11
Февраль 1945 года. Германия. «Норд-берг»-секретная база субмарин «Фюрер-конвоя» на побережье Северного моря. Борт субмарины «U-1212»
Едва ступив на трап, Мария Воттэ, прибывшая в мундире унтер-штурмфюрера СС, тотчас же предупредила командира субмарины:
— Только не спешите с погружением. Нужно, хотя бы полчаса для того, чтобы фюрер свыкся с гнетущей, полумогильной атмосферой вашей субмарины. — Она специально пропустила двойника фюрера Манфреда Зомбарта вперед и, пока тот осторожно, неуверенно продвигался по палубе подлодки к командному мостику, решила переговорить с фрегаттен-капитаном.
— А что, вам уже когда-нибудь приходилось бывать на субмарине? — спросил Роланд, как только встречавшие фюрера моряки, приветствуя его, вскинули руки.
— Нет, конечно. Тем не менее знаю, в каком отсеке находится наша каюта — вон в той части субмарины, справа от нас; и догадываюсь, что охранять фюрера, по всей видимости, будет вон тот рослый матрос, — указала на стоявшего у рубки, в числе нескольких других подводников, матросштабсобер-ефрейтора Карцага, — судьба которого столь же страшна, как и его энергетика.
— Я немного наслышан о вас, унтерштурмфюрер Воттэ, и понимаю: если вам где-то очень нужно побывать, то вам не обязательно бывать там в действительности.
— Правильно сформулировано.
— Однако меня больше интересует состояние фюрера» — все же недовольно проворчал командир «Валькирии», — чем энергетика приглянувшегося вам матроса.
— Меня — тоже. Именно поэтому после пятнадцати минут его пребывания в каюте снова выведите фюрера сюда, на палубу. Хотя бы минут на десять. Он должен осознать, что из этой стальной гробницы выход возможен. Из этой и сегодня — еще возможен.
— Фюрер настолько боится замкнутого пространства?
— Он боится своих снов, в которых его все чаще живьем закапывают в могилу.
— Он вам в этом сознавался?!
— Если бы сознался, я бы сочла, что он готов к длительному переходу через Атлантику, и не настаивала бы на этой многочасовой прогулке на субмарине.
— Позвольте, а за себя вы не опасаетесь?
— Не больше чем вы теперь опасаетесь за себя, фрегаттен-капитан, в своем сиротском одиночестве, после ночи, проведенной на гибельных руинах родного дома.
На отразившееся на лице Роланда удивление Мария внимания не обращала. Добравшись в сопровождении штабсобер-ефрейтора до отведенной им с Манфредом подводной кельи, она увидела, как лжефюрер затравленно мечется по неожиданно просторной каюте, словно опасается, что сейчас его здесь закроют и, оставив субмарину, навсегда забудут.
— Присядьте, фюрер.
— Что? — замер он посреди каюты.
— Я сказала: присядьте, мой фюрер.
— Хотя бы вы… не называйте меня фюрером. Во всяком случае, пока мы наедине. И вообще, я имею право быть самим собой.
— Кем это, позвольте узнать?
— Манфредом Зомбартом.
Улыбка, которой плеснула ему в лицо Мария Воттэ, очень напоминала полусадистскую улыбку Скорцени.
— А кому вы здесь нужны в облике этого, как его там, Манфреда Зомбарта?! Кому вы, мразь, нужны?! Вы думаете, что вас приглашают сюда, отдают вам честь, приветствуют фюрерским приветствием, выставляют личную охрану и даже приставляют к вам одну из самых красивых и властных женщин рейха только потому, что вы — Манфред Зомбарт?! А что вы, тля казарменная, сделали для того, чтобы ваше имя значило для кого-либо в Германии хотя бы тысячную частицу того, что значит для всех нас, германцев, имя Адольф Гитлер?
— Но вы должны понять… — испуганно смотрел на нее Имперская Тень, сидя на небольшом стульчике и ухватившись рукой за краешек стола.
— Все, что я должна знать, я давно знаю без вас, — отрубила Воттэ. — Встать. Я сказала: встать! Вы хотите представать передо мной Зомбартом? — спросила она, наблюдая, как Имперская
Тень медленно приподнимается со своего места в углу каюты, между столиком и лежанкой. А как только он поднялся, хищно произнесла: — Тебе очень хочется побыть здесь Зомбартом? Ну так будь им! — и отвесила такую мощную оплеуху, что Манфред вновь рухнул на стул.
— Как?! Вы решили позволить себе даже такое?!
— Неужели ты, мразь, считаешь, — буквально прорычала Мария, угрожающе склоняясь над ним, — что я снизошла бы до того, чтобы соблазнять в «Божественной купели» некоего казарменного придурка Зомбарта, если бы Скорцени не попросил провести вечер с неким кретином, из которого он пытается лепить если не фюрера, то хотя бы паршивого лжефюрера? Именно так: паршивого лжефюрера!
