Однако гауптштурмфюрер Эльза Аленберн суеты этой, диверсионно-партизанской, не ведала. Она усадила Ланса к себе в машину, за рулем которой маялся довольно пожилой человек в гражданском, и, миновав блокпосты, колонна начала погружаться в «лагерь дождевого червя».

— Напоминает метро, — первой нарушила молчание Эльза, когда они преодолели несколько километров дороги, идущей параллельно с железнодорожной колеей. — Думаю, мои красавицы освоятся здесь очень быстро.

— Если учесть, что у них не будет выбора, — мрачно напомнил ей Ланс. При этом он не забыл о предупреждении Эльзы не обращать никакого внимания на молчаливого, с болезненным серовато-желтушным лицом водителя.

— Все они добровольно стали лебенсборянками и дали клятву принести свою жизнь в жертву рейху и фюреру. Отныне вы должны постоянно помнить об этом, коллега.

— Вы назвали меня «коллегой»? С какой стати? Вы тоже инженер или педагог?

— У меня в портфеле приказ о вашем назначении на должность коменданта «зомби-лебенсборна», — только теперь сидевшая рядом с водителем Эльза повернулась так, чтобы видеть его лицо. — Так что с этого дня вы будете в моем непосредственном подчинении. В моем, личном, оберштурмфюрер, подчинении, — вдруг жестко уточнила она неплохо поставленным командирским голосом.

— «Зомби-лебенсборна»?! — почти с ужасом переспросил оберштурмфюрер. — Меня?! Комендантом? То есть я должен командовать всеми этими про... простите?! Это кому там, в Берлине, пришло в голову так жестоко подшутить над старым Лансом?!

— Смиритесь, мой дорогой Ланс. Тем более что, как и у моих лебенсборянок, у вас уже нет выбора.

— Я обжалую этот приказ, — решительно молвил новоявленный комендант «зомби-лебенсборна». — Пожалуюсь лично Гиммлеру, впервые в жизни, воспользовавшись давнишним знакомством с ним.

Эльза Аленберн откинула голову на спинку сиденья, так что чуть было не коснулась волосами лица Ланса и сочувственно хихикнула.

— Только благодаря этому знакомству Гиммлер и вспомнил о вас. А, подписывая приказ, был уверен, что выступает в роли благодетеля. Так что жалуйтесь-ка лучше самому фюреру, у которого нет иных забот, кроме как разбираться с вашими кляузами на Гиммлера.

Вздох, который был издан Лансом, мог принадлежать лишь человеку, которому только что объявили, что в помиловании ему отказано, а казнь состоится уже завтра на рассвете.

— Считайте, что погубили меня, гауптштурмфюрер Аленберн. Причем погубили именно вы.

— А вы меня — огорчили, — не стала оспаривать своей причастности к экзекуции комендант «Святилища арийцев». — Уже в который раз. И вообще, чем вы недовольны? Отныне в вашем распоряжении и в подчинении почти полсотни таких рейхскрасоток, за каждую из который любой отборный полк СС готов пройтись по минным полям! Нет, Ланс, вы окончательно огорчили меня!

— Как и вы — меня.

Сугубо женским чутьем Эльза уловила, что знакомство их зашло в тупик, а значит, следует промолчать.

— Хватит нам ссориться, — произнесла она капризным голосом ученицы средних классов. — Лучше объясните мне, кто такие эти «зомби-воины», о которых идет речь в приказе о вашем назначении?

Ланс поначалу задумался, пытаясь сформулировать более или менее приемлемое определение зомби, но, поняв, что сделать это будет непросто, неожиданно осмелел:

— Для того, чтобы объяснить совершенно непосвященному человеку, кто такие зомби, понадобится немало времени.

— Ночи хватит?

— Целой ночи?! — тихо ужаснулся Ланс, как-то не сразу сообразив, в какую западню заманивает его эта грудастая германка. А ведь давнишняя мечта директора училища — основательно отоспаться, начала осуществляться только здесь, в «Регенвурмлагере».

— С короткими перерывами на кофе и с тридцатью минутами на утренний сон? Устраивает? — коротко хохотнула она. — По-моему, вполне щадящий режим.

