6. Мыши в космосе

Илону Маску исполнилось тридцать в июне 2001 года, и день рождения оказался для него серьезным ударом. «Я больше не вундеркинд», — сказал он Джастин серьезным тоном. В том же месяце X.com официально сменила название на PayPal — неприятное напоминание Маску о том, что это больше не его компания. По его словам, жить в режиме стартапа означало «мучиться, вглядываясь в неизвестность» 41: iv. Такая жизнь, и Кремниевая долина вместе с ней, начала надоедать. Маску казалось, что он существует внутри отраслевой выставки, где все работают в сфере высоких технологий и постоянно разговаривают о привлечении инвестиций, первичном размещении акций и погоне за крупной прибылью. Окружающие любили хвастать безумно длинными рабочими днями, а Джастин только посмеивалась, потому что знала: стиль жизни Маска был экстремальным даже по смелым меркам Кремниевой долины. «Кое-то из моих подруг жаловался, что мужья приходят домой в семь-восемь часов, — рассказала она. — Илон возвращался в одиннадцать и еще немного работал. — Не все понимали, на какие жертвы приходилось идти, чтобы оказаться там, где оказался он». Идея отстраниться от этих крайне выгодных «крысиных бегов» становилась все привлекательнее. Всю жизнь Маск стремился расширять масштабы, и Пало-Альто казался ему скорее ступенькой, чем пунктом назначения. Пара решила переехать на юг, чтобы создать семью и начать следующую главу своей жизни в Лос-Анджелесе. «Стиль, живость, яркие краски такого места, как Лос-Анджелес, импонируют определенной стороне его натуры, — сказала Джастин. — Илон любит находиться в центре событий». Небольшая группа друзей Маска, которые испытывали похожие ощущения, тоже перебралась в Лос-Анджелес на пару, как потом выяснилось, весьма бурных лет.

Его привлекали не только блеск и величие этого города. Еще его притягивал космос. Когда Маска выдворили из PayPal, он вернулся к детским фантазиям о космических кораблях и полетах и начал задумываться о том, что может найти для себя призвание поважнее, чем разработка интернет-услуг. Перемены в его поведении и образе мыслей вскоре стали замечать друзья — в том числе компания топ-менеджеров из PayPal, которая как-то на выходных собралась в Лас-Вегасе, чтобы отметить успехи в бизнесе. «Мы зависали в отдельной беседке в Hard Rock Cafe, а Илон сидел и читал загадочный советский учебник по ракетостроению, который весь заплесневел и выглядел так, словно его купили на eBay, — рассказал Кевин Харц, один из первых инвесторов PayPal. — Он изучал книгу и открыто рассуждал о космических полетах и возможности изменить мир».

Итак, Маск выбрал Лос-Анджелес не случайно. Там он получил доступ к космосу или, по крайней мере, к аэрокосмической отрасли. Благодаря теплому и стабильному климату Южной Калифорнии Лос-Анджелес стал городом авиации — с 1920-х годов, когда Lockheed Aircraft Company устроила мастерскую в Голливуде. Говард Хьюз, ВВС США, НАСА, Boeing и мириады прочих людей и организаций выбрали этот город и его окрестности для производства и передовых экспериментов. Сегодня он остается важным центром авиационной науки и техники как для военных, так и для бизнеса. Хотя Маск пока точно не знал, какими космическими программами заняться, он понимал: просто находясь в Лос-Анджелесе, он окажется в окружении виднейших мыслителей из аэрокосмической индустрии. Эти люди могли помочь определиться с любыми идеями. Кроме того, там всегда хватит новобранцев для следующего предприятия.

Первыми представителями аэрокосмической отрасли, с которыми Маск установил контакт, оказались энтузиасты из эклектичного Марсианского общества 42. В середине 2001 года это некоммерческое объединение, посвятившее себя исследованию и освоению Красной планеты, организовало мероприятие для сбора пожертвований. Ужин, за каждое блюдо на котором надо было заплатить 500 долларов, устраивали в доме богатого члена Марсианского общества, приглашения разослали завсегдатаям таких мероприятий. Руководителя организации Роберта Зубрина поразил ответ некоего Илона Маска, приглашенного неизвестно кем. «Он прислал нам чек на пять тысяч, — рассказал Зубрин. — И привлек этим общее внимание». Зубрин стал наводить справки о Маске, узнал о его состоянии и пригласил выпить кофе перед обедом. «Я хотел удостовериться, что он знает о проектах, которыми мы занимаемся», — объяснил Зубрин. На встрече он потчевал Маска рассказами об исследовательском центре общества в Арктике, где имитировались суровые условия Марса, и об экспериментах для так называемой Миссии Трансжизнь 43, в ходе которой на орбиту собирались запустить вращающуюся капсулу с командой мышей. «Она должна вращаться, чтобы обеспечить одну треть от земной гравитации, как на Марсе, и мыши смогут жить там и размножаться», — сказал Маску Зубрин. Когда пришло время ужина, Зубрин посадил Маска рядом с собой за стол для почетных гостей, вместе с режиссером и энтузиастом космоса Джеймсом Кэмероном и Кэрол Стокер, ученой-планетологом из НАСА, которая испытывала к Марсу глубокий интерес. «В то время Илон выглядел так молодо, что казался ребенком, — рассказала Стокер. — Кэмерон сразу же начал обхаживать его как потенциального инвестора для фильма, а Зубрин пытался получить от него крупное пожертвование Марсианскому обществу». В обмен на выманивание денег Маск нащупывал возможные идеи и контакты. Муж Стокер был аэрокосмическим инженером в НАСА и работал над концептом самолета, который мог бы летать над Марсом в поисках воды. Маску это очень понравилось. «Он проявлял гораздо больше энтузиазма, чем другие миллионеры, — сказал Зубрин. — Мало что зная о космосе, Маск мыслил как ученый. Он хотел знать, что конкретно планировалось сделать в отношении Марса и какое значение это будет иметь». Маск сразу же проникся симпатией к Марсианскому обществу и вошел в его совет директоров. Кроме того, он пожертвовал еще 100 тыс. долларов, чтобы устроить исследовательскую станцию в пустыне.

Друзья Маска сомневались, что у него все в порядке с психикой. Он очень сильно похудел, когда болел малярией, и стал похож на скелет. При каждом удобном случае он начинал рассуждать о желании сделать в жизни что-то действительно важное, всерьез и надолго. Следующим его выбором непременно должна была стать солнечная энергия или космос. «Он сказал: „По логике, настало время для солнечной энергии, но я не могу понять, как сделать на этом деньги“, — вспоминал Джордж Закари, инвестор и близкий друг Маска, о разговоре, состоявшемся как-то за обедом. — Потом он начал говорить о космосе, и я подумал, что речь идет о „космических масштабах“ в офисной недвижимости». Но на деле Маск стал мыслить еще смелее, чем Марсианское общество. Вместо того чтобы послать несколько мышей на орбиту Земли, он захотел отправить их на Марс. Очень грубые расчеты того времени показали, что такое путешествие будет стоить 15 млн долларов. «Он спросил, не считаю ли я это бредом, — рассказал Закари. — Я уточнил: „Вернутся ли мыши назад? Если нет, тогда большинство людей скажет, что это бред“». Оказалось, мыши должны были не только слетать на Марс и обратно, но еще и размножиться в пути, который займет несколько месяцев. Джефф Сколл, еще один друг Маска, который сделал состояние на eBay, заметил, что спаривающимся мышам понадобится пропасть сыра, и купил Маску гигантскую головку «Ле Бруер» (разновидность грюйера).

Шутки на тему сыра не раздражали Маска. Чем больше он думал о космосе, тем важнее ему казались его исследования. Он считал, что наше общество отчасти утратило амбиции и надежды на будущее. Возможно, средний человек рассматривает исследование космоса как трату сил и времени и считает разговоры о нем поводом для насмешек, но Маск искренне верил в межпланетные путешествия. Он хотел вдохновить массы и вернуть им страстную любовь к науке, освоению нового и перспективам высоких технологий.

Однажды Маск зашел на веб-сайт НАСА, и его страхи, что человечество больше не стремится раздвигать свои границы, укрепились. Он ожидал найти там детальный план исследования Марса, а обнаружил кукиш. «Сначала я подумал — вот это да, может, я не там смотрю? — сказал он в интервью журналу Wired. — Почему нет ни плана, ни расписания? Абсолютно ничего. Какое-то безумие». Маск был уверен, что сама идея Америки тесно связана с человеческим стремлением исследовать неизвестное. И его опечалило, что агентство НАСА, чья миссия — совершать смелые поступки в космосе и исследовать новые рубежи, кажется, вообще не собиралось серьезно изучать Марс. Дух «Явного предначертания» 44 ослабел, а может, познал печальный конец, и, кажется, это никого не заботило.

Как и многие другие кампании по возрождению американского духа и надежд всего человечества, путь Маска начался в конференц-зале отеля. К тому времени он уже обзавелся приличными связями в космической отрасли и время от времени собирал вместе самых перспективных ее представителей — иногда в отеле Renaissance в аэропорту Лос-Анджелеса, иногда — в отеле в Пало-Альто. Прежде всего он хотел, чтобы они помогли развить идею с отправкой мышей на Марс или, по крайней мере, предложили что-нибудь сопоставимое. Маск надеялся сделать широкий жест для человечества — организовать некое событие, которое привлечет внимание всего мира, заставит людей вновь задуматься о Марсе и о человеческом потенциале. Предполагалось, что ученые и знаменитости на этих встречах найдут идею для предприятия, которое можно будет технически реализовать примерно за 20 млн долларов. Маск вышел из совета директоров Марсианского общества и объявил о создании собственной организации — фонда «Жизнь — на Марс» 45.

Эти мероприятия собрали в 2001 году впечатляющую коллекцию талантов. Там появлялись ученые из расположенной по соседству Лаборатории реактивного движения 46 НАСА. Приходил Джеймс Кэмерон и приводил какую-нибудь звезду. Также присутствовал Майкл Гриффин, человек с поразительным количеством университетских дипломов — он получил образование в области авиа- и ракетостроения, электротехники, гражданского строительства и прикладной физики. Гриффин когда-то работал в In-Q-Tel, подразделении ЦРУ, которое занимается венчурными инвестициями, потом — в НАСА и JPL, а на тот момент как раз уходил из Orbital Sciences Corp., производителя спутников и космических летательных аппаратов. Там он был техническим директором и руководителем группы космических систем. Возможно, Гриффин лучше всех на планете знал, как можно запустить что-нибудь в космос. Именно он стал для Маска главным поставщиком идей о космосе. (Через четыре года, в 2005 году, Майкл возглавил НАСА.) Специалисты пришли в восторг от появления очередного богача, готового спонсировать что-нибудь интересное в космосе. Они радостно обсуждали, как будет здорово, если получится запустить туда грызунов и понаблюдать, как они спариваются. Но постепенно обсуждение поутихло, и его участники начали приходить к общему выводу, что интереснее будет другой проект под названием «Марсианский оазис» 47. По этому плану Маск должен был купить ракету и запустить в ней на Марс роботизированный парник. Группа исследователей уже разрабатывала камеру для выращивания растений в космосе. Появилась идея изменить конструкцию камеры, чтобы она могла ненадолго открыться и взять немного марсианского реголита, то есть почвы. На этой почве должно было вырасти растение, которое, в свою очередь, выделит первый на Марсе кислород. К радости Маска, план казался и впечатляющим, и выполнимым. Он хотел, чтобы у камеры было окно и возможность передавать на Землю видео, которое покажет людям, как развивается растение. Еще в группе обсуждали идею разослать школьникам по всей стране наборы для выращивания таких же растений. Посадив их одновременно с марсианским, можно сравнивать их развитие — увидеть, например, что марсианское растение растет в два раза быстрее земного. «Эта концепция какое-то время витала в воздухе в той или иной форме, — отметил Дэйв Берден, ветеран космической отрасли, который ходил на встречи. — Мы могли бы сказать: да, на Марсе есть жизнь, мы ее туда отправили. Так возникала надежда, что тысячи детей увидят планету в новом свете и поймут: она не так уж враждебна. И, к примеру, подумают: „Может, нам стоит туда отправиться“». Энтузиазм Маска начал вдохновлять его соратников, многие из которых уже пришли к циничному выводу, что больше ничего нового в космосе не будет. «Это очень умный, очень целеустремленный человек с огромным эго, — сказал Берден. — Однажды кто-то сказал, что журнал Time может назвать его „Человеком года“, и он буквально засиял. Маск верит, что именно он может изменить мир».

