Офицерский отель «Старый рыцарь» располагался в каком-то древнем особняке, восстававшем на небольшом каменном плато, с трех сторон окаймленном крутыми обрывами. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что местность эта самой природой была создана если не для крепости, то уж по крайней мере для хорошо укрепленного замка.

— Просто в свое время хозяину этого особняка не хватило то ли средств, то ли фантазии, чтобы превратить свое каменное гнездо в настоящий рыцарский замок, — услышала Софии рядом с собой приглушенный мужской голос.

Выйдя из машины, она краем глаза заметила этого худощавого германского офицера — интенданта, но предполагала, что он пройдет мимо.

— Скорее всего, фантазии, — ответила она, и только теперь сообразила, что ведь обратился к ней интендант по-русски.

— Это хорошо, что вы остановились именно здесь, где можно беседовать, любуясь древним строением и раскинувшейся за ним долиной.

Они вместе проследили, как машина полковника Ведлинга, доставившая Софи Жерницки к «Старому рыцарю», медленно разворачивается, чтобы припарковаться чуть в сторонке, под заснеженной кроной отмирающей сосны.

— Вы специально подошли ко мне, чтобы продемонстрировать свое знание русского?

— Но, чтобы решиться на это, я должен был знать, что вы владеете этим языком, что большую часть своей жизни общались на нем в Одессе и что передо мной София Жерницкая, или, теперь уже на германский лад, Софи Жерницки.

— Предпочитаю слышать Софи. Кстати, получить эти сведения было не так уж и трудно. Я никогда не скрывала своего происхождения. Наоборот, даже кичилась тем, что имела наслаждение жить в Одессе.

— С такой же простотой я узнал о том, что в румынской разведке вы проходили под псевдонимом «Герцогиня», что окончили румынскую и германскую разведшколы и теперь успешно работаете на разведку наших союзников-англичан.

— Если у вас все, что считайте, что свою пулю вы заработали вполне заслуженно, — схватив гауптмана за предплечье, Софи прильнула к нему и, приставив ствол пистолета к животу, умиленно всмотрелась в усталые, подернутые кровавой паутинкой капилляров, глаза. — Думаю, мне нетрудно будет доказать, что пристреленный мною наглец — зарвавшийся русский шпион.

Со стороны они напоминали влюбленных, которым отведено было всего каких-нибудь десять минут на расставание.

— Если пристрелите меня, не узнаете самого важного, — совершенно спокойно отреагировал на эту угрозу гауптман. — И тогда умрете от неудовлетворенного любопытства.

Капитану было под сорок, все его по-крестьянски обветренное лицо было испещрено морщинами, а из-под фуражки выбивались седеющие волосы.

— Как русские решились заслать вас сюда, капитан? — спрятала Софи пистолетик в карман куртки. — В вашем облике ничего арийского. Ничего такого, что позволило бы гримировать вас под германца.

— Мне и не нужно выглядеть арийцем, а тем более — гримироваться под германца. Я чистокровный германец, в чем гестапо и СД давным-давно убедилось. Даже имя соответствует — Герман. Гауптман Герман Шерн, если вдруг вам понадобится объяснять, с кем это вы любовались здесь пейзажем.

— Постараюсь запомнить. — Софи так и подмывало уточнить, что запомнит специально для гестапо, но решила, что это было бы слишком уж несерьезно.

— Из русских немцев, что ли?

— Скорее из немецких русских.

— Господи, неужели белая кость врангелевской эмиграции?

— В какой-то степени, — неохотно обронил Герман. — И хватит обо мне. Тем более, что теперь уже у меня возникает встречный вопрос: как русская разведка решились делать ставку на столь вызывающе красивую женщину?

