Послесловие: «ВЕРТЕПЩИК ВАСИЛИЙ АКСЕНОВ»
– Рабинович, правда ли, что вы критиковали советскую систему?– Я? Критиковал советскую систему? Да пошла бы она на… эта ваша советская система, чтобы я ее еще и критиковал!Древний советский анекдот
Может быть, лучше все-таки себя не властью называть, а силой? Попросту злой советской силой, а, товарищи? Чтобы не было уже никакой путаницы с Библией, лады?Василий Аксенов. «Скажи изюм»
… А широкие читательские круги, не знавшие подоплеки дела, были убеждены: КГБ прихлопнул «Метрополь», и поэтому пришлось издавать его за рубежом. Каково же было мое удивление, когда года два спустя в одной из статей Феликс Кузнецов упомянул «Метрополь», утверждая, что они, секретариат московского отделения Союза писателей СССР, противостояли расправе. Подобных примеров беспринципности немало в нашей жизни и сегодня.Филипп Бобков, бывший начальник 5-го управления КГБ СССР. Из книги мемуаров «КГБ и власть». М, 1995
Для начала не о В.П.Аксенове, а об А.П.Чехове.
Не потому, что оба они получили медицинское образование.
Не потому, что пьесы «Чайка» и «Цапля» покойный французский режиссер Антуан Витез объединил в одном спектакле.
А потому, что у Чехова есть рассказ про веселого пьянчужку Митю, который получил известность и его «пропечатали» в газетах за то, что он попал под извозчика.
В известном смысле вся дружная компания участников альманаха «Метрополь», где несомненным лидером был В.П. Аксенов, попала под советского извозчика, который, вдобавок, огрел отдельных представителей этой компании строгим кнутом.
Сукин сын извозчик ехал себе тихонько по обледенелой, слабо-освещенной, нечищенной мостовой, лениво погоняя злобную лошаденку по имени Власть, а тут на пути – неосторожные литературные пешеходы. Налицо – дорожно-транспортное происшествие.
И гордиться этим решительно глупо. Гордиться вообще глупо.
Вот почему я вынужден заранее просить прощения у читателей за то, что несколько раз вверну в свой текст словосочетание «ИСТОРИЯ С «МЕТРОПОЛЕМ».
Ведь, казалось бы, история эта выедена до конца, как яйцо. По этому поводу неоднократно высказывались участники ее, как с той, так и с другой стороны, включая и упомянутого генералом Бобковым главного супостата «Метрополя» Феликса Феодосьевича Кузнецова, тогдашнего первого секретаря Московской писательской организации, а ныне почтенного члена-корреспондента РАН и директора ИМЛИ им. А.И.Горького.
Поэтому предъявляю сухую академическую справку.
МЕТРОПОЛЬ, лит. альм., Москва, 1979. Составители – В.Аксенов, А.Битов, Виктор Ерофеев, Ф.Искандер и Е.Попов – предложили СП СССР напечатать этот альм, без вмешательства цензуры. Когда предложение было отклонено и намеченная 23.1.1979 в одном из моек, кафе презентация не состоялась под давлением властей, изготовленный в 8-ми (легкая ошибка – 12-ти. – Е.П.) экз. альм, передали в САМИЗДАТ. Фотомеханическое репринтное изд. было выпущено изд-вом «Ардис» г. Анн Арбор США (763 стр.). Альм., его составители и авторы подверглись резкой критике со стороны ведущих представителей СП, последовал ряд ограничительных мер, запрет публикаций, исключение из СП. В этой связи следует рассматривать выезд из СССР В.Аксенова в 1980. Перестройка привела к полной реабилитации всех авторов и самого альманаха. (…) 23 советских писателя (плюс американец Джон Апдайк, а также 3 художника – Д.Боровский, в те времена главный художник Театра на Таганке, А.Брусиловский и Б.Мессерер. – Е.П.) представили в альманах свои тексты, в осн. такие, которые уже раньше напрасно предлагались для публикации многим изд-вам. К наиболее известным авторам М. принадлежат В.Аксенов (нереалистическая драма), Юз Алешковский (три лагерные песни), Б.Ахмадулина (сюрреалистическая проза), А.Битов (четыре прозаических текста, не публиковавшихся с 1970 – 1971), А.Вознесенский (несколько стихотворений, уже публиковавшихся в СССР), («ТЬМАТЬ-МАТЬМАТЬ» не публиковалась. – Е.П.), В.Высоцкий (25 страниц стихов и текстов песен), Ф.Горенштейн (большая повесть), Ф.Искандер (две очень удачные сатиры), С.