Книга: История любви
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

— Ну, Дженни, подумаешь — тоже мне госсекретарь нашелся!
Слава Богу, мы наконец-то возвращались в Кембридж.
— Все равно, Оливер, ты мог бы проявить побольше энтузиазма.
— Я же сказал: «Поздравляю».
— Ужасно великодушно с твоей стороны.
— А ты-то чего хотела?
— Боже мой, — ответила она, — да меня просто тошнит от всего этого.
— И меня тоже, — добавил я. Довольно долго мы ехали в полном молчании, но что-то было не так.
— Отчего тебя тошнит, Джен? — спросил я как бы вдогонку.
— От того, как отвратительно ты ведешь себя со своим отцом.
— Так же отвратительно, как и он со мной. Дженни развернула широкомасштабную кампанию по пропаганде отцовской любви. Ну, в общем, типичный итало-средиземноморский синдром. И еще она говорила, какой я наглец.
— И ты к нему все цепляешься, и цепляешься, и цепляешься…
— Это взаимно, Джен. Ты могла бы заметить.
— Я думаю, ты ни перед чем не остановишься, лишь бы «достать» своего отца.
— Невозможно «достать» Оливера Бэрретта III. Последовало непродолжительное, но странное молчание, и потом Дженни сказала:
— Невозможно… Разве что жениться на Дженнифер Кавиллери…
У меня хватило хладнокровия, чтобы припарковаться возле рыбного ресторанчика, после чего я повернулся к Дженнифер — злой как черт.
— Ты в самом деле так думаешь?
— Я думаю, что это одна из причин, — произнесла она совершенно спокойно.
— Дженни, значит, ты не веришь, что я люблю тебя?! — закричал я.
— Любишь, — ответила она все так же тихо, — но как-то странно… Ты ведь любишь еще и мое булочно-крэнстонское происхождение.
Я не знал, что ответить, и ограничился заурядным «нет», но зато повторил это слово несколько раз и с разной интонацией. Я был настолько расстроен, что мне даже пришла в голову мысль: а вдруг в ее ужасном предположении есть доля правды?
Но Дженни тоже было не по себе.
— Я никого не осуждаю, Олли. Просто мне кажется, что это одна из причин. Ведь и я люблю не только тебя самого. Я люблю твое имя. И даже твой номер. — Она отвернулась, словно собиралась заплакать, но не заплакала. — В конце концов, это тоже часть тебя, — закончила она свою мысль.
Некоторое время я сидел, разглядывая мигающую надпись «Лангусты и устрицы». Как я любил в Дженни эту ее способность заглянуть в меня и понять даже то, чему я сам не находил названия. Именно это она сейчас и сделала. И пока я не желал признать свое несовершенство, она уже примирилась и с моим несовершенством, и со своим собственным. Боже, как скверно на душе!
Я не знал, что ответить.
— Хочешь лангуста или устриц?
— А в зубы хочешь, Преппи?
— Да, — сказал я.
Она сжала руку в кулак и нежно примерила его к моей щеке. Я поцеловал ее кулачок, но, когда попытался обнять ее, она оттолкнула меня и рявкнула, как настоящая бандитка:
— А ну заводи! Хватай руль — и поехали!! И я поехал. Я поехал.
Комментарии моего отца сводились в основном к тому, что я чересчур стремителен и опрометчив. Не помню дословно, но главным образом его проповедь во время нашего официального ленча в Гарвард Клубе касалась моей излишней торопливости. Для начала он порекомендовал мне не спешить и тщательно прожевывать пищу. Я вежливо заметил, что, будучи достаточно взрослым человеком, больше не нуждаюсь не только в корректировании, но даже в комментировании моего поведения. Он высказал мнение, что даже лидеры мирового масштаба порой нуждаются в конструктивной критике. Я воспринял это как не слишком тонкий намек на его недолгое пребывание в Вашингтоне в период первой администрации Рузвельта…
Впрочем, наш очередной «недоразговор» пока не был закончен: предстоял еще один раунд. Было совершенно очевидно, что главной темы мы упорно избегаем.
— Отец, ты ничего не сказал о Дженнифер.
— А что тут говорить? Ты поставил нас перед свершившимся фактом, разве не так?
— И что ты думаешь , отец?
— Я думаю, что Дженнифер достойна восхищения. Для девушки ее происхождения пробиться в Рэдклифф — это…
Охмуряя меня этой псевдоумиротворяющей бодягой, он явно уклонялся от прямого ответа.
— Говори по делу, отец.
— Дело совсем не в молодой леди. Дело в тебе, сын.
— Да? — удивился я.
— Это бунт. Ты бунтуешь, сын.
— Отец, я не понимаю. Женитьба на красивой, умной девушке из Рэдклиффа — это бунт? Ведь она не какая-нибудь чокнутая хипповка!
— Да, она не хиппи, но она и не… Ага, начинается. Цирлих-манирлих.
— Да, она не протестантка, и она не богата. Так что же тебя отталкивает больше, отец?
Он ответил шепотом, слегка подавшись ко мне:
— А что больше привлекает тебя? Мне захотелось встать и уйти. И я сказал ему об этом.
— Ты останешься и будешь вести себя, как мужчина.
А как веду себя я? Как мальчик? Как девочка? Как мышь? И я не ушел. Наверное, Сукин Сын получил от этого огромное удовлетворение. Еще бы, он опять — в который раз! — побеждал меня.
— Я только прошу тебя немного подождать, — сказал Оливер Бэрретт III.
— Что значит «немного»?
— Окончи школу Права. Истинное чувство выдержит испытание временем.
— Конечно, выдержит, но какого черта я должен его испытывать?
Думаю, он понял меня. Да, я сопротивлялся. Сопротивлялся этой пытке: его праву судить, его манере владеть и распоряжаться моей жизнью.
— Оливер… — Он начал новый раунд. — Ты еще несовершеннолетний.
— Что значит «несовершеннолетний»? — Я уже терял терпение. — В каком смысле?
— Тебе нет двадцати одного года, и с точки зрения закона ты еще не стал взрослым.
— Да я в гробу видал твои вшивые законы! Возможно, сидевшие за соседними столиками услышали это мое высказывание. И, словно в противовес моему крику, Оливер III произнес язвящим шепотом:
— Повторяю — жениться тебе не время. Если ты это сделаешь, можешь ко мне не обращаться. Я даже не отвечу тебе, который час.
Ну и плевать, если кто-нибудь нас услышит.
— Да что ты можешь знать о времени, отец?! Так я ушел из его жизни и начал свою.
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9