Утром состоялся отъезд в Петру.

Выйдя из отеля, Сара увидела крупную властную женщину с носом как у игрушечного коня-качалки, на которую она уже обращала внимание прежде и которая яростно возражала против размера автомобиля.

– Он слишком мал! Четыре пассажира и драгоман? Тогда нам нужен седан куда большего размера. Пожалуйста, заберите эту машину и найдите более подходящую.

Представитель фирмы господ Касл тщетно возвышал голос, пытаясь объяснить, что это стандартный размер и что более крупный автомобиль не годится для путешествия по пустыне. Женщина, выражаясь фигурально, переехала его, как паровой каток.

Потом она переключила внимание на Сару:

– Мисс Кинг? Я леди Уэстхолм. Уверена, вы согласитесь со мной, что эта машина абсолютно не подходит по габаритам.

– Ну, – осторожно ответила Сара, – я согласна, что автомобиль покрупнее был бы более удобен.

Молодой человек из агентства Касл пробормотал, что больший автомобиль обойдется дороже.

– Цена автомобиля включена в общую стоимость, – твердо заявила леди Уэстхолм, – и я отказываюсь производить любую доплату. Ваш проспект рекламирует «комфортабельный автомобиль-седан», и вы обязаны придерживаться условий соглашения.

Признав себя побежденным, молодой человек пролепетал, что сделает все возможное, и спешно удалился.

Леди Уэстхолм повернулась к Саре с торжествующей улыбкой на загорелом лице. Ее выразительные лошадиные ноздри расширились от возбуждения.

Она была заметной фигурой в политической жизни Англии. Когда лорд Уэстхолм, простодушный пэр средних лет, чьими единственными интересами были охота и рыбная ловля, возвращался из поездки в Соединенные Штаты, одной из его попутчиц была некая миссис Ванситтарт. Вскоре она стала леди Уэстхолм. Пару часто приводили в качестве примера опасностей, которыми чревато плавание через океан. Новая леди Уэстхолм носила только твидовые костюмы и грубые башмаки, разводила собак, донимала деревенских жителей и безжалостно подталкивала мужа к политической деятельности. Однако, поняв со временем, что политика не была и никогда не будет призванием лорда Уэстхолма, она милостиво позволила ему предаваться охотничьим забавам и выдвинула свою кандидатуру в парламент. Будучи избранной солидным большинством голосов, леди Уэстхолм устремилась в политическую жизнь со всей присущей ей энергией. Вскоре начали появляться карикатуры на нее (верный признак успеха). Леди Уэстхолм отстаивала старомодные ценности семейной жизни, пропагандировала мероприятия по улучшению положения женщин и активно поддерживала Лигу Наций. У нее были весьма решительные взгляды на проблемы сельского хозяйства, жилищного строительства и сноса трущоб. Она пользовалась всеобщим уважением и почти всеобщей неприязнью. Считалось вероятным, что ей предоставят пост заместителя министра, когда ее партия вернется к власти. В настоящее время из-за раскола между лейбористами и консерваторами в коалиционном правительстве у власти неожиданно оказались либералы.

Леди Уэстхолм с мрачным удовлетворением наблюдала за удаляющейся машиной.

– Мужчины всегда думают, что могут обмануть женщин, – заметила она.

Саре казалось, что сделать такую попытку может только очень храбрый мужчина. Она представила собеседнице доктора Жерара, который только что вышел из отеля.

– Разумеется, ваше имя мне знакомо, – сказала леди Уэстхолм, пожимая ему руку. – На днях в Париже я беседовала с профессором Шантеро. В последнее время я неоднократно поднимала вопрос о лечении неимущих душевнобольных. Может быть, подождем внутри, пока нам предоставят лучший автомобиль?

Маленькая невзрачная леди средних лет, с жидкими седыми волосами, притулившаяся поблизости, оказалась мисс Амабел Прайс, четвертым членом группы. Она также вошла в отель, явно стараясь держаться поближе к леди Уэстхолм.