Главная проблема, которая беспокоила специалистов по космосу, была связана с бюджетом Маска. После общих встреч создалось впечатление, что он хочет потратить на эту затею где-то от 20 до 30 млн, но все знали — на один только запуск ракеты нужно больше. «В моем представлении, чтобы сделать все как следует, было необходимо 200 млн, — признал Берден. — Но никто не хотел слишком рано напирать на реальность, чтобы не загубить идею». Кроме того, необходимо было решить сложнейшие инженерные задачи. «Если бы в этой штуке сделали большое окно, появилась бы настоящая проблема с температурой, — объяснил Берден. — В контейнере нельзя сохранить достаточно тепла, чтобы создать условия для живого организма». А зачерпнуть марсианской почвы — не просто физически сложная задача, но и совершенно неудачная идея, поскольку реголит токсичен. Какое-то время ученые обсуждали идею использовать богатый питательными веществами гель, но это было бы жульничеством и лишило бы предприятие всякого смысла. Даже оптимистичные моменты оказались полны неопределенности. Один ученый нашел крайне живучие семена горчицы и решил, что они, возможно, адаптируются к обработанной марсианской почве. «Но если бы растение не выжило, это стало бы огромным ударом, — сказал Берден. — Тогда на Марсе остался бы мертвый сад, что вызвало бы эффект, противоположный желаемому» 48.

Маск не дрогнул. Он превратил часть добровольных мыслителей в консультантов и дал им задание начать работу над устройством парникового автомата. Еще он хотел съездить в Россию, чтобы точно узнать, сколько именно будет стоить запуск. Он хотел купить у русских переделанную межконтинентальную баллистическую ракету (МБР) и использовать ее как ракетоноситель. За помощью он обратился к Джиму Кэнтреллу, необычному человеку, который занимался как тайной, так и официальной деятельностью для США и других государств. В послужном списке Кэнтрелла, например, значились обвинения в шпионаже и домашний арест у русских в 1996 году, из-за проблем со спутником. «Через пару недель Эл Гор кое-кому позвонил, и все уладилось, — рассказал Кэнтрелл. — С тех пор я никогда больше не хотел иметь дел с русскими». Но у Маска были собственные планы.

Однажды в Юте, жарким июльским вечером, Кэнтрелл ехал в своем кабриолете, когда раздался звонок. «Парень со странным акцентом сказал: „Мне очень нужно с вами поговорить. Я миллиардер. И хочу начать космическую программу“». Кэнтрелл плохо слышал Маска — он подумал, что того зовут Иен Маск, — и пообещал перезвонить, когда доедет домой. Поначалу мужчины не слишком доверяли друг другу. Маск отказался дать Кэнтреллу номер своего мобильного телефона и звонил с факса. Кэнтреллу все это показалось интересным, но подозрительным. «Он спросил, есть ли рядом со мной аэропорт и могу ли я встретиться на следующий день, — сказал Кэнтрелл. — У меня в голове зажегся тревожный сигнал». Испугавшись, что это ловушка, устроенная кем-то из врагов, Кэнтрелл пригласил Маска встретиться в аэропорту Солт-Лейк-Сити, где он снял переговорную комнату рядом с залом ожидания авиакомпании Дельта. «Я хотел увидеться с ним в охраняемом месте, чтобы он не мог пронести оружие», — объяснил Кэнтрелл. Когда же встреча наконец состоялась, они сразу нашли общий язык. Маск произнес свою любимую речь о том, что «люди должны стать межпланетным видом», а Кэнтрелл сказал: раз это серьезно, он согласен снова поехать в Россию и помочь в приобретении ракеты.

В конце октября 2001 года Маск, Кэнтрелл и Адео Ресси, однокашник Маска, вылетели регулярным рейсом в Москву. Ресси изображал телохранителя Маска и пытался определить, не начал ли его лучший друг сходить с ума. Друзья Маска уже пытались вмешаться — проводили профилактические беседы, пытаясь отговорить от безрассудной траты денег, и показывали специально подготовленные компиляции из роликов с взрывающимися ракетами. Когда эти меры не помогли, Адео поехал вместе с Маском в Россию, рассчитывая удерживать его, как только можно. «Адео отозвал меня в сторону и сказал: „Илон задумал сущее безумие. Благотворительная акция? Бред какой-то“, — вспоминал Кэнтрелл. — Он был сильно обеспокоен, но не возражал против поездки». Да и разве стоило возражать? Они собирались в Россию в разгар бесшабашных постсоветских дней, когда богатые люди могли запросто покупать космические ракеты на свободном рынке.

Команда Маска пополнилась Майком Гриффином и за четыре месяца три раза встретилась с русскими 49. Среди компаний, с которыми они общались, было НПО им. С. А. Лавочкина, производитель зондов для Марса и Венеры по заказу Федерального космического агентства, и МКК «Космотрас», запускающая космические аппараты на коммерческой основе. Все эти встречи, очевидно, проходили по одному сценарию — в соответствии с русскими обычаями. Русские часто пропускали завтрак и приглашали к себе в офис где-то к одиннадцати на ранний обед. Сначала час-другой шел светский разговор за бутербродами, колбасой и, конечно, водкой. В какой-то момент Гриффин начинал терять терпение. «Он не выносит дураков, — объяснил Кэнтрелл. — Начинает оглядываться по сторонам и задаваться вопросом, когда же мы, черт возьми, перейдем к делу». Ответ: нескоро. После обеда долго курили и пили кофе. Как только со стола убирали, главный русский поворачивался к Маску и спрашивал: «Так что вы там хотите купить?» Возможно, Маска раздражала не привычка долго раскачиваться, а то, что русские не принимали его всерьез. «Они смотрели на нас с недоверием, — рассказал Кэнтрелл. — Один из их главных конструкторов отнесся к нам с Илоном наплевательски, решив, что мы вешаем ему лапшу на уши».

Самая напряженная встреча состоялась в богато украшенном, но обветшалом дореволюционном здании недалеко от центра Москвы. Лилась водка, звучали тосты — «За космос! За Америку!» — а Маск сидел на 20 миллионах и надеялся, что их хватит на три МБР, которые можно будет переделать для полета в космос. Разгоряченный водкой Маск спросил напрямик, сколько будет стоить баллистическая ракета. Ответ был: восемь миллионов за каждую. Маск сделал ответное предложение: восемь за две. «Какое-то время они сидели и смотрели на него, — вспоминал Кэнтрелл. — А потом сказали что-то вроде: „Молодой человек, нет“. Кроме того, они намекали, что у него нет таких денег». К этому моменту Маск решил, что русские либо не собираются вести с ним бизнес, либо просто хотят вытянуть из обогатившегося на доткомах миллионера как можно больше. Он вышел, хлопнув дверью.

Настроение у команды Маска было из рук вон плохое. Стоял конец февраля 2002 года. Они остановили такси и поехали прямо в аэропорт, сквозь снега и грязь московской зимы. В такси никто не разговаривал. Маск приехал в Россию, полный надежд впечатлить человечество, а уезжал обозленный и разочарованный в человеческой натуре. Только у русских были ракеты, которые могли бы уложиться в бюджет Маска. «Мы ехали долго, — вспоминал Кэнтрелл. — Молча сидели и смотрели, как русские идут за покупками по снегу». Мрачное настроение сохранялось всю дорогу до самолета, пока не появилась тележка с напитками. «Когда шасси отрывается от взлетной полосы в Москве, это всегда особенно приятно, — сказал Кэнтрелл. — Ты думаешь: „Боже мой, я это пережил“. И вот мы с Гриффином взяли себе выпить и чокнулись». Маск сидел в ряду перед ними и что-то набирал на компьютере. «Мы думали: „Чертов ботаник. Чем он там занимается?“ И тут Маск развернулся и показал таблицу, которую составил. „Знаете что, — сказал он, — похоже, мы можем построить ракету сами“».

Гриффин и Кэнтрелл к тому моменту уже выпили по паре бокалов и были слишком разочарованы, чтобы позволить себе эту фантазию. Они слишком хорошо знали истории оптимистичных миллионеров, которые надеялись завоевать космос, а в результате лишались состояния. Всего за год до этого Эндрю Бил, техасский магнат в сфере недвижимости и финансов, свернул свою аэрокосмическую компанию, потеряв миллионы на огромном тестовом полигоне. «Мы подумали: „Угу, прямо сам возьмешь и построишь чертову ракету“, — рассказывал Кэнтрелл. — Но Илон заверил: „Нет, я серьезно. Вот таблица“». Маск передал ноутбук Гриффину и Кэнтреллу, и те были поражены. Он детально расписал стоимость материалов, необходимых, чтобы построить, собрать и запустить ракету. Согласно вычислениям Маска, он мог побить цены компаний, занимающихся запуском летательных аппаратов. Для этого следовало построить ракету среднего размера, которая удовлетворила бы потребности тех участников рынка, которым нужно отправлять в космос небольшие спутники и полезный груз для научных исследований. Кроме того, в таблице были на редкость подробно представлены гипотетические показатели производительности этой ракеты. «Я спросил: „Илон, где ты это взял?“», — сказал Кэнтрелл.

До этого Маск несколько месяцев изучал аэрокосмическую отрасль и физику космических полетов. У Кэнтрелла и других он позаимствовал учебники: «Ракетные двигатели», «Основы астродинамики», «Аэротермодинамика газовых турбин и ракетные двигатели» и другие фундаментальные труды. Маск вернулся в свое детское состояние губки, впитывающей информацию, и завершил этот медитативный процесс осознанием того, что ракеты могут и должны быть гораздо дешевле, чем предлагали русские. Забудьте о мышах. Забудьте о телепередаче про растение, живущее или умирающее на Марсе. Маск вдохновит людей снова задуматься об исследовании космоса, сделав исследование космоса дешевле.

Когда космическое сообщество обошли новости о планах Маска, общая реакция была вялой. Люди вроде Зубрина много раз наблюдали подобный спектакль. «Целая когорта невероятно богатых людей уже купилась на байки инженеров, — сказал Зубрин. — Возьмите мои мозги и ваши деньги, и мы построим космический корабль, получим прибыль и преодолеем космические рубежи. Технари обычно пару лет тратили деньги миллионера, а потом ему становилось скучно, и он сворачивал это дело. Узнав о планах Илона, все вздохнули и сказали: „Ну вот. Он мог потратить десять миллионов, чтобы послать в космос мышей, а теперь потратит сотни и, скорее всего, потерпит крах, как и все его предшественники“».

