Приехав в управление, Гуров первым делом отправился к эксперту Козлову.

– Привет, Николай Сергеич, – сказал он, проходя в кабинет. – Слушай, выручай. Обращаюсь к тебе как к лучшему эксперту главка.

Козлов скользнул по Гурову подозрительным взглядом:

– Чего подлизываешься, Гуров?

– Нисколько не думал. Всем известно, что ты лучший специалист в своем деле.

– Может, конечно, это и так. Но ты, Гуров, хитрый жук! – погрозил ему пальцем Козлов. – И просто так говорить этого не станешь. Что за дело у тебя? Небось напряг какой-нибудь? Или вообще «левак», а? Учти, я «левыми» делами не занимаюсь, мне своей работы хватает.

– Нет, Коля, не в этом дело. Просто выяснились кое-какие обстоятельства по факту девушки с пляжа.

– И что?

– Она лежала в клинике в одной палате еще с одной девушкой, которую тоже убили.

– О как! У нас врачи-убийцы завелись, что ли?

– Я сначала тоже так подумал. Короче, Коля… Нужно произвести полное обследование второго трупа. Тело находится в пятом морге…

– Это далеко! – тут же заупрямился Козлов.

– У тебя служебная машина, – напомнил Гуров. – Коля, я хочу, чтобы ее обследовали досконально.

– Да ладно, ладно, съезжу. Только я не понимаю – а что конкретно ты хочешь найти?

– Не знаю, Коля, – признался Лев. – Возможно, какое-то общее заболевание, врачебные косяки… Понимаешь, я провел расследование, но пока ничего, ничего общего не обнаружил! Кроме клиники – тишина. Нет между этими девчонками ничего общего! Но почему-то их обеих убили.

– М-да… – почесал за ухом Козлов. – Но ты же понимаешь, я медэксперт, а не сыщик.

– А ты мне как сыщик и не нужен. Как сыщик я сам лучший в главке, – улыбнулся Лев.

– Ага, – хмыкнул Козлов. – А также самый скромный.

– Ну, тебе, брат, скромности тоже не занимать! Значит, девушку зовут Ксения Завьялова. Нужно поторопиться, потому что приехала ее мать и, конечно, будет настаивать на том, чтобы забрать тело из морга поскорее. Она и так там, бедняжка, с апреля лежит.

– А кто ее вскрывал?

– Волгин, кажется. Мне Метелицын говорил. Кстати, девушка была беременна. На это тоже обрати внимание!

– Да уж не пропущу, – пообещал Козлов.

– Коля, и сразу звони мне! – предупредил Гуров, поднимаясь.

Когда он подходил к своему кабинету, тот был заперт, но едва всунул ключ в замочную скважину, как с лестницы вывернул Крячко.

– Стас, отлично! – обрадовался Гуров. – Пойдем-ка поделимся впечатлениями.

– И я тебе рад, Лева, – сказал Крячко, подходя вплотную к Гурову и обмахиваясь на ходу сложенной пополам газетой. – Но, прежде чем делиться, я буду настаивать на обеде, что бы ты мне там ни говорил! Я с утра по городу мотаюсь, и, кроме холодной воды, у меня во рту ничего не было!

– А я и не возражаю против обеда. Я, кстати, тоже не по ресторанам ходил. Пошли в нашу родную столовую, там все и обсудим.

Гуров выдернул ключ, и они спустились на первый этаж.

Шторы в столовой были плотно задернуты, дабы не впускать бившее в стекла солнце; тихо жужжали несколько вентиляторов, создававшие относительную прохладу. Пару лет назад уже было принято решение оснастить столовую кондиционерами и даже выделить для этого специальные средства, но тут неожиданно резко воспротивился сам генерал-лейтенант Орлов. По его мнению, все сотрудники главка только и делали бы, что торчали здесь в жару весь рабочий день. А оснастить кондиционером каждый кабинет – на такие траты Орлов пойти не мог. Да у него и не было столько денег. Все, что выделялось министерством, очень быстро расходовалось на более важные нужды. Посему деньги, предназначавшиеся на кондиционеры, были потрачены на новые унитазы для служебного туалета, что тоже, в общем, было неплохо.

