Глава пятнадцатая
Иностранная грязь

— Мисс Грей? — Тесс повернулась и увидела застывшую в дверях Софи, фонарь слабо покачивался в ее руке. — С вами все в порядке?

Тесс и не думала, что когда-нибудь так сильно обрадуется, увидев горничную. Но сейчас ей было отчаянно одиноко, и она была бы рада любой компании, что уж говорить о Софи, которая всегда ей казалась весьма милой.

— Со мной все в порядке, я не ранена. Генри погнался за механическими людьми, а Шарлотта…

— С ними все будет в порядке. — Софи взяла Тесс за руку, чуть выше локтя. — Ну давайте заходите в дом, мисс. У вас идет кровь.

— У меня? — Озадаченная Тесс поднесла пальцы ко лбу, они оказались выпачканы чем-то красным. — Я, наверно, ударилась головой, когда упала на лестнице. Надо же, а ведь я даже не почувствовала..

— Удар, — помогла ей Софи, когда та не смогла закончить фразу.

Тесс подумала: сколько же раз за время своей работы в Академии Софи перевязывала раны и смывала кровь?

— Пойдемте, я помогу вам привести себя в порядок.

Тесс кивнула. Последний раз взглянув через плечо на усеянный механическими телами двор, она позволила Софи увести себя в дом. Потом события сменялись как в калейдоскопе — во всяком случае, так казалось Тесс. Софи помогла ей подняться наверх, усадила в кресло в гостиной, после чего ненадолго удалилась, а когда возвратилась обратно, то рядом с ней шла Агата. Кухарка принесла с собой кубок с каким-то резко пахнувшим, обжигающим напитком, который Тесс машинально пригубила.

В какой-то момент Тесс поняла, что это бренди с водой. А потом она подумала о Нате и, вконец разволновавшись, в несколько глотков допила бренди. У нее тут же все поплыло перед глазами, в голове зашумело. Вернулись Шарлотта и Генри, и комната тут же наполнилась запахом машинного масла и… почему-то крови. Поджав губы, Шарлотта разложила оружие на столе и велела позвать Уилла. Он не пришел, а вместо него поспешно явился Томас. Одежда его была вся перепачкана кровью. Он-то сообщил Шарлотте, что с Джемом все будет хорошо и сейчас за ним присматривает Уилл.

— Эти создания серьезно ранили его, и он потерял много крови, — сказал Томас, неловко приглаживая свои спутанные каштановые волосы и бросая немного растерянные взгляды на Софи. — Но Уилл даст ему лекарство…

— Его лекарство? — быстро спросила Софи. — У Уилла оно есть?

Томас кивнул, и Софи чуть расслабилась. Пристальный взгляд Шарлотты тоже смягчился.

— Спасибо, Томас, — поблагодарила она. — Может быть, ты тоже немного побудешь с Джемом. Вдруг ему что-нибудь понадобится?

Томас кивнул и вышел в коридор, бросив через плечо печальный взгляд на Софи, которая, казалось, его вовсе перестала замечать.

Шарлотта опустилась на оттоманку напротив Тесс:

— Тесс, можешь рассказать, что случилось?

Агата приготовила для нее горячий чай, и теперь Тесс сидела, сжимая чашку дрожащими руками. Ее пальцы были ледяными, хотя щеки отчаянно горели. Девушка так глубоко погрузилась в свои мысли, что вздрогнула, услышав голос Шарлотты.

— Вы поймали тех, кто сбежал? Они… да неважно, кто они. Вы поймали этих монстров?

Шарлотта покачала головой, выражение лица ее было очень серьезное.

— Мы преследовали их до самого Хангерфордского моста, но там им удалось оторваться. Они попросту исчезли. Генри думает, что они использовали волшебство.

— Возможно, там есть секретный туннель. — Генри неслышно вошел в комнату и встал рядом с женой. Его всегда такое милое, доброе лицо сейчас были испачкано кровью и маслом, а яркий полосатый жилет порван в нескольких местах. Он напоминал школьника, родители которого едва сводили концы с концами. — Ты видела, как они появились на мосту, Тесс?