Хотя Маск хорошо понимал, на какие риски идет, создавая аэрокосмическую компанию, у него была по крайней мере одна причина надеяться на успех там, где другие потерпели поражение. Причину звали Том Мюллер. Этот человек вырос в семье лесоруба в аккуратном городке Сент-Мэриз в штате Айдахо и заработал там репутацию чудака. Пока остальные дети зимой бегали по лесам, Мюллер сидел в теплой библиотеке и читал книги или смотрел дома сериал «Звездный путь». Еще он возился с механизмами. Однажды по дороге в школу Мюллер нашел в переулке разбитые настенные часы и всерьез увлекся их починкой. Каждый день он ремонтировал какую-нибудь деталь — шестеренку, пружину, — пока они не заработали. Похожий случай вышел с семейной газонокосилкой. Как-то после обеда Мюллер разобрал ее на газоне перед домом. «Папа пришел домой и ужасно рассердился — решил, что придется покупать новую косилку, — рассказал Мюллер. — Но я собрал ее, и она заработала». Потом Мюллера потянуло к ракетам. Он стал заказывать по почте наборы «Сделай сам» и собирать по инструкциям маленькие ракеты. Вскоре Мюллер перешел на конструирование собственных ракет. В 12 лет он сделал модель космического шаттла, который можно было прикрепить к ракете, запустить в воздух, а потом вернуть на землю. Для школьного проекта пару лет спустя Мюллер позаимствовал у отца сварочный аппарат и сделал прототип ракетного двигателя. Чтобы охладить двигатель, он помещал его в кофейную банку с водой («Я мог гонять его по целым дням»), а еще изобрел не менее творческий способ измерить его производительность. Модель была достаточно хороша, чтобы выиграть пару конкурсов на фестивалях науки и техники для школьников, а в конце концов попала и на международные соревнования. «Там мне быстро наваляли», — вспоминал Мюллер.

Мюллер был жизнерадостным долговязым человеком с прямоугольным лицом. В колледже он сначала бездельничал и учил друзей делать дымовые шашки, но потом остепенился и успешно получил специальность инженера-машиностроителя. Сразу после выпуска он начал работать со спутниками в Hughes Aircraft («Это были не ракеты, но близко»), а потом перешел в TRW Space & Electronics. Это была вторая половина 1980-х годов, время Стратегической оборонной инициативы Рейгана, когда многие технари мечтали о кинетическом оружии и прочей жути. В TRW Мюллер экспериментировал с безумными вариантами реактивного топлива и руководил разработкой двигателя TR-106, гигантской машины, которая работала на жидком кислороде и водороде. В качестве хобби он проводил время с парой сотен единомышленников из «Общества исследователей реактивного движения»50, которое было основано в 1943 году, чтобы помочь желающим строить и запускать ракеты. По выходным Мюллер отправлялся в пустыню Мохаве с другими членами общества, чтобы открывать там новые горизонты любительского ракетостроения. Мюллер был одним из выдающихся членов клуба, способным делать действительно работающие вещи и экспериментировать с радикальными идеями, которые не пропускали консервативные боссы из TRW. Его главным достижением тогда стал двигатель весом около 80 фунтов (около 36 кг), который давал тягу 13 тыс. фунтов (около 6 тонн) и заслужил признание как самый большой ракетный двигатель на жидком топливе, построенный любителем. «Я до сих пор храню его у себя в гараже», — сказал Мюллер.

В январе 2002 года Мюллер проводил много времени в мастерской Джона Гарви, который ушел из аэрокосмической компании McDonnell Douglas, чтобы строить ракеты самостоятельно. Гарви взял в аренду промышленное помещение размером с гараж на шесть машин в городе Хантингтон-Бич. Как-то раз они с Мюллером возились с тем самым 80-фунтовым двигателем, и Гарви упомянул, что, возможно, зайдет человек по имени Илон Маск. Круг любителей ракетостроения тесен, и посетить мастерскую Гарви и посмотреть работы Мюллера Маску посоветовал Кэнтрелл. Однажды в воскресенье Маск явился в сопровождении беременной Джастин. Одетый в стильный плащ из черной кожи, он был похож на высокооплачиваемого киллера. Мюллер держал на плече 80-фунтовый двигатель и пытался закрепить его на опоре, и тут Маск обрушил на него лавину вопросов. «Он спросил, какая тяга была у моего двигателя, — рассказал Мюллер. — И хотел знать, доводилось ли мне работать над более мощными машинами. Я сказал, что занимался двигателем с тягой 650 тыс. фунтов (около 300 тонн) в TRW и знал его в мельчайших деталях». Тут Мюллер опустил агрегат на пол и попытался достойно выдержать допрос Маска. «А сколько будет стоить этот большой двигатель?» — спросил тот. Мюллер ответил, что у TRW на него ушло примерно 12 миллионов. «Хорошо, но за сколько вы реально могли бы его сделать?»

В итоге Мюллер с Маском проговорили несколько часов. На следующие выходные Маск пригласил Мюллера к себе домой для продолжения беседы, потому что понял: нашелся человек, который знает все тонкости ракетостроения. После этого Маск позвал конструктора на засекреченные собрания своего совета экспертов по космосу. Уровень участников впечатлил Мюллера, который до этого отказывался от предложений работать на Била и других желающих стать космическими магнатами, потому что их идеи граничили с безумием. Маск, напротив, явно знал, что делает, и от встречи к встрече отсеивал скептиков, формируя команду блестящих, преданных своему делу инженеров.

Мюллер помог Маску заполнить таблицу о производительности и стоимости новой недорогой ракеты, а затем вместе с новообразованной командой доработал идею. Этот аппарат не предназначался для перевозки спутников размером с грузовик, как монстры из числа ракет, которые запускали Boeing, Lockheed, а также Россия и другие страны. Ракета Маска, напротив, предназначалась для нижнего сегмента на рынке спутников и могла стать идеальной для полезных грузов меньшего объема, появившихся в последнее время благодаря активному развитию электроники и компьютерной техники. Такая ракета должна была стать непосредственным воплощением теории, сложившейся в аэрокосмической отрасли: если бы какая-то компания сумела радикально сократить стоимость пусков и выполнять их на регулярной основе, то мог бы открыться целый новый рынок для отправки как коммерческих, так и научных грузов. Маску чрезвычайно нравилась идея оказаться на переднем крае этого тренда и создать «рабочую лошадку» для новой эры в космосе. Конечно, все это было чистой теорией — пока не началось взаправду. PayPal разместила акции в феврале, их стоимость взлетела на 55 процентов, и Маск знал, что компанию хочет купить eBay. Пока он обмозговывал идею с ракетой, его чистый капитал увеличился с десятков миллионов до сотен. В апреле 2002 года Маск полностью отказался от идеи привлечь общее внимание к космосу и решил создать коммерческое предприятие. Он позвал Кэнтрелла, Гриффина, Мюллера и Криса Томпсона, аэрокосмического инженера из Boeing, и сказал: «Я хочу сделать вот такую компанию. Если вы согласны принять участие, давайте действовать». (Гриффин хотел присоединиться, но передумал, когда Маск наотрез отказал ему в возможности жить на Восточном побережье. Кэнтрелл продержался несколько месяцев после этой встречи, а потом ушел, сочтя предприятие слишком рискованным.)

Компания Space Exploration Technologies начинала скромно. Маск приобрел старый склад в Эль-Сегундо, пригороде Лос-Анжелеса, по адресу Гранд-авеню, 1310 Е. До этого помещение площадью 75 тыс. квадратных футов (около 7 тыс. м2) активно использовали для приема и отправки грузов. С южной стороны находился сортировочный центр, оборудованный разгрузочными площадками для грузовиков, поэтому Маск мог въезжать на своем серебристом «Макларене» прямо в здание. В остальном интерьеры были скудными — земляной пол и потолок высотой 40 футов (около 12 м) с деревянными балками и голой теплоизоляцией, который закруглялся сверху, делая помещение похожим на ангар. В северной части здания располагалось офисное пространство с перегородками, рассчитанное человек на пятьдесят. В первую неделю в SpaceX приехало несколько грузовиков с ноутбуками Dell, принтерами и складными столами, которые поначалу использовали для работы. Маск подошел к одной из приемных платформ, поднял опускающуюся дверь и сам занялся разгрузкой оборудования.

Вскоре Маск преобразил офис SpaceX в стиле, который затем стал фирменной эстетикой его производственных помещений: глянцевое эпоксидное покрытие на бетонном полу и свежий слой белой краски на стенах. Белый цвет должен был создавать ощущение чистоты и поднимать настроение. Рабочие столы стояли по всей фабрике, так что компьютерщики и инженеры, выпускники самых престижных университетов, могли сидеть рядом со сварщиками и станочниками, которые работали руками. Этот подход стал первым важным отличием SpaceX от традиционных аэрокосмических компаний, которые предпочитают отгораживать технические группы друг от друга и обычно разводят конструкторов и машиностроителей на тысячи километров, размещая фабрики в местах с дешевой недвижимостью и низкой стоимостью труда.

Когда в офисы прибыл первый десяток сотрудников, им объяснили, что миссия SpaceX — стать Southwest Airlines 51 космоса. Компания будет сама делать двигатели, а потом заказывать у поставщиков другие комплектующие ракет. Она опередит конкурентов благодаря более высококачественным и дешевым двигателям, а также беспрецедентно быстрому и экономичному процессу сборки. Еще концепция включала создание мобильной пусковой установки, которая сможет перемещаться в разные места, переводить ракету из горизонтального положения в вертикальное и посылать ее в космос без забот и хлопот.

Предполагалось, что SpaceX настолько хорошо отладит этот процесс, что сможет делать несколько запусков в месяц и зарабатывать деньги на каждом. Тогда ей не придется становиться крупным подрядчиком, зависящим от государственного финансирования.

SpaceX должна была стать американской попыткой начать ракетостроение с чистого листа. По мнению Маска, за последние полвека аэрокосмическая индустрия не добилась особенного прогресса. Компании в этой отрасли не испытывали особой конкуренции, поэтому они предпочитали производить очень дорогие и очень мощные ракеты. Они строили «Феррари» для каждого запуска, когда, возможно, подошла бы и «Хонда Аккорд». Маск, со своей стороны, решил использовать в SpaceX приемы, которым научился у стартапов Кремниевой долины, — действовать быстро, экономить и по максимуму использовать преимущества вычислительной техники и материалов, появившихся за последние двадцать лет. Будучи частной компанией, SpaceX могла избежать напрасных трат и перерасходов, которые часто возникают из-за государственных подрядчиков. Маск решил, что первая ракета SpaceX будет называться «Falcon 1» («Сокол 1») — это был реверанс в сторону Тысячелетнего сокола52 из «Звездных войн», подчеркивающий роль новой ракеты в создании потрясающего будущего. На тот момент отправка в космос полезного груза весом 550 фунтов (около 250 кг) стоила 30 млн долларов, но Маск обещал, что Falcon 1 сможет перевозить груз весом 1400 фунтов (около 635 кг) за 6,9 млн.

Верный своей натуре, Маск установил для проекта безумно амбициозные сроки. В одной из самых ранних презентаций SpaceX утверждалось, что компания построит первый двигатель в мае 2003 года, второй — в июне, корпус ракеты — в июле, а сборку произведет в августе. Стартовую площадку, соответственно, планировалось устроить к сентябрю, а первый запуск выполнить в ноябре 2003 года, т. е. примерно через 15 месяцев после основания компании. При таком графике путешествие на Марс должно было состояться в конце десятилетия. В этом состоял весь наивный и логичный оптимизм Маска, который просто заносил в таблицу сроки, необходимые, чтобы люди физически выполнили всю работу. Этот подход — базовое требование, которое он предъявляет сам себе и которому его сотрудники, с их человеческими слабостями, бесконечно пытаются соответствовать.

