Губернатор чернобуров
Вроде бы все складывалось лучше некуда: вопрос об избрании губернатора Ставропольского края в президентскую команду решен, весной он будет в столице в должности советника по сельскому хозяйству. Покровители его – люди надежные, и беспокоиться ему нечего; однако в последнее время на душе сумятица, в голову лезут всякие тревожные мысли. Эта сволочь Дубровин! Как Олег Павлович просчитался! Надеялся приручить его, сделать опорой, а он все еще никак не освободится от комсомольской идейной шелухи, верит в идеал личности. Хотя… он, Олег Павлович, ведь тоже поверил в его порядочность, детскую дружбу (что бывает чище и вернее!), в землячество. Шли нога в ногу по ступеням роста, радовались успехам друг друга; мелкие разногласия не в счет. Особенно дружно работали, когда Чернобуров стал секретарем крайкома партии, а Дубровин начальником краевой криминальной полиции. Ладили, помогали друг другу. Правда, и тогда Николай слишком уж полагался на кодекс строителя коммунизма, старался, чтоб и пятнышка темного не упало на него. Вот и теперь. Будто не видит, что творится вокруг, что совсем по другим законам живут люди.
Да нет же, не такой уж чистоплюй! От чужой жены не отказался, вон как губы раскатал, забыл и о чести, и о совести! Что же ему еще надо?! Может, хватит цацкаться с ним, одно слово, и от этого генерала одно мокрое место останется. А что далее?.. Нет, тут спешка ни к чему, слишком на большой кон все поставлено.
За этими невеселыми думами и застал его звонок из Новороссийска от давнего приятеля по партийной, а теперь и по коммерческой части. Звонил Козличенков Альберт Ильич, коммерческий директор импорт-экспорт портового объединения. Запоздало поздравил с хорошей погодой, поинтересовался самочувствием, успехами, насущными проблемами; и Олег Павлович не выдержал, понял, что за длинным словоблудием кроется что-то важное, неприятное.
– Хватит мне мозги пудрить, – оборвал он приятеля на полуслове, – говори, что там у вас произошло.
Альберт Ильич глубоко вздохнул, однако не спешил с плохой новостью.
– Не знаю, с чего и начать. Вот ты спрашиваешь, что у нас произошло. Если бы только у нас. – Снова вздохнул. – Скорее всего, у вас. Только что сообщили мне, что на таможне задержан груз из Минвод. Ты знаешь с чем. Столько писак всяких, как воронья, налетело. Представляешь, какой шум поднимут.
– Ну, а ты что предпринял? – Все тело губернатора покрылось холодным потом – не зря все эти дни он места себе не находил.
– Все, что положено в таком случае. Но… видно, это не простое задержание – кто-то сверху режиссирует.
«Неужели Дубровин? – мелькнула у Чернобурова мысль. – Вряд ли. Его легавые вроде бы еще не вышли на этот след».
– А что Семеныч?
– А ничего. Сейчас главное, не дать шуму докатиться до столицы. Это твоя забота. Мы тут тоже кое-что делаем.
– Хорошо. – Чернобуров положил трубку.
В столице будут очень недовольны. А что он мог сделать? Фээсбэшники всюду рыщут, как борзые по следу зайца; осведомителей своих всюду понапихали. И менты шустрить начали, будто не из его тарелки хлебают. А он из губернаторского бюджета зарплату им прибавил. Все этот генерал со своими принципами. Возможно, утечка информации его рук дело. Да и дружки в новороссийской таможне имеются у него.
Что же делать? Что делать? Хочешь не хочешь, в столицу надо звонить. Петюнин ох взъярится! Крутой, с большим самомнением мужик. Оно и понятно – такие связи. «Кинуть» на сотню миллиончиков пшеницы за бугор – его идея. Может, у него есть и заготовки на случай провала? Мужик он предусмотрительный.
Несколько успокоенный этой мыслью Олег Павлович набрал знакомый номер.
– Привет, губернатор, – сразу отозвался московский куратор. – Как дела, какие новости?
– Да… ничего особенного, – замялся от столь прямого вопроса Олег Павлович. – Новости, конечно, есть. Наверное, скоро по радио и телевидению сообщат. Тебе из Новороссийска не звонили?
– Ах, вон ты о чем. – Петюнин помолчал. – Звонили. Улаживаем. Кое-кому очень не нравятся наши экспортные отношения. Но мы все равно свои обязательства выполним и поставку обеспечим.
Вон как повернул дело Сергей Петрович. Ну, голова! Действительно, почему не экспорт, импорт? Попробуйте доказать обратное.
– Но ты у себя повнимательнее разберись, кому мешают наши экономические отношения. Кто-то серьезно старается вставить тебе в одно место горящий фитиль.
– Понял, Сергей Петрович. Разберусь.
– Вот и хорошо. Будь здоров. – Куратор положил трубку.
Отлегло от сердца и у Олега Павловича. Проблему с таможней Петюнин взял на себя, это хорошо. А местного сексота, если таковой имеется, губернатор из-под земли достанет… Грустно усмехнулся над собой: все еще надеется свалить генерала? Чем только не умасливал его – без толку. А завтра Дубровин летит в столицу. Влиятельных дружков у него там тоже достаточно, и могут серьезно навредить губернатору. Тем более если Дубровин в курсе дела с опытным сортом пшеницы.
Как же быть? Хочешь не хочешь, а надо еще попробовать склонить генерала на свою сторону. Столько он вложил в него, Веронику не пожалел… Придется еще раз пойти ва-банк. Уж если на этот раз не получится, тогда… тогда не избежать крайних мер.
Олег Павлович нажал кнопку телефона дежурного.
– Слушаю, Олег Павлович! – сразу отозвался дежурный.
– Начальник УВД еще в управлении? – спросил губернатор.
– Сейчас выясню. – И не прошло минуты: – Так точно, Олег Павлович, в управлении.
– Как только соберется уезжать, доложите мне.
– Есть, Олег Павлович, – по-военному доложил дежурный.
Губернатор глянул на часы. Девятнадцать сорок. Пора бы на ужин. А если у генерала другие планы и он не собирается домой?.. Вряд ли. Завтра ему в столицу лететь, надо собраться с мыслями, отдохнуть. Во всяком случае, выбора у Олега Павловича нет; придется ждать.
Он включил телевизор и, глядя на экран, слушая вести, мысленно обдумывал предстоящий разговор со своим бывшим однокашником и соперником, а теперь, похоже, и врагом. Тогда Олег не уступил своему конкуренту, превзошел его по служебной лестнице; не должен уступить и теперь.
Раздался телефонный звонок. Информатор сообщил: Дубровин выходит из кабинета.
– Машину к подъезду! – распорядился губернатор. Открыл сервант и достал оттуда бутылку коньяка – на всякий случай.
Когда он вышел на улицу, «Волга» стояла уже у подъезда; в ней шофер и телохранитель.
– На Кантемировскую, – скомандовал губернатор.
К элитному дому, где он поселил генерала, по расчету выходило, что приехал минут на пять раньше. И не ошибся.
Водитель припарковался среди безгаражных «Вольво», «Жигулей» и других автомобилей, выстроенных у дома, как на выставке. Кто-то умудрился уже и места обозначить. Наверное, соседи договорились между собой. Что ж, для порядка так, пожалуй, и лучше.
Чернобуров наблюдал за дорогой, откуда должен был появиться «Фольксваген» главного полицейского, продолжая мысленно предстоящий разговор. Если по-хорошему не поймет, хватит с ним миндальничать.
«Фольксваген» остановился у третьего подъезда, где на четвертом этаже находилась квартира Дубровина, и генерал, выйдя из машины, стал давать последние указания водителю.
Чернобуров поспешил перехватить его до подъезда. Шел и не спускал глаз с генерала, ревниво отмечая его превосходство в статности, подтянутости, энергичности; да и в красоте, пожалуй. Не зря Вероника отдала ему предпочтение.
Дубровин увидел губернатора издали, но не пошел ему навстречу, стал поджидать у машины.
– Говорят, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, – весело начал Олег Павлович, протягивая генералу руку. И пояснил: – Ждал, когда ты пригласишь на новоселье.
– Извини, все недосуг: то Москва, то Чечня, то местные регионы.
– Ладно, не оправдывайся. Сегодня ты не отвертишься, веди, показывай.
Они прошли мимо дежурного, немолодого прапорщика полиции, вытянувшегося в струнку при виде начальников и приложившего к фуражке руку. Рявкнул по-молодецки:
– Здравия желаю, товарищи начальники.
– Приветствую, – махнул ему рукой Дубровин, давая понять, что можно садиться. Нажал кнопку лифта, и через тройку минут генерал представил губернатору свои апартаменты.
Чернобуров, напустив на лицо строгий вид, как председатель приемной комиссии, неторопливо пошел по комнатам, пристально осматривая каждый уголок.
– Ну что ж, – сказал, заканчивая обход, – гнездышко очень даже уютное и привлекательное. Интересно, где ты такого высокопрофессионального дизайнера откопал?
– Говорят, не имей сто рублей, а имей сто друзей, – ответил шуткой Николай Васильевич. – Вот один из них и постарался, жену свою не поскупился в помощники направить. За что ему искренняя и сердечная благодарность.
– Только одной благодарностью, предупреждаю сразу, не отделаешься. Ныне рыночные отношения, и долг платежом красен. – Достал из кармана бутылку коньяка и поставил на стол. – Прошлый раз у нас состоялся серьезный разговор, но до конца мы не договорили. Сбрасывай свои генеральские причиндалы, мой руки и подбрось что-нибудь из закуски. Надеюсь, холодильник у тебя не пустой.
– Стараюсь. Благо край наш, как уверяет губернатор, и пресса его поддерживает, ломится от изобилия мясо-молочных и фруктово-овощных продуктов.
– А что, разве не так?
– Так, так. – Генерал сбросил плащ, мундир и отправился на кухню.
– Ты что предпочитаешь из закуски? – раздался оттуда через минуту его голос. – Мясное, рыбное, овощное, фруктовое.
– Давай все! – весело ответил Олег Павлович. – Ты же знаешь, я с детства люблю повеселиться, особенно пожрать. Видишь, на сколько обогнал тебя в комплекции… Достань один лимончик, – внес поправку в свой заказ. – А то ты и в самом деле примешь меня за обжору. – И, закончив осмотр квартиры, отправился к генералу на кухню.
Николай Васильевич успел открыть коньяк и нарезал ломтиками лимон. Разлил напиток по рюмкам.
– За что же мы выпьем?
Олег Павлович сразу посерьезнел. Поднял рюмку.
– У меня с тобой один тост: за взаимопонимание. Не пойму, что тебе не нравится в моих действиях, в моих планах; что тебя не устраивает в моей губернаторской деятельности?
Взял рюмку и Дубровин.
– Вопросы серьезные. И чтобы ответить на них, давай вначале выпьем.
– Давай, – согласился губернатор и осушил рюмку.
Его примеру последовал и генерал. Закусил долькой лимона, вытер салфеткой губы и глянул прежнему сокласснику, сопернику и просто односельчанину в глаза.
– Откровенно? – спросил.
– Само собой.
– И без обиды?
– Ну, если ты не дойдешь до оскорбительных умозаключений.
– Постараюсь. Ты спрашиваешь, что мне не нравится в твоих губернаторских действиях. Тут ты ошибаешься: я не собираюсь лезть в твои губернаторские функции. У тебя свое дело, у меня свое. Я прислан сюда для того, чтобы оберегать народ от насилий, грабежей, поборов и любых посягательств на его собственность. Я клялся на присяге, что буду честно выполнять свой долг. И разве могу я спокойно смотреть, как грабят нашу страну, как обирают соотечественников Вихлянцевы, Петуховы, Грызуновы, как вывозят наши богатства за бугор, чтобы приобрести там шикарные виллы, яхты, развлекательные заведения. Что, у нас так много нефти, газа, пшеницы, чтобы сплавлять за бугор, а своих людей заставлять жить впроголодь, мерзнуть зимой? А ты хозяин края, тебя все здесь знают, преклоняются перед тобой. Почему же ты прикрываешь таких жуликов, как Вихлянцев, Петухов, Грызунов?
Губернатор отрицательно замахал рукой.
– Ты здорово преувеличиваешь, дорогой Николай Васильевич. Во-первых, я никого не прикрываю и объяснял тебе, почему вынужден опираться пока на олигархов. Они законные хозяева приобретенных владений, и мы не вправе вмешиваться в их профессиональные и коммерческие отношения. Тем более что налоги они платят регулярно и, кроме того, помогают поднять в крае уровень жизни, создают рабочие места, обеспечивают население необходимыми промышленными и сельскохозяйственными товарами. Да, у нас в крае еще мало техники, не всюду подведен газ, дорого электричество, бензин и ряд других недостатков, о которых я знаю лучше тебя. Но все это – временное явление. Я уже договорился о поставке нам двадцати тракторов, восемнадцати самоходных комбайнов. На большее пока средств не хватило. И почему я опираюсь на Вихлянцева, Петухова, Грызунова? Да потому что это они дают деньги, помогают решать финансовые проблемы. Другого выхода у меня просто нет. Вот ты служил в столице и разве не видел, что тон всему задается именно там. Знаешь, у меня в столице много друзей. – Снова наполнил рюмки. – Давай выпьем еще. Буду с тобой откровенен. Не считаю себя великим политиком, но хозяйственником, руководителем – некоторым высокопоставленным столичным бонзам могу нос утереть. Потому не случайно московские политики и бизнесмены делают все, чтобы выдвинуть меня кандидатом. – Губернатор сделал паузу, раздумывая, видно, а стоит ли так откровенничать, решил, что стоит, выпил еще коньяку и продолжил: – В президенты. Да, да, не сам я, а они агитируют меня. И действительно, не сравнить же меня с Горбачевым, Ельциным. Я верю в свои силы, знания, способности, сумею вытянуть страну из пропасти, в которую ввергли ее демократы. Так скажи мне прямо: хочешь ты мне помочь или будешь ставить палки в колеса?
Вопрос был ошеломляюще прям. Но и Дубровин был настроен решительно и не хотел, да и не приучен был юлить, ответил коротко и решительно:
– Повторяю: я принимал присягу. Помогать тебе стать президентом или ставить палки в колеса я не собираюсь. Но идти против закона не буду. Извини. – Наполнил свою рюмку коньяком и выпил залпом. – Вспомни, чему учила нас Анна Тимофеевна: «Берегите честь смолоду». А как мы бережем? Вот главный камень, о который мы спотыкаемся.
– Опять ты за «рыбу деньги». Анна Тимофеевна, присяга! Когда это было? Я тоже клялся и присягал. При социализме. Но где он?
– Так кто его порушил? Кто предал прежние идеалы? Я, во всяком случае, присягу и тогда не нарушал. Но сейчас разговор не об этом – прошлого не вернуть. А как будем жить дальше? С умилением смотреть, как обогащаются воры, жулики, бандиты и как нищают труженики? Нет, на сделку с совестью я не пойду.
– Понятно, – грустно вздохнул губернатор. Тоже выпил и поднялся. Уже у двери остановился и сказал вдруг охрипшим голосом: – Завтра ты летишь в Москву. Подумай еще раз о нашем разговоре. Кстати, зря ты не предупредил меня об экспорте опытной пшеницы. Ведь ты знал?
Дубровин не ответил.
