Глава 12
Ведьмы
333 П. В., зима
Вдали показался дом родителей Лиши. Ее отец мог позволить себе и получше, но его вполне устраивал этот, пристроенный к задней стене бумажной мастерской. К передней двери вела меченая дорожка.
Впрочем, дом не сильно интересовал Рожера. Он шел чуть позади Лиши, чтобы украдкой за ней наблюдать. Ее белоснежная кожа резко контрастировала с черными как смоль волосами, а глаза соперничали синевой с небом в погожий день. Рожер ласкал взглядом ее пышные округлости.
Лиша резко повернулась к нему. Рожер вздрогнул и вскинул глаза.
– Рожер, еще раз спасибо, – поблагодарила Лиша.
Как будто Рожер мог в чем-то ей отказать!
– Невелик труд посидеть за накрытым столом, даже если от стряпни твоей матушки и у подземника заболит брюхо.
– Тебе, может, и невелик. Если я приду одна, она будет до посинения выпытывать, скоро ли я выйду замуж. С тобой, быть может, хоть прикусит свой ядовитый язык. Может, даже примет нас за любовников и придержит коней.
Сердце Рожера замерло. Он взглянул на Лишу, нацепил маску жонглера, ни голосом, ни видом не выдавая своих чувств, и спросил:
– Ты не против, если твоя мать примет нас за любовников?
Лиша засмеялась:
– Я буду только рада. Большинство горожан тоже поверят. Лишь мы с тобой да Арлен будем знать, какая это глупость.
Для Рожера это было сродни пощечине, но его сердце снова начало биться, а Лиша благодаря маске ничего не заметила.
– Лучше не называй его так, – сменил тему Рожер.
– Арленом?
Рожер вздрогнул.
– Арлен, Арлен, Арлен! – засмеялась Лиша. – Рожер, это просто его имя. Я не собираюсь притворяться, будто он безымянный, каким бы загадочным ни пытался казаться.
– Пусть кажется, каким хочет. Аррик всегда говорил: не репетируй роль, которая не предназначена для чужих глаз, если не хочешь, чтобы тебя увидели. Достаточно сболтнуть всего раз, и его имя окажется у всех на устах.
– И что с того? – спросила Лиша. – Меченому в городе не по себе, потому что его сторонятся. Может, у Арлена дела пойдут на лад.
– Ты не знаешь его прошлого, – возразил Рожер. – Что, если кто-нибудь огорчится, когда его имя всплывет, или явится забрать должок? Лиша, я знаю, каково так жить. Меченый спас мне жизнь, и если он хочет сохранить свое имя в тайне, я забуду его, даже если мне придется задушить песню века.
– Нельзя забыть то, что знаешь, – заметила Лиша.
– Не у всех так много места на чердаке, как у тебя. – Рожер постучал себя по виску. – Некоторым приходится забывать старое и ненужное, чтобы хватило места для нового.
– Чепуха!
Рожер пожал плечами.
– В любом случае еще раз спасибо, – сказала Лиша. – Полно мужчин, которые готовы заслонить меня грудью от демонов, но никто не рвется защищать меня от матери.
– Даже Гаред Лесоруб?
Лиша фыркнула:
– Он ставленник моей матери. Гаред разрушил мою жизнь, но мать хочет, чтобы я простила его и рожала ему детей, как будто умение рубить демонов сделало его ценной добычей. Она беспринципная ведьма, которая манипулирует людьми и отравляет все вокруг.
– Пфф! Она не так уж и плоха. Надо просто понять ее, и на ней получится играть, как на скрипке.
– Ты ее недооцениваешь, – предостерегла Лиша. – Мужчины ничего не видят, ослепленные ее красотой. Ты мнишь себя неотразимым кавалером, но она соблазнит тебя, как соблазнила всех мужчин, обратив их против меня.
– Маревниковый бред! Можно подумать, Элону извергли сами Недра, чтобы разрушить твою жизнь.
– Просто ты ее плохо знаешь.
Рожер покачал головой:
– Аррик научил меня всему, что нужно знать о женщинах, и он говорил, что стареющих красоток вроде твоей матери совсем не сложно приручить. В молодости Элона всегда была в центре внимания и привыкла, что мир вращается вокруг нее. Вы с отцом ведете долгие беседы о метках, которые ей неинтересны, и она из кожи вон лезет, чтобы ее заметили. Сделай вид, будто не сводишь с нее глаз, и она растает.
Лиша посмотрела на него и хохотнула:
– Твой учитель ни подземника не знал о женщинах.
– Еще как знал, – возразил Рожер, – учитывая, как ловко он укладывал их в постель.
Лиша выгнула бровь:
– А сколько женщин уложил его подмастерье с помощью столь блистательных методов?
Рожер улыбнулся:
– Я не рассказываю байки о своих победах, но ставлю милнское солнце, что твоя мать не устоит.
– По рукам!
– И купец говорит Аррику: «Я заплатил, чтобы ты научил мою жену танцевать!» А безмятежный, как рассвет, Аррик смотрит на него и отвечает: «Я научил. Не моя вина, что она предпочитает танцевать лежа».
Элона расхохоталась, стуча кубком по столу и расплескивая вино. Рожер тоже рассмеялся, они чокнулись и выпили.
Лиша хмурилась, глядя с другого конца стола, где они с отцом беседовали. Она искренне не знала, чего больше страшится: выиграть спор или проиграть. Может, зря она его привела? Мало того что он рассказывает непристойные истории, так еще и поглядывает на грудь ее матери. Впрочем, вырез такой, что Рожера трудно винить.
Тарелки давно опустели. Эрни листал книгу, которую ему принесла Лиша. Глаза его казались крошечными за стеклышками очков в проволочной оправе, которые словно приросли к кончику носа. Наконец он хмыкнул, отложил книгу и указал на стопку переплетенных в кожу тетрадей, лежавшую перед Лишей.
– Успел сделать всего несколько штук. Ты заполняешь их быстрее, чем я переплетаю.
– Это все мои ученицы. – Лиша сняла чайник с огня. – Они снимают по три копии с каждой книги.
– Но у меня накопился всего один гримуар за всю жизнь, да и тот я заполнил не до конца. А ты уже сколько написала? Дюжину?