Когда энтузиасты освоения космоса узнали о новой компании, они не стали напряженно гадать, сможет ли Маск справиться в заявленные сроки. Они пришли в восторг уже от того, что появился человек, который решил использовать принцип «дешево и быстро». В военных кругах уже мелькала идея, что вооруженным силам нужны возможности для более агрессивных действий в космосе — они называли это «быстрым реагированием». В случае конфликта они хотели иметь возможность ответить с помощью специально созданных спутников. Для этого требовалось уйти от модели, предусматривавшей десятилетний срок на создание спутника для конкретной задачи. Военные хотели получить недорогие и небольшие спутники, которые можно будет перенастраивать с помощью программного обеспечения и запускать очень быстро, — фактически одноразовые. «Если бы удалось это осуществить, мы бы вышли на абсолютно новый уровень, — сказал Пит Уорден, генерал ВВС США в отставке, который познакомился с Маском будучи консультантом министерства обороны. — Тогда бы наши возможности для реагирования в космосе стали примерно такими же, как на земле, в воде и в воздухе». Обязанностью Уордена было следить за принципиально новыми технологиями, поэтому он часто общался с эксцентричными мечтателями, однако Маск показался ему трезвомыслящим, знающим и компетентным. «Я разговаривал с людьми, которые делают бластеры и тому подобное у себя в гаражах. Илон, очевидно, был из другого теста. Он оказался визионером, который хорошо понимает ракетные технологии. Он произвел на меня впечатление».

Как и военным, ученым требовалась возможность быстро и дешево летать в космос, устраивать там эксперименты и регулярно возвращать данные на Землю. Некоторые медицинские и производственные компании хотели проверить, как отсутствие гравитации повлияет на свойства их продукции, и поэтому тоже интересовались полетами в космос.

Как бы хорошо ни звучала идея сделать дешевую пусковую ракету-носитель, у частного лица было крайне мало шансов этого добиться. Если поискать на YouTube видеоролики по фразе «взрывы космических ракет», появятся тысячи подборок, демонстрирующих катастрофы, которые произошли при запусках в США и СССР за прошедшие десятилетия. С 1957 по 1966 год только США попытались вывести на орбиту более четырехсот ракет, сто из них упали и сгорели v. Чтобы отправлять грузы в космос, в основном использовали усовершенствованные ракеты, доработанные с помощью всех этих проб и ошибок, на что уходили миллиарды и миллиарды государственных долларов. Но компания SpaceX училась на опыте прошлого и наняла людей, которые ранее руководили космическими проектами в компаниях вроде Boeing и ТRW. Стартап попросту просто не мог позволить себе несколько взрывов подряд. В лучшем случае у SpaceX было три или четыре попытки на запуск Falcon 1. «Нас считали откровенно сумасшедшими, — рассказал Мюллер. — В TRW я располагал армией сотрудников и государственным финансированием. А тут мы с маленькой командой собирались построить малобюджетную ракету с нуля. Со стороны это казалось невозможным».

В июле 2002 года Маск переживал эмоциональный подъем: eBay сделала агрессивный ход и купила PayPal за полтора миллиарда. Эта сделка обеспечила Маску некоторую ликвидность, и он смог влить в SpaceX более 100 миллионов долларов. При таких мощных стартовых инвестициях никто уже не мог бы вырвать у Маска контроль над SpaceX, как было с Zip2 и PayPal. Сотрудникам, согласившимся сопровождать его в этом невозможном на первый взгляд предприятии, неожиданный куш обеспечивал как минимум пару лет гарантированной постоянной работы. Кроме того, поглощение увеличило вес и известность Маска, благодаря чему было легче добиваться встреч с правительственными чиновниками и перетягивать к себе поставщиков.

И вдруг все это лишилось смысла. Джастин родила сына, его назвали Невада Александр. Но через два с половиной месяца, сразу после объявления о сделке с eBay, мальчик умер. Родители уложили Неваду поспать — на спину, как рекомендуют врачи, — а когда заглянули к нему позже, ребенок не дышал. Это был так называемый синдром внезапной детской смертности. «Когда его реанимировали, он пробыл без кислорода так долго, что мозговая деятельность остановилась, — писала Джастин в своей статье для журнала Marie Claire. — Три дня ему искусственно поддерживали жизнь в больнице в округе Ориндж, а потом мы решили отключить Неваду от аппарата. Он умер у меня на руках. Илон ясно обозначил, что не хочет разговаривать о смерти сына. Я этого не понимала, так же как он не понимал, почему я открыто выражаю свое горе, считая это „эмоциональными манипуляциями“. Тогда я похоронила свои чувства и, чтобы пережить смерть Невады, обратилось в клинику ЭКО, когда не прошло и двух месяцев. Мы с Илоном хотели, чтобы я забеременела как можно скорее. За следующие пять лет я сначала родила близнецов, а потом тройняшек». Позже Джастин приписала реакцию Маска защитному механизму, который он усвоил за годы страданий в детстве. «Он не знает, как себя вести, когда на душе темно, — сказала она журналу Esquire. — Он всегда движется вперед. Я думаю, что это помогает ему выжить».

Маск все же открыл свои чувства паре близких друзей, выразив всю глубину своего горя. Но в целом Джастин правильно понимала своего мужа. Публичное выражение скорби казалось ему излишним. «От разговоров об этом я переживал сильнейшую печаль, — сказал Маск. — Не знаю, зачем обсуждать такие грустные вещи. Для будущего в этом пользы нет. Если у тебя есть другие дети и обязанности, то, погрузившись в горе, ты им только навредишь. Я не знаю, как надо вести себя в таких ситуациях».

После смерти Невады Маск полностью ушел в дела SpaceX и вскоре поставил перед ней еще более амбициозные цели. Разговоры с подрядчиками из аэрокосмической отрасли о том, что они могли бы делать для SpaceX, принесли ему разочарование. Складывалось ощущение, что все они дорого берут и медленно работают. Маск решил не использовать компоненты, производимые такими компаниями, и делать все, что можно, прямо в SpaceX. «Хотя мы опираемся на идеи многочисленных программ с использованием ракет-носителей, от „Аполлона“ до X-34/Fastrac, SpaceX собственными силами разрабатывает ракету Falcon с нуля, включая оба двигателя, турбонасос, структуру криогенного резервуара и устройство наведения, — заявляла компания на своем веб-сайте. — Разработка собственными силами с нуля повышает сложность проекта и требует больше вложений, но никакие другие способы не дадут нам возможности снизить стоимость доступа в космос».

Топ-менеджеры SpaceX, нанятые Маском, представляли собой команду звезд. Мюллер сразу же начал работу над двумя двигателям под названием «Merlin» («Дербник») и «Kestrel» («Пустельга») — в честь разновидностей сокола. Крис Томпсон, в прошлом моряк, который раньше руководил производством ракет Delta и Titan в Boeing, стал вице-президентом по операционной деятельности. Тим Базза тоже пришел из Boeing, где завоевал репутацию одного из лучших испытателей ракет в мире. Стив Джонсон, имевший опыт работы в JPL и двух коммерческих аэрокосмических компаниях, был назначен старшим инженером-механиком. Аэрокосмического инженера Ганса Кенигсманна пригласили заняться бортовой электроникой, а также системами наведения и контроля. Еще Маск нанял Гвинн Шотвелл, ветерана аэрокосмической отрасли, которая стала первым в SpaceX менеджером по продажам, а с годами — правой рукой президента и Маска.

Тогда же появилась Мэри Бет Браун, теперь — легенда SpaceX и Tesla. Браун, или, как ее все называли, Эм-Би, стала верным помощником Маска, реальным воплощением Пеппер Потс из комиксов и фильмов «Железный человек». Если Маск работал 20 часов в день, столько же работала и Браун. Много лет подряд она приносила ему еду, назначала встречи, организовывала общение с детьми, выбирала одежду, отвечала на запросы прессы и при необходимости выдергивала Маска с совещаний, чтобы не нарушался его график. Она превратилось в единственное связующее звено между Маском и всеми его профессиональными и личными контактами, став бесценным активом для всех сотрудников компании.

На раннем этапе Браун сыграла ключевую роль в развитии корпоративной культуры SpaceX. Она придавала значение небольшим деталям, вроде красных офисных мусорных корзин в виде космических ракет, и поддерживала в офисе спокойную уравновешенную обстановку. Когда речь шла о вопросах, напрямую относящихся к Маску, Браун вела себя жестко и исключительно серьезно. В остальное время она была обезоруживающе милой и широко улыбалась. «Она всегда говорила: „О, это ты, дорогой. Как у тебя дела?“» — вспоминал техник SpaceX. Еще Браун собирала странные электронные письма, которые посылали Маску, и делала из них рассылку «Чудик недели», чтобы развлечь сотрудников. Одним из лучших образцов ее коллекции был карандашный набросок летательного аппарата для полета на Луну с красным пятном на странице. Автор наброска обвел пятно на собственном рисунке и приписал рядом: «Что это? Кровь?» В других письмах были проекты вечного двигателя и предложение сделать гигантского надувного кролика, чтобы затыкать им протечки нефти. Какое-то время она даже вела отчетность SpaceX и управляла делами в отсутствие Маска. «Фактически она брала командование на себя, — рассказывал упомянутый техник. — Она говорила: „Илон сделал бы так“».

Но, возможно, самым ценным ее даром была способность правильно понимать настроение Маска. И в SpaceX, и в Tesla Браун сидела в нескольких метрах от босса, и, чтобы поговорить с ним, надо было пройти мимо ее стола. Если человеку требовалось разрешение потратить большую сумму, он на миг останавливался перед Браун и ждал, кивнет ли она, приглашая пройти к Маску, или отрицательно помотает головой, сигнализируя, что он не в духе. Эта система условных знаков становилась особенно важной в периоды, когда Маск нервничал из-за проблем на личном фронте.

Рядовыми инженерами SpaceX, как правило, становились юноши-трудоголики. Маск лично обращался на аэрокосмические кафедры лучших университетов и выяснял, кто из студентов лучше всего сдал экзамены. Он даже сам ходил по комнатам в общежитиях и звонил студентам по телефону. «Я счел это розыгрышем, — вспоминал Майкл Колонно, который узнал о Маске, когда учился в Стэнфорде. — Ни на секунду не поверил, что у него своя ракетная компания». Но как только студенты находили Маска в Интернете, завербовать их в SpaceX становилось проще простого. В первый раз за многие годы, если не десятилетия, у молодых одаренных конструкторов, жаждавших исследовать космос, появился действительно интересный работодатель, за которого хотелось ухватиться. Кроме того, это была возможность конструировать ракеты или даже стать астронавтом, не связываясь с государственным подрядчиком, отягощенным бюрократией. Как только распространились слухи об амбициях SpaceX, лучшие инженеры из Boeing, Lockheed Martin и Orbital Sciences, готовые идти на немалый риск, тоже ринулись в новую компанию.

В первый год штат SpaceX каждую неделю пополнялся одним-двумя новичками. Кевин Броган был сотрудником номер 23. Он пришел из TRW, где разнообразные внутренние правила постоянно мешали ему заниматься настоящей работой. «Я называл это место „загородным клубом“ — никто ничего не делал». Брогана приняли в SpaceX на следующий день после собеседования и предложили найти себе в офисе свободный компьютер. «Предполагалось, что я пойду и куплю все, что нужно, в Fry’s Electronics, а потом зайду в магазин Staples за стулом», — рассказал Броган. Он сразу же с головой погрузился в работу: трудился по 12 часов, потом ехал домой, спал 10 часов и возвращался обратно. «Я очень уставал и был не в себе, — вспоминал он, — но вскоре начал получать удовольствие, а потом совсем увлекся».