— Еще одно слово, и я пристрелю тебя!
— Одним из тех холостых патронов, которыми мы тебя снабдили? Послушай, может, мне плюнуть на данное Скорцени слово, выйти и объявить матросам, что в каюте их субмарины оказался человек, подло выдающий себя за фюрера?! Чтобы они тотчас же растерзали тебя?!
Зомбарт силился что-то ответить, но так и не смог. Понаблюдав в течение этой паузы, как бледнеет и без того бледное лицо Зомбарта, провидица едва слышно навеяла ему:
— У тебя есть один способ спасти свою шкуру: это мужественно перенести прогулку на субмарине. Чтобы я получила право сообщить Скорцени, что ты готов к переходу через Атлантику. Иначе тебя попросту вздернут. Война завершается. Гитлер покидать рейхсканцелярию не намерен, да его и не очень-то хотят выпускать оттуда.
— Действительно не хотят?
— Речь сейчас идет о вас… мой фюрер, а не о Гитлере. И поскольку он остается, чтобы свести счеты с жизнью в своем бункерном кабинете, то вы, мой фюрер, — с каким-то особым сарказмом произносила Мария это «мой фюрер», — никому больше не нужны. По крайней мере, здесь, в Германии.
Понимая, что дальше накалять страсти бессмысленно, да и опасно, Воттэ выдержала небольшую примирительную паузу и уже совершенно иным, спокойным тоном сказала:
— Сейчас я приглашу командира, и вы отправитесь с ним осматривать субмарину. Кстати, насколько меня информировали, это не обычная боевая субмарина. Она принадлежит к секретному соединению субмарин «Фюрер-конвоя» и отличается особо крупными размерами. Здесь есть так называемые каюты для рейхс-гостей, в одной из которых мы сейчас находимся и которых на обычных субмаринах нет. Позывной субмарины — «Валькирия», именно так моряки и называют ее между собой. Вам эти познания пригодятся для поддержания разговора с фрегаттен-капитаном. И помните: вы — фюрер! Эти люди обожествляют или, по крайней мере, обязаны обожествлять вас. Вы должны заставить их обожествлять своего, то есть вами сотворяемого, фюрера.
Она сняла трубку внутреннего телефона и попросила связать ее с командиром.
— Фюрер хочет видеть вас, фрегаттен-капитан, — жестко произнесла она. — Он хотел бы ознакомиться с устройством субмарины. И скомандуйте, чтобы ваша субмарина выходила в море. Погружалась, или как там у вас это называется, и выходила.
— Как чувствует себя фюрер?
— Это самая большая субмарина в вашем соединении, фрегаттен-капитан? — абсолютно не отреагировала на его вопрос прорицательница.
— Нет, недавно спущены на воду три субмарины новейшего образца. На одной из них есть специальная каюта для очень высоких рейхсгостей, поэтому в настоящее плавание фюрер, очевидно, выйдет на ней. Моя субмарина была избрана случайно, просто новейшие субмарины сейчас в океане.
Когда фрегаттен-капитан прибыл, Мария сказала, что она не станет утомлять их своим присутствием и вопросами, и доверительно сообщила, что тридцати минут ей вполне хватит для того, чтобы штабсобер-ефрейтор Карцаг посвятил ее в особенности моряцкой жизни.
Встретившись с ней взглядом, фрегаттен-капитан понимающе ухмыльнулся и кивнул.
— Карцаг получит соответствующие наставления, — молвил он, взглядом давая понять Марии, что и сам не прочь был бы оказаться на месте этого мощного везунчика. Зомбарт в это время рассматривал имевшийся в каюте спасательный жилет. Он тоже прекрасно понимал намерения провидицы. — Мы с фюрером вернемся не ранее чем через час. Я бы очень просил вас, мой фюрер, после осмотра субмарины оказать мне величайшую честь и пообедать в командирской каюте.
— Если только ваше длительное отсутствие, фрегаттен-капитан, не скажется на действиях команды «Валькирии», — сурово предупредил его Великий Зомби.
— У меня достаточно опытный старший офицер, мой фюрер.
Пока они обменивались репликами, унтерштурмфюрер внимательно следила за выражением лица Роланда, все пытаясь понять: догадывается он о том, что перед ним не фюрер, а его двойник, или не догадывается?
«Если и догадывается, — молвила себе, когда мужчины оставили ее в каюте одну, — то неплохо изображает простачка, прекрасно понимая, что за появлением здесь двойника фюрера тоже скрывается какая-то политическая игра».
Как только Карцаг вошел, Мария, не давая ему возможности опомниться и окончательно оробеть, храбро сомкнула руки на его шее:
— Если я скажу, что у меня в жизни никогда не было в постели моряка, — этого намека вам хватит? Или понадобится еще какой-то, более утонченный?