– Семнадцать, – ответила Лиша, – но это еще и демонология, к тому же я больше записываю за Меченым, чем пишу сама. Несколько книг ушло только на то, чтобы скопировать метки с его кожи.
– Вот как? – подняла взгляд Элона. – И много ты ее видела?
– Мама! – воскликнула Лиша.
– Создатель свидетель, я не осуждаю. Родить ребенка Избавителю не так уж и глупо, даже если на него не взглянешь без страха. Но лучше тебе поторопиться. Скоро эту честь будут оспаривать толпы молоденьких и плодовитых.
– Мама, он не Избавитель.
– А все думают иначе, – возразила Элона. – Даже Гаред почитает его.
– Ну конечно, Гаред Лесоруб всегда прав, – закатила глаза Лиша.
Рожер что-то прошептал на ухо Элоне, и она снова засмеялась и повернулась к нему. Лиша с облегчением вздохнула.
– Кстати, о Меченом, – заметил Эрни. – Какие у него планы? Смитт сказал, что от герцога прибыл очередной вестник с приглашением на аудиенцию, но Меченый опять куда-то пропал в почтовый день.
Лиша пожала плечами:
– Думаю, ему плевать и на аудиенцию, и на самого герцога. Он не считает себя подданным Райнбека.
– Пусть хорошенько поразмыслит, – посоветовал Эрни. – Лощина дает слишком мало дерева, и Райнбек начинает злиться. Нетрудно игнорировать вестников, пока дороги завалены снегом и герцог не может прислать войско, но весной он потребует объяснений и заверений в лояльности Лощины Избавителя.
– Лояльности кому? – поднял взгляд Рожер. – Если Меченый бросит вызов Райнбеку, Лощина в тот же миг встанет под его знамена.
– Верно, – согласился Эрни. – А может, и другие веси, если не половина самого Форта Энджирса. Гражданская война может начаться по одному слову Меченого – вот почему так важно, чтобы он объявил о своих намерениях до того, как Райнбек совершит что-нибудь опрометчивое.
Лиша кивнула:
– Я поговорю с ним. У меня и у самой есть в Энджирсе незавершенное дело.
– Единственное незавершенное дело у тебя под юбкой, – пробормотала Элона. Рожер закашлялся, и вино пошло у него носом. Элона самодовольно улыбалась, потягивая из кубка.
– По крайней мере, я не задираю ее перед кем попало! – отрезала Лиша.
– Придержи язык. Может, я не разбираюсь в политике или демонологии, зато знаю, что ты вот-вот станешь бесплодной каргой, и сколько бы подземников ни убила, ты отправишься в могилу, сожалея, что не принесла в мир ни единой жизни!
– Я городская травница, – возразила Лиша, – и спасаю людей. Разве это не считается?
– Вайка тоже травница и спасает хворых. Это не помешало ей родить целый выводок рачителю Джоне. Повитуха Дарси мигом нарожала бы детей, кабы нашла мужчину, способного закрыть глаза и продержаться достаточно долго, чтобы засеять ее невзрачную утробу.
– Мама, Дарси сделала для этого города столько, сколько тебе за всю жизнь не удастся!
Лиша и Дарси, бывшие ученицы карги Бруны, прежде были на ножах, но это осталось в далеком прошлом. Теперь Дарси была самой преданной ученицей Лиши, хотя и не самой лучшей.
– Чепуха, – отрезала Элона. – Я исполнила свой долг и дала городу тебя. Ты неблагодарная дочь, но Лощина немало выиграла от моих хлопот.
Лиша нахмурилась.
– Дураку ясно, что между тобой и Меченым что-то было, – не унималась Элона, – и что вы оба остались недовольны. Он слаб по мужской части? Дарси дает мне травы для твоего отца, когда он…
Эрни густо покраснел, а Рожер крикнул:
– Глупости! Лиша никогда бы…
Элона фыркнула:
– Тебе-то она точно не достанется. Ясно как день, что ты положил на нее глаз, но ты для нее недостаточно хорош, мальчик-скрипач, и прекрасно это знаешь.
Рожер стал багровым, как свекла. Он открыл рот, но не смог выдавить ни звука.
– Мама, ты не имеешь права так с ним говорить. Ты не знаешь…
– Вечно я чего-то не знаю! – рявкнула Элона. – Можно подумать, твоя бедная мать настолько тупа, что ничего не видит даже под носом!
Она отхлебнула вина, и лицо ее сложилось в жестокую гримасу, давно знакомую Лише.
– Можно подумать, я не слышала песню мальчишки о том, как разбойники бросили вас умирать на дороге, а Меченый нашел. Можно подумать, я не знаю, как мужчины обходятся с такими женщинами, как мы, если им некому помешать.
– Мама! – ледяным голосом предостерегла Лиша.
– Не лучший способ расстаться с невинностью, но время поджимало, так что все к лучшему.
Лиша хлопнула ладонью по столу и сверкнула глазами.
– Рожер, бери плащ, – велела она. – Темнеет. Среди демонов мы будем в большей безопасности.
Она засунула чистые тетради в сумку, перекинула ее через плечо, сдернула богато вышитый плащ с колышка у двери, набросила его на плечи и заколола на горле меченой серебряной застежкой.
Эрни подошел к дочери, виновато раскинув руки. Лиша обняла его, пока Рожер надевал свой плащ. Элона осталась пить вино.
– Лучше бы ты не разгуливала по ночам, хотя бы и в волшебном плаще, – посетовал Эрни. – Ты незаменима.
– У Рожера есть скрипка, – ответила Лиша, – а в моем распоряжении – еще несколько трюков, кроме меток невидимости, на случай если подземник все же сумеет нас отыскать. Нам ничто не угрожает.
– Ты можешь заколдовать хоть все Недра, ведьма, но мужчины тебе не по зубам, – фыркнула в кубок Элона.
Не обращая на нее внимания, Лиша накинула капюшон и вышла в сумерки.
– Теперь ты мне веришь? – спросила она Рожера, когда дверь за ними закрылась.
– Похоже, я задолжал тебе солнце, – признал Рожер.