Одним из первых проектов SpaceX был газовый генератор — аппарат для получения горячего газа, похожий на маленький ракетный двигатель. Мюллер и Базза с парой молодых инженеров собрали генератор в Лос-Анджелесе, а потом погрузили его в кузов пикапа и поехали в город Мохаве делать тестовый запуск. Этот калифорнийский город в пустыне, примерно в 100 милях (около 160 км) от Лос-Анджелеса, стал важным центром аэрокосмической индустрии. Компании вроде Scaled Composites и XCor устроили там мастерские и занимались разнообразными проектами в аэропорту Мохаве, испытывая новейшие самолеты и ракеты. Представители SpaceX оказались в своей стихии. Они одолжили у XCor испытательный стенд, который почти идеально подходил для их газового генератора. Первый запуск начался в 11 утра и продлился 90 секунд. Аппарат работал нормально, однако выбросил большое облако черного дыма, которое из-за отсутствия ветра зависло прямо над башней аэропорта. Начальник аэропорта спустился на полигон и набросился на Мюллера с Баззой. Вместе с людьми из XСor, которые помогали с запуском, он попытался уговорить инженеров SpaceX не усердствовать чересчур и подождать до завтра. Вместо этого Базза, сильный лидер, воплощающий непреклонный дух SpaceX, отправил пару грузовиков за топливом, успокоил начальника и подготовил стенд к следующему запуску. В последующие дни инженеры SpaceX наладили оптимальный график, который позволял проводить несколько испытаний в день — неслыханное дело для аэропорта. Через две недели работы газовый генератор был настроен так, как им хотелось.

Потом они несколько раз съездили в Мохаве и другие места, в том числе на тестовый полигон авиабазы «Эдвардс» и на еще один, в Миссисипи. Во время «ракетного тура» по стране инженеры SpaceX наткнулись на полигон площадью 300 акров (около 120 гектаров) у маленького города Макгрегор почти в центре Техаса. Им очень понравилось это место, и они уговорили Маска его купить. В далеком прошлом здесь испытывал ракеты военно-морской флот, а затем — Эндрю Бил, пока его аэрокосмическая компания не развалилась. «Когда Бил понял, что для создания ракеты, способной запускать на орбиту достаточно большие спутники, понадобится 300 млн долларов, он свернул лавочку и оставил много полезных для SpaceX объектов инфраструктуры, включая бетонный треножник высотой с трехэтажный дом, с ногами, толстыми как ствол секвойи», — пишет журналист Майкл Бельфьоре в книге «Ракетчики» («Rocketeers»), посвященной истории нескольких частных аэрокосмических компаний.

Среди молодых инженеров, которые спешно переехали в Техас и начали готовить полигон для нужд SpaceX, оказался Джереми Холлман. Он был воплощением идеального новобранца по критериям Маска — получил диплом авиакосмического инженера в университете науки и техники штата Айова и продолжил образование в университете Южной Калифорнии, где стал магистром. Потом он пару лет пробыл инженером-испытателем в Boeing, занимаясь реактивными двигателями, ракетами и космическими летательными аппаратами 53.

После Boeing он разочаровался в гигантах индустрии. В первый его рабочий день завершилось слияние Boeing с McDonnell Douglas. Получившаяся организация-мастодонт устроила пикник, чтобы повысить трудовой энтузиазм сотрудников, но в итоге провалила и эту простую задачу. «Один директор департамента произнес речь о том, что мы теперь одна компания с общими целями, а потом добавил, что эта компания ограничена в средствах, — вспоминал Холлман. — И попросил всех ограничиться одним куском курицы». Дальше ситуация не улучшилась. Любой проект в Boeing оказывался слишком крупным, громоздким и дорогостоящим. И когда появился Маск с обещаниями радикальных перемен, Холлман вцепился в эту возможность. «Я подумал, что такой шанс нельзя упускать», — сказал он. В свои 23 года Холлман был холост и готов отказаться от всякого подобия личной жизни в пользу непрерывной работы на SpaceX. Он стал заместителем Мюллера.

Мюллер создал трехмерные модели двух двигателей, которые собирался построить. Merlin должен был оторвать первую ступень Falcon 1 от земли, а более компактный Kestrel — обеспечивать полет верхней второй ступени в космосе. Холлман с Мюллером вместе решили, какие компоненты двигателей SpaceX стоит построить на собственном заводе, а какие — постараться купить. Для второй цели Холлману пришлось объехать кучу машиностроительных предприятий, узнавая условия и сроки поставки оборудования. Довольно часто машиностроители говорили Холлману, что график SpaceX — сущее безумие. Другие были более сговорчивыми и соглашались адаптировать существующую продукцию для потребностей SpaceX или сделать ее с нуля. Также Холлман убедился в огромной пользе творческого подхода. Например, он выяснил, что, если поменять уплотнение в существующих клапанах для автомоек, их можно будет использовать с ракетным топливом.

Когда первый двигатель SpaceX был собран на калифорнийском заводе, Холлман погрузил его и массу другого оборудования общим весом около 4 тыс. фунтов (около 1800 кг) 54 в прицеп, арендованный у U-Haul 55, прицепил его к белому «Хаммеру» и отвез все это по федеральной трассе номер 10 из Лос-Анджелеса в Техас, на испытательный полигон. По прибытии двигателя на место началось одно из самых грандиозных испытаний на сотрудничество и взаимопонимание в истории SpaceX. В компании гремучих змей и жалящих огненных муравьев, под палящим солнцем и в полной изоляции, группа под руководством Баззы и Мюллера подвергла двигатель подробнейшему изучению. Постоянно происходили взрывы, которые вежливо называли «быстрой незапланированной дезинтеграцией». Эта тяжелая, напряженная работа должна была показать, сможет ли команда инженеров тягаться в профессионализме и упорстве с целыми государствами. Сотрудники SpaceX достойно «окрестили» это место — распили бутылку коньяка Rémy Martin за 1200 долларов из бумажных стаканчиков и успешно прошли тест на алкоголь, когда ехали на «Хаммере» обратно. С тех пор дорогу из Калифорнии на испытательный полигон стали называть «в Техас на скотовозе». Инженеры работали по десять дней подряд, возвращались в Калифорнию на выходные, а потом ехали назад. Чтобы облегчить эти путешествия, Маск иногда одалживал свой личный самолет. «В нем помещалось шестеро, — рассказал Мюллер. — Ну, или семеро, если один сидел в туалете, как оно почти всегда и было».

Хотя ВМС и Бил оставили на полигоне кое-какое испытательное оборудование, SpaceX пришлось многое переделывать. Одним из самых крупных сооружений был горизонтальный тестовый стенд примерно 30 футов (9 м) в длину и по 15 футов (4,5 м) — в ширину и высоту. Другой дополнительный стенд, вертикальный, имел высоту в два этажа. Когда двигатель требовалось запустить, его закрепляли на одном из стендов, предварительно снабдив датчиками для сбора данных, и следили за ним с нескольких камер. Инженеры укрывались в бункер, защищенный с одной стороны земляным валом. Если что-то шло не так, они смотрели записи с веб-камер или осторожно поднимали крышку люка и прислушивались. Местные жители редко жаловались на шум, а вот коровы реагировали. «У них от природы есть защитный механизм — собираться вместе и бегать по кругу, — говорит Холлман. — При каждом запуске они разбегались в стороны, а потом объединялись в этот круг, закрывая телят в середине. Мы поставили отдельную камеру, чтобы наблюдать за коровами».

И Kestrel, и Merlin вызвали у конструкторов немало трудностей, поэтому ими занимались по очереди. «Мы запускали Merlin, пока у нас не кончалось оборудование или пока не происходила неудача, — вспоминал Мюллер. — Тогда мы запускали Kestrel, так что работы всегда хватало». Месяцами инженеры SpaceX приезжали на полигон к восьми утра и работали с двигателями по 12 часов, а потом ехали ужинать в сетевой стейк-хаус Outback. У Мюллера был особый талант — просматривая данные о запусках, находить момент, когда двигатель слишком перегревался, охлаждался или делал еще что-нибудь не так. Тогда Мюллер звонил в Калифорнию, требовал переделать определенные детали двигателя и прислать их ему в Техас. Нередко детали переделывались прямо на месте, на фрезерных и токарных станках, привезенных Мюллером. «Kestrel поначалу был кошмарен, но мы улучшили его показатели с ужасных до отличных благодаря штукам, которые купили в Интернете или собрали в мастерской. Это один из моих главных поводов для гордости», — сказал Мюллер. Некоторые члены техасской команды отточили свои навыки до того, что могли построить достойный испытаний двигатель за три дня. От тех же людей требовалось хорошо разбираться в программировании. Они могли целую ночь не спать, делая турбонасос для двигателя, а на следующую ночь усаживались за переделку контрольных программ для двигателя. Холлман занимался этим постоянно, и в обоих случаях был звездным игроком. Однако он оказался не единственным в команде молодых и находчивых инженеров, кто переходил от одной дисциплины к другой по необходимости или от жажды приключений. «Невероятное ощущение, — сказал Холлман. — Тебе всего 24 или 25, а тут такое доверие. Это очень вдохновляло».

Чтобы запустить ракету в космос, двигатель Merlin должен был проработать 180 секунд. В начале техасских испытаний такая длительность казалась совершенно недостижимой: аппарат глох спустя полсекунды. Порой Merlin слишком сильно вибрировал во время испытаний. Порой он плохо реагировал на новый материал. Порой трескался и требовал масштабной доработки деталей, например замены алюминиевого коллектора на сделанный из инконеля — экзотического сплава, приспособленного для экстремальных температур. Как-то раз топливный клапан не открылся как положено, в итоге взорвался весь двигатель. В результате другого неудачного испытания сгорел весь стенд. Обычно задача позвонить Маску и пересказать превратности дня выпадала Баззе или Мюллеру. «Илон был весьма терпелив, — рассказал Мюллер. — Помню, как-то раз у нас проходили испытания на двух стендах сразу, и оба аппарата взорвались. Я сказал Илону, что можно попробовать еще один двигатель, но был до крайности расстроен, а еще устал и разозлился, поэтому разговаривал довольно грубо. Я выдал: „Можно поджечь еще одну хреновину. Но я сегодня и так взорвал до фига этого дерьма“. Он ответил: „Ладно, хорошо, ничего страшного. Главное, успокойся. Завтра попробуем еще“». Потом коллеги из Эль-Сегундо рассказали, что Маск чуть не расплакался, когда услышал в голосе Мюллера столько огорчения и муки.

Чего Маск не терпел, так это отговорок или отсутствия четкого плана действий. Холлман оказался одним из многих сотрудников, которые поняли это после фирменного допроса с пристрастием. «Самым неприятным был первый случай, — вспоминал Холлман. — Что-то пошло не так, Илон спросил меня, сколько времени уйдет на устранение неполадок, а мне нечего было ответить. Он сказал: „Это надо знать. Это важно для компании. На этом держится абсолютно все. Почему у тебя нет ответа?“ Он продолжал атаковать меня конкретными, прямыми вопросами. Я думал, надо было скорее сообщить о случившемся, но понял, что гораздо важнее сначала собрать всю информацию».