Гуров и Крячко взяли себе по салату, окрошку, картофельное пюре с котлетой и по два стакана компота. Пройдя с подносами к столику в углу, по многолетней традиции считавшемуся их, они расселись и приступили к еде. Поскольку оба существенно проголодались, то обедали преимущественно молча. И только после холодного и сладкого, с легкой кислинкой, компота решились обсудить дела.

– Лева, давай останемся здесь? – предложил Крячко. – Тут все-таки приятнее, чем в нашем кабинете.

Лев не возражал, и Крячко, поудобнее развалившись на стуле, принялся рассказывать о всех своих визитах за день. О встрече со Стасом Ярко, Татьяной Колобаевой и наиболее впечатлившей его беседе с режиссером Канацким. Это событие, как ни странно, оказалось для Крячко самым ярким.

– Нет, ты только подумай, Лева! – возмущался Стас, в котором всколыхнулись улегшиеся было эмоции. – Предложить мне такое! Полковнику МВД, оперу-важняку! До какой степени обнаглели эти выскочки из шоу-бизнеса!

– Ну, и что ж ты отказался? – вдоволь отсмеявшись, спросил Гуров. – Был бы у нас звездой главка.

– Лева… не начинай! – смерил его тяжелым взглядом Крячко.

Но Гурова уже трудно было остановить, он давно так не смеялся, представив себе Крячко, скачущего в трусах в горошек возле дивана с флаконом таблеток и радостно возвещающего миру, как он победил импотенцию.

– Да что тебя так смущает, Станислав? – продолжал он подкалывать Крячко. – Настоящий актер должен быть свободен от предрассудков!

– Я не актер, Лева!

– Знаю, ты круче! Но у актера есть своя движущая сила, освобождающая его от стереотипов, – его творческие амбиции. А у тебя своя движущая сила! Включи ее!

– Какая сила? – не понял Крячко.

– Деньги, Стас! – выразительно пошуршал пальцами Гуров. – Ради гонорара ты должен был перешагнуть через свое стереотипное мышление.

– Лева, пошел ты… – взвился Крячко. – Пусть он свои пятьсот рублей засунет себе… поглубже!

– Ну, а если не пятьсот, Станислав, а, к примеру, пятьсот тысяч, – начал философствовать Гуров. – Вот представь – предложили тебе пятьсот тысяч за получасовую съемку. Согласился бы?

– Нет! – отрезал Крячко.

– А миллион?

– Нет и нет!

– Почему?

– Потому что съемка на полчаса, а позора потом – до пенсии не смыть!

– Ну, какой тут позор, Стас? Многие известные люди не гнушаются сниматься в подобной рекламе!

– В подобной рекламе… – раздувая ноздри, произнес Крячко, – снимаются те, кто не может больше ничем другим на жизнь заработать! Кому вечно на нее не хватает! Голодранцы всякие!

– Но тебе ведь тоже вечно не хватает. Сам только что жаловался, сколько потратил на прохладительные напитки.

Крячко резко махнул рукой, давая понять, что не намерен продолжать этот ернический диалог, но Гуров разошелся не на шутку.

– Ты только представь, как эротично бы ты выглядел в красных труселях! – откровенно глумился он. – А какой успех у женщин – м-м-м! Твоя Наташка замучилась бы отбиваться от поклонниц! У подъезда бы караулили, автограф просили! Орлову пришлось бы даже тебе личную охрану организовать, а то поклонницы бы тебя на части разорвали, пытаясь ухватить кусочек твоих трусов!

В этот момент Лев резко наклонил голову в сторону, пытаясь уклониться от ложки, пущенной Крячко ему в лоб. Ложка упала на пол, огласив столовую металлическим звоном. Кассирша подозрительно посмотрела на их столик, а толстая буфетчица, работавшая в столовой, кажется, с момента ее основания еще в качестве буфета, крикнула:

– Господа сыщики! За порчу казенной посуды вычту с вас! В двойном размере! Слышали, Крячко?

Она, совмещавшая функции буфетчицы и главной поварихи, за долгий трудовой стаж считалась неофициальной начальницей столовой, знала всех сыщиков давным-давно и не церемонилась с ними. Откровенно говоря, перед ней робел сам начальник главка генерал-лейтенант Орлов. Когда она выходила из кухни на раздачу – необъятная, с монументальным бюстом и суровым взглядом, держа в правой руке половник-поварешку, – каждый ловил себя на том, что старается угоднически улыбнуться ей и поскорее прошмыгнуть за свой столик. Только, пожалуй, Станислав Крячко относился к ней снисходительно – командирские замашки поварихи он с легкостью парировал.