Снег хрустел под ботинками Лиши, когда они с Рожером шли к деревне. На морозном зимнем воздухе дыхание обращалось в пар, но в подбитых мехом плащах было тепло.
Рожер шел молча, опустив голову и укрыв лицо длинными прядями рыжих волос. Скрипка в футляре висела под лоскутным плащом, но Лиша видела по согнутым пальцам Рожера, что ему не терпится взять ее в руки. Он всегда играл на скрипке, когда был расстроен.
Лиша знала, что Рожер влюблен в нее. Да и кто не знал? Половина женщин в городке не понимала, почему она его отвергает. И правда, почему? Рожер был молод, симпатичен и сообразителен. Его музыка завораживала, и он умел рассмешить Лишу даже в самую горькую минуту. Он не раз доказал, что готов умереть за нее.
Но сколько Лиша ни старалась, она не видела в нем любовника. Рожеру едва исполнилось восемнадцать – на добрых десять лет меньше, чем ей. И он был ее другом. Если подумать, Рожер был ее единственным другом. Единственным, кому она доверяла. Она относилась к нему как к младшему брату, которого у нее никогда не было. Она не хотела причинять ему боль.
– Ко мне тут Кендалл заглянула на днях, – заметила Лиша. – Она хорошенькая.
Рожер кивнул:
– Моя лучшая ученица.
– Она спросила, умею ли я варить любовное зелье.
– Ха! – фыркнул Рожер.
Он резко остановился и взглянул на нее.
– А ты умеешь?
Лиша засмеялась:
– Разумеется, нет. Но девочке незачем это знать. Я дала ей настойку сладкого чая и велела выпить вместе с тем, кого она любит. Берегись, если она предложит тебе чай! Как бы не пришлось целоваться всю ночь!
Рожер покачал головой:
– Никогда не втыкай своему подмастерью.
– Еще один мудрый принцип мастера Аррика? – фыркнула Лиша.
Рожер кивнул:
– К счастью, он неукоснительно ему следовал. Я знавал подмастерьев, которым не так повезло.
– Это другое дело, – возразила Лиша. – Кендалл почти твоя ровесница, и это она пришла за любовным зельем.
Рожер пожал плечами, накинул капюшон и стянул края плаща, чтобы укрепить сеть меток. Свет окончательно померк, и повсюду из снега поднимались струйки тумана, которые сгущались в подземников. Демоны шипели, рыскали, принюхивались, но тщетно.
Эрни построил дом на отшибе, чтобы не выслушивать жалобы на вонь химикатов для изготовления бумаги, но по той же причине его дом оказался в стороне от гигантской защитной метки, которая преграждала путь в деревню.
На тропинку перед Рожером выскочил лесной демон и принюхался. Рожер замер, не смея шелохнуться. Он шевельнул под плащом рукой, и Лиша поняла, что он схватился здоровой рукой за один из меченых метательных ножей, которые носил привязанными к запястьям.
– Рожер, просто обойди его. – Лиша продолжила идти по тропинке. – Он тебя не видит и не слышит.
Рожер на цыпочках обошел демона, нервно теребя нож. Он все свое детство жонглировал ножами и умел с двадцати шагов попасть подземнику в глаз.
– Просто это неестественно – разгуливать среди полчищ подземников, – пожаловался Рожер.
– Сколько можно мусолить? – вздохнула Лиша. – В плащах безопасно, как дома.
Плащи-невидимки были ее собственным изобретением на основе меток замешательства, которым ее научил Меченый. Лиша немного изменила метки и вышила их золотой нитью на дорогом плаще. С тех пор демоны не обращали на нее внимания даже вблизи. Надо было только двигаться плавно и размеренно и плотно кутаться в плащ.
Затем она сделала плащ Рожеру, вышив метки яркими цветами под стать лоскутному наряду жонглера. Приятно было видеть, что он почти не снимает его даже днем. Меченый, похоже, ни разу не надел свой.
– Без обид, но вряд ли я когда-нибудь привыкну.
– Я же доверяю магии твоей скрипки. Почему ты не доверяешь моей?
– Если бы не доверял, меня бы здесь не было. – Рожер пощупал свой плащ. – Просто мне не по себе. Прости, но твоя мать была недалека от истины, когда назвала тебя ведьмой.
Лиша сверкнула глазами.
– Я имею в виду метки, – уточнил Рожер.
– Искусство травниц тоже называют колдовством, – заметила Лиша. – Я просто рисую метки, как все.
– Лиша, ты не такая, как все, – возразил Рожер. – Год назад ты и подоконник зачаровать не могла, а теперь сам Меченый берет у тебя уроки.
Лиша фыркнула:
– Как же!
– Подумай как следует. Ты постоянно с ним споришь о его собственных метках.
– И все-таки Арлен втрое более искусный метчик, чем я. Просто… это сложно объяснить, но когда я изучила достаточно меток, узоры… заговорили со мной. Я могу посмотреть на незнакомую метку и по линиям силы догадаться о ее предназначении. Иногда способна даже изменить узор и эффект. Я пыталась научить других, но все только и умеют, что зубрить.
– У меня со скрипкой то же самое, – признался Рожер. – Музыка говорит со мной. Я могу научить подмастерьев искусно играть, но мало просто исполнить подземникам «Битву за Лесорубову Лощину», чтобы их усмирить. Нужно… мысленно погладить их по шерстке.
– Вот бы кто-нибудь погладил мою маму по шерстке, – пробормотала Лиша.
– Самое время, – заметил Рожер.
– Что?
– Мы скоро придем в город. Чем раньше мы поговорим о твоей матери, тем скорее с этим покончим и сможем заняться своими делами.
Лиша резко остановилась и взглянула на него:
– Что бы я без тебя делала, Рожер? Ты мой самый лучший друг.
Слово «друг» она выделила.
Рожер неловко переступил с ноги на ногу и пошел дальше:
– Просто я знаю, как она тебя донимает.
Лиша поспешила за ним:
– Мне неприятно думать, что моя мать может быть в чем-то права…
– Но часто это именно так. Она видит мир с холодной ясностью.
– Скорее, с бессердечной.
Рожер пожал плечами:
– Хоть горшком назови.
