял машины с десантниками на борту по центральной части города, чтобы венгерские полицейские получше привыкли к их вояжам и смирились с ними. Так что теперь эти машины ни у полицейских, ни у армейских патрулей особых подозрений не вызывали.

Доставив сюда парашютистов, грузовики останавливались в неприметных темных переулках, коммандос без лишней болтовни и громыхания подков высаживались и, словно жуки, расползались по склонам горы, взбираясь все выше и выше, к мрачным башням Цитадели.

– Господин штурмбаннфюрер, – появился у приоткрытой дверцы «пежо» Скорцени командир батальона парашютистов Крунге. – Крепость окружена солдатами 22-й дивизии СС и моими коммандос. Я приказал задерживать все живое, что окажется у ворот и крепостных стен.

– Можете считать этот приказ самым мудрым из всех, которые когда-либо отдавали в своей жизни, – процедил Отто.

– Кроме того, два моих взвода выделены в помощь батальону «Центр» и вашим парням.

– Вы обязаны были сделать это.

Последние слова Скорцени произносил уже тогда, когда у подножия Геллерта послышался рев танковых моторов. Несколько минут оба офицера смотрели на изгиб дороги, ведущей к крепости. По тому, как дрожала под ногами земля, по характеру шума двигателей нетрудно было определить: идут тяжелые «тигры».

Штурмбаннфюрер пересел в кабину грузовика, в кузове которого, как было заранее условлено, восседала его «персональная группа захвата». Среди прочих в нее входили пять унтер-офицеров из числа тех коммандос, которые принимали участие в операции по освобождению Муссолини, а также проверенные в нескольких операциях офицеры-коммандос Фёлькерсам и Остафель. Это были наиболее проверенные диверсанты, которых Скорцени вполне мог считать своей личной лейб-гвардией.

У самой подошвы горы танки останавливались и к каждой машине бросались десантники из истребительного батальона «Центр», формируя, таким образом, танковый десант.

Тем временем в крепости встревожились. Несколько гвардейцев из батальона гонведа сунулись за ворота, пытаясь выяснить, что происходит. В самой Цитадели засуетились лучи фонариков, под громкие команды офицеров из караульных помещений и казармы выбегали подразделения гонведа и дворцовой охраны.

Но было уже поздно. Где-то внутри Цитадели прозвучал мощный взрыв, который был штурмбаннфюрером мгновенно расшифрован: это, пройдя через подземные лабиринты, прорвались на поверхность парашютисты СС. Под таранными ударами танков ворота крепости пали, и «тигры» на полной скорости врывались на улочки и площади крепости, занимая ключевые позиции у дворца регента и различных министерских зданий, а также у особняка немецкого посольства. Навстречу им из посольства небольшими группами выбегали хорошо тренированные парни в штатском, еще с вечера зашедшие туда «по делам» и случайно «засидевшиеся за чашкой кофе» до утра.

На углу одного из зданий грузовик, в кабине которого ехал Скорцени, чуть не налетел на венгерский танк, стоявший с высоко задранным стволом орудия. Таким образом командир машины явно давал понять, что не намерен вступать в бой.

– Господин штурмбаннфюрер, перед вами – генерал Кароль Лазар, командир лейб-гвардии Хорти, – подтолкнули к Скорцени рослого, уже заметно стареющего начальника охраны, который одновременно являлся и комендантом крепости.

– Так это вы командуете здесь?! – прорычал штурмбаннфюрер с таким нескрываемым удивлением, словно представить себе не мог, что такая мразь способна что-либо возглавлять и кем-либо командовать.

– Вы правы: я командир охраны.

– Молчать! К телефону! Немедленно прикажите командиру батальона прекратить огонь.

– Но кто вы такой?

– Я? Вы спрашиваете, кто я такой?! – удивленно осмотрел штурмбаннфюрер присутствовавших при этой сцене эсэсовцев. – Скорцени – вот кто я такой! Штурмбаннфюрер Отто Скорцени! Нужны еще какие-то объяснения?

– Но вы понимаете, что ворвались в крепость, в которой… – пробубнил генерал, оглядываясь через левое и правое плечи на Штубера и Родля, подпиравших его стволами своих шмайсеров. – …в которой располагается резиденция регента.

– Во-первых, не ворвались, а вошли. Это войска СС, то есть войска, союзные венгерской армии. Или вы уже так не считаете, генерал?

– Нет, нет, считаю, но…

– Тогда прикажите немедленно прекратить огонь! Если вы действительно комендант, – уже спокойнее, но в то же время довольно жестко и внушающе произнес Скорцени, – то немедленно прикажите гарнизону сложить оружие. С этой минуты на вас ложится вся ответственность за возможное кровопролитие. Времени на размышление у вас нет.