— Нет, — ответила девушка, и голос ее звучал так тихо, что Шарлотта с Генри скорее прочитали слово по губам, чем услышали его. Чтобы прочистить горло, она сделала еще один глоток чая, медленно поставила чашку на столик…

И тут на нее навалились воспоминания о случившемся: мост, кучер, погоня, слова, сказанные человеком-машиной, распахнутые ворота Академии… Тесс заговорила, и говорила не переставая до тех пор, пока не выдохлась. Шарлотта внимательно слушала, ни разу ее не перебив. После ее рассказа даже всегда спокойный и рассеянный Генри помрачнел. Софи все это время сидела на стуле, выпрямив спину, сложив руки на коленях, и всем своим видом очень напоминала послушную школьницу.

— Они сказали, что объявляют вам войну, — закончила Тесс. — Скорее всего, они явились, чтобы отомстить нам… вам… отомстить за то, что случилось с де Куинси.

— И существо назвало его Магистром? — спросила Шарлотта.

Тесс сжала губы, пытаясь справиться с охватившей ее дрожью, подождала немного и только потом заговорила:

— Да. Он сказал, что Магистр хочет получить меня назад и именно за этим он их и послал. Шарлотта, во всем случившемся виновата только я, и никто больше. Если бы не я, де Куинси не натравил бы на вас этих ужасных существ, и Джем… — Она опустила взгляд на свои руки. — Возможно, вы должны позволить ему забрать меня.

Шарлотта покачала головой:

— Тесс, ты слышала, что де Куинси говорил вчера вечером. Он ненавидит сумеречных охотников. Он стал бы сражаться с Анклавом в любом случае, это был лишь вопрос времени. Ты можешь стать потенциально опасным оружием, и мы не имеем права отдавать тебя де Куинси. Думаю, лишним будет говорить о том, что мы не стали бы этого делать в любом случае… — Она бросила быстрый взгляд на Генри. — Интересно, почему он ждал именно этого момента? Почему не пытался схватить Тесс, когда она вышла на прогулку с Джесси? В отличие от демонов, эти механические существа могут разгуливать по городу днем.

— Чисто теоретически они могут, — согласился Генри, — но практически стоит только такому автомату показаться на улице, как поднимется паника. Они не так уж и похожи на обычных людей, а миряне все-таки не дураки, они быстро почувствуют неладное. — Он вынул из кармана какой-то сверкающий механизм и продемонстрировал его дамам. — Я позволил себе бегло осмотреть сломанные автоматы. Они не похожи на те, что мы видели раньше. Более сложные механизмы, сделанные из более крепких материалов. Кто-то постоянно совершенствует машины. К тому же, если помните, мы нашли в доме де Куинси несколько разных чертежей. Некоторые из них были очень сложными. Существа эти стали быстрее и сильнее.

— На том пергаменте, что нашел Уилл, были какие-то заклятия, — быстро вставила Тесс. — Магнус попытался их расшифровать…

— Связующие чары. Используются в тех случаях, когда надо привязать демоническую энергию к предмету. — Шарлотта взглянула на Генри: — Выходит, все-таки де Куинси…

— Преуспел в своем деле? — Генри покачал головой. — Нет. Те существа лишь похожи на людей. Не станешь же ты, дорогая, сравнивать музыкальную шкатулку с оркестром. Да, у них есть руки и ноги, они могут говорить и двигаться, но они не живые. Они не имеют ни интеллекта, ни желаний. В них нет биения жизни. И в них нет ничего демонического.

Шарлотта вздохнула с облегчением.

— Мы должны найти де Куинси прежде, чем он добьется поставленных целей. Этих существ трудно убить. Только Всевышний знает, сколько уже автоматов удалось собрать де Куинси и насколько совершенными он их сделал. Будет ужасно, если механические люди рано или поздно станут такими же хитрыми, как демоны.

— Армия, не порожденная ни Небесами, ни Адом, — тихо пробормотала Тесс.

— Точно, — согласился Генри. — Нужно найти и остановить де Куинси. А пока, Тесс, ты не должна выходить за пределы Академии. Нет, мы не хотим держать тебя взаперти, но сама посуди, насколько безопаснее для тебя будет не выходить на улицу.