Только теперь до оберштурмфюрера дошло, о чем идет речь, и он рисково произнес:

— В таком случае, ночи вряд ли хватит.

Поначалу Эльза грубовато заржала, а затем в том же духе подбодрила его:

— Наконец-то я слышу призывный рев самца. Долго же вас приходится разогревать, доктор Ланс. Если так будет и в постели...

— Причем тут постель? — пожал костлявыми плечиками Ланс.

— При том, что советую становиться храбрее, если только не желаете, чтобы мои, а теперь уже и ваши, секс-мерзавки превратили вас в объект для насмешек.

Тоннель был достаточно хорошо освещен, а водитель получил приказ двигаться предельно медленно и только по прямой, центральной штольне, никуда не сворачивая, пока не поступит соответствующая команда. Две крытые брезентом машины с ле-бенсборянками покорно следовали за «опелем» Эльзы. Тоннель был проложен горизонтально, однако Аленберн казалось, что они уходят все глубже и глубже под землю, напоминая «секс-фюреру ариек» напутственное предупреждение ее тетушки, уверявшей, что, «ступив на порог борделя, грешница уже ступает на порог ада».

— Неужели все эти германки станут наложницами зомби? — нарушил напряженное молчание доктор Ланс.

— Те, кому будет приказано, станут, — решительно молвила Эльза.

— Вас как офицера СС не сдерживает то обстоятельство, что среди зомби окажется немало славян и прочих унтерменшей?

— Оно не сдерживает даже рейхсфюрера СС Гиммлера, лично распорядившегося провести этот секс-расовый эксперимент. Нет, в самом деле: коль мы уж стали выводить особую расу — людей-зомби, то почему бы не посмотреть, что произойдет, если скрестить зомбированных мужчин со страстно желающими пожертвовать своими жизнями во имя рейха германками?

— Естественно, естественно, — рассеянно согласился начальник зомби-лебенсборна как раз в то время, когда впереди возник очередной СД— патруль.

До проверки документов дело не дошло, проверять их в такой дали от входа у людей, сидевших в машине, было бессмысленно. Зато унтер-офицер сообщил, что придется минут двадцать подождать здесь. Дальше проезд временно запрещен. В тоннеле произошел обвал, туда прорвалась вода, и сейчас бригада ремонтников бетонирует аварийный участок.

— К обвалу перебросили бригаду зомби-ремонтников, — добавил он, считая, что таким образом успокоил господ офицеров. — Эти страха не ведают, а потому в любой аварийной ситуации лезут на рожон. Да их, этих нелюдей, никто особо и не щадит.

— Если бы не щадили только их, — пробормотал Ланс, выглядывая из машины и провожая взглядом патруль.

Услышав это, унтер-офицер оглянулся и подозрительно взглянул на оберштурмфюрера, с которым был знаком лично. Ланс уже знал, что после покушения на фюрера 20 июля, когда стало ясно, что в заговоре против него замешано великое множество генералов и офицеров, в солдатской, и особенно в унтер-офицерской среде стало укоренятся мнение, что по-настоящему фюрер может полагаться только на них, на истинных солдат СС, на фронтовиков-окопников, которые, в отличие от офицеров, не предали и никогда не предадут своего вождя и свой Третий рейх.

— Кстати, спать с зомби станут не все, — никак не отреагировала Эльза на сообщение унтер-офицера. — Она достаточно насмотрелась на то, что происходит в Берлине и других городах Германии после каждого авианалета, поэтому к подобным ситуациям давно привыкла. — Сформирован отряд из двадцати девиц, которые будут преданы только зомби, чтобы улучшить породу их зомби-потомства. По крайней мере, так было сказано в письме начальника Главного санитарного управления войск СС. Остальным двадцати восьми приказано беременеть от командного состава лагеря. Офицерского, разумеется. Причем прежде всего от вас.

— Всем беременеть от меня? — аляповато уточнил Ланс.

— От вас?! — в том же духе переспросила Эльза.

— От кого же еще? — иронично огрызнулся бывший педагог.