– У вас есть профессия, мисс Кинг?

– Я только что получила степень бакалавра медицины.

– Превосходно, – снисходительно одобрила леди Уэстхолм. – Помяните мои слова – все будущие достижения останутся за женщинами.

Впервые стыдясь своего пола, Сара последовала за леди Уэстхолм к стульям.

Пока они ждали, леди Уэстхолм сообщила им, что отказалась от приглашения погостить у верховного комиссара во время пребывания в Иерусалиме.

– Не желаю, чтобы меня стесняли официальные лица. Мне хочется самой вникнуть во все.

– Во что именно? – поинтересовалась Сара, впрочем, не удостоенная ответа.

Леди Уэстхолм объяснила, что специально остановилась в отеле «Соломон», дабы ей не препятствовали, и добавила, что сделала несколько предложений администратору по поводу улучшения содержания отеля.

– Мой девиз – эффективность! – заявила она. Похоже, так оно и было.

Через четверть часа прибыл большой комфортабельный автомобиль, и после советов леди Уэстхолм, как лучше разместить багаж, группа отправилась в путь.

Первая остановка была у Мертвого моря. Далее последовал ленч в Иерихоне, после которого леди Уэстхолм, вооружившись Бедекером, пошла с мисс Прайс, доктором и толстым драгоманом на экскурсию по старому городу. Сара осталась в саду отеля.

У нее побаливала голова, и ей хотелось побыть одной. Сару одолевала глубокая депрессия, причину которой было трудно объяснить. Внезапно она потеряла интерес к экскурсиям, а компаньоны ей наскучили. В этот момент Сара жалела, что поехала в Петру. Поездка обойдется дорого и вряд ли доставит ей удовольствие. Гулкий голос леди Уэстхолм, бесконечное щебетание мисс Прайс, постоянные жалобы драгомана на сионистов действовали ей на нервы. В довершение всего Сару почти так же раздражала улыбка доктора Жерара, словно свидетельствующая о том, что он читает все ее мысли.

Сару интересовало, где сейчас Бойнтоны – возможно, они отправились в Сирию и сейчас в Баальбеке или Дамаске. Она думала о том, что делает Реймонд. Странно, как четко ей представлялось его лицо, на котором отражались то пылкость, то робость, то нервное напряжение…

Проклятье! К чему думать о людях, которых она, вероятно, никогда больше не увидит? Что заставило ее вчера подойти к старой леди и наговорить кучу вздора? Должно быть, ее слышали и другие. Кажется, леди Уэстхолм находилась неподалеку. Сара попыталась вспомнить, что именно сказала. Должно быть, это звучало нелепо и истерично. Господи, какой же дурой она себя выставила! Но вина была не ее, а старой миссис Бойнтон. В ней было нечто, заставляющее терять чувство меры.

Вошел доктор Жерар и плюхнулся на стул, вытирая вспотевший лоб.

– Фу! Эту женщину следовало бы отравить! – заявил он.

Сара вздрогнула.

– Миссис Бойнтон?

– При чем тут миссис Бойнтон? Нет, я говорил о леди Уэстхолм. Мне кажется невероятным, что она много лет замужем и муж до сих пор ее не прикончил. Из какого теста он сделан?

Сара засмеялась:

– Из такого, из какого делают любителей охоты и рыбной ловли.

– Психологически это звучит убедительно. Он удовлетворяет свою жажду убийства на так называемых низших созданиях.

– По-моему, он очень гордится деятельностью жены.

– Потому что эта деятельность вынуждает ее проводить много времени вне дома? – предположил француз. – Его можно понять… Вы сейчас упомянули миссис Бойнтон? Несомненно, ее тоже было бы неплохо отравить. Простейшее решение всех семейных проблем! Фактически то же самое нужно проделать со всеми женщинами, которые становятся старыми и безобразными. – Он скорчил выразительную гримасу.

– Ох уж эти французы! – смеясь, воскликнула Сара. – Для вас нет никакой пользы от женщины, если она не молода и не привлекательна.