Рукой в перчатке Лиша небрежно сгребла с нависшей ветки снег, но Рожер заметил ее движение и без труда увернулся. Снежок попал в лесного демона, который принялся лихорадочно озираться в поисках противника.
– Ты хочешь иметь детей, – напрямик сказал Рожер.
– Разумеется, хочу. И всегда хотела. Просто не могла выбрать подходящее время.
– Подходящее время или подходящего отца?
Лиша шумно выдохнула.
– И то и другое. Мне всего двадцать восемь. Благодаря травам у меня в запасе еще лет двадцать, но десять или даже пять лет назад родить было бы намного проще. Выйди я за Гареда, нашему первому ребенку было бы уже четырнадцать и у него наверняка появились бы братья и сестры.
– Аррик часто повторял: «Что толку горевать о том, чего не случилось». Разумеется, сам он служил прекрасным примером, что проще сказать, чем сделать.
Лиша вздохнула, коснулась живота и представила свою утробу. На самом деле она горевала не о Гареде. Ее мать была права насчет разбойников на дороге, и Рожер прекрасно это знал. Но Лиша никогда не говорила ни ему, ни кому другому, что это случилось в день, когда она могла понести.
Лиша надеялась, что Арлен добавит свое семя, когда соблазнила его через несколько дней. Если бы она зачала, то сохранила бы ребенка в надежде, что это плод нежности, а не насилия. Но Меченый отказался и поклялся не заводить детей, опасаясь, что магия демонов, которая наделяет его силой, может их заразить.
Поэтому Лиша заварила чай, который поклялась никогда не заваривать, и помешала семени разбойников укорениться. После она горько плакала над пустой чашкой.
При воспоминании об этом на глаза навернулись слезы, и в морозной ночи по щекам заструились холодные ручейки. Рожер протянул руку, и Лиша подумала, что он хочет вытереть ее слезы, но жонглер запустил руку ей в капюшон и выдернул из-за уха разноцветный платок.
Лиша невольно засмеялась и взяла его, чтобы промокнуть глаза.
Когда они добрались до поселка, за ними шло по пятам полдесятка подземников, которые принюхивались к следам за пределом действия плащей. Женщина на краю защитной метки вскинула лук. Меченые стрелы поразили демонов, как молнии. Несколько тварей убежали, остальные погибли на месте.
Все молодые женщины Лощины Избавителя теперь учились обращаться с луком, как только им хватало сил натянуть тетиву. Многие из тех, что были постарше и недостаточно сильны, чтобы натянуть большой лук, осваивали арбалеты. Женщины посменно патрулировали окраину и убивали демонов, которые осмеливались подойти слишком близко.
На свету Лиша увидела, что их ждет Уонда. Высокая, сильная и простоватая, девочка казалась намного старше своих четырнадцати лет. Ее отец Флинн погиб в Битве за Лесорубову Лощину, а сама Уонда была тяжело ранена. Она полностью выздоровела, несмотря на страшные шрамы, и прикипела к Лише всем сердцем, пока лежала в больнице. Уонда ходила за Лишей по пятам, охраняя ее от подземников. Девочка искусно владела огромным тисовым луком, который ей подарил Меченый.
– Разрешите мне сопровождать вас, госпожа Лиша, – взмолилась Уонда. – Вы слишком важны для нас, чтобы гулять без защиты.
– Мой отец говорит то же самое.
– Ваш отец прав, госпожа.
Лиша улыбнулась:
– Подождем, пока дошьют твой плащ-невидимку.
– Что, правда? – потрясенно переспросила Уонда. На каждый плащ уходило очень много часов, и это был поистине царский подарок.
– Если ты намерена ходить за мной хвостом, другого выхода нет. На прошлой неделе я дала ученицам узор для вышивания.
– Спасибо, спасибо, госпожа! – Уонда обхватила Лишу длинными руками и по-девичьи прижала к себе, хотя была выше и сильнее большинства мужчин.
– Пусти, задушишь, – наконец выдавила Лиша, и Уонда, оробев, поспешно отстранилась.
– Не маловата ли она, чтобы разгуливать без защиты? – тихо спросил Рожер, когда они вошли в город.
Мощеные улицы Лощины Избавителя петляли и изгибались под самыми причудливыми, а порой и неудобными углами, образуя огромную и сложную защитную метку, придуманную самим Меченым. Ни один подземник, большой или маленький, не мог ни подняться из поселковой земли, ни ступить на нее, ни пролететь над ней. Улицы были залиты теплым сиянием магии.
– Она и так уже разгуливает, – ответила Лиша. – На прошлой неделе Арлен дважды застал ее за пределами поселения. Она охотится на демонов в одиночку. Похоже, ей не терпится в Недра! Пусть лучше будет под присмотром.
Когда-то после заката в поселке бывало темно и тихо, но теперь в ней кипела жизнь. Лощина была обескровлена в прошлогодней битве, но люди потекли в нее из соседних весей, чтобы поглядеть на Меченого. Новички глазели на Рожера и Лишу, единственных наперсников Меченого, и перешептывались.
Они вышли на Кладбище Подземников, бывшую площадь, где полегло множество демонов и жителей Лощины. Несмотря на свое название, Кладбище оставалось центром поселковой жизни. Здесь проходили учения, здесь лесорубы собирались каждую ночь, чтобы рачитель Джона благословил их перед охотой на демонов. Вот и сейчас они стояли, склонив головы, и рисовали в воздухе метки, пока Джона молился об успешной охоте.
Другие селяне стояли поблизости, потупив взоры и молясь о том же. Меченого нигде не было видно. Он не тратил времени на благословения и, наверное, уже охотился. Иногда он исчезал на несколько дней, не оставляя никаких следов. Лишь тела демонов стыли на снегу в ожидании утреннего солнца, которое спалит их дотла.
– А вот и твой суженый. – Рожер кивнул в сторону Гареда Лесоруба, который стоял перед товарищами, ссутулившись, чтобы рачитель Джона, которого Гаред травил в детстве, угольком начертил метку на его лбу.