Липкин и его жена И. Лиснянская (несколько стихотворений), Евгений Попов (столь же короткие, сколь емкие трагикомические рассказы из сов. быта), Е.Рейн (22 стихотворения, свидетельствующие о его интересе к рус. истории, к религии), М.Розовский (поэтически-философские размышления), Генрих Сапгир (11 стихотворений, убеждающих в его мастерском владении формой). Физик В. Тростников представлен текстом, отражающим метафизическую неудовлетворенность интеллигенции 70-х гг. Альм, не обнаруживает критики сов. системы, которая могла бы послужить поводом для его запрещения. Правда, в формальном отношении он представляет собой прорыв за рамки того, что было принято в СССР, отчасти благодаря религиозной настроенности, отчасти из-за своего предисловия, где отмечается «муторная инерция», которая существует в журн. и ред., а в качестве противовеса предлагается «внекомплектная лит-ра».Вольфганг КАЗАК, Лексикон русской литературы ХХ века. М. РИК «КУЛЬТУРА», 1996
Все в основном верно, несмотря на обратный перевод русских идиом. Уточню лишь, что «резкой критикой» являлись шаманские сборища больших и малых писательско-партийных-ГБ-шных начальников и истерическая кампания в печати под названием «ПОРНОГРАФИЯ ДУХА» (украденным у Андрея Вознесенского) с характерным «единодушным отпором», «сплачиванием рядов» и другой идеологической ерундой, каковая в нынешние времена может привидиться писателям и читателям, особенно молодым, лишь в глупом сне.
А «ряд ограничительных мер» заключался в многолетнем перекрывании кислорода профессиональным писателям, в слежке, подслушке, прямых угрозах и другой уголовщине, особенно в отношении В.Аксенова, С.Липкина и И.Лиснянской, которые в знак протеста против исключения из СП своих младших коллег (т.е. меня и Вик. Ерофеева) вернули свои членские билеты в писательский рай. Короче – последний крупный литературно-политический скандал в цепи скандалов канувшей тоталитарно-коммунистической эпохи, в ряду которых – травля Зощенко, Ахматовой, Платонова, Пастернака, Солженицына, дело Синявского и Даниэля, процесс Бродского, исключение из СП и принуждение к эмиграции «диссидентов и подписантов». Короче, попали под извозчика, как и многие другие из упомянутых писателей, которые хотели заниматься ТОЛЬКО ЛИТЕРАТУРОЙ и вопреки реалиям жизни какое-то время наивно верили (или притворялись, что верят), будто это возможно в СССР.
А сейчас – что? Ну что? Ну, хеппи– энд, что ли? Все участники альманаха являются ныне полноправными членами общества, официальный Союз писателей расползся, как тришкин кафтан, В.П.Аксенову вернули нагло отобранное гражданство страны СССР, которой больше не существует, Ахмадулина, Битов, Искандер, Лиснянская, Липкин, Рейн получили Государственные премии, Владимиру Высоцкому поставили памятник, Марк Розовский держит популярный театр «У Никитских ворот», Виктор Тростников стал религиозным философом, принужденный к эмиграции и возвратившийся в Россию Юрий Кублановский – одним из крупных русских лирических поэтов, историк культуры Леонид Баткин издал несколько замечательных книг, сходил в «большую политику», но, кажется, в ней разочаровался, Виктора Ерофеева повадились хулить и бранить коллеги-критики, но без его имени не обходится ни одна статья о «новой литературе», «Метрополь» вышел шикарно оформленный в московском издательстве «Текст», об альманахе пишутся исследования, снимаются фильмы…
Однако… однако ВРЕМЯ ПРОШЛО, и все, включая самого юного автора альманаха ленинградца Петра Кожевникова постарели ровно на 20 лет. Иных уж нет (Б.Бахтина, В.Высоцкого, Ю. Карабчиевского, Г.Сапгира), иные далече (В.Аксенов и Ю. Алешковский – в США, Ф. Горенштейн и В.Ракитин – в Германии). ВРЕМЯ УШЛО, как вода уходит в песок, и все ТО, ЧТО БЫЛО, смыто теперь новым «бурным потоком», и возникли новые реалии, в которых мы теперь и живем. Водевиль под названием «Ты этого хотел, Жорж Данден, или За что боролись, на то и напоролись» опять с успехом идет на русской сцене. Нравится нам это или нет, но нынче властям до писателей нет решительно никакого дела.