— И как долго… — начала было Тесс и замолчала, заметив, как изменилось выражение лица Софи. Горничная широко распахнутыми глазами неотрывно смотрела на что-то за спиной девушки. Тесс обернулась.

В дверях стоял Уилл. Его белая рубашка была измазана кровью, словно красной краской. Его бледное лицо ничего не выражало, и темно-синие глаза опасно сверкали. Когда их взгляды встретились, Тесс почувствовала, как по телу пробежала дрожь.

— Он хочет поговорить с тобой, — наконец выдавил Уилл.

На мгновение наступила тишина, все присутствующие повернулись в сторону девушки и теперь внимательно смотрели на нее. Во взгляде Уилла таилась неприкрытая угроза. «Он похож на бомбу, которая вот-вот взорвется», — подумала Тесс. Софи охнула и прижала руку к груди, ее пальцы нервно подрагивали.

— Уилл, ты имеешь в виду Джема? — наконец заговорила Шарлотта. — С ним все в порядке?

— Он очнулся и может говорить, — ответил Уилл; его пристальный взгляд быстро скользнул по Софи, которая тут же отвернулась, словно стараясь скрыть выражение своего лица. — И теперь он хочет говорить с Тесс.

— Но… — Тесс посмотрела на Шарлотту, которая казалась обеспокоенной. — С ним все в порядке? Он хорошо себя чувствует?

Выражение лица Уилла не изменилось.

— Он хочет поговорить с тобой, — повторил он, очень четко выговаривая каждое слово. — Так что ты сейчас встанешь, пойдешь со мной и поговоришь с ним. Понятно?

— Уилл… — резко начала Шарлотта, но Тесс уже поднялась и расправила мятые юбки. Шарлотта с беспокойством посмотрела на нее, но больше ничего не сказала.

Уилл молчал, пока они шли по коридору, их причудливые, искаженные тени бежали следом за ними по стенам. Теперь Тесс ясно видела, что кровью и машинным маслом испачкана не только рубашка Уилла, но и его руки и лицо. Волосы Уилла были спутаны, а челюсти — крепко сжаты. «Интересно, — подумала она, — спал ли он сегодня вообще?» Тесс хотела уже было спросить его об этом, но удержалась в последний момент. Сейчас все в юноше, казалось, кричало: не трогайте меня, не подходите ко мне, не говорите со мной!

Наконец они добрались до спальни Джема, и Уилл толкнул дверь, пропуская Тесс вперед. Единственными источниками света здесь были окно, за которым царила глухая ночь, и крошечный камешек колдовского света на ночном столике. Джем, наполовину накрытый одеялом, лежал на высокой резной кровати. Он был таким же белым, как и его ночная рубашка; веки его посинели. К стене у кровати была прислонена его трость с набалдашником в виде головы дракона — целая и невредимая.

Звук, похоже, потревожил юношу, потому что он повернул голову к двери и, не открывая глаз, прошептал:

— Уилл?

В следующую секунду Уилл сделал то, что поразило Тесс до глубины души. Он широко улыбнулся и весело сказал:

— Я привел ее, как ты и просил.

Глаза Джема открылись; Тесс с облегчением увидела, что они снова стали такими, как прежде. Однако в остальном юноша выглядел неважно.

— Тесс, мне так жаль… — пробормотал он.

Тесс, не знавшая, как вести себя дальше, посмотрела на Уилла, ожидая указаний, но он смотрел прямо перед собой. Было совершенно ясно, что он не мог или не хотел ей помочь. Тогда Тесс решительно пересекла комнату и села на стул около кровати.

— Джем, ты не должен ни о чем сожалеть или извиняться передо мной, — начала она низким голосом. — Это я должна извиниться. Ты все сделал правильно. Механические твари охотились за мной, а не за тобой. — Она нежно погладила покрывало — хотела коснуться его руки, но не осмелилась. — Если бы не я, ты бы не пострадал.

— Ерунда, — проговорил Джем с тяжелым вздохом. — Со мной все в порядке.

— Джеймс… — Голос Уилла звучал настороженно.

— Она должна знать, Уильям. Иначе она будет думать, что это ее вина.