Великан, бывший нареченный Лиши, возвышался даже над другими лесорубами, которых сплошь были выше шести футов. У него были длинные светлые волосы и бронзовые руки с буграми мышц. За плечами виднелись меченые рукояти топоров, на поясе висели рукавицы из крепкой кожи, к которой были привинчены пластины из кованой стали с вытравленными метками. Скоро они почернеют от шипучего ихора демонов.
Гаред был не старшим и уж точно не самым умным лесорубом, но из Битвы за Лесорубову Лощину он вышел вожаком, которому беспрекословно повиновались даже люди намного старше. Днем он покрикивал на тренирующихся, ночью возглавлял атаку и оставлял за собой больше трупов подземников, чем кто-либо другой, за исключением Меченого.
– Как бы он с тобой ни обошелся, – заметил Рожер, – надо признать, что о таких слагают песни и ставят им памятники.
– Не спорю, он прекрасен, – Лиша взглянула на Гареда, – и всегда таким был. Людей тянет к нему, как магнитом. Я и сама когда-то его обожала.
Она задумчиво покачала головой.
– Его отец был таким же. Моя мать много раз нарушала с ним брачные обеты, и телом я ее даже понимаю. Внешне и отец, и сын поистине великолепны.
Она повернулась к Рожеру.
– Но меня тревожит то, что внутри. Лесорубы слепо повинуются Гареду, но что им движет – любовь к Лощине или к резне?
– О Меченом мы думали так же, – напомнил Рожер. – Он доказал, что мы ошибались. Возможно, и Гаред докажет.
– Я бы на это не поставила. – Лиша отвернулась от лесорубов и пошла дальше.
В дальнем конце Кладбища стоял Праведный дом, к каменной стене которого примыкала новая лечебница, достроенная до первого снега.
– Госпожа Лиша, Рожер! – окликнул их Бенн.
Подмастерья стеклодува держали дутые сосуды и большие листы стекла. Невдалеке скрипачи шумно настраивали инструменты. Бенн быстро переговорил с подмастерьями и подошел к Рожеру и Лише.
– Рожер, мы готовы заряжать, ждем тебя.
– Как прошло вчера? – спросила Лиша.
Бенн достал из кармана небольшой стеклянный флакон. Лиша взяла его и задумчиво ощупала метки. Стекло казалось обыкновенным, но метки были гладкими, как будто флакон повторно нагрели после гравировки.
– Попробуй разбить, – предложил Бенн.
Лиша с силой швырнула флакон на мостовую, но стекло лишь отскочило с ясным звоном. Травница подняла сосуд и внимательно осмотрела, но не нашла ни единой царапины.
– Впечатляет, – признала она. – У тебя получается все лучше.
Бенн улыбнулся и поклонился:
– Флакон можно разбить на наковальне, но придется очень постараться.
Лиша нахмурилась и покачала головой:
– Так не годится. Покажи незаряженный флакон.
Бенн кивнул и подал знак подмастерью. Тот принес другой, почти такой же.
– Мы собирались зарядить его сегодня ночью.
Лиша внимательно осмотрела флакон, провела ногтем по бороздкам меток.
– Возможно, сила заряда зависит от глубины выемок, – предположила она. – Я над этим подумаю.
Она убрала оба флакона в карман фартука, чтобы заняться ими позже.
– Дело идет на лад, – сказал Рожер. – Бенн с подмастерьями выдувают стекло и гравируют метки днем, а мы с учениками завлекаем подземников, чтобы зарядить его ночью. Скоро в каждом доме будут окна из меченого стекла, и мы сможем спокойно хранить жидкий огонь в любом количестве.
Лиша кивнула:
– Я хочу посмотреть, как вы заряжаете стекло.
– Конечно, – пообещал Рожер.
Дарси и Вайка ждали у дверей лечебницы.
– Госпожа Лиша, – присела в реверансе Вайка. Она была самой обычной женщиной – ни красивой, ни уродливой, крепко сбитой, с широкими бедрами и круглым лицом.
– Вайка, не надо каждый раз передо мной приседать.
– Разумеется, надо! Ты же городская травница.
Вайка и сама была обученной травницей, но они с Дарси во всем слушались Лишу, хотя были на несколько лет старше.
– Бруна бы этого не потерпела, – заметила Лиша. Ее наставница, предыдущая городская травница, отличалась крутым нравом и плевать хотела на бессмысленные церемонии.
– Старая карга была подслеповата и ничего бы не заметила. – Дарси приветствовала Лишу кивком.
Кланяться и расшаркиваться было не в ее правилах, но уважения в ее кивке было не меньше, чем в приседаниях и обращениях Вайки.
Настоящая дочь лесоруба, Дарси была высокой и крупной, причем в ней было намного больше мышц, чем жира. На ярмарочных схватках она одерживала верх над большинством мужчин, а тяжелый меченый клинок на поясе отсек лапы множеству демонов, которые пытались прикончить раненых на поле боя.
– Лечебница готова принять пострадавших лесорубов.
– Спасибо, Дарси, – поблагодарила Лиша.
Глухой ночью, когда лесорубы возвращались с охоты, в лечебнице всегда царила суматоха. Лесные демоны были опасными врагами, несмотря на меченые топоры. Под пологом деревьев шкуры подземников сливались с корой деревьев, как в плащах-невидимках. Одни демоны бродили по лесу, мало чем отличаясь от деревьев; другие перелетали с ветки на ветку, как обезьяны, и прыгали на зазевавшихся жертв.
И все же лесорубы гибли редко. Когда меченое оружие вспыхивало, коснувшись плоти демона, возникала обратная связь. Магия пробегала по телу судорогой экстаза, принося ощущение неуязвимости. Отведавшие магии становились сильнее, их раны заживали быстрее – по крайней мере, до рассвета. Только Арлен сохранял эту силу и днем.
– Чем заняты ученицы? – спросила Лиша Вайку.
– Старшие вышивают плащи по твоим узорам. Остальные стерилизуют инструменты и учатся грамоте.
– Я принесла новые книги и гримуар, который только что закончила. – Лиша протянула ей сумку.
– Сейчас же отдам переписывать, – кивнула Вайка.
– Ты заставляешь учениц-травниц переписывать метки? – удивился Рожер. – Не лучше ли попросить подмастерьев метчиков? Я могу передать…
Лиша покачала головой.