– Я слуховой аппарат дома забыл, Антонина Макаровна! – крикнул Стас поварихе, а затем обратился к Гурову: – Лев Иванович, если вы не прекратите изъясняться со мной в подобном тоне, я вынужден буду покинуть вас и отправиться домой, поскольку имею на это законное право. Свою работу, Лев Иванович, на сегодня я выполнил, а если у вас есть желание поработать сверхурочно, то я его не разделяю. – Он сделал паузу и добавил: – А проще говоря, Лева, не перестанешь зубоскалить – я тебе морду набью. Понял?

– Вот теперь понял, – кивнул Гуров. – А то ты такими несвойственными тебе фразами заговорил, что я даже испугался. Ладно, оставим твою несостоявшуюся карьеру звезды экрана в покое. Теперь слушай меня, и будем сопоставлять факты.

Гуров, в свою очередь, рассказал о своих «приобретениях». Крячко задумчиво слушал и, кажется, мысленно что-то сопоставлял.

– …Так что вот такой набор у нас, Стас, – закончил Лев. – Теперь предстоит разобрать весь этот винегрет.

– А ты не думаешь, что их смерти вообще не связаны между собой?

– А клиника?

– Да что ты привязался к этой клинике! Сам же говоришь, что врачи, скорее всего, ни при чем!

– Но такое совпадение? Вместе лежали и вместе погибли.

– Не вместе, а, во-первых, с разницей в два месяца, – заметил Крячко, – а во-вторых, их убили разными способами: одну задушили, другой сломали шею.

– Эксперты говорят, что сломать шею не так-то просто. Одной получилось, второй нет, так что пришлось просто задушить. И обе были беременны… Нет, Стас, я чувствую, что их смерти связаны, но вот чем? Надеюсь, что эксперты помогут. У Метелицына есть распечатка звонков с телефона Ксении. Нужно будет ее тщательно изучить и еще раз проверить все вызовы. Таким образом мы сможем, наконец, наткнуться на телефон Вики, если нам до сих пор не повезло его раздобыть. Из этого, по крайней мере, станет ясно, были ли они знакомы до клиники. Узнав телефон Вики, затребуем распечатку по нему, будем сверять номера, искать пересечения, общих знакомых.

– Слушай, Лева… – задумчиво произнес Крячко. – А эта Ксения не была ли случайно беременна от Стасика?

– От Ярко? С чего ты взял? – удивился Гуров.

– Просто пытаюсь анализировать. Бабы вокруг него вьются, меняются постоянно… И я уверен, что он в одно и то же время крутит с несколькими. Тогда получается логично: обе от него залетели, он их обеих и поместил в одну клинику!

– Свел двух своих женщин вместе? – недоверчиво спросил Гуров. – Нет, вряд ли. К тому же чтобы две соперницы болтали между собой на больничном дворе как подружки? Нет, не то.

– Но какой-то же мужчина у Ксении был! Слушай, Лева, давай позвоним Метелицыну, пусть скинет распечатку по факсу, сразу и посмотрим.

Гуров тут же полез за телефоном. Юрий Метелицын уже вернулся в свой отдел из клиники «Медэксперт». По его словам, пока ничего криминального в карточках он не обнаружил, никаких приписок, зачеркиваний, несовпадений в датах не было. Женщинам, лежавшим в то же время в одной палате с Викой и Ксенией, он уже позвонил, но одна сказала, что даже не общалась с соседками по палате и не помнит, как их зовут. Телефон второй и вовсе молчал, а когда Метелицын перезвонил на домашний номер, также указанный в карте, ему сообщили, что она уехала на отдых в Турцию.

С другими женщинами, лежавшими в то время в клинике, ситуация была сложной, ибо требовала наличия свободных людей. Метелицын собирался заняться этим вопросом завтра, пока же продолжал изучать медицинские документы, которые прихватил с собой. Гуров попросил его отправить ему по факсу распечатку звонков с номера Ксении, а заодно и все материалы по факту ее гибели. На этом они со следователем попрощались до завтра.

