Когда Клевцов рассказал о своем замысле Самвеляну и Боровому, те воспротивились.

– Да мы своих толковых ребят пошлем! – вскричал Боровой.

– Нет, Федор. Тут нужен опытный глаз. Затем я и приехал.

– А я разрешения дать не могу – не в моем ты подчинении, – рассудительно проговорил Самвелян. – Да и начальство, думаю, такими специалистами бросаться не станет.

– Вдруг что случится с тобой, перед кем нам ответ держать? – добавил Боровой.

– Ты, оказывается, перестраховщик…

– Да я, если хочешь знать, сам бы с тобой пошел, – обиделся Федя.

Сошлись на том, что рапорт Клевцова с просьбой выделить два танка для разведки послали в штаб бригады. Сам Павел направил радиограмму своему начальнику – должен же профессор Ростовский понять, что тревожные слухи о появлении у немцев незнакомого оружия отрицательно скажутся на моральном состоянии экипажей, что причину гибели танков надо выяснить как можно скорей, без промедления. В целях обеспечения секретности гитлеровцы могли в любой момент перебросить новое оружие на другой участок фронта и там тоже доставить немало хлопот.

Ответ пришел неожиданно быстро. Георгий Иосифович, очевидно, позвонил командующему фронтом, а тот приказал провести разведку под руководством специалиста, придав все необходимые средства.

Павел придумал нехитрый план. В первой машине пойдут те, кто вызовет на себя огонь. Во вторую сядет он сам, попытается с близкого расстояния осмотреть пробоины на сожженных танках, затем будет наблюдать, из чего гитлеровцы начнут стрелять по первому танку.

– Когда начнем? – спросил Боровой.

– Хорошо бы завтра на рассвете, – ответил Клевцов.

Боровой посмотрел на Самвеляна:

– Разреши, Ашот, пойти в первой машине?

– Нужны добровольцы, – напомнил Самвелян.

– Так мой экипаж хоть в огонь, хоть на печь! А инженеру подберем самых надежных.

– Я прошу назначить в мой танк водителем Петренко.

Самвелян и Боровой многозначительно переглянулись.

– Пожалел? – прищурился комбат.

– Спасать надо парнишку. Повоюет еще, – помолчав, ответил Павел.

– Вот за это спасибо! Знал – Лешку к себе возьмешь. От всего батальона спасибо! – Боровой порывисто сжал руку Клевцова.

…Через час в командирской землянке собрались танкисты двух экипажей. Люди с любопытством рассматривали коренастого майора с круглым, полноватым лицом и дерзкими лукавыми синими глазами.

– О важности нашей разведки говорить много не буду, – негромко начал Павел. – Всем ясно, гитлеровцы применили неизвестное нам оружие. Возможно, это какие-то мины. Тогда у погибших машин будут разбиты либо гусеницы, либо деформированы опорные катки, разрушены днища или лобовой лист. Но судя по следу, что остался на четвертом танке, немцы использовали так называемые кумулятивные снаряды. Ударившись о металл, снаряд концентрирует, кумулирует взрыв в одной точке, развивая температуру свыше трех тысяч градусов. Броня прожигается, огненная струя попадает в боекомплект или мотор… Возникает вопрос: из какого орудия его выпустили? Если из пушки, то и танкисты и пехотинцы слышали бы выстрел. Однако выстрелов не было.

Клевцов оглядел добровольцев.

Ближе к нему сидел Леша Петренко, уже обмундированный по форме – в шлеме, комбинезоне, сапогах. Чуть поодаль – лейтенант Овчинников, командир танка, опрятный, серьезный, чернобровый парень с рассеченной нижней губой. На одной скамье рядом сидели светловолосый заряжающий Нетудыхата и черный, как ворон, туркмен Муралиев – стрелок-радист. Все принимали участие в тяжелых боях под Жиздрой, считались обстрелянными бойцами.

Экипаж Борового тоже сомнений не вызывал. Танкисты побывали в сражениях прошлого, сорок первого года, сменили третью машину после Смоленска и Калуги, где горели и сумели спастись.

– Машина Борового пойдет первой, – продолжал Павел. – Мы же будем вести за ней наблюдение. В случае чего, рискнем и сами: подставим себя под огонь. Поэтому возьмем мало горючего и пойдем без снарядов, чтобы не взорваться на собственном боекомплекте.

– Выходит, совсем безоружными? – воскликнул Овчинников.

– Ну, разрешаю в стволе держать один снаряд и взять побольше патронов к пулеметам. – Клевцов выдержал паузу. – Не исключено, кто-то из нас погибнет или будет тяжело ранен. Но кто останется в живых, обязан любой ценой добраться до своих и подробно, во всех деталях, рассказать о том, что видел и слышал.

Павел сел на чурбак, снял фуражку:

– Вопросы будут?

Некоторое время танкисты молчали. Потом поднялся Муралиев:

– Товарищ инженер 2-го ранга, вы из самой Москвы?

– Да.

– Семья у вас есть?

– Жена есть. Детей пока нет.

– Товарищ майор, – подал голос Овчинников, – нам само собой воевать. И с разведкой, считаю, справимся. Но вам-то зачем в пекло?! А вдруг убьют?

– Так не я же один такой на белом свете. Приедет другой товарищ, и постараются довести дело до конца.

«С таким в разведку можно», – подумал Боровой.