— Ты был болен, — сказал Уилл, не взглянув на Тесс. — Это ошибка… — Он сделал паузу. — Я только думаю, что ты должен вести себя осторожно. Ты еще слишком слаб. Разговор лишь утомит тебя.

— Я постоянно веду себя осторожно, но в жизни есть и более важные вещи. — Джем напрягся, чтобы сесть, вены на его шее вздулись. В конце концов ему все же удалось приподняться, и он с тяжелым вздохом откинулся на подушки. Когда он заговорил снова, голос его звучал с придыханием: — Если тебе, Уилл, не нравится то, что я собираюсь сделать, можешь выйти.

Тесс услышала, как дверь у нее за спиной открылась и захлопнулась с мягким щелчком. И не надо было поворачиваться, чтобы понять — Уилл вышел. Она ничего не могла поделать с собой, но каждый раз, как Уилл уходил, ее охватывала тоска, природу которой она не до конца понимала.

Джем вздохнул:

— Он такой упрямый.

— Он был прав, — сказала Тесс. — По крайней мере, ты не должен говорить мне того, чего не хочешь. Я знаю, что вышла ошибка.

— Ошибка не имеет никакого отношения к происходящему, — продолжал Джем. — Я только думаю, что ты тоже можешь знать правду. Вообще, я думаю, ее никогда не стоит скрывать, так как это все равно редко помогает… — На мгновение он взглянул в сторону двери, как будто его слова предназначались отсутствующему в комнате Уиллу. Тогда он снова вздохнул и дрожащей рукой пригладил волосы. — Ты знаешь, что большую часть жизни я провел с родителями в Шанхае? — начал он свой рассказ. — И что меня отправили в тамошнюю Академию?

— Да, — подтвердила Тесс. — Ты рассказал мне об этом на мосту. И сказал, что демон убил твоих родителей.

— Янълю, — подтвердил Джем, и его голос на мгновение зазвучал резко, наполнившись ненавистью. — Этот демон ненавидел мою мать — она погубила его многочисленное потомство. Яньлю устроил себе гнездо рядом с небольшим городком, носившим название Лицзян. Он кормил своих отродий человеческими детьми, которых ловил на улицах городка. Моя мать сожгла гнездо и исчезла прежде, чем демон возвратился. Чтобы отомстить, Яньлю понадобились годы, но демоны живут вечно, так он мог позволить себе подождать. Он не простил мою мать. Когда мне исполнилось одиннадцать, Яньлю наконец нашел слабое место в системе защиты нашей Академии и прорыл туннель, ведущий прямо в сердце здания. Демон убил охрану и пленил моих родителей. Потом он мучил меня на их глазах, — продолжал Джем, и голос его звучал отрешенно, словно он не рассказывал печальную историю своей жизни, а беседовал о погоде на прошлой неделе. — Раз за разом он вводил мне в вены ядовитую демоническую кровь, и мое тело пылало, будто я горел в огне. Мой разум помутился. В течение двух дней я находился в мире жутких галлюцинаций. Я видел мир, по которому текли бурлящие реки крови. Я слышал крики всех людей, которые когда-либо умерли на этом свете. Я видел, как горит Лондон, а по его улицам шагают уродливые металлические создания, похожие на огромных пауков. — Джем замолчал, пытаясь восстановить дыхание. Он был очень бледен, его ночная рубашка пропиталась потом и прилипла к груди, но он словно не замечал беспокойства Тесс. — Каждые несколько часов я возвращался в реальность и слышал отчаянные крики своих родителей. На второй день я пришел в себя и услышал только голос матери. Мой отец к тому моменту уже замолчал навсегда. Речь матери была неразборчивой, но она все еще звала меня по имени, по тому имени, что дала мне сразу после рождения, — Жуань.

Юноша был напряжен до предела, его руки с такой силой вцепились в одеяло, что ткань расползлась под его пальцами, но он этого даже не заметил.

— Джем, ты можешь остановиться, — мягко проговорила Тесс. — Ты не должен мне это рассказывать.