Время от времени Маск лично участвовал в испытаниях. В частности, коллегам хорошо запомнился момент, когда SpaceX пыталась усовершенствовать камеру охлаждения для своих двигателей. Компания приобрела несколько штук по 75 тысяч долларов за каждую. Чтобы проверить, хорошо ли они держат нагрузку, надо было поместить их под давление воды. Во время первого теста дорогая камера треснула, а потом и вторая сломалась — в том же месте. Маск дал команду начать третий тест, от чего инженеры пришли в ужас. Возможно, нагрузка просто была слишком сильной, а это означало, что Маск впустую уничтожает важное оборудование. Когда треснула и третья камера, Маск отправил аппараты в Калифорнию, поставил на пол в цеху и с помощью сотрудников начал заполнять эпоксидной смолой, чтобы посмотреть на их поведение. «Он не боится запачкать руки, — сказал Мюллер. — Как есть — в итальянских туфлях, в дизайнерской одежде, и с головы до ног в эпоксидке. Всю ночь испытывали, и все равно неудачно». Костюм был испорчен, а Маск, убедившись в том, что оборудование неисправно, потребовал от инженеров найти новое решение и двинулся дальше.

Все эти инциденты были частью утомительного, но продуктивного процесса. Сотрудники SpaceX стали ощущать себя небольшой крепкой семьей, сплотившейся наперекор всему миру. В конце 2002 года у компании был пустой склад. Через год помещение выглядело, как настоящий ракетостроительный завод. Рабочие двигатели Merlin прибывали из Техаса и отправлялись на линию сборки, где механики могли закрепить их в основном корпусе ракеты — в ее первой ступени. Чтобы подсоединять первую ступень ко второй, были устроены специальные рабочие станции. На полу стояли подъемные краны для тяжелых грузов, а голубые металлические транспортеры перемещали корпус ракеты от одной станции к другой. Кроме того, SpaceX начала делать обтекатели — кожухи, которые защищают закрепленные на ракете грузы во время запуска, а потом открываются, как раковина моллюска, отправляя их в космос.

Кроме того, SpaceX нашла клиента. Маск заявил, что первая ракета со спутником TacSat-1 для Министерства обороны будет запущена «в начале 2004 года» с военно-воздушной базы «Ванденберг». Когда замаячила эта цель, двенадцатичасовой рабочий день шесть дней в неделю стал считаться нормой, а многие люди работали еще дольше. Передышки, если они вообще были, наступали где-то в восемь вечера, когда Маск разрешал всем поиграть в «стрелялку» вроде Quake III Arena или Counter-Strike. В назначенный час по офису разносилось щелканье затворов — человек двадцать вооружались перед битвой. Маск играл под ником Random9 и часто выигрывал, неистово ругаясь и безжалостно взрывая своих сотрудников. «Босс расстреливал нас ракетами и плазмой, — вспоминал Колонно. — В этих играх ему нет равных, у него сумасшедшая реакция. Он знает все трюки и умеет подкрадываться незаметно».

Приближающийся запуск обострил инстинкты Маска-продавца. Он хотел показать широкой публике, чего достигли его не знающие устали сотрудники, и подстегнуть общий интерес к SpaceX. Для этого Маск решил в декабре 2003 года представить прототип Falcon 1. Предполагалось доставить ракету высотой с семиэтажный дом на специально построенной платформе, вместе с мобильной пусковой установкой SpaceX, к штаб-квартире Федерального авиационного управления. Последующая пресс-конференция должна была показать Вашингтону, что появился современный, продвинутый и недорогой ракетостроитель.

Все эти маркетинговые пляски казались конструкторам SpaceX неразумными. Они и так работали больше ста часов в неделю, чтобы сделать настоящую ракету, без которой компания не сможет работать в отрасли. А Маск хотел, чтобы вдобавок они соорудили привлекательный макет. Инженеров отозвали из Техаса и дали на создание муляжа очередной срок, грозящий язвой желудка. «Мне это казалось мартышкиным трудом, — сказал Холлман. — Какой в этом толк? Но по мысли Илона, только так реально было получить серьезную поддержку от важных людей из правительства».

Делая прототип для мероприятия, Холлман пережил весь диапазон подъемов и спадов, неизбежный во время работы на Маска. Неделей раньше он потерял свои очки — они соскользнули с лица и упали в огневод на техасском полигоне. Холлман решил эту проблему, надев старые защитные очки с диоптриями 56, но поцарапал линзы, когда пытался залезть под двигатель в цеху SpaceX. Не имея свободной минуты, чтобы дойти до окулиста, Холлман чувствовал, что теряет душевное здоровье. Бесконечные рабочие дни, испорченные очки, а теперь еще и какой-то рекламный трюк.

Как-то вечером в цеху он дал выход эмоциям, не зная, что Маск стоит рядом и все слышит. Через два часа Мэри Бет Браун принесла ему талончик на посещение специалиста по лазерной коррекции зрения. Когда Холлман пришел к доктору, выяснилось, что Маск уже гарантировал оплату операции. «Илон бывает очень требовательным, но он делает все, чтобы убрать помехи с вашего пути», — сказал Холлман. Поразмыслив, он также согласился, что в долгосрочной перспективе вашингтонский план Маска имел смысл. «Я думаю, он хотел придать SpaceX некую реалистичность, а если припарковать ракету перед вашим крыльцом, вряд ли вы сможете не заметить ее», — заключил инженер.

Мероприятие в Вашингтоне прошло хорошо, и всего через несколько недель SpaceX сделала еще одно поразительное заявление. Хотя компания еще не запустила ни одной ракеты, она уже планировала сделать вторую. Параллельно с Falcon 1 она решила строить Falcon 5. Как видно из названия, новая ракета должна была иметь пять двигателей, а значит, возможность вывезти еще больше груза — 9200 фунтов (примерно 4200 кг) — на околоземную орбиту. Что самое важное, Falcon 5 теоретически могла добраться до МКС и доставить туда все необходимое. Эта способность могла обеспечить SpaceX крупные контракты с НАСА. И, поскольку Маск был одержим безопасностью, ракета должна была выполнять свою задачу, даже если три из пяти двигателей откажут, — еще одна степень надежности, не виданной на рынке в течение десятилетий.

Существовал только один способ справиться со всей этой работой — выполнить обещание SpaceX, данное в самом начале, а именно: действовать в духе стартапа из Кремниевой долины. Маск постоянно искал башковитых инженеров, которые не только хорошо учились, но уже успели сделать что-нибудь исключительное благодаря своим талантам. Если он находил хорошего кандидата, то начинал неустанно обхаживать его или ее, уговаривая прийти в SpaceX. Брайан Гарднер, например, познакомился с Маском в ангарах аэропорта Мохаве, и вскоре они уже обсуждали работу. Кое-какие научные исследования Гарднера спонсировала компания Northrup Grumman. «Илон сказал: „Мы откупимся“, — вспоминал Гарднер. — Тогда я отправил ему свое резюме в 2:30 ночи, и он ответил через полчаса, прокомментировав все по пунктам. Он написал: „Когда будете проходить собеседование, обязательно расскажите конкретно, что вы умеете делать, а не бросайтесь модными словечками“. Я был потрясен тем, что он нашел на это время». Став сотрудником компании, Гарднер получил задание улучшить систему проверки клапанов в двигателе Merlin. Клапанов были десятки, и чтобы вручную проверить каждый, требовалось от трех до пяти часов. Через полгода Гарднер сделал автоматизированную систему тестирования, которая справлялась за минуты. Этот испытательный прибор следил за каждым клапаном в отдельности, так что инженер в Техасе мог запросить показатели для конкретной детали. «Мне передали нелюбимое дитя, с которым никто не хотел возиться, чтобы я разобрался с ним и завоевал себе профессиональную репутацию», — объяснил Гарднер.

По мере пополнения новыми сотрудниками SpaceX перестала помещаться в своем первом здании и заполнила еще несколько строений в комплексе Эль-Сегундо. Конструкторы компании пользовались очень мощным программным обеспечением и обрабатывали большие графические файлы, а значит, им требовалась высокоскоростная связь между всеми офисами. Но соседи SpaceX не поддерживали инициативу соединить здания оптоволоконными кабелями. И вместо того чтобы тратить время на препирательства с другими компаниями, директор по информационным технологиям Брэнден Спайкс, который работал с Маском в Zip2 и PayPal, придумал более быстрое и хитрое решение. Один его друг, сотрудник телефонной компании, нарисовал схему, как безопасно закрепить сетевой кабель между электрическими, телеграфными и телефонными проводами на столбе. В два часа ночи команда шабашников на автоподъемнике с люлькой провела оптоволокно между опорами телефонной линии и прямо в здания SpaceX. «Мы справились за выходные, а на то, чтобы достать разрешение, ушли бы месяцы, — сказал Спайкс. — Мы всегда жили с чувством, что перед нами стоит непреодолимое препятствие, но надо сплотиться и бороться изо всех сил».

Маск всегда старался заставить своих сотрудников трудиться больше и качественнее, и не важно, шла ли речь о должностных обязанностях или дополнительной работе. Спайкс, в частности, отвечал за персональные игровые компьютеры, собранные по индивидуальному заказу для дома Маска. Их вычислительная мощность использовалась по максимуму, а значит, требовалось охлаждение водой, которая шла по трубкам, вмонтированным в корпуса. Когда один из этих игровых агрегатов стал постоянно ломаться, Спайкс понял, что в особняке Маска нестабильное электропитание, и сделал вторую электросеть специально для игровой комнаты. Эта дополнительная работа не обеспечила Спайксу никаких поблажек. «Однажды упал почтовый сервер SpaceX, и Илон сказал буквально следующее: „Чтобы такой хрени больше не было, понял?“ — рассказывает Спайкс. — Он умел прожигать взглядом — и смотрел на людей в упор, для полного понимания».

Маск пытался найти подрядчиков, которые могли бы сравниться со SpaceX в плане темпов и творческого подхода. Вместо того чтобы обращаться к представителям аэрокосмической отрасли, он находил поставщиков с похожим опытом, но из других областей. В начале работы SpaceX нужно было заказать топливные баки — а это, в сущности, корпус ракеты, — и Маск в итоге оказался на Среднем Западе, где встретился с компаниями, которые производили большие металлические баки для молочной промышленности и обработки пищевых продуктов. Этим поставщикам было трудно соблюдать сроки SpaceX, и Маск нередко летал через всю страну, чтобы нанести визит, порой неожиданный, и проверить, как идет процесс. Однажды такая проверка случилась в компании под названием Spincraft, расположенной в штате Висконсин. Маск с парой сотрудников SpaceX прилетел на личном самолете поздно вечером, ожидая увидеть смену, работающую внеурочно, чтобы в срок сделать топливные баки. Обнаружив, что подрядчик сильно отстает от графика, Маск повернулся к сотруднику Spincraft и заявил ему: «Вы имеете нас в задницу, и нам это не нравится». Дэвид Шмиц, в то время генеральный директор Spincraft, рассказал, что Маск заработал репутацию устрашающего переговорщика, который действительно лично проверяет, как идут дела. «Если Илон был недоволен, вы об этом знали, — сказал Шмиц. — Дело могло принять неприятный оборот». В последующие месяцы SpaceX расширила сварочные мощности, чтобы делать топливные баки у себя в Эль-Сегундо и расстаться со Spincraft.