– Теперь все мои девочки учатся рисовать метки. Я не хочу, чтобы они, как мы когда-то, оказались беспомощны на закате.
Оставив Лишу обходить больных, Рожер подошел к музыкальной ракушке на краю площади, где собрались его подмастерья. Своей пестротой они напоминали лоскутные штаны Рожера. Кое-кто был родом из Лощины, но большинство прибыло из других городов, привлеченное рассказами о Меченом. Многие из них были слишком стары, чтобы держать инструменты или оружие, и потому решили взяться за скрипку, но и тут обнаружили, что пальцам недостает ловкости. Еще несколько были детьми, способности которых раскроются лишь через много лет.
Надежды подавала горстка, больше всех – хорошенькая Кендалл. Она приехала в Лощину из Райзона совсем недавно. Кендалл была вполне взрослой, чтобы играть замысловатые мелодии, но и достаточно юной, чтобы быстро учиться, и у нее были прекрасные способности к музыке. Она была худой и ловкой, кувырки и прыжки давались ей не хуже, чем скрипка. Со временем она станет отличным жонглером.
Рожер не сразу подошел к подмастерьям, и они знали, что не следует бросаться к нему. Он достал скрипку и пощипал струны, проверяя звук. Убедившись, что все в порядке, он взял смычок в искалеченную руку, на которой не хватало указательного и среднего пальца. Огненный демон откусил их, когда Рожер был совсем малышом, но оставшиеся пальцы были гибкими и сильными, и смычок словно стал продолжением руки.
Все чувства, которые он скрывал за маской жонглера в ту ночь, обрели выход в музыке, и площадь наполнилась чарующей мелодией. Рожер усложнял ее постепенно, разогревал мышцы и готовился к работе.
Когда он доиграл, подмастерья зааплодировали. Рожер поклонился и сыграл несколько мелодий попроще, чтобы те размялись. Он морщился при каждой фальшивой ноте. За ним поспевала лишь Кендалл с напряженным, сосредоточенным лицом.
– Кошмар! – возмутился он. – Кроме Кендалл – кто-нибудь брался за скрипку с прошлого вечера? Надо упражняться! Целый день, каждый день!
Некоторые подмастерья заворчали, но Рожер извлек из скрипки несколько пронзительных звуков.
– Ваши жалобы я тоже не желаю слушать! Наше дело – зачаровывать демонов, а не играть на деревенской свадьбе. Или возьмитесь за ум, или зачехлите скрипки!
Все уставились себе под ноги, и Рожер понял, что перегнул палку. Конечно, Аррик выразился бы намного хлеще, но и это был перебор. Рожер хотел сказать что-нибудь вдохновляющее, но на нашел слов. Аррик редко его ободрял.
Он отошел, разводя пары, и без лишних раздумий коснулся смычком струн, вложив свое чувство вины и досады в музыку. Эмоции отлетали со звуками. Рожер обернулся к подмастерьям и обратился к ним при помощи музыки, вкладывая в нее надежду и поддержку, которых не хватало его словам. Он играл, и подмастерья постепенно расправили плечи, их глаза вновь загорелись решимостью.
– Рожер, это было прекрасно, – произнес чей-то голос, когда он наконец отнял смычок от струн. Рядом стояла Кендалл. Рожер, полностью растворившийся в музыке, даже не заметил, как она подошла.
– Хочешь пить? – Кендалл протянула ему каменный кувшин. – Я заварила сладкий чай. Еще горячий!
«Лиша с самого начала знала, что чай для меня?» – задумался Рожер.
«Ты для нее недостаточно хорош, мальчик-скрипач, – сказала Элона, – и прекрасно это знаешь».
Похоже, Лиша тоже это знала. С тем же успехом она могла повязать на Кендалл бантик.
– Терпеть не могу сладкий чай, – ответил Рожер. – От него у меня руки дрожат.
– Вот как, – поникла Кендалл. – Что ж… не беда.
– Я хочу, чтобы ты сегодня солировала. По-моему, ты готова.
Кендалл просияла.
– Правда? – взвизгнула она и обняла его чуть крепче, чем подобало.
Разумеется, именно в этот момент подошла Лиша. Рожер замер, и Кендалл недоуменно отстранилась. Заметив Лишу, она быстро отступила от него и присела.
– Госпожа Лиша.
– Кендалл, – улыбнулась ей та. – Это сладким чаем так пахнет?
Кендалл густо покраснела.
– Я… э-э…
Рожер нахмурился:
– Кендалл, живо за скрипкой! – Он повернулся к Лише. – Кендалл сегодня попробует солировать.
– А она готова?
Рожер пожал плечами:
– А Уонда готова охотиться на подземников? Я был моложе, чем Кендалл, когда впервые зачаровал демона.
– Ты был в безвыходном положении, – напомнила Лиша.
– Ей ничего не угрожает, – заверил Рожер. – Я буду наготове и вступлю, если понадобится. К тому же за нами будут присматривать женщины с луками.
Он кивнул на границу метки, где собралось множество лучниц, в том числе Уонда.
Подготовку начали с того, что велели им освободить широкое пространство за охранительной чертой. Затем Рожер и его подмастерья извлекли из скрипок громкие пронзительные звуки, наполнив воздух нестройным гамом, который подземники терпеть не могли. Ракушка направляла звуки на участок рядом с границей, где подземники подчас собирались в огромных количествах.
Под защитой какофонии подмастерья-стеклодувы выбежали за метки и расставили на поляне меченое стекло: большие листы, бутылки, флаконы и даже стеклянный топор, на изготовление которого наверняка ушла не одна неделя.
Когда они благополучно вернулись, скрипачи заиграли иначе. Рожер вел мелодию, отдавая указания подмастерьям. Их игра усиливала его особенную магию, помогая выманить демонов на поляну. Рожер в одиночку ступил за черту, завлекая подземников музыкой и контролируя каждый свой шаг, пока демоны не выстроились, как ему было нужно.
– Кендалл! – крикнул он.