Все смыто. Но остались два текста. Альманах «Метрополь» и роман «Скажи изюм», посылом для которого послужила ИСТОРИЯ С «МЕТРОПОЛЕМ».
И хотя Аксенов честно просил, чтобы читатели не охотились за прототипами, как за ведьмами, не высчитывали, как соотносятся с персонажами-фотографами Огородниковым, Древесным, Лионель, Пироговой, Германом, Охотниковым, Пробкиным и т.д. писатели-участники альманаха «Метрополь» – первые читатели романа, вышедшего по-русски в том же «Ардисе» (1985) и тут же нелегально ввезенного в СССР, этому предложению не вняли. По Москве поползли слухи, что Аксенов «залудил» злобную карикатуру, обделал не только коммуняк, но и «своих». То, что – «и себя тоже», якобы «обделанных» не утешало.
Вот почему натуральная цель моего «послесловия» – свидетельствовать, хотя бы и через двадцать лет, что ИСТОРИЯ С «МЕТРОПОЛЕМ» не имеет, как нынче выражаются, ЭКСКЛЮЗИВНЫХ взаимоотношений с романом «Скажи изюм».
Ибо искусство и жизнь – две вещи несовместные, а может быть, и взаимоисключающие. Я, знающий всех участников «Метрополя», утверждаю, что «Скажи изюм» – всего лишь фантазия на «метропольские темы». А если мрачная, убийственная или сардоническая, то уж извините автора, такова его жизнь, такова наша жизнь, и требовать от художника какой-то там ОБЪЕКТИВНОСТИ может только полицейский или идеолог, что в данном контексте одно и то же.
Главный герой романа «знаменитый советский фотограф «новой волны» Максим Петрович Огородников, временами подозрительно смахивающий на знаменитого советского писателя «новой волны» Василия Павловича Аксенова, декларирует: «Фотография – это связь видимой реальности с астралом. Тайна эмульсии непостижима. Суть фотопроцесса скрыта в перемещении космических и астральных сил. Нам надо лишь по-детски радоваться этой, одной из малых тайн, приоткрытых нам Высшей Милостью, благоговейно предполагать за этой малой сонм великих, а мы объясняем фотографию какой-то механической дурью».
Поэтому в романе – не жизнь, не натура, не отражение, а нечто принципиально иное. Я догадался. Это – вертеп.
Вертеп не в смысле «Притон, скрывище каких-либо дурных дел» (В.И. Даль), а «Нар. укр. кукольный т-р, получивший распространение в 17-19 вв. Куклы, укрепленные на проволоке внутри 2-ярусного ящика – В., приводились в движение в е ртепщиком (разрядка моя. – Е.П.). Сцены на библейские сюжеты, сатирич. интермедии сопровождались музыкой, осн. на нар. мотивах (опять разрядка моя. – Е.П.). Большой Энциклопедический словарь, М. 1998.
Куклы, или, если угодно воспользоваться терминологией знаменитого английского режиссера Гордона Крэга, «сверхмарионетки», – вот что такое персонажи «Изюма». Усы Генриха Сапгира приклеиваются на гладко выбритое лицо Юза Алешковского. Князь Чавчавадзе родился в Москве, а не на Кавказе, как Фазиль Искандер, или, к примеру, в Одессе, как Семен Липкин. Андрей Древесный в качестве фотографа-космонавта летит «для отмазки» на Венеру. Да разве ж такое мыслимо, граждане, и при чем здесь наконец ИСТОРИЯ С «МЕТРОПОЛЕМ»?
Более того, человек, хорошо осведомленный в культурной жизни официальной и неофициальной Москвы 60-80-х, непременно заметит, что куклам приданы определенные черты не только «метропольцев», но и вообще многих известных, а также «широко известных в узких кругах» личностей той эпохи. Я не говорю о Фотии Фекловиче Клезмецове, первом секретаре Союза советских фотографов Российской Федерации. Сей персонаж «с улыбкой всесильного подлеца» вечен, как дуб, и прозрачен, как продукт Ваковского завода резиновых изделий. Или о «трешке любителей народной правды». Или в конце концов о «снайпере партии» Матвее Грабочее, о котором автор меланхолически сообщает (с фотографической точностью), что «в былые времена боевая его голова многим напоминала порядочный пенис». Я о настоящих ТВОРЦАХ и настоящих, со всеми их слабостями и недостатками, ЛЮДЯХ, которые всего лишь певцы, всего лишь поэты, всего лишь фотографы, всего лишь ХУДОЖНИКИ, а не «борцы за права человека» или народные герои из песни «Коммунисты схватили мальчишку». Многие из них еще живы, и я не стану разводить турусы на колесах, намекая на WHO IS WHO и отбивая хлеб у грядущих литературоведов. Бог рассудит, «кто мы и откуда».