– Ну что, пойдем в кабинет. – Гуров поднялся со стула.

Толстая буфетчица проводила их прокурорским взглядом. Крячко на ходу поднес кончики пальцев к губам и послал ей воздушный поцелуй, сопроводив его притворно восхищенным взглядом, брошенным на выдающийся бюст буфетчицы. Та презрительно усмехнулась и потуже стянула пояс синего в горошек фартука.

Ждать им почти не пришлось. Факс пришел скоро, и они сели изучать распечатку.

– Смотри! – Гуров ткнул пальцем. – Здесь уже Метелицын возле номеров, которые удалось выяснить, подписал имена тех, кому они принадлежат. Так, мама, папа, Марина Викторовна… Кто это? Ага, квартирная хозяйка, – кивнул он. – Так, едем дальше. Татьяна Колобаева, Антон Лебедев, Ольга Чечеткина. Кто это? Ага, вот стрелочкой указано – бывшая ученица, от которой Ксения отказалась. Дальше – телефон центра «Переводчики Москвы». И еще несколько неопознанных номеров, немного. Вообще, на наше счастье, список небольшой.

– И среди этих неопознанных номеров должен быть номер Вики и неизвестного мужчины, с которым она общалась по телефону у Татьяны, – нахмурился Крячко.

– Как видишь, номера Стаса Ярко нет, – заметил Гуров.

– Эх, жалко, нет самого телефона! – посетовал Крячко. – Там-то все контакты у нее своими именами обозначены. Уже по ним можно было бы что-то понять.

– Каким образом?

– Ну, как же! – усмехнулся Стас. – Вот у тебя Мария как в телефоне записана?

– Мария, – пожал плечами Гуров.

– Скучный ты человек, Лева! Как сейчас говорят – некреативный. Девушки любят придумывать своим любимым особые имена и клички. Ну, всякие там «рыбки», «зайчики», «котики», «солнышки» и прочая тошнотворная хрень. Да так почти все делают. Вот как увидели бы у нее какую-нибудь «рыбку» – сразу можно было бы эту рыбку хватать за жабры и припирать к стенке – зачем девушку убил?

– Слушай, Стас, а как ты у своей жены записан? – посмеиваясь, спросил Гуров.

Крячко, не отвечая, взял распечатку и принялся изучать ее.

– «Суслик», небось? – предположил Гуров.

– В морду дам, – не отрываясь от распечатки, пообещал Крячко.

Его интересовали звонки, совершенные в декабре-январе.

– Вот! – показал он. – Вот есть неопознанный номер. Ксения регулярно перезванивалась с этим человеком. Почему его не удалось идентифицировать?

– Потому что операторы утверждают, что такого номера не существует, – пояснил Гуров. – Вот здесь написано.

– То есть как это не существует? – недоуменно спросил Крячко. – Кто-то же звонил с него?

– Стас, я же не специалист в этом вопросе. А наши эксперты-техники уже ушли. Завтра спросим их, о чем это может говорить.

– Смотри, Лева… – задумчиво произнес Крячко. – В январе связь с этим номером резко прекращается – ни с него звонков, ни на него.

– Скорее всего, человек симку сменил. Может быть, старую заблокировал – не знаю. Вот еще есть неизвестный номер. Ого, какой интересный! Смотри, сама Ксения на него не звонила ни разу. А вот ей с него трезвонили с середины апреля по середину мая.

– Но она к тому времени была уже мертва! – заметил Крячко.

– Да, это так. Но человек, выходит, об этом не знал. Постой-ка!

Гуров достал свой телефон и набрал тот самый номер. Ответом ему был механический голос, сообщивший о том, что абонент недоступен. Гуров отложил телефон и задумался.

– О чем думаешь, Лева?

– Думаю, не это ли номер Вики Каревой. Смотри, все сходится. Звонки начались вскоре после того, как обе покинули клинику. Это еще раз подтверждает мою версию о том, что они познакомились в клинике.

– Так, познакомились, и что? Зачем она ей звонила?