— Помнишь, я как-то сказал, что Мортмэйн, вероятно, заработал деньги, занимаясь контрабандой опиума? — спросил он. — Британцы привозят в Китай опиум тоннами. Они сделали из нас нацию наркоманов. В Китае мы называем этот наркотик заморской грязью или черным дымом. Так вышло, что Шанхай, мой родной город, превратился в опиумную столицу Китая. Город этот сейчас полон притонов, где истощенные, отчаявшиеся люди с ввалившимися глазами и иссушенными телами жаждут лишь одного — получить наконец вожделенный наркотик. За дозу опиума они отдадут все на свете. Я всегда презирал таких людей. Я не мог понять, как можно быть настолько слабыми…

Джем глубоко вздохнул.

— Почти в то же самое время Шанхайский Конклав попытался связаться с Академией, а когда у него это не получилось, послал на разведку группу сумеречных охотников. Но к тому моменту уже и моя мать отдала Богу душу. Я сам ничего не помнил и лишь кричал как безумный. Меня отдали безмолвным братьям, и они подлечили меня, но окончательно вылечить не смогли. Я стал зависим от крови демона, как курильщики опиума от своей проклятой отравы. Братья пробовали запирать меня в комнате и не давать «лекарства», но меня начинала мучить такая дикая боль, что они в конце концов не выдерживали и все начиналось сначала. Однажды они попытались вылечить меня с помощью заклятий чародеев. И действительно, я не чувствовал в тот момент боль, однако все равно чуть не умер через какое-то время. После нескольких недель экспериментов они решили, что сделать со мной ничего нельзя. Я не мог жить без крови демона. Однако те, кто регулярно принимает ядовитую кровь, умирают медленной, мучительной смертью. Проблема состоит в том, что если я не стану принимать «лекарство», то умру быстро, но смертью не менее мучительной.

— После нескольких недель экспериментов? — эхом повторила Тесс. — И это когда тебе было всего одиннадцать лет? Как жестоко…

— В том, что произошло со мной, вообще нет ничего хорошего, — проговорил Джем, глядя куда-то в пустоту. — Там, возле тебя, на ночном столике, стоит шкатулка. Можешь дать ее мне?

Тесс взяла в руки серебряную шкатулочку. На крышке, инкрустированной эмалью, была изображена стройная босая женщина в развевающихся белых одеждах. Из большого кувшина она лила воду в бегущую у ее ног реку.

— Кто она? — спросила Тесс, передавая шкатулку Джему.

— Гуаньинь — богиня милосердия и сострадания. Говорят, она слышит каждую мольбу, каждый крик о помощи и делает все, чтобы помочь страждущим. Мне почему-то кажется, что «лекарство» нужно хранить в шкатулке с ее изображением: так богиня сможет хоть немного облегчить мои страдания.

Со щелчком Джем открыл замочек, крышка откинулась назад. Внутри Тесс увидела толстый слой какого-то порошка серебристого цвета.

— Это и есть наркотик, — пояснил Джем. — Его поставляет мне один чародей из Лаймахауса. Я принимаю его каждый день. Вот почему я выгляжу словно призрак. Цвета уходят из моего тела: из моих глаз, волос, кожи… Наверное, мои родители, поднимись они из могилы, даже не узнали бы меня… — Его голос стих. — Если мне предстоит схватка, я принимаю большую дозу. Если же я приму недостаточно порошка, то стану только слабее. Сегодня я почти не принимал «лекарства», и вот результат. Виной случившемуся не механические существа, а наркотик. Без него я не могу сражаться, не могу бегать. Мое тело начинает пожирать само себя, потому-то мне и стало плохо. — Он резким движением закрыл шкатулку и возвратил ее Тесс: — Вот. Положи на место.

— Тебе не нужно его принять?

— Нет. Сегодня вечером я уже достаточно принял.

— Ты говорил, что прием препарата означает медленную смерть, — чуть запинаясь, проговорила Тесс. — Это значит, что ты медленно умираешь? Каждый день и каждый час?

Джем кивнул, и пряди светлых волос упали ему на лоб. У Тесс заныло сердце.