— А что, в этом что-то есть, — не восприняла его иронии Ален-берн. — Я, конечно, подберу для вас одну из девиц. Но в принципе никто не запретит вам злоупотребить своей властью и пропустить их всех подряд. Поди знай, от кого они забеременеют в конечном итоге: от вас или кого-то из ваших подчиненных?

Только теперь водитель не удержался и, пренебрегая чувством такта, резко оглянулся на оберштурмфюрера. Ланс не мог видеть ни его глаз, ни выражения лица. Тем не менее понял, что это был сугубо мужской взгляд человека, которому хотелось лицезреть того, кому так несказанно повезло. Тем более — под занавес войны.

— Ну, всех вряд ли... — стушевался Ланс. Не будь в машине водителя, он, возможно, вел бы себя значительно смелее. И потом, этот его завистливо-оценивающий взгляд...

— А почему бы и нет? — азартно поддела его Аленберн. — Стоит ли сразу же сдаваться? Если от вас забеременеют все двадцать восемь девиц, через поколение вы станете прародителем целого племени. Представляете, нового германского племени. Пройдет время, и вас провозгласят арийским Адамом.

— Вот именно, СС-Адамом, — лукаво, и в то же время снисходительно улыбнулся доктор Ланс, как в течение многих лет не раз улыбался какой-нибудь хитроумной выдумке своих учеников.

По-настоящему суровым директором он так и не стал, хотя в технической школе его обучались далеко не самые лучшие выпускники школ. Примитивного дебоширства он, понятное дело, не терпел, однако всегда умел оценить остроумные выходки. Поскольку и сам в юности к благовоспитанным юношам не принадлежал.

— К слову... Благословляя на эту поездку, Гиммлер поинтересовался моим мнением об этом эксперименте. Никаких особых замечаний я не высказывала, поскольку мало что смыслю в этом деле, но подала идею: а почему бы не превратить в зомби пару десятков женщин?

— Какой от них в подземельях лагеря толк?

— Если подходить к ним, как к рабочим ремонтных бригад, то конечно, — развела руками Эльза. — Но ведь речь о другом. О том, чтобы создать брачные зомби-пары, да попробовать скрестить нормального германца с женщиной-зомби. Это же эксперимент, черт возьми! — явно входила в азарт главный инспектор лебен-сборнов рейха. — Что скажете, Ланс?

Оберштурмфюрер горячку пороть не стал. Он напомнил «прародительнице» секс-мерзавок, что она забыла сообщить о реакции вождя СС.

— Гиммлер сказал, что этот эксперимент тоже будет проведен, но уже не в «Регенвурмлагере». Да и рожать мои секс-мерзавки тоже скорее всего уже будут не здесь. Не успеют. Русские-то на подходе. Как, впрочем, и американцы с англичанами.

Ланс помолчал. Он понимал, что рейхсфюрер реально оценивает ситуацию. Не мог понять другого: если даже рейхсфюрер СС уже не верит ни в то, что германским войскам удастся остановить русских на подступах к подземному лагерю СС, ни в то, что Германия в состоянии устоять перед союзниками, тогда зачем тысячи людей продолжают прокладывать здесь, на земле, которая неминуемо отойдет к Польше, все эти тоннели, коммуникации, узлы сопротивления? Зачем «Лаборатория призраков» продолжает продуцировать воинов-зомби?

А коль все обстоит настолько безнадежно, то какого дьявола привезли сюда этих молодых германок, причем, если он верно понял, вовсе не уличных проституток, а патриоток, все еще верящих в то, что способны помочь рейху и фюреру коль уж не жизнями своими, то по крайней мере своими телами. Впрочем, и жизнями — тоже, поскольку эти эксперименты со скрещиванием с зомби так или иначе поперечеркивают их молодые судьбы. Что это — фанатизм идейного безумия? Или, наоборот, безумие идейного фанатизма?

— Значит, рожать вашим секс-мерзавкам придется уже в вашем наземном лебенсборне «Святилище арийцев»?

— Тоже вряд ли успеют. А если и будут рожать там, то уже зачатых от русских коммунистов или американских негров.

— И это все, что он поведал вам и чем «обнадежил»?