Еще один продавец прилетел в SpaceX, чтобы предложить оборудование для технологической инфраструктуры. Он начал стандартный процесс налаживания отношений, который продавцы практикуют в течение многих столетий. Приехать. Побеседовать. Прощупать друг друга. И только потом перейти к бизнесу. Маск не терпел подобных вещей. «Человек входит, и Илон спрашивает, какова цель его визита, — вспоминал Спайкс. — Тот отвечает: „Наладить отношения“. Илон говорит: „Хорошо. Рад был познакомиться“, что в принципе означает: „Вали из моего кабинета“. Этот мужик ехал четыре часа на встречу, которая заняла две минуты. Просто Илон на дух не переносил подобных вещей». Маск мог быть так же резок с сотрудниками, которые не соответствовали его стандартом. «Он часто говорил: „Чем дольше ты ждешь, прежде чем кого-то уволить, тем больше времени пройдет с тех пор, когда это надо было сделать“», — говорит Спайкс.

Большинство сотрудников SpaceX были в восторге от работы в компании и старались не расстраиваться из-за изнурительных требований и резкого поведения Маска. Но порой он заходил слишком далеко. Конструкторский состав каждый раз приходил в коллективное бешенство, когда они читали в прессе, что Маск так или иначе приписывает создание ракеты Falcon себе одному. Еще Маск нанял команду документалистов, которые какое-то время ходили за ним с камерой. Эта наглость сильно действовала на нервы людям, которые работали в цеху, не разгибая спины. Им казалось, что эго Маска сделало его неадекватным — он представлял SpaceX в качестве лидера аэрокосмической отрасли, хотя компания не запустила еще ни одной ракеты. Если сотрудники подробно объясняли, какие недостатки видят в конструкции Falcon 5, или выступали с практическими предложениями, как быстрее закончить с Falcon 1, их игнорировали или того хуже. Доказать, что Илон в чем-то не прав, означало обречь себя на «поцелуй смерти». «Это был период, когда в течение долгих промежутков времени с персоналом обращались плохо, — рассказал один инженер. — Многих хороших конструкторов, которых все, кроме „руководства“, считали ценными сотрудниками, выжили или просто уволили, обвинив в вещах, которых они не делали, или свалив на них какую-нибудь проблему».

Начало 2004 года, когда SpaceX собиралась запустить ракету, наступило и прошло. Двигатель Merlin, построенный Мюллером и его командой, представлялся одним из самых эффективных ракетных двигателей за всю историю отрасли, но на испытания, необходимые, чтобы убедиться в его готовности к запуску, потребовалось больше времени, чем рассчитывал Маск. Наконец, осенью 2004 года двигатели стали работать стабильно и удовлетворять всем поставленным требованием. Это означало, что Мюллер с командой могли вздохнуть свободно, а все остальные сотрудники SpaceX — приготовиться к страданиям. С самого начала работы в SpaceX Мюллер отвечал за критический участок — пока его задача не была выполнена, компания не могла двигаться дальше. Он всегда находился под пристальным взглядом Маска. «Как только двигатель был готов, настало время общей паники, — сказал Мюллер. — Никто больше не знал, каково это — отвечать за критический участок».

Вскоре это узнали многие, когда посыпались серьезные проблемы. Бортовая электроника, то есть системы навигации, коммуникации и общего управления ракетой, оказалась сущим кошмаром. По неизвестным причинам не удавалось выполнить банальные на первый взгляд задачи — например, заставить главный компьютер ракеты воспринимать флэш-память. Программное обеспечение, необходимое для управления ракетой, тоже стало настоящей обузой. «Представьте себе ощущение, когда на последние 10% работы приходится вся интеграция компонентов, и они просто не взаимодействуют друг с другом», — прокомментировал Мюллер. Наконец, в мае 2005 года SpaceX перевезла свою ракету на 180 миль (290 км) на север, на военно-воздушную базу «Ванденберг», для испытания и запустила двигатель на пять секунд на стартовом столе.

Запускать ракеты с базы «Ванденберг» было бы очень удобно для SpaceX. Это место находится недалеко от Лос-Анджелеса и располагает несколькими стартовыми столами. Но компания оказалась там незваным гостем. ВВС встретили новоприбывших неприветливо, и люди, ответственные за стартовые площадки, вовсе не лезли из кожи вон, желая помочь. Компании Lockheed и Boeing, запускающие там военные спутники-шпионы стоимостью в миллиард, тоже не обрадовались присутствию SpaceX — во-первых, она представляла угрозу для их бизнеса, а во-вторых, им не нравилось, что какие-то стартаперы возятся со своей ракетой рядом с их драгоценными грузами. Когда SpaceX начала переходить от испытаний к запуску, ей велели встать в очередь. Это означало, что надо ждать несколько месяцев. «Нам разрешили сделать запуск, но так, что было очевидно: никакого запуска не будет», — сказала Гвинн Шотвелл.

Занявшись поисками нового места, Шотвелл и Ганс Кенигсманн повесили на стену карту мира в проекции Меркатора и стали искать знакомые названия рядом с экватором, где планета вращается быстрее и ракета получит дополнительное ускорение при запуске. Первым бросился в глаза остров Кваджалейн, или Квадж, — самый крупный в атолле, расположенным между Гуамом и Гавайями в Тихом океане, часть Республики Маршалловы Острова. Шотвелл выделила это место не случайно — армия США десятилетиями использовала его для ракетных испытаний. Шотвелл нашла фамилию полковника, отвечавшего за полигон, послала ему электронное письмо, и через три недели военные перезвонили и сказали, что с радостью разрешат SpaceX сделать запуск с островов. В июне 2005 года инженеры компании начали заполнять контейнеры оборудованием для отправки на Квадж.

Атолл Кваджалейн состоит примерно из ста островов, и многие из них не превышают сотен метров в длину — причем длина сильно превышает ширину. «С воздуха он выглядит, как красивые бусины на нитке, — рассказал Питер Уорден, который посетил это место в качестве консультанта министерства обороны. — Население в основном живет на острове Ибайи, а военные заняли Кваджалейн, самый южный остров, и превратили его отчасти в тропический рай, а отчасти в тайное логово Доктора Зло. США годами перебрасывали туда из Калифорнии межконтинентальные баллистические ракеты, а во времена СОИ проводили там разные эксперименты. Из космоса на Квадж направляли лазерные лучи, чтобы проверить, насколько они точны и способны ли сбить МБР, летящую к островам. Военное присутствие можно заметить по группе странных зданий, включая громоздкие бетонные структуры в форме трапеций и без единого окна, — их явно соорудили люди, которые зарабатывают на жизнь, имея дело со смертью».

Сотрудники SpaceX летали на Квадж либо на личном самолете Маска, либо регулярными рейсами через Гавайи. Основным жилищем им служила квартира с двумя спальнями, которая из-за тумбочек и столов казарменного типа больше смахивала на общежитие. Все необходимые материалы приходилось привозить на самолете Маска или кораблем с Гавайев или из США. Каждый день команда SpaceX собирала оборудование и 45 минут плыла на Омелек, остров площадью семь акров (2,8 га), поросший пальмами и прочей растительностью, который должен был стать пусковой площадкой. За следующие месяцы их небольшая группа расчистила подлесок, залила бетон для основания стартового стола и переделала спаренный жилой вагончик в офисы. Работа была утомительной и проходила в условиях изнурительной влажности под таким жарким солнцем, что кожа могла сгореть даже под футболкой. В конце концов некоторые стали оставаться на ночь на Омелеке вместо того, чтобы плыть по неспокойному морю на главный остров. «Часть офисов переоборудовали в спальни, снабдив койками и матрасами, — рассказал Холлман. — Потом мы привезли отличный холодильник и хороший гриль, а еще оборудовали душ. Мы старались, чтобы обстановка была не как в походном лагере, а как в нормальном жилище».

Солнце вставало в семь каждый день, и команда SpaceX сразу принималась за работу. Сначала проводили несколько собраний, на которых обсуждали, что нужно сделать, и предлагали решения остававшихся проблем. Когда прибыли крупные составные части, корпус ракеты разместили горизонтально в импровизированном ангаре и собрали, потратив на это многие часы. «Дела находились всегда, — рассказал Холлман. — Если двигатель был в порядке, возникала проблема с бортовой электроникой или программным обеспечением». К семи вечера работу сворачивали. «Кто-нибудь вызывался готовить ужин и делал стейки, картошку и макароны, — вспоминал Холлман. — Мы смотрели фильмы с DVD-плейера, некоторые рыбачили с пристани». Для многих инженеров это было и мучительное, и волшебное время. «В Boeing работать комфортнее, но в SpaceX дело совсем в другом, — сказал Уолтер Симс, технический эксперт компании, который нашел время получить сертификат дайвера, пока был на Квадже. — Каждый на острове оказывался суперзвездой в своем деле, семинары по ракетным двигателям или радиосвязи буквально не прекращались. Очень бодрящее место».

Инженеров постоянно ставило в тупик, почему Маск соглашался платить за одно и отказывался финансировать другое. Например, в штаб-квартире просили купить станок за 200 тысяч или дорогостоящую деталь, которую считали необходимой для успеха Falcon 1, но Маск отказывал. И при этом ему было вовсе не жалко заплатить почти столько же за блестящее покрытие на полу цеха исключительно ради красоты. Команда на острове Омелек хотела заасфальтировать дорожку длиной 200 ярдов (около 180 м) между ангаром и стартовым столом, чтобы было проще перемещать ракету. Маск отказался. В результате инженерам пришлось двигать ее и подставку на колесах на манер древних египтян. Они укладывали ряд деревянных досок и катили ракету по ним. Доску, которая оказывалась последней, поднимали и перекладывали ее вперед — и так далее.

Ситуация сложилась абсурдная. Ракетостроительный стартап оказался в полной глухомани, силясь решить одну из труднейших в истории человечества задач. При этом, честно говоря, лишь немногие в SpaceX имели представление о том, как запускать ракеты. Снова и снова агрегат выкатывали на стартовый стол и приводили в вертикальное положение, но технический осмотр и проверка безопасности каждый раз обнажали ворох новых проблем. Инженеры работали, сколько было возможно, а потом укладывали ракету горизонтально и оттаскивали обратно в ангар, чтобы ей не навредил соленый воздух. Команды, которые многие месяцы отдельно занимались своим делом — реактивным движением, бортовой электроникой, — бросили вместе на остров, где их заставили работать как одно целое. В результате пришлось учиться новому и находить общий язык в экстремальных условиях; все это напоминало комедию ошибок. «Вроде „Острова Гиллигана“, только с ракетами» 57, — сказал Холлман.

В ноябре 2005 года, примерно через полгода после первой высадки на остров, команда SpaceX почувствовала, что пора пробовать запуск. Маск прилетел вместе с братом Кимбалом и присоединился к основному составу в казармах на Квадже. 26 ноября небольшая группа сотрудников проснулась в три часа утра и заправила ракету жидким кислородом. Затем, из соображений безопасности, они рванули на соседний остров. Остальная команда в это время следила за системами запуска из центра управления полетом на Квадже, в 26 милях (около 42 км) от стартового стола. Военные предоставили SpaceX шестичасовое окно для запуска. Все надеялись увидеть, как первая ступень оторвется от земли, наберет скорость 6850 миль в час (около 11 тысяч км/ч), а потом сменится второй ступенью, и та, стартовав в воздухе, разгонится до 17 тысяч миль в час (около 27,4 тысяч км/ч). Но во время проверок перед запуском инженеры выявили серьезную проблему: клапан в баке с жидким кислородом не закрывался, и его содержимое испарялось в воздух со скоростью 500 галлонов (около 2300 л) в час. Инженеры SpaceX бросились решать проблему, но было потеряно слишком много топлива, и уложиться в окно не удалось.

