Как только колонна подошла к огромной выработке, в которой располагалась казарма девиц из лебенсборна, Аленберн тут же приказала своим воспитанницам сойти с машин и, сохраняя дисциплину и полную тишину, чтобы не привлекать внимания, поселяться. Сама же приблизилась к группе рабочих, которые у входа в соседний боковой штрек погружали в машину камни. Четверо из них попробовали поднять высокий гранитный валун, однако сделать этого не смогли. Еще трое пытались помочь им, однако не могли протиснуться.

Возможно, эта сцена не привлекла бы особого внимания Эльзы, если бы от проходившей мимо небольшой колонны зомби-воинов, выделявшихся своими короткими, как у летчиков, голубыми куртками и такими же голубыми пилотками, не отделился рослый, плечистый боец.

Какими-то едва заметными движениями он разметал натужно припавших к валуну рабочих, слегка поднатужившись, поднял этот гранитный монолит и аккуратно уложил в кузов.

Увидев это, рабочие застыли от удивления. Колонна зомби-диверсантов тоже остановилась. Бойцы знали, что унтер-офицер Клык обладает большой физической силой. Они давно убедились, что даже безобидная тренировочная отработка обычных приемов самозащиты с Клыком-партнером становится смертельно опасной. Однако при такой непринужденной демонстрации этой силы присутствовали впервые.

— И кто этот кентавр подземелья? — поинтересовалась Эльза, почувствовав приближение к себе начальника подземного лебек-сборна Ланса.

— О, это уникальное творение нашей «Лаборатории призраков».

— Так уж и ваше творение? — не поверила Эльза, наблюдая, как этот ладно сроенный гигант, не особо напрягаясь, забросил в кузов еще пару больших камней и, не спеша, вернулся к колонне.

— Нет, наделять своих зомби подобной физической силой мы не способны, иное дело, что мы уже научились раскрепощать те физические задатки, которыми наших клиентов наделила природа. А этого зубра природа наделила какой-то особой силищей.

— То есть в ваши сети этот красавец пололся, уже обладая огромной физической силой?

— Настоящий громило. Не зря он проходит у нас под кличкой «Кровавый Зомби» и находится под личной опекой барона фон Штубера. Слыхали о таком?

Эльза романтично вздохнула и как бы ненароком провела ладонью по груди.

— Мне известны все люди, которые оказались в поле зрения Отто Скорцени. Извините, как-то так оно сложилось. Если уж сюда попал такой гигант, то на кой черт вы превратили его в зомби? Не лучше ли было использовать его на какой-либо службе в ипостаси нормального человека, зомбировав при этом разве что идеологической обработкой?

— Не советую интересоваться этим у Штубера, он подобных вопросов не терпит. А между тем именно он потребовал от доктора Гамборы и прочих жрецов «Лаборатории призраков» довести этого бойца, которого он называет «Подольским Гераклом», до совершенства, лишив его страха, сострадания и ностальгии, до предела снизив болевой порог его ощущений. И вот результат перед вами.

— Но потребности в женщинах вы его, надеюсь, не лишили? — без какого-либо кокетства, с угрожающими нотками в голосе, спросила гауптштурмфюрер Аленберн. — У вас и ваших жрецов хватило ума не вторгаться хотя бы в эту сферу?

— Успокойтесь, Аленберн, не лишили.

— Хотите, чтобы поверила на слово? — озорно запрокинула голову Аленберн.

Ланс слегка замялся. И не потому, что смутился, столкнувшись с прямолинейностью Эльзы. Просто он вдруг понял, что в борьбе за право первой подземельной ночи с Аленберн у него вдруг появился серьезный соперник. Конечно же, его это задело. От агрессивной ревности удерживало только то, что Ланс никогда особым успехом у женщин не пользовался, а потому привык усмирять свою мужскую гордыню, довольствуясь вторыми ролями даже у, казалось бы, второсортных женщин.

— Сегодня же убедитесь в этом, гауптштурмфюрер, — униженно заверил начальник лагерного лебенсборна, жадно взглотнув сексуальную слюну. — Если двух часов для отдыха вам хватит, то ровно через два часа Кровавый Зомби появится у вас.

— Через час, — уточнила Аленберн. — Будем считать, что лебенсборянок своих я вам передала, поэтому особо задерживаться здесь не собираюсь.

— Хорошо, через час, — покорно согласился Ланс.

Они вместе проследили за тем, как колонна зомби-диверсантов расступилась и вобрав в себя Кровавого Зомби, двинулась дальше. Аленберн пыталась зафиксировать то мгновение, когда «кентавр подземелья» обратит на нее внимание, но так и не смогла.

— Вам не кажется странным, что на какой-то гранитный камень ваш гренадер внимание обратил сразу, а на стоявшую неподалеку еще относительно молодую женщину — нет?

— Уверен, что он еще об этом пожалеет. Я ведь сказал, что он вполне мыслящий человек, только прошедший зомби-корректировку. И потом, стоит ли волноваться? Я заставлю Свирепого Серба, командира этих парашютистов-десантников, направить его сюда. Расположитесь в моем персональном бункере. Правда, расположен он рядом с зомби-моргом, но смущать вас это не должно.

— А может, прямо в морге? — ехидно поинтересовалась Ален-берн. — А что, это придало бы нашим сексуальным игрищам особый шарм.

— Если станете настаивать...

— Не стану, опасаюсь, как бы в момент моего оргазма в зомби-морге не началось массовое восстание из гробов. Представляете, какой фурор это произведет на всех обитателей вашего подземелья? Кстати, этот ваш гигант давно вышел из морга?