С ответом Эльза не торопилась. Она предложила оберштурм-фюреру выйти из машины и покурить. Когда они отошли на пару шагов от передка «опеля» и остановились у бокового дота, под стенкой которого топтались патрульные, попечительница лебен-сборнов в самом деле закурила, однако Ланс понимал, что выманили его из машины не ради перекура.

Очевидно, все-таки существовали сведения, сообщать о которых при своем водителе Эльза все-таки не решалась, хотя, казалось, безоглядно доверяла ему.

— То, что я скажу вам сейчас, вы услышите только потому, что с этого дня сами являетесь начальником отряда секс-зомби.

— Благодарю за доверие, гауптштурмфюрер, — называть «фрау» женщину в мундире капитана войск СС — у Ланса язык не поворачивался.

— А еще потому, что если вы решитесь кому-нибудь проболтаться, я лично позабочусь о том, чтобы на следующий день вас отправили в крематорий.

— Угрозы излишни, гауптштурмфюрер. Это останется между нами.

Как только бронемашина Овербека поравнялась с расположенным на склоне каменистой вершины укрепленным пунктом «Альфа-3», там стало происходить то, что несведущего человека могло повергнуть в изумление. Подчиняясь мощи скрытых во чреве этой вершины механизмов, часть скального грунта вместе с маскировочными кустами, отошла в сторону и из глубины возвышенности вырвалось по полувзвода солдат в черных мундирах, небрежно прикрытых зелеными маскхалатами. На ходу рассредоточиваясь, они залегали у подножия холма, прячась за валунами и пригорками, чтобы, в случае необходимости, огнем прикрывать выход оставшейся части охранной роты.

«Ну, что ж, — признал штандартенфюрер, — даже в этих действиях бойцов просматривается выучка».

Последним, подгоняя зазевавшегося эсэсманна, из входного дота выбрался оберштурмфюрер Грайф. Если бы к его росту и непростительной худобе добавить десятка два килограммов веса, парень этот выглядел бы довольно внушительно. Но пока что его костлявая фигура высилась посреди заснеженной равнины как облаченный в шинель пристрелочный ориентир на полигоне.

— Где противник, господин штандартенфюрер?! — прокричал он, когда танкетка Овербека остановилась рядом с ним.

— Он везде, оберштурмфюрер. Вездесущий и невидимый.

— Это понятно. Где он сейчас базируется? Я привык выполнять четкие приказы.

— Вам предстоит продвигаться по берегу озера, прочесывая прибрежный лес и плавни. Мы же охватим большую часть леса танками и патрулями зомби и будем прочесывать его силами власовцев в направлении леса.

Едва Грайф передал эту команду полуподковой выстроенным перед ним солдатам, как, слегка пробуксовывая на каменистой полевой дороге, к ним приблизился колесный транспортер-вездеход, на который сменить свой «опель» барону Штуберу удалось уже на площадке перед центральным въездом в подземелье.

— Что здесь происходит?! — прокричал он, выйдя из кабины и не обращая при этом внимания на старшего по чину Овербека. — Вы почему все еще здесь?!

— Вот именно, — прорычал вывалившийся вслед за ним из кабины фельдфебель Зебольд, который выступал в роли водителя, — почему вы все еще околачиваетесь возле дота?!

— Мы получаем задание и согласовываем действия, — попытался объяснить Штуберу обер-лейтенант СС, в одинаковой степени удивляясь при этом растерянности штандартенфюрера Овербека и наглости фельдфебеля.

— Считайте, что вы его уже получили, — молвил начальник службы безопасности базы. — Десять солдат с ручным пулеметом — на борт тягача, остальным — марш-бросок вслед за моей и штандартенфюрера машинами. Продвигаться бесшумно, а в лесу — только перебежками, от дерева к дереву. И не вздумайте, ироды, перестрелять своих же.

— Так ведь перестреляют же, — сокрушенно повертел головой Вечный Фельдфебель.