Жерар пожал плечами:

– Мы просто более честные. Ведь англичане не уступают в метро и поездах место некрасивым женщинам, верно?

– Как печальна жизнь, – вздохнула Сара.

– Ну, у вас нет причин вздыхать, мадемуазель.

– Я сегодня не в духе.

– Естественно.

– О чем вы?

– Вы бы легко нашли причину, если бы честно попробовали разобраться в вашем состоянии.

– Думаю, меня угнетают наши попутчицы, – сказала Сара. – Это ужасно, но я ненавижу женщин! Когда женщины глупы и беспомощны, как мисс Прайс, они приводят меня в ярость, а когда они энергичны и деловиты, как леди Уэстхолм, то раздражают еще сильнее.

– То, что эта пара вас раздражает, вполне понятно. Леди Уэстхолм точно соответствует жизни, которую ведет, и потому счастлива и довольна судьбой. Мисс Прайс долгие годы работала воспитательницей и неожиданно получила маленькое наследство, которое помогло ей осуществить давнюю мечту о путешествиях. Пока что путешествие оправдывает ее ожидания. Ну а вы не смогли заполучить то, что хотели, и, естественно, возмущены существованием тех, кто преуспел в жизни больше вас.

– Очевидно, вы правы, – мрачно признала Сара. – Вы просто читаете мои мысли. Я пытаюсь обмануть себя, а вы мне не позволяете.

В этот момент вернулись остальные. Гид казался наиболее усталым из всех троих. По пути в Амман он не сообщил почти никакой информации и даже не упоминал о евреях, за что все были ему глубоко признательны. Его страстные и многословные жалобы на их пороки всем действовали на нервы.

Теперь дорога, извиваясь среди кустов олеандра, усыпанных розовыми цветами, свернула на восток от Иордана.

В Амман путешественники прибыли во второй половине дня и после краткого осмотра греко-римского театра рано легли спать. Завтра рано утром им предстояла долгая поездка через пустыню в Маан.

Выехали в начале девятого. В автомобиле царило молчание. День был жарким, и к полудню, когда они остановились для ленча на природе, духота стала невыносимой. Пребывание в замкнутом пространстве с тремя другими человеческими существами раздражало каждого.

Леди Уэстхолм и доктор Жерар затеяли спор о Лиге Наций. Леди была ярой ее сторонницей, а француз, напротив, отпускал на ее счет ядовитые замечания. От позиции Лиги в отношении Абиссинии и Испании они перешли к пограничному конфликту в Литве, о котором Сара никогда не слышала, а от него – к деятельности по подавлению наркобизнеса.

– Вы должны признать, что проведена колоссальная работа! – настаивала леди Уэстхолм.

Доктор Жерар пожал плечами:

– Возможно. И за колоссальные деньги.

– Но дело крайне серьезное. Благодаря закону об опасных наркотических веществах… – И спор разгорелся с новой силой.

– Так интересно путешествовать с леди Уэстхолм! – прочирикала мисс Прайс.

– Да неужели? – ядовито отозвалась Сара, но мисс Прайс не заметила сарказма и продолжала радостно щебетать:

– Я часто видела ее имя в газетах. Прекрасно, что женщины могут заниматься политикой и отстаивать свои интересы. Я всегда рада, когда женщина чего-то добивается.

– Почему? – свирепо осведомилась Сара.

Мисс Прайс застыла с открытым ртом.

– Ну… – растерянно пролепетала она, – просто приятно, что женщины тоже на что-то способны.

– Я не согласна, – возразила Сара. – Приятно, когда любой человек может осуществить что-то достойное. И не важно, мужчина это или женщина.

– Ну конечно, если смотреть на это с такой точки зрения… – Мисс Прайс выглядела слегка обиженной, и Сара добавила более мягко:

– Простите, но я ненавижу эту дифференциацию полов. «Современная девушка обладает сугубо деловым отношением к жизни» и тому подобное. Все это выдумки! Некоторые девушки деловые, а некоторые – нет. Точно так же некоторые мужчины сентиментальны и тупоголовы, а некоторые обладают ясным и логичным умом. Существуют разные типы интеллекта, а пол имеет значение только в сексуальных вопросах.