— И когда ты сражаешься, ты принимаешь больше этой дряни, чем обычно? Так почему ты не прекратишь сражаться?! Уилл и остальные…

— Поняли бы, — закончил за нее Джем. — Знаю, что поняли. Но я хочу жить, а не бегать от смерти. Пусть мне отпущено немного, но я проживу свою жизнь максимально полно и насыщенно. Я сумеречный охотник. Единственное, что я могу делать, — сражаться. Я не могу жить без битвы. Если я лишу себя этого, то погибну еще быстрее.

— Ты хочешь сказать, что не желаешь стоять в стороне? Что короткая и интересная жизнь лучше длинной, но скучной и безрадостной? — спросила Тесс.

«Ах, как бы разозлился Уилл, если бы я сказала ему такое», — подумала Тесс, но Джем только пристально посмотрел на нее:

— Да, именно это я и имею в виду. Долгое время я искал лекарство, а потом наконец, осознав всю тщетность своих попыток, остановился сам и остановил остальных, включая Уилла. Я не откажусь от лекарства, но и не стану сдерживать себя. Однако я считаю, что я все же чуть лучше простого наркомана, что моя жизнь наполнена смыслом, и как бы все это ни закончилась…

— Но я не хочу, чтобы ты умирал! — воскликнула Тесс. — Не знаю, почему для меня это так важно… я же только что встретила тебя… Нет, я не хочу, чтобы ты умер!

— Знаешь, я доверяю тебе, — перебил ее Джем. — Сам не знаю почему, но доверяю. Но… — Его руки — тонкие, с едва заметными суставами, узкими и длинными пальцами — больше не комкали одеяло, а лежали спокойно. Тесс хотела положить свою руку поверх его, хоть как-то успокоить…

— Очень трогательно.

Уилл неслышно вошел в комнату и теперь наблюдал за ними со злой усмешкой на губах. Он переодел окровавленную рубашку и, казалось, помылся на скорую руку. Его влажные волосы топорщились в разные стороны, лицо было чистым, однако под ногтями еще можно было различить следы грязи и машинного масла. Он перевел равнодушный взгляд с Джема на Тесс.

— Я вижу, ты все ей рассказал.

— Да. — Голос Джема ничуть не изменился. — Рассказал. И тебе не стоит сердиться по этому поводу.

«Он всегда смотрит на Уилла с любовью, независимо от того, что тот вытворяет», — подумала Тесс.

— А вот я так не считаю. — Уилл наградил Тесс тяжелым взглядом. Она вспомнила его слова о том, что не стоит утомлять Джема, и встала, разглаживая юбки.

Джем задумчиво посмотрел на нее:

— Ты должна идти? Я надеялся, что ты останешься и посидишь со мной немного, но если тебе нужно идти — иди.

— Я останусь вместо нее, — раздраженно фыркнул Уилл и плюхнулся на стул, который Тесс только что освободила. — Я стану твоим ангелом-хранителем.

— Звучит не слишком убедительно. И ты не так симпатичен, как Тесс, — произнес Джем, закрывая глаза и откинувшись назад на подушки.

— Как грубо. А ведь многие говорили мне, что я так же прекрасен, как сияющее в полдень солнце.

— Когда долго смотришь на солнце, начинают слезиться глаза и болеть голова. В этом вы с ним действительно похожи, ты порой бываешь так же невыносим, — пробормотал Джем.

— Кроме того, — продолжал Уилл, игнорируя слова друга и внимательно глядя на Тесс, — едва ли стоит удерживать Тесс, ведь ей не терпится повидаться с братом. Она же не видела его с самого утра. Джем, это не справедливо.

— Это правда, — веки Джема затрепетали, и глаза на миг открылись; сейчас они были серебристо-черными и очень сонными. — Извини, Тесс. Я почти забыл.

Тесс ничего не ответила. Да и что она могла сказать, ведь из-за всего случившегося о бедном Натаниэле забыла даже она. «С ним все в порядке», — хотела было сказать она, чтобы успокоить Джема, но тот уже опять закрыл глаза, и Тесс подумала, что, возможно, он уснул. Уилл наклонился и поправил одеяло, закрывая грудь Джема.

Тесс отвернулась и, двигаясь как можно тише, покинула комнату.