Девушка выступила вперед и принялась за дело. Рожер играл все тише и отступал от демонов, а Кендалл – все громче и наступала. Наконец он убрал смычок со струн, оставив зачарованных демонов полностью в ее власти.
Рожер подошел к Лише, ждавшей у границы метки.
– Она и правда весьма хороша, – с гордостью заметил он. – Демоны будут ходить за ней как щенки, заряжая все, чего ни коснутся.
Подземники действительно побрели за Кендалл, которая осторожно ступала по полю. От прикосновений демонов стекло вспыхивало. Выгравированные метки высасывали часть магии и направляли ее в новое русло.
Подземники шипели и почесывали места, в которых чувствовали убыток. Кендалл попыталась изменить мелодию, чтобы их успокоить, но ее игра была окрашена страхом. Девушка начала сбиваться. Она попыталась заиграть быстрее, чтобы сгладить огрехи, но стало лишь хуже. Демоны понемногу стряхивали оцепенение.
Рожер в меченом плаще медленно направился к ней. Он с легкостью успел бы вовремя, но Кендалл случайно раздавила флакон. Осколки стекла пронзили мягкую кожу ботинка. Девушка закричала; смычок соскользнул с пронзительным скрежетом.
Подземники немедленно оживились, заклятие спало. Ноздри демонов раздулись. Твари почуяли кровь и с визгом бросились на девушку.
Рожер припустил бегом, но он отошел слишком далеко, чтобы поговорить с Лишей, и подземник вонзил в тело Кендалл когти, притянул ее к себе и впился рядами зубов в плечо, когда Рожер был еще далеко. Кровь пропитала платье, и остальные демоны бросились в драку, чтобы урвать свой кусок.
– Лучницы! – в отчаянии крикнул Рожер.
– Мы попадем в Кендалл! – откликнулась Уонда, и Рожер увидел, что все луки натянуты, но женщины не рискуют стрелять.
Он заиграл на скрипке, чтобы напугать и отогнать демонов. Твари завизжали и отпустили жертву. Кендалл упала, но в воздухе стоял запах крови, и подземников было так просто не отогнать. Они шипели и размахивали лапами, преграждая Рожеру путь.
– Кендалл! – завопил Рожер. – Кендалл!
Она с трудом подняла голову, ловя воздух ртом, и протянула к Рожеру окровавленную руку.
Внезапно мимо него пронесся кто-то огромный, едва не сбив его с ног. Рожер поднял взгляд и увидел, как Гаред толкает одного лесного демона на другого. Оба подземника повалились под тяжестью могучего лесоруба. Метки на его рукавицах ярко вспыхивали, пока он молотил того, что был сверху. Гаред вскочил, прежде чем второй успел очухаться, но демон тоже не зевал и впился зубами ему в руку.
Гаред схватил подземника за пах. Мощные мышцы вздулись. Он поднял огромного лесного демона и ударил им других, превратив в молот. Лесоруб и демоны покатились клубком по земле. В этот миг подоспели другие лесорубы и посекли упавших тварей мечеными топорами.
В такой суматохе от скрипки не было толку. Рожер поспешил к Кендалл и накинул на нее свой плащ, перепачкав его кровью. Кендалл еле слышно хрипела, пока Рожер пытался ее поднять. На шум схватки из леса явились новые демоны. Они прибывали быстрее, чем лучницы успевали их снимать.
Гаред прорубился к ним с топорами в обеих руках. По одной текла кровь. Он бросил оружие, подхватил Кендалл, как перышко, и под прикрытием лучниц и лесорубов отнес в лечебницу.
– Мне нужна кровь! – крикнула Лиша, когда Гаред пинком распахнул дверь. Они уложили Кендалл на кровать, и ученицы побежали за инструментами.
– Возьми мою, – закатал рукав Рожер.
– Проверь, годится ли он, – велела Лиша Вайке и отправилась мыть руки. Вайка быстро взяла у Рожера каплю крови, пока Дарси пыталась осмотреть руку Гареда.
– О других позаботься. – Гаред указал на дверь, через которую вносили раненых лесорубов.
Травницы развернули лихорадочную деятельность, трудясь по локоть в крови. Лиша два часа резала и зашивала Кендалл. Рожер следил за ней, и у него кружилась голова после забора крови.
Наконец Лиша прервалась, чтобы вытереть лоб тыльной стороной измазанной руки.
– Как она? – спросил Рожер.
Лиша вздохнула:
– Жить будет. Гаред, покажи мне руку.
– Просто царапина, – отмахнулся Гаред.
Лиша напомнила себе о его храбрости и прикусила язык. И все же она не могла забыть, как его ложь едва не поломала ей жизнь и как после разрыва помолвки он избивал любого, кто осмеливался с ней заговорить.
– Гар, тебя укусил демон. Если рана загноится, мигом останешься без руки. Живо сюда!
Гаред с ворчанием повиновался.
– Не так уж и плохо, – отметила Лиша, промыв рану настойкой свиного корня. Заряженные магией аккуратные проколы от острых зубов демона уже затягивались. Лиша перевязала рану чистым бинтом и отвела Рожера в сторону.
– Я же говорила, что Кендалл не готова солировать, – яростно прошептала она.
– Я думал… – начал Рожер.
– Ничего ты не думал! Ты просто красовался, и это едва не стоило девочке жизни! Рожер, это не игра!
– Я знаю, что не игра!
– По тебе не скажешь!
Рожер нахмурился:
– Не все так совершенны, как ты.
Глаза его сердито сверкали, но Лиша видела в них боль.
– Идем ко мне в кабинет. – Она взяла его за руку.
Рожер высвободился, но последовал за ней. Травница налила ему стакан спиртного покрепче – скорее для наружного применения, нежели внутреннего.
– Прости. Я была не права.
Рожер поник, рухнул в кресло и залпом осушил стакан.
– Вовсе нет. Я обманщик.
– Чепуха. Мы все порой ошибаемся.
– Я не ошибся. Я солгал. Я солгал, что смогу научить других завораживать подземников, хотя и сам толком не понимаю, как это делаю. Точно так же я год назад соврал, что благополучно доставлю тебя домой из Энджирса. Я лгал, когда странствовал по весям после смерти Аррика, и ложью пролез в гильдию жонглеров. Я только и умею, что лгать.