— Кровавый Зомби в морге не побывал.

— В самом деле?

— Мы его не умерщвляли, а воздействовали на организм и психику всевозможными африканскими снадобьями да гипнотическим навеиванием. То есть в нашем понимании он как бы по-лузомби с особыми задатками. Таковым было требование барона фон Штубера.

— Ну, слава тебе, господи, — вздохнула Эльза. — Тогда и Кровавым Зомби в моем присутствии прошу его не называть. Впрочем... А вы не лжете мне, Ланс?

— Я ведь по профессии учитель, поэтому вообще лгу крайне редко и в самых безысходных ситуациях.

— Именно педагоги лгут, как никто иной, — помахала руками Аленберн. — Если вы не пропустили его через зомби-морг, как же тогда он стал зомби? Я хоть и не особо смыслю в этих ваших колдовских шабашах, но суть улавливаю.

— Мне выгоднее было бы соврать, что он только что из морга, чтобы таким образом убить ваш интимный интерес к нему, — признался Ланс. — Все-таки ложиться в постель с полумертвецом — на такое решится не каждая...

— А вам нет смысла убивать интимный интерес к нему. Я выделю вам любую из своих секс-мерзавок. На выбор. Кроме тех семерых, которые обязаны забеременеть от зомби. Обязательно от зомби.

— Есть и такие, которые обязательно должны забеременеть от зомби?!

— Разве я не сообщила вам об этом? К вашему зомби-легиону причислены двадцать моих лебенсборянок, каждая из которых может забеременеть. Но для семерых, взятых под особый медицинский контроль, это попросту обязательно.

Ланс натужно покряхтел, деликатно высморкался в свой носовичок и развел руками.

— Извините, возможно, я был невнимателен. Мне казалось, что ваши секс-мерзавки прибыли только для того, чтобы удовлетворять офицеров СС. Они ведь у вас числятся чистокровными арийками.

— Эти семеро девиц специально отобраны медиками и, как только врач-гинеколог, которая прибудет сюда через две недели, удостоверит их беременность, их тут же увезут отсюда. Рожать они будут под особым присмотром, а новорожденные сразу же станут объектом исследований специального института, расположенного в Антарктиде.

— Где-где?! — напрягся Ланс.

— Вы не ослышались. Я сказала: «В Антарктиде». Однако это — строго конфиденциально. Я сообщила вам об этом только потому, что отныне вы — начальник подземного лебенсборна, а посему должны проникнуться полной ответственностью за чистоту «эксперимента особой имперской секретности» и важности. Кстати, сами девицы о предстоящем вояже в Антарктиду пока еще не знают.

— Но почему вдруг... в Антарктиде? Вы, Аленберн, ничего не напутали? Может быть, вы имели в виду Аргентину? Там действительно создано несколько наших баз, на которые перебрасывают наиболее ценных специалистов.

Аленберн грустновато улыбнулась. Она прекрасно знала, что базы в Аргентине — это скорее прикрытие. В лучшем случае, одна из таких баз, созданных на юге Аргентины, служит в качестве перевалочной, где люди, которых отправляют в подземелья Антарктиды, могут отдохнуть после длительного путешествия — в большинстве случаев на специально оборудованных огромных субмаринах — поправить свое здоровье и, возможно, в последний раз в жизни взглянуть на солнце. То, настоящее, а не искусственное.

— При всей своей географической безграмотности, отличить Антарктиду от Аргентины я все еще способна. В подземельях Антарктиды все это будет происходить, в специальном Институте новой наследственности. Своеобразном аналоге института Ан-нербе, детище Гиммлера.

— Допускаете, что и нашу «Лабораторию призраков» перебросят туда же, в Антарктиду? — спросил Ланс, приглушив голос, но не в силах приглушить охватившее его чувство ужаса.

— Неужели вы способны усомниться в таком исходе? Который, кстати, произойдет довольно скоро.

— Тогда к чему всё это? — почти в отчаянии обвел Ланс руками пространство вокруг себя. — К чему все наши усилия? С какой стати от нас требуют все больше и больше зомби? И вообще, почему мы все еще здесь?

Аленберн молча обвела взглядом стены и своды выработки, мечтательно прошлась им по уводящему в сумерки тоннеля железнодорожному полотну и молча закурила.

— А почему бы нам с вами не предположить, что весь этот «Лагерь дождевого червя» только для того и задуман, чтобы отрабатывать на нем идеи создания такой же подземной базы в Антарктиде. Что вся ваша «СС-Франкония» — всего лишь действующая, экспериментальная модель подземного Четвертого рейха в Антарктиде? И что здесь, теперь уже почти у самой линии фронта, завершается физическая и моральная подготовка гарнизона и обслуживающего персонала для подземного рейха в Антарктиде?

— Позвольте, хорошо известно, что начиналось создание этой базы еще до прихода к власти фюрера.

— Но уже с прицелом на то, что в нем можно будет сохранять людей, технику и материальные ценности даже при создании такого «оружия возмездия», о котором наш фюрер еще только мечтает, но над которым уже работают ученые всех ныне здравствующих империй.

Выслушав Эльзу, оберштурмфюрер не стал подвергать сомнениям её версию, а лишь вежливо поблагодарил. Он понимал, что за словами этой женщины стоят высказывания Гиммлера и прочих высоких чинов, чьи имена он не всегда решался произносить вслух. Особенно когда речь идет о тайнах рейха.