Покраснев при слове «сексуальный», мисс Прайс переменила тему.

– Жаль, что здесь совсем нет тени, – пробормотала она. – Хотя пустыня чудесна, не так ли?

Сара кивнула.

Пустыня действительно чудесна, думала она. Люди не тревожат ее своими утомительными дрязгами… Здесь забываешь о личных проблемах. Сара чувствовала, что наконец освободилась от Бойнтонов – освободилась от странного желания вмешаться в жизнь людей, чьи орбиты даже отдаленно не соприкасались с ее собственной. Пустыня дарует мир и покой…

К сожалению, Сара наслаждалась им не в одиночестве. Леди Уэстхолм и доктор Жерар покончили с наркотиками и теперь спорили о простодушных молодых женщинах, которых зловещим образом экспортировали в аргентинские кабаре. Обсуждая эту тему, доктор Жерар проявил легкомыслие, которое леди Уэстхолм, лишенная, как всякий истинный политик, чувства юмора, сочла весьма прискорбным.

– Продолжим! – возвестил драгоман и вновь заговорил о зловредности евреев.

Примерно за час до захода солнца они наконец прибыли в Маан. Странные люди с дикими физиономиями окружили машину. После краткой остановки путешественники двинулись дальше.

Глядя на плоскую пустынную местность, Сара недоумевала, где может находиться скальный город Петра. На мили вокруг не было видно ни гор, ни холмов. Значит, до конца путешествия еще очень далеко.

В деревне Айн-Муса машину пришлось оставить. Здесь их ожидали лошади – жалкие тощие клячи. Мисс Прайс беспокоило то, что ее полосатое платье не подходит для верховой езды. Леди Уэстхолм благоразумно облачилась в бриджи, не слишком подходящие к ее фигуре, но, безусловно, практичные.

Проводники вели лошадей по скользкой тропинке. Каменистая почва осыпалась, и животные двигались зигзагами. Солнце клонилось к закату.

Сара очень устала от долгой поездки в душном автомобиле. Ее чувства притупились. Ей казалось, что у нее под ногами вот-вот разверзнется адская бездна. Извилистая тропинка все время спускалась вниз – казалось, она ведет под землю. Вокруг громоздились красноватые скалы. Сара ощущала невыносимую духоту – ущелье становилось все более тесным.

«Спускаясь вниз, в долину смерти…» – вспомнила она.

Начало темнеть. Ярко-красные стены ущелья потускнели, но спуск в недра земли продолжался.

«Как фантастично! – мелькнуло в голове у Сары. – Мертвый город!»

И вновь, как рефрен, пришли на ум слова: «Долина смерти»…

Зажгли фонари. Лошади все еще петляли по узким проходам между валунами. Внезапно скалы отступили, и они выбрались на широкое пространство. Впереди мерцали огнии.

– Это лагерь! – сообщил проводник.

Лошади слегка ускорили шаг, проявив некое подобие энтузиазма – большего им не позволяли голод и усталость. Теперь они двигались по высохшему руслу ручья. Огни приближались. На фоне утеса виднелся ряд палаток. В скале темнели пещеры.

Слуги-бедуины выбежали навстречу.

Сара уставилась на одну из пещер, перед которой застыла какая-то фигура. Что это? Гигантский идол?

Впрочем, гигантской фигуру делали мерцающие огоньки. Но она действительно походила на неподвижного идола, созерцающего угрюмую местность.

Внезапно сердце Сары едва не выскочило из груди.

Ощущение мира и покоя, дарованное пустыней, исчезло. Из царства свободы ее привели назад в рабство. Она спустилась в это мрачное ущелье, и здесь, словно верховная жрица какого-то древнего, забытого культа или чудовищный распухший Будда в женском облике, восседала миссис Бойнтон…