13 августа.
Ваня барин: мягкая шляпа, светлый галстук, серый пиджак. У него по-прежнему вьются кудри, блестят задумчивые глаза. Он говорит:
— Жалко Федора, Жоржик.
— Да, жалко.
Он улыбается грустно:
— Да ведь тебе не Федора жалко.
— Как не Федора, Ваня?
— Ты, ведь, думаешь: товарища потерял. Ведь, так? Скажи, так?
— Конечно.
— Ты думаешь: вот жил на свете революционер, настоящий революционер, бесстрашный … А теперь его нет. И еще думаешь: трудно, — как быть без него?
— Конечно.
— Вот видишь … А про Федора ты забыл. Не жаль тебе Федора.
На бульваре играет военный оркестр. Воскресенье. В красных рубахах, с гармониками в руках бродят мастеровые. Говор и смех.
Ваня говорит:
— Слушай, я вот все о Федоре думал. Для меня, ведь, он не только товарищ, не только революционер . . . Ты подумай, что он чувствовал там за дровами? Стрелял и знал, каждою каплею крови знал: смерть. Сколько времени он в глаза ее видел?
Жоржик, не то. Я не про то. Ну, конечно, не испугался… А знаешь ли ты его муку? Знаешь ли муку, когда он раненый бился? Когда темнело в глазах и жизнь догорала? Ты не думал о нем?
И я отвечаю:
Нет, Ваня, не думал.
Он шепчет:
Значит, ты и его не любил .. .
Тогда я говорю:
— Федор умер. .. Ты лучше вот что скажи:
идти ли нам во дворец?
— Идти во дворец?
—Да.
— Это как?
— Ну, взорвать весь дворец.
— А люди?
— Какие люди?
— Да семья его, дети.
— Вот ты о чем… Пустяки: им туда и дорога …
Ваня примолк.
— Жорж.
—Что?
— Я не согласен.
— Что не согласен?
— Идти во дворец.
— Что за вздор? .. Почему?
Я не согласен убивать детей.
И потом говорит, волнуясь:
— Нет, Жорж, послушай меня: не делай этого, нет. Как можешь ты это взять на себя? Кто дал тебе право? Кто позволил тебе?
Я холодно говорю:
— Я сам позволил себе.
— Ты?
— Да, я.
Он всем телом дрожит.
— Жорж, дети…
— Пусть дети.
— Жорж, а Христос?
— При чем тут Христос?
— Жорж, помнишь: «Я пришел во имя Отца моего, и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете».
К чему, Ваня, тексты?
Он качает головой.
— Да, ни к чему …
Мы оба долго молчим. Наконец, я говорю:
Ну, ладно … Будем на улице ждать.
Он весь светлеет улыбкой. Тогда я спрашиваю его:
— Ты, может быть, думаешь, я ради текстов?
— Нет, что ты, Жорж?
— Я решил: так риска меньше.
— Конечно, меньше, конечно … И вот увидишь: будет удача. Услышит Господь моления наши.
Я ухожу. Мне досадно: а все-таки не лучше ли во дворец?