Когда предприятие закончилось неудачей, пришлось заказать большой запас жидкого кислорода на Гавайях и сделать следующую попытку в середине декабря. Но сильные ветра, а также неисправные клапаны и прочие ошибки вновь сорвали дело. В субботу вечером перед очередной попыткой запуска выяснилось, что в ракете забарахлила система распределения питания и понадобятся новые конденсаторы. В воскресенье утром агрегат опустили и разделили на две ступени, чтобы техник мог забраться внутрь и снять электрические платы. Кто-то нашел в Миннесоте магазин электродеталей, открытый по воскресеньям, и сотрудник SpaceX вылетел за конденсаторами. В понедельник он был уже в Калифорнии, в штаб-квартире компании, и испытывал детали нагреванием и вибрацией. Не прошло и 80 часов, как электроника заработала и была снова установлена в ракете. Бросок в США и обратно показал, что команда SpaceX из 30 человек могла проявить настоящую стойкость перед лицом неприятностей, и это вдохновило всех, кто работал на острове. Традиционная команда из 300 человек, работающая над запуском ракеты, никогда бы не попыталась починить ее вот так, на ходу. Но энергия, ум и находчивость сотрудников SpaceX все же не могли компенсировать их неопытность или трудные условия. Появились новые проблемы, и мысли о запуске пришлось отложить.

И вот, 24 марта 2006 года, все системы сработали нормально. Falcon 1 взлетела в небо с квадратного стартового стола, и остров внизу превратился в зеленую точку на обширном синем пространстве. Маск, одетый в футболку, шорты и шлепанцы, мерил шагами центр управления полетом. Через 25 секунд стало ясно, что в порядке не все. Над двигателем Merlin вдруг вспыхнуло пламя, и ракета, которая только что отлично летела вверх, стала вращаться, потеряла управление и рухнула на землю. Она упала прямо на место пуска. Большинство обломков попали на риф в 250 футах (около 76 м) от стартового стола, а груз, предназначенный для орбиты, пробил крышу в цеху SpaceX и рухнул на пол, не получив серьезных повреждений. Надев маски с трубками или акваланги, кто-то из инженеров отправился вытаскивать из моря обломки. Все остатки ракеты уместились в два ящика размером с холодильник. «Возможно, стоит заметить, что у успешных аэрокосмических компаний тоже не все складывалось гладко, — написал Маск в анализе причин неудачи. — Один друг напомнил мне, что только пять из девяти запусков „Пегаса“ оказались успешными. Для „Ариана“ удачными были три из пяти запусков, для „Атласа“ — 9 из 20, для „Союза“ — 9 из 21, для „Протона“ — 9 из 18. Убедившись на собственном опыте, как трудно добраться до орбиты, я глубоко уважаю тех, кто благодаря упорному труду создал аппараты, благодаря которым сегодня в основном и возможны полеты в космос». Маск завершил свое послание так: «SpaceX пришла надолго, и, несмотря на любые трудности, мы добьемся своего».

Маск и другие руководители SpaceX обвинили в катастрофе техника, имя которого не называлось. Они сказали, что этот техник проводил кое-какие работы за день до запуска и плохо прикрутил крепеж на трубке, подводящей топливо. Это была элементарная деталь — обычная алюминиевая гайка того типа, который часто используют для соединения трубок. А упомянутым техником был Холлман. После крушения ракеты он вылетел в Лос-Анджелес, чтобы поговорить с Маском начистоту. Несколько лет он сутки напролет работал над Falcon 1 и пришел в ярость, когда Маск публично обвинил его и его команду. Холлман знал, что закрепил гайку правильно, да и наблюдатели из НАСА смотрели поверх его плеча, проверяя работу. Когда Холлман в гневе ворвался в штаб-квартиру SpaceX, Мэри Бет Браун попыталась его успокоить и удержать от разговора. Но Холлман все-таки пошел к боссу, и они наорали друг на друга в офисе Маска.

Анализ обломков показал, что гайка, по всей вероятности, треснула из-за коррозии, которая появилась за многие месяцы в соленой атмосфере Кваджа. «Ракета практически покрылась коркой соли с одной стороны, и эту соль надо было отскребать, — сказал Мюллер. — Но тремя днями раньше мы провели статическое огневое испытание, и все прошло хорошо». SpaceX хотела сэкономить около 50 фунтов (23 кг) веса, используя детали из алюминия, а не из нержавеющий стали. Бывший моряк Томпсон знал, что алюминиевые детали совершенно не портятся в вертолетах, стоящих на борту авианосцев, а Мюллер видел самолет, который 40 лет пролежал у мыса Канаверал, и его алюминиевые гайки были в полном порядке. Кое-кого из руководителей SpaceX до сих пор, спустя годы, терзают угрызения совести из-за того, как они обошлись с Холлманом и его командой. «На наших лучших ребят свалили вину, чтобы дать публике какой-то ответ, — признал Мюллер. — Вышло просто ужасно. Позже мы выяснили, что это было чистое невезение» 58.

После катастрофы в баре главного острова много пили. Маск хотел провести следующий запуск в течение полугода, но, чтобы собрать новую ракету, опять требовалось невероятно много работы. У SpaceX были кое-какие компоненты в Эль-Сегундо, но готовой к запуску ракеты, конечно, не имелось. Опустошая бокалы с напитками, инженеры клялись подойти к следующей попытке более дисциплинированно и лучше работать сообща. Уорден также надеялся, что инженеры SpaceX проявят больше серьезности. Понаблюдав за ними по заданию министерства обороны, он оценил энергичность молодых инженеров, но не их методы. «Они работали, как группа юных программистов из Кремниевой долины, — сказал Уорден. — Постоянно сидели ночами напролет и пробовали то или другое. Я сотни раз наблюдал подобный подход, и вдруг понял, что он не годится». Перед первым запуском Уорден хотел предупредить об этом Маска — и послал ему и директору Агентства по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам (DARPA) письмо, в котором ясно выразил свои опасения. «Илон отреагировал плохо. Он сказал: „Вы-то что об этом знаете? Вы всего лишь астроном“», — говорит Уорден. Но когда ракета взорвалась, Маск порекомендовал, чтобы расследование для государства проводил именно Уорден. «Я очень уважаю Илона за это», — признал тот.

Где-то через год SpaceX решилась попробовать еще раз. 15 марта 2007 года был проведен успешный тестовый запуск. И 21 марта ракета Falcon 1 наконец-то повела себя хорошо. Оторвавшись от стартового стола среди пальм, ракета устремилась в космос. Первые пару минут конструкторы периодически повторяли, что все системы работают «штатно», то есть как надо. Через три минуты первая ступень отделилась и упала на Землю, а двигатель Kestrel, как и планировалось, включился, чтобы вывести ракету на орбиту. В центре управления полетом раздались восторженные возгласы. На четырехминутной отметке от ракеты отделился обтекатель. «Все шло точно как ожидалось, — рассказал Мюллер. — Я сидел рядом с Илоном. В тот момент я посмотрел на него и сказал: „У нас получилось“. Мы обнялись, уже поверив, что она вылетит на орбиту. И тут ракета начала дрожать». Пять с лишним благословенных минут инженеры SpaceX наслаждались ощущением, что все сделали правильно. Камера на борту Falcon 1 смотрела вниз и показывала, как Земля становится все меньше и меньше по мере того, как ракета методично от нее удаляется. Но потом дрожь, замеченная Мюллером, превратилась в вихляние, ракета завалилась, начала распадаться на части и в итоге взорвалась. На сей раз инженеры SpaceX быстро выяснили, что именно пошло не так. Когда ракетное топливо почти выгорело, остатки начали бултыхаться в баке и биться о стенки — как вино, которое плещется в бокале. Из-за этого начались колебания, и в какой-то момент топливо отхлынуло от отверстия, ведущего в двигатель. Тот глотнул воздуха и заглох.

Эта неудача стала еще одним сокрушительным ударом для инженеров SpaceX. Некоторые из них уже два года метались между Калифорнией, Гавайями и Кваджем. А очередной запуск мог состояться только через четыре года после изначального срока, назначенного Маском. К тому же компания с пугающей скоростью проедала его состояние, сделанное в Интернете. Маск публично поклялся, что доведет затею до конца, но по грубым прикидкам как сотрудников, так и посторонних людей денег оставалось еще на одну, максимум две попытки. Но как бы ни тревожила Маска финансовая ситуация, он никогда не позволял себе показать это сотрудником. «У Илона отлично получалось не обременять других своими заботами, — сказал Спайкс. — Он постоянно говорил о важности экономии и об успехе, но никогда не заявлял, что если не получится, то нам крышка. Он был очень оптимистичным».

Поражения, кажется, не влияли на представления Маска о будущем и не внушали ему сомнений в собственных возможностях. Посреди всего этого хаоса он вместе с Уорденом отправился в тур по соседним островам и во время поездки начал вслух рассуждать о том, как их объединить в единый участок суши. Маск предположил, что маленькие проливы между островами можно перегородить стенами, а потом откачать воду, как в рукотворных водоотводных системах Нидерландов. Уорден, тоже известный своими запредельными идеями, проникся симпатией к браваде Маска. «Здорово, что он думает о таких вещах, — сказал Уорден. — После этого мы начали обсуждать заселение Марса. И меня крайне впечатлило, насколько же смело он мыслит».

41 В оригинале известная фраза Маска «eating glass and staring into the abyss», т. е. буквально «есть стекло и таращиться в бездну». — Прим. ред.

42 The Mars Society (англ.). — Прим. ред.

43 Translife Mission (англ.). — Прим. ред.

44 Традиционный термин, используемый для обозначения американской миссии во всем мире. — Прим. ред.

45 Life to Mars Foundation (англ.). — Прим. ред.

46 Jet Propulsion Laboratory, сокращенно JPL (англ.). — Прим. ред.

47 Mars Oasis (англ.). — Прим. ред.

48 Когда Зубрин и другие энтузиасты освоения Марса услышали о проекте Маска с растениями, они расстроились. «Это бессмысленная затея, — сказал Зубрин. — Чисто символический жест. В ту самую секунду, когда они откроют эту дверь, миллионы микробов вырвутся наружу, и все правила НАСА против заражения земными микроорганизмами будут нарушены».

49 Обычно, описывая тот период жизни Маска, сообщают, что он побывал в Москве трижды. Согласно подробным записям Кэнтрелла, это не так. Маск два раза встретился с русскими в Москве и один раз в Пасадене. Также он общался в Париже с компанией Arianespace и в Лондоне — с компанией Surry Satellites, которую подумывал купить.

50 Reaction Research Society (англ.). — Прим. ред.

51 Американская авиакомпания, известная тем, что была основана как местная линия для нескольких городов штата Техас и со временем стала крупнейшей авиакомпанией мира по количеству перевозимых пассажиров. — Прим. ред.

52 Millennium Falcon (англ.). — Прим. ред.

53 Базза знал, чем Холлман занимался в Boeing, и переманил его к себе примерно через полгода после появления SpaceX.

54 Включая слиток меди весом 1300 фунтов (около 600 кг).

55 Американская компания, специализирующаяся на аренде оборудования для переезда и складских площадей. — Прим. ред.

56 Перед возвращением в Эль-Сегундо Холлман на сверлильном станке убрал с очков защитный козырек. «Я не хотел выглядеть в самолете как чудик», — сказал он.

57 Американский комедийный телесериал о потерпевших кораблекрушение, выходивший на телеканале CBS в 1964–1967 годах. — Прим. пер.

58 Холлман ушел из компании вскоре после этого инцидента в ноябре 2007 года, а затем вернулся на некоторое время, чтобы обучить новый персонал. Несколько человек, у которых я брал интервью для книги, сказали, что в первые годы SpaceX он играл ключевую роль, и они боялись, компания без него заглохнет.