Я лучше вспомню фразу Резо Габриадзе, гения созданного им Театра марионеток, который как-то коротко объяснял зрителям, что не каждый человек может стать собственной куклой, а лишь значимый человек. Не значительный, а ЗНАЧИМЫЙ. И если в куклах вертепщика Василия Аксенова угадываются участники «Метрополя» или продажные «борцы за нравственность», то из этого следует – сии персоны суть ЗНАКИ, вне зависимости от их подлости или благородства. А нравственность тут не требуется искать, потому что, увы, нравственно только само искусство, любое искусство, и никогда – его творцы, любые творцы. И если кто не верит моим словам, то пусть почитает мемуары великих прошлого века или поговорит на эту тему с женой любого нашего знатного современника, предпочтительно – бывшей. Аксенов не злобствует и не жалеет. Аксенов – внутри процесса. Аксенов – писатель, и его дело писать, НАПРИМЕР, такую фразу, которую никто, кроме него, не способен написать: «Он говорил тоном обиженной бабы, у которой тесто убежало, и сам был похож одновременно и на бабу, и на тесто».
И еще. Василий Аксенов традиционно считается «западником». Уже в самом начале перестройки известный журнал «советской сатиры» презрительно именовал его «штатником» и спустил на него традиционную свору собак, организовав «гневную отповедь простых читателей эмигранту и отщепенцу». Я же полагаю, что он в своем творчестве столь круто рванул из душного эсэсэсэровского пространства на Запад, что и сам не заметил, как проскочил круглое пространство и опять попал на Восток, в Россию.
Ведь все эти знаменитые аксеновские брутальности, непристойности, эротика плюс иррационализм ведут свое происхождение, скорее, от русского лубка, анекдота, частушки, чем от дедушки Фрейда, игристой ного дяденьки Генри Миллера или ученого кузена Леви-Стросса.
Я люблю этот город бязевый.
Пусть обрнпг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах, -
цитирует есенинскую строчку персонаж «Звездного билета», книги, сделавшей Аксенова в начале 60-х бесспорным лидером «новой прозы». И не случайно в подзаголовке «Изюма» значится – РОМАН В МОСКОВСКИХ ТРАДИЦИЯХ.
Аксенова весело читать и весело слушать. Выпихнутый из страны «кумир поколения», регулярно выступая в начале 80-х по «Голосу Америки», обращался к землякам, очумевшим от «зрелого социализма» или как там все это называлось, с уважительным «господа».
Это обращение, ставшее ныне расхожим до пошлости, и тогда воспринималось некоторыми как некая ироническая вычурность. Я же полагаю, что это было подлинной сутью его отношения к НАРОДУ, тому самому народу, именем которого вершились и вершатся мерзости и убийства, к народу, о котором так любили потолковать советские идеологические бонзы, передавшие свою эстафету новым правителям страны или по крайней мере тем из них, для кого человеческая жизнь по-прежнему – копейка, кадры по-прежнему решают все, а слова песни «жила бы страна родная» по-прежнему означают «даешь Империю» или «ты умри сегодня, а я – завтра».
Тоска по цивилизованной, богатой, веселой, а не традиционно угрюмой, нищей, забитой, изолированной России, желание вырваться из Ада, всепрощение, жажда свободы, покоя, требование вернуть достоинство и стране, и людям ее населяющим – вот угадываемый мною нерв творчества Василия Аксенова, делающий это творчество уникальным и обеспечивающий его произведениям сохранность во времени и пространстве.
Сбор всего «населения Советского Союза» на Красной площади не под руководством «партии и правительства», а во главе с Ангелом, имеющим облик разбитного московского паренька и земное имя Вадим Раскладушкин, коллективное «Скажи изюм», что это, если не желанная соборность?
Ну, а если – пьяные, если – глупые, если и не трусливые, но и не храбрые, если – усталые, злые, опустившиеся, то ведь, может, действительно «дух дышит где хочет». Может, действительно, не в Советском Союзе, так в России осуществится, наконец, эта Божья связь «видимой реальности с астралом», о чем смутно догадывались «метропольцы», та самая связь, которой столь жаждут персонажи прочитанного вами романа да и все мы, «население».
Евгений ПОПОВ 25 октября 1999 г.
Назад: VII
На главную: Предисловие