Жерницки приподняла меховой ворот куртки и попыталась спрятать в них свои замерзшие ушки. Мороз был небольшим, но северный ветер, прорывавшийся откуда-то из окружавших этот городок приодерских болот, оказался слишком уж влажным. И вообще, чем дальше на север рейха забиралась Софи, тем явственнее ощущала, какой неисправимой южанкой она предстает перед этим миром и как душа и тело ее все острее нуждаются в солнце и теплых степных вечерах.

— Не тратьте времени на комплименты, Герман. Это бессмысленно. И потом, если уж вы решили, что знаете «все», то должны знать и то, что на русских я не работаю.

— Это вам так кажется, что не работаете.

— Что-что вы сказали?! — проходившая мимо них машина продребезжала крыльями и медленно въехала в небольшой дворик отеля, хотя на воротах висел щит, на котором было указано, что машинам въезд туда запрещен. — Что значит «кажется»?

— Если вы решили, что это машина штурмбанфюрера Штубера, то ошибаетесь. Штубер уже ждет вас в ресторане отеля. Скорее всего это прибыл генерал Зайнер. Тоже, кстати, весьма любопытная личность.

Только теперь Софи взглянула на своего собеседника с уважением. Нет, Зайнер ее пока что не интересовал. Как он мог узнать о том, что она прибыла сюда на встречу со Штубером? — вот что ее интриговало. «А как он вообще мог узнать, что ты прибудешь сюда? — возразила себе обер-лейтенант. — Откуда все эти сведения о тебе?».

— Хорошо, гауптман Шерн, поскольку я тороплюсь на встречу со Штубером, считайте, что ваш расстрел на какое-то время переносится.

— Случай расстрелять меня еще представится, — согласился Герман, — а теперь слушайте внимательно, не перебивая. Вы действительно все это время работали на советскую военную разведку, поскольку все ваши донесения в Лондон ваша радистка Инга старательно дублировала.

— Моя радистка Инга?! Вы хотите сказать, что?..

— Мы ведь договаривались, что слушаете, не перебивая, — с вежливой жесткостью напомнил ей Герман. — Да, Инга дублировала. При этом поставляла нам всю возможную информацию о вашей персоне. Что вас так удивляет? Правда, более достоверная развединформация порой уходила в Москву, а слегка искаженная — в Лондон, но в этих вопросах мы старались не переусердствовать. В наших общих интересах было сохранить в глазах английской разведки, и, в частности, в глазах генерала О’Коннела, ваш имидж эдакой новоявленной Маты Хари.

Это «новоявленной» прозвучало оскорбительно, именно поэтому Софи мило улыбнулась.

— То есть вы использовали меня втемную? — процедила она.

— Зато вы чувствовали себя спокойнее. А в Москве, в свою очередь, всегда считали вас своим, до поры до времени законсервированным агентом. Замечу, что три предыдущих радиста — и тот, который работал с вами в Румынии на абвер, и тот, который в той же Румынии работал с вами на «Сикрет интеллидженс сервис», как и лондонский предшественник Инги, в нужный момент перевербовывались военной разведкой России.

Услышав все это, Софи мысленно ужаснулась: чего же она стоит как разведчица, если рядом с ней работали четыре подсадных русских радиста?!

— То есть на каждого из этих радистов вы выходили благодаря неусыпной слежке за мной?

— Ну что вы, слежка была самой минимальной и предельно законсервированной. Причем радисты понятия не имели о том, что в румынской сигуранце вы, Софи, оказались по протекции одного из чекистов, подпольно работавших в Одессе, в группе Молодцова- Бадаева.

— Такого быть не может, — едва слышно проговорила Жер-ницки. — Я знаю, что протекцию мне составили...ну, скажем так, совсем другие люди.

— Что вам мешает назвать их — священника отца Гавриила и капитана Нику. Того самого капитана, который был затем арестован сигуранцой и умер в тюрьме, но вас так и не выдал.

— Даже так: арестован и умер? Этого я не знала.