Свет в коридорах показался ей тусклым, или, может быть, просто в спальне Джема было светлее. Тесс постояла несколько мгновений моргая, прежде чем глаза ее привыкли к полумраку. Потом она тихо позвала:

— Софи?

Горничная вышла из тени. Она была бледная, как никогда, а ее всегда так аккуратно надетая шапочка сейчас сбилась набок.

— Софи? — повторила Тесс. — Что-то не так?

— Он хорошо себя чувствует? — поинтересовалась горничная, и голос ее дрогнул. — Он в порядке? Джем… Он в порядке?

Ни мистер Джем, ни господин Карстаирс, а Джем. Тесс с большим удивлением посмотрела на горничную, а потом вспомнила: «Хорошо любить кого-то, кто не любит вас, если он стоит вашей любви. Если он заслуживает этого». «Конечно! — воскликнула про себя Тесс. — Как я могла быть настолько глупа! Она же влюблена в Джема».

— С ним все в порядке, — сказала Тесс как можно мягче. — Он отдыхает, а до этого разговаривал и даже немного посидел. Скоро он поправится, я уверена. Возможно, если вы хотите увидеть его…

— Нет! — испуганно воскликнула Софи. — Нет, это не правильно. Не стоит этого делать. — Ее глаза сияли. — Я очень обязана вам, мисс, я…

Она повернулась и поспешно пошла по коридору. Тесс посмотрела ей вслед, обеспокоенная и озадаченная одновременно. Как она не заметила этого раньше? Как могла быть настолько слепой? Как странно: она может превращаться в других людей, но не может встать на их место.

Дверь в комнату Ната была чуть приоткрыта. Тесс тихо открыла ее и заглянула внутрь.

Брат лежал под грудой одеял. Свет угасающей свечи на ночном столике лился на его волосы, разметавшиеся по подушке. Его глаза были закрыты, грудь мерно поднималась и опускалась.

В кресле около кровати сидела Джессамина. Она тоже спала. Ее волосы выбились из прически, по плечам струились роскошные локоны. Кто-то набросил на нее тяжелое шерстяное одеяло, и теперь она прижимала его к груди. Она выглядела моложе, чем обычно, и такой… уязвимой. Сейчас в ней не было ничего от девушки, сражавшейся с гоблином в парке.

«Как странно, люди во сне кажутся совершенно другими. Хотя когда ты спишь, то трудно притворяться, — подумала Тесс. — Никогда бы не подумала, что в Джесс столько нерастраченной нежности».

Она отвернулась и, стараясь не нашуметь, прикрыла за собой дверь.

Той ночью Тесс все время снилось, что за ней гонятся механические существа, и она часто просыпалась от собственного крика. Эти жуткие создания тянули к ней свои длинные руки на шарнирах, стремясь поймать ее, разорвать кожу, сломать кости… В конце концов сны о механических людях сменились видениями о Джеме, который спал в своей кровати, а сверху на него сыпался серебристый порошок. Он был таким горячим, что оставлял на одеяле дымящиеся подпалины. В итоге от одеяла ничего не осталось, кровать обуглилась и дымилась, но Джем продолжал крепко спать, не обращая внимания на истошные крики Тесс.

Наконец она увидела Уилла, стоящего на вершине купола собора Святого Павла. На нем был черный-пречерный костюм, и знаки на его шее и руках были отлично видны. Он смотрел на Лондон сверху и очень был похож на падшего ангела. Но Тесс знала, что он поклялся защищать этот ничего не подозревающий, безразличный к людским судьбам сонный город.

Из сна Тесс вырвал чей-то резкий голос, раздавшийся прямо над ее ухом. А потом кто-то потряс ее за плечо.

— Мисс! — это была Софи. — Мисс Грей, просыпайтесь, просыпайтесь скорее! Ваш брат…

Тесс вскочила как ошпаренная, разбросав подушки и отшвырнув в сторону одеяло. Полуденный свет лился через окна спальни прямо в комнату и… на обеспокоенное лицо Софи.

— Нат проснулся? С ним все в порядке?

— Да… Вернее, нет… Ох, мисс, я просто хочу сказать, что не знаю. — Софи явно была в замешательстве. — Понимаете ли… он исчез…