– Но зачем?
Рожер пожал плечами:
– Я говорю себе, что притворяться – все равно что быть. Как будто достаточно притвориться великим, как ты или Меченый, чтобы таким и стать.
Лиша удивленно посмотрела на него:
– Рожер, во мне нет ничего великого, и ты прекрасно это знаешь.
Но Рожер лишь рассмеялся:
– Ты этого даже не замечаешь! Из твоей хижины рекой текут оружие и метки, ты мановением руки исцеляешь больных и раненых. А я только и умею, что играть на скрипке, и даже этим не могу никого спасти. Вы с Меченым поднялись на недосягаемую высоту, пока я месяцами учил подмастерьев, но выучил только играть на танцах.
– Вы дарите радость в тяжелые времена. Это уже немало.
Рожер пожал плечами:
– Бочонок эля справится не хуже.
Лиша взяла его за руки:
– Глупости. Твоя магия ничуть не слабее моей или Арлена. То, что тебе трудно учить, лишь доказывает, какой ты особенный. – Она невесело усмехнулась. – К тому же, как бы высоко я ни поднялась, мать не упустит случая вернуть меня на землю.
Ночь была безлунной, и вдалеке от сияния великой метки темнота была почти непроглядной. Лиша опиралась на высокий посох, на верхушке которого сиял флакон с химикалиями, освещавший им с Рожером дорогу. Флакон и посох были покрыты метками невидимости. Подземники видели свет, но не его источник, как не замечали мужчину и женщину в меченых плащах.
– Не понимаю, почему мы не встретились в поселке, – пробормотал Рожер. – Он, может, и не чувствует холода, а я совсем замерз.
– Кое-что лучше обсудить наедине, – ответила Лиша, – а там вокруг него соберется толпа.
Меченый ждал их на меченой тропинке, которая вела к домику Лиши. Сумеречный Плясун, огромный черный жеребец, в полном конском доспехе и с рогами, был почти неразличим в темноте. На Меченом была одна набедренная повязка; его татуированное тело было обнажено, несмотря на мороз.
– Вы поздно, – произнес Меченый.
– Хлопотали в лечебнице, – ответила Лиша. – Редкий случай при зарядке стекла. Почему ты не в плаще?
Лиша старалась говорить небрежно, хотя ей было очень обидно, что Меченый ни разу не надел плащ, который она вышивала много часов, – разве что согласился примерить.
– Он в седельной сумке, – ответил он. – Я не прячусь от подземников. Пусть нападают, если хотят. Чем их меньше, тем лучше.
Они привязали Сумеречного Плясуна во дворе и вошли в дом. Лиша достала из кармана передника спички, развела огонь, повесила греться чайник.
– Как твои виртуозы? – спросил Меченый у Рожера.
– Горе одно, а не виртуозы, – поморщился тот. – Они не готовы.
Меченый нахмурился:
– Патрулям дровосеков не помешают скрипачи, которые могут управлять эмоциями демонов.
– Я могу патрулировать с ними. В плаще мне ничего не грозит.
Меченый покачал головой:
– Твое дело – научить.
Рожер шумно выдохнул и покосился на Лишу:
– Я постараюсь.
– А как Лощина? – спросил Меченый, когда Лиша села с ними за стол.
– Растет как на дрожжах. У нас уже вдвое больше людей, чем до прошлогодней горячки, и новички прибывают каждый день. Мы отстраивали поселок с запасом, но такого прироста не ожидали.
Меченый кивнул:
– Пусть дровосеки расчистят больше места и разметят вторую великую метку.
– Дерево нужно в любом случае, – согласилась Лиша. – Мы больше года ничего не посылали герцогу Райнбеку.
– Мы отстраивали целое поселение, – напомнил Меченый.
– Объясни это герцогу, – пожала плечами Лиша. – Он прислал очередного вестника с требованием явиться на аудиенцию. Они боятся тебя и твоих планов в отношении Лощины.
Меченый покачал головой:
– Нет у меня никаких планов. Все, что я хочу, – защитить ее от подземников. Закончу и пойду своим путем.
– А как же Великая война с демонами? – спросил Рожер. – Ты должен возглавить людей!
– В Недра войну! Я тебе не Избавитель! – огрызнулся Меченый. – Это не сказочка из Канона рачителей, и Небеса не посылали меня, чтобы объединить человечество. Я всего-навсего Арлен Тюк из Тиббетс-Брука, глупый мальчишка, которому просто повезло… да и то не особенно.
– Но другого Избавителя нет! – воскликнул Рожер. – Кто поведет нас на войну, если не ты?
Меченый пожал плечами:
– Это не мое дело. Я никого не стану гнать на войну. Я только хочу, чтобы все, кто готов сражаться, сражались. Столкну этот камень с горы и отойду в сторону.
– Но почему? – не унимался Рожер.
– Потому что он не считает себя человеком, – с явным упреком произнесла Лиша. – Он думает, будто магия подземников настолько его испортила, что он опасен для нас не меньше, чем демоны, хотя у него нет никаких доказательств.
Меченый сверкнул глазами, но Лиша выдержала его взгляд.
– Доказательства есть, – наконец сказал он.
– Что? – Тон Лиши смягчился, хотя остался скептичным.
Меченый взглянул на Рожера, и юноша съежился.
– Ни слова за стенами этого дома, – предупредил Меченый. – Если я услышу хотя бы намек в песне или притче…
Рожер поднял руки:
– Клянусь ясным солнцем. Ни гу-гу.
Меченый сверлил его взглядом. Наконец он кивнул и опустил глаза:
– Мне… не по себе в городе.
Глаза Рожера широко распахнулись. Лиша резко вдохнула и задержала дыхание, лихорадочно размышляя. Наконец она заставила себя выдохнуть. Она поклялась исцелить Меченого или хотя бы разобраться, что с ним, и собиралась сдержать обещание. Он спас ей жизнь – ей и всем жителям Лощины. Она должна ему намного больше.
– Симптомы? – спросила она. – Что ты чувствуешь, когда наступаешь на метку?
– Сопротивление. Как будто иду против сильного ветра. Метка нагревается у меня под