— Что же касается отца Гавриила, то в его обществе и в его автомобиле вы относительно спокойно добрались до Бухареста, а затем жили у него в доме, будучи при этом уверенной, что он всего лишь является правоверным агентом сигуранцы, но даже не догадываясь, что при этом работает еще и на Кремль.

— Некоторым вольномыслием он, конечно, отличался, — пробормотала Софи, — но чтобы...

Она могла бы многое рассказать о своих отношениях с неутомимым любовником отцом Гавриилом, но ситуация к этому явно не располагала. Да и к чему ее исповедь некстати разоткровенничавшемуся гауптману Герману?

— Кстати, именно через него англичане благополучно вышли на вас. Причем святой отец не постеснялся содрать с англичан солидную сумму за то, что согласился буквально продать вас в английское разведывательное рабство. С нашего, естественно, согласия. Сам же он остался агентом СИС в Румынии.

И тут Софи расхохоталась, заставив самоуверенного Германа насторожиться и слегка понервничать.

— Черт возьми, а ведь все это время я мечтала наладить связь с Москвой!

— И не только мечтали. Однажды, используя радистку Ингу, вы пытались познакомиться с сотрудником словацкого полпредства, который был нашим агентом. Для нас осталось загадкой, каким образом вам удалось вычислить его, но из Берлина красного словака пришлось срочно убирать. К тому времени вами уже дорожили как уникальным приобретением разведки.

Софи беспомощно взглянула на гауптмана.

— Будем считать, что пароль я уже назвал? — с лукавой ухмылкой поинтересовался тот.

— Москву очень интересует «Регенвурмлагерь»?

— Не меньше, нежели Черчилля.

— Почему же на сей раз не «втемную»? С чего вдруг в Москве решили идти ва-банк?

— Круг наших интересов стал существенно отличаться от круга интересов СИС. Желательно было бы подсадить в этот лагерь своего человечка. За сведения о подземных объектах Центр благодарит вас. Теперь важно знать хотя бы ориентировочную схему штреков, с привязкой к ним этих объектов.

— Не так уж и отличаются запросы вашего Центра от запросов Лондона, — покачала головой Софи. — А еще вы попросите подыскать какого-либо добровольца прямо в гарнизоне лагеря.

— Считаете, что это реально?

— Есть кое-какие соображения.

— Раньше мы рассчитывали на вербовку уже известного вам майора Чеславского.

— Вербовка возлагалась на вас?

— Естественно. Обстоятельства складывались так, что хоть к дьяволу на поклон.

— Почему же не завербовали? Слишком много денег запрашивал?

— Дело не только в деньгах, хотя для разведчика они никогда не лишни. Слишком уж он был ненадежен. Ну, настолько скользкий, что гадко было руки о него марать.

— Признайтесь, что теперь вашими устами заговорил германец, независимо от того, кому он служит.

— Время от времени это у меня прорывается, — смиренно признал Шерн.

— И потом, если я не ослышалась, вы сказали: «был»?

— Теперь уже «был». Не далее как вчера погиб в составе группы польских партизан на наземной территории «Регенвурмлагеря».

— Тогда ему очень повезло. От моих рук умирать было бы труднее.

— Мы так и поняли, что захотите убрать его. Слишком уж не вовремя он объявился, хотя и передал вам довольно ценные сведения. Сужу по вашему срочному посланию в Лондон. Со мной, гад, откровенничать не хотел. Скажу больше, после знакомства с ним я по-настоящему испугался провала.

— Но теперь необходимость соперничать со мной за право на казнь этого поляка явно отпала?

— Жалко, что вместе с польскими партизанами погибла и группа наших диверсантов, которые пытались проникнуть в одну из пустот, соединенных с подземельями «Регенвурмлагеря». Направить туда еще одну группу уже вряд ли удастся, время подпирает. Так что теперь вся надежда на несравненную Софи Жерницки.

Они скрестили взгляды и, ничего не ответив, обер-лейтенант решительно направилась к отелю. Она и так слишком злоупотребила терпением Штубера.