– Однако здесь резиденция Хорти, – все еще упорствовал генерал. – И мне приказано…

– Ах, здесь резиденция?! – издал тевтонский рык Скорцени. – Самого Хорти? Кто бы мог подумать! Так вот, сегодня же регенту придется сменить эту резиденцию на более безопасную, расположенную подальше от всех тех, кому он уже порядочно надоел!

В это время во дворе Цитадели и на площади возле здания правительства вновь разгорелась перестрелка. Раздалось несколько глухих взрывов, доносившихся откуда-то из подземных галерей.

– Неужели вам не понятно, что крепость окружена плотным кольцом солдат известной вам 22-й дивизии СС, а вся крепость уже оккупирована нашими танками. Дальнейшее сопротивление бесполезно.

– Но оно все еще продолжается.

– И продлится не более десяти минут, – спокойно молвил Скорцени, будучи уверенным, что коммандос батальона «Центр» под командованием Хунке уже заняли все стратегические узлы крепости.

Тыкая пистолетом в подбородок, а затем в затылок генерала, штурмбаннфюрер загнал его в комнату, в которой был прямой телефон, связывающий его с командиром батальона. Как только Лазар дважды прокричал в трубку что-то на венгерском, он тотчас же оборвал телефонный провод и, схватив уже извлеченную Штубером из стола карту-схему крепости, устремился по коридору здания дальше. Он и так потерял на уговоры генерала Лазара слишком много времени.

Вслед за ним бросились два десятка его диверсантов.

Выстрел, прогремевший за их спинами, даже не заставил Скорцени оглянуться.

– Кончили генерала? – с совершеннейшим безразличием поинтересовался он, ногой распахивая возникшую перед ним дверь.

– Сам застрелился.

– Он мог бы сделать это раньше. Не организовывая сопротивления и не поднимая пальбы.

– Но стрельба стихает. Его приказ подействовал.

– Это сохранит жизни нескольким нашим парням. Однако из этого не следует, что я лично не пристрелю командиров батальона и дворцовой охраны. Родль!

– Сейчас разберусь.

– Штубер, своих людей – к резиденции Хорти и военному министерству. Расстреливать каждого, кто не успел бросить на землю оружие.

– Яволь! – Рана, полученная при захвате Николаса Хорти, заживала слишком медленно, и Штубер все еще прихрамывал, но решительно настоял на том, чтобы ему позволено было принимать участие в операции. Теперь, в присутствии Скорцени, гауптштурмфюрер пытался скрывать и хромоту, и боль.

На пути у них возник какой-то венгерский полковник. Размахивая пистолетом, он пытался остановить коммандос и вступить с ними в переговоры, однако, каким-то странным образом поднырнув под его руку, Фелькерсам, давно прославившийся своими приемами рукопашного боя, в полуприсесте выбил оружие у него из рук, а затем носком сапога дотянулся до его челюсти.

– Ланцирг!

– Слушаюсь!

– Связаться по рации с бригаденфюрером Везенмайером. Пусть уведомит всех официальных лиц Будапешта, что крепость взята, Хорти низложен, а штурмбаннфюрер Скорцени назначен комендантом крепости.

– Назначен? – засомневался Ланцирг, зная, что Скорцени не привык, чтобы его назначали. Находясь в столицах дружественных государств, он обычно сам назначал всех, кого заблагорассудится.

– Лично фюрером, – развеял его сомнения штурмбаннфюрер.

– Не забудьте уточнить, что назначен еще со вчерашнего дня, – хладнокровно пошутил Виммер-Ламквет, не меняя выражения лица. – Просто Хорти не успели уведомить об этом.

– И пусть сюда немедленно прибывает Салаши со своими «стрелками-лучниками», – вспомнил Скорцени. – Но пусть этот новоявленный правитель не думает, что его не постигнет судьба регента, если только он начнет лебезить перед англичанами, сербами или русскими.

– Салаши будет благоразумнее, – заверил его Виммер-Ламквет.

– Но лишь в том случае, когда мы позаботимся о его благоразумии.

В коридоре, ведущем к покоям регента, возник офицер дворцовой охраны. Он хотел что-то спросить и пистолет при этом держал стволом вниз. Это единственное, что Скорцени успел заметить, прежде чем выстрелил ему в живот.

– Регента сюда! – пророкотал он своим клокочущим басом, и в устах его это прозвучало так, словно штурмбаннфюрер приказывал только что застреленному им лейтенанту. – Он не должен уйти! Доставить его в канцелярию. Я буду ждать!