У кромки леса, в том месте, где он сходится с плавнями, Штубер присоединил к десятке своих эсэсовцев десять зомби-воинов из взвода тибетцев и, не дожидаясь прибытия основной части охранной роты, повел их по холмистой лесной равнине, решительно рассекая эти две стихии — лес и плавни. Барон понимал, что партизаны все еще не успели прийти в себя. Группа была уверена, что в лес она прошла незамеченной, поэтому облава оказалась для нее полной неожиданностью. Даже непродолжительный хаотичный артобстрел леса мог показаться партизанам всего лишь очередными учебными стрельбами.

Взойдя со своим воинством на ящероподобную возвышенность, которая служила своеобразной дамбой между песчаной плавневой косой и небольшим лесным плато, штурмбаифюрер приказал трем тибетцам взобраться на деревья в разных частях возвышенности, а остальным прекратить движение и, рассредоточившись, затаиться.

— Если заметите партизан, — наставлял он зомби-тибетцев, — не кричать, чтобы не привлекать внимание, а негромко постучать прикладом по ветке.

Месяцы войны, проведенные в подольских лесах, не прошли зря. Штубер вдруг поймал себя на том, что лес влечет его, здесь он чувствует себя защищенным; что постепенно он становится настоящим «лесным человеком», впадая в то состояние, когда начинает по-настоящему понимать лес, а лес — его.

Мороза почти не было, снежный покров возвышенности казался по-весеннему серым, но стволы старых кленов и сосен все еще оставались предельно влажными, с ледяными прожилками на толстой, потрескавшейся коре. Однако Штубер только потому и обратил внимание на кору, что тибетцы взбирались по стволам, как удавы. Крепко обхватив их руками и ногами, они медленно подтягивались, словно не поднимались по стволам, а, заглатывая, вбирали их в себя.

Едва достигнув последней толстой ветки, тибетец-ефрейтор, взобравшийся на сосну, под которой с биноклем в руке притаился Штубер, тут же постучал по стволу.

— Там, — указал он на плавни, на оконечность уходившей на запад косы, — пятеро или шестеро. На островке, — уточнил, свесившись с ветки, на которую, обхватив ногами ствол, уселся.

Скверное знание германского и еще более скверное произношение ефрейтор «Зомби-035» компенсировал своим немного-словием и точностью выражений. Штуберу импонировало почти полное отсутствие эмоций. Он далек был от того, чтобы считать разработанную «Лабораторией призраков» модель зомби образцом идеального воина, однако лаконизм и черствость этих «нелюдей» ему нравились.

«Очевидно, это и есть десантники, — сказал себе барон о группе на краю косы. — Неужели рассчитывают отсидеться в плавнях? Зря они туда сунулись, зря. Лед на озере слишком тонкий, плавней не знают, маневра никакого...». Не хотел бы он оказаться сейчас на месте любого из этих русских.

— ...И вижу группу в лесу, — вновь отличился тибетец. — Напротив островка.

А еще через минуту второй верхолаз сообщил, что видит две группы партизан, движущихся в сторону возвышенности.

— Сколько их там всего? — спросил Штубер.

— Около трех десятков.

То же самое подтвердил и третий наблюдатель. Ясно было: партизаны уже поняли, что обнаружены и что до «лисьей норы» им не добраться. Теперь они пытались отвлечь внимание карате-лей на себя, чтобы увести их подальше от русских диверсантов.

«Жертвенно, — признал Штубер. — Впрочем, так, прикрывая и отвлекая, жертвовать собой... принято во всех армиях мира».

Он отправил на кроны деревьев остальных тибетцев, каждый из которых был вооружен кавалерийским карабином, и приказал:

— Открывайте огонь по лесным группам. Подпустите и истребляйте. Поиграйте им на нервах. Пусть полякам кажется, что пули сыпятся со всех сторон и в основном — из поднебесья.

Метод «кукушечьего отстрела»-барон применял еще в сорок первом против партизан и хорошо знал, что такая стрельба издали не только наносила немалый урон, но и жутко нервировала лесных бродяг. Причем Штубера удивляло, что сами партизаны на вооружение этот метод почему-то так и не взяли. По крайней мере, его отряду «Рыцарей Черного леса» сталкиваться с ним не приходилось.

Обнаружить «кукушку» всегда было трудно, даже зимой, когда значительная часть деревьев оголена. Особенно если стрельба велась с нескольких точек. Первыми успешно и массово усаживали своих снайперов-добровольцев на деревья финны, во время нападения на них России. Штубер знакомился с опытом «коршунов Маннергейма» и знал, что, основательно прореживая ряды русских, эти «кукушки» приводили их в ужас, заставляя панически бояться лесов, обходить которые в Финляндии, увы, было невозможно.

Кроме всего прочего, зомби еще оказались и превосходными стрелками. Рассредоточившись по деревьям на склонах возвышенности, они подпустили обе группы метров на сто и расстреливали партизан, как в тире. Причем уцелевшие после первых выстрелов поляки не сразу поняли, в какую засаду они попали. Вместо того, чтобы тут же открыть ответный огонь, они еще какое-то время метались по редколесью, а затем залегли, как бы занимая круговую оборону. И в этом была их главная ошибка. При кукушечьей засаде, да тем более в зимнем лесу, всяк лежащий представлял собой прекрасную неподвижную мишень.

Партизанам нужно было не залегать, а прижиматься к стволам деревьев, как это делали сами «древесные стрелки», и тогда уже открывать огонь. В этом-то и заключался кровавый опыт войны, который не сразу, но все же извлекли для себя красноармейцы, брошенные Сталиным на подступы к «Линии Маннергейма», на завоевание финских земель. Если же бойцы оказывались на открытой местности, предпочтительнее было прибегать к «заячьим метаниям», дабы затруднять прицельную стрельбу.

— Сколько у вас снайперских винтовок? — спросил Штубер у подоспевшего со своими солдатами оберштурмфюрера Грайфа.

— Всего две.

— Для моих зомби-снайперов этого достаточно, Грайф. Осмотрите поле боя. Тяжело раненых добить, а всякого способного еще хотя бы полчаса продержаться на этом свете, доставить ко мне в виде языка.

Выяснив у наблюдателей, что уйти из-под обстрела удалось не более семи партизанам, барон приказал «древесным стрелкам» прекратить огонь и, загнав пробившийся в обход прибрежных болотистых низин тягач на вершину возвышенности, взобрался на его бронированную кабину. Отсюда, прислонившись к ветке сосны, он прекрасно видел группу десантников. Стрельба солдат, которые прочесывали лес, начала смещаться в юго-западную часть леса, завершавшуюся поросшими кустарником холмами и оврагами, благодаря которым партизаны, очевидно, и проникли в «особую наземную зону «Регенвурмлагеря», а десантники все еще продолжали отсиживаться в плавневом кустарнике на конечном изгибе косы, окаймленной всего лишь тремя старыми ивами.

В начале отстрела зоркий «Зомби-035» уже сообщил Штуберу, что двое диверсантов попытались по льду перебраться на соседний остров, но провалились. Причем спасло их только то, что пролив оказался неглубоким и товарищи вытащили их назад на косу. Почему диверсанты оказались на кончике этой едва приметной плавневой косы и где на самом деле находится «лисий лаз», благодаря которому они могли попасть в подземелье, все это еще только предстояло выяснить.

Скорее всего, русские диверсанты решили дождаться там темноты, чтобы затем уже пробираться к лазу. Что же касается польских партизан, то они считали: раз диверсанты в плавнях, значит, задача выполнена и можно уходить. Вот только все их планы спутало донесение внедрившегося в партизанский отряд или в польское подполье агента германской контрразведки.

Тем временем надвигались сумерки, и теперь диверсанты надеялись только на одно — что партизаны уведут немцев за собой, а они, незамеченными, спокойно дождутся ночи и уйдут отсюда — то ли к лазу, то ли назад, на свою базу.

— Вижу диверсанта, который осматривает плавни и лес в бинокль, — сообщил «Зомби-035».

— Тоже заметил его. Этого не трогать, — приказал барон своим зомби, теперь уже вооруженным снайперскими винтовками. — Остальных попытайтесь уложить. Всех остальных бойцов, спустившихся с деревьев, бросайте на косу. Зебольд, берите это воинство, объясните ему задачу и доставьте сюда живым хотя бы одного из этих диверсантов. Желательно командира.