– Вот и я думаю над этим… Подобные больничные знакомства редко имеют продолжение. Обычно они заканчиваются сразу же после выписки. И это объяснимо: никому не приятны воспоминания, связанные с больницей, люди подсознательно стремятся отгородиться от них и вычеркнуть из жизни тех, с кем соприкасался в тот период. Дружбой подобные знакомства обычно не заканчиваются. Люди обмениваются телефонами, договариваются созвониться, но, как правило, не звонят никогда и вскоре удаляют ненужный номер. В крайнем случае, ограничиваются одним дежурным звонком на тему «как дела». Ведь этих людей, по сути, кроме больницы, не связывает ничего. У каждого своя жизнь вне ее стен, и посторонний человек в нее не вписывается. К тому же Вика и Ксения были слишком разными, чтобы подружиться. И смотри, какая настойчивость с ее стороны! Начиная с пятого апреля Вика названивала Ксении ежедневно по нескольку раз! С чего такой интерес к ее персоне?

– Может быть, хотела поинтересоваться судьбой ребенка? Она же уговаривала Ксению его оставить.

– И это тоже странно. Уговаривала Ксению, сама же прервала беременность.

– А что Козлов говорит? Показаний к этому не было?

– Козлов все скажет не раньше завтрашнего утра. Врачи из клиники «Медэксперт» не говорили о том, что Вике необходимо было прерывать беременность.

– Слушай, мне этот Стасик говорил, что Вика была ужасной болтушкой, к тому же любопытной, даже навязчивой. Может быть, она что-то выпытала у Ксении?

– Вот и я о том же думаю, – кивнул Гуров. – Она что-то выпытала, причем такое, что представляло интерес и для нее…

– Но что «такого» могло быть в жизни недавно приехавшей из провинции девушки? – пожал плечами Крячко. – Скромной отличницы, которая занималась в Москве только работой? Ты посмотри на контакты в ее телефоне, их же – раз-два, и обчелся! А Вика по сравнению с ней просто оторва!

– Не знаю, Стас… Не знаю, – медленно повторил Гуров. – Выходит, мы знаем о Ксении далеко не все. Что-то важное мы или пропустили, или пока не добрались до него. Кстати, на днях возвращается из Лондона ее квартирная хозяйка. Может быть, она что-то прояснит. Мать, по крайней мере, ничего толком не знает. Как мне сообщил Метелицын, она сообщила ему стандартные сведения: дочь снимала квартиру и зарабатывала частным репетиторством. Все. Она даже никого из ее знакомых в Москве не знает, за исключением квартирной хозяйки.

– Но та приедет лишь на днях. А наши с тобой действия? Мы уже всех опросили, с кем общались девушки.

– Придется ждать до завтра. Получим информацию от экспертов, может быть, появится зацепка. По крайней мере, я на это очень надеюсь.

– А сейчас что? По домам? – спросил Крячко.

– Может быть, Петра навестим? – предложил Гуров.

– Не сто́ит. Он же обязательно начнет выпытывать, как продвигается расследование, а оно у нас застопорилось. Станет нервничать, ругаться… Сам знаешь.

– Пожалуй, ты прав, – вздохнул Гуров. – Ладно, пойдем. Могу подвезти тебя до дома.

– Не откажусь, – обрадовался Крячко.

Гуров довез Станислава до дома. Уже на середине дороги он почувствовал, что симптомы простуды, заглушенные лекарствами и лошадиной дозой витамина С, вновь начинают напоминать о себе. Высадив Крячко и быстро с ним попрощавшись, Лев погнал машину домой. Ему хотелось добраться поскорее, пока его, не дай бог, снова не начало колошматить.

Поднявшись к себе, он даже не стал принимать душ. Озноб уже серьезно тряс его, и Лев, проглотив на кухне несколько таблеток, улегся на диван, укрывшись шерстяным пледом. Мария отыгрывала спектакль – последний в этом сезоне перед гастролями – и домой должна была вернуться за полночь. Сейчас Гурова это даже радовало. Он с головой укрылся пледом и почти мгновенно уснул.

Сон был глубоким и тяжелым. Ему постоянно мерещились мертвые лица девушек, Вики и Ксении. Вначале они появлялись где-то вдалеке расплывчатыми пятнами, затем приближались поочередно. Сначала появлялось лицо Виктории – насмешливое, бесшабашное. Она грозила Гурову пальцем, смеялась и шипела:

– Я тебе отомщу… Отомщу… Вот увидишь!

Следом лицо Вики лопалось, словно мыльный пузырь, и на его месте возникал образ Ксении. Ее лицо было печальным и даже страдающим. Она протягивала к Гурову бледные, будто прозрачные руки и шептала:

– Помогите… Помогите мне… Я совсем одна…

Гуров пытался отмахнуться от этих кошмаров, перевернуться на другой бок, но все части тела его были словно чугунными, и он так и лежал в одной позе, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.

Теперь вместо лица девушки появилось какое-то другое, непонятное. Оно также приближалось. Гуров всматривался в него, силясь вспомнить, кому оно принадлежит, но никак не мог. Слева от лица появилась длинная тонкая рука, она тянулась прямо к Гурову. Сыщик попытался отстраниться, но у него ничего не получилось. Он хотел схватить эту руку, отвести от себя, но собственные руки не слушались его. Рука приближалась к его лицу, росла и была уже у самых его глаз. Гуров глубоко вздохнул и попытался громко крикнуть, но из горла вырвался какой-то сип. Рука коснулась его лба. Она была ледяной, как у мертвеца. Гуров не выдержал и, собрав все силы, вскрикнул.

Рука моментально отдернулась, а следом Гуров услышал ругательство. Он открыл глаза. Перед ним маячило то самое лицо из его кошмарного сна. Но теперь Гуров узнал его – это было лицо Марии.

– Тьфу ты, Гуров! – в сердцах проговорила она. – Ты меня в гроб вгонишь! Ты что так орешь?

– Прости, мне приснился кошмар… – выговорил он, удивляясь тому, каким чужим кажется его голос.

– И какой же?

– Мне приснилась ты, – честно ответил Лев.

– Дожили! – насмешливо проговорила Мария, скрестив руки на груди. – Родная жена ему в кошмарах снится! Первый признак того, что жену пора менять. Не переживай, Гуров, скоро я уеду до самой осени. А там, глядишь, и рассосется.

– Прости, дорогая, я не то имел в виду. – Гуров сел на постели. – Мне просто было очень плохо.

– Да уж вижу, – вздохнула Мария, – если ты в плед закутался в такую жару. Я знаю, что ты терпеть не можешь реплик типа «а ведь я тебе говорила», но сейчас вынуждена тебе об этом напомнить. Может быть, жену все-таки полезно иногда послушать даже таким «настоящим полковникам», как ты? Может, и жена иногда бывает права?

– Машенька, ты у меня всегда права. Извини, целовать тебя не стану – боюсь заразить.

– Гуров, мне совершенно не нужно признания собственного превосходства, – грустно сказала Мария. – Я не тешить свое самолюбие собираюсь. Просто такое наплевательское отношение к себе оборачивается плохо. Ты думаешь, тебя на два века хватит? Годы идут, мы оба уже не те…

– Можно подумать, ты себя щадишь на своей работе, – заметил Лев.

– А я теперь буду! Да-да, хватит! Мне не восемнадцать лет, чтобы работать до упаду! Я теперь беречь себя стану.

– Лукавишь, – улыбнулся он. – Не станешь. Иначе все начнут говорить, что ты уже старенькая, и тебя лишат любимых ролей.

– Пойдем ужинать, язва! – засмеялась Мария.

После ужина она сразу же отправилась спать. Гуров, выспавшись, сидел на кухне в одиночестве. Сейчас он чувствовал себя несколько лучше, во всяком случае, мог соображать. В голове по-прежнему крутились Вика и Ксения, но теперь не как фантомы, а как реальные жертвы реального преступления, которое ему необходимо было раскрыть. Гуров снова начал перебирать в голове подробности обоих убийств, сопоставляя их и выстраивая возможные версии. Ни одна не устраивала его до конца. Так он просидел часов до трех ночи, пока не почувствовал, что начинает клевать носом, а также не ощутил противную возобновляющуюся дрожь.

Простуда его, конечно, окончательно не прошла, был лишь небольшой интервал облегчения. Но он знал, что это ненадолго. Лев посмотрел на лежавшие на столе лекарства, затем, подумав, встал и прошел к холодильнику. Достал из него бутылку водки и налил себе в стакан. Затем щедро насыпал туда красного перца и выжал сок лимона. Зажмурившись, залпом выпил гремучую смесь и тут же отправился в постель, вновь закрывшись пледом. Наутро он проснулся совершенно здоровым и, позавтракав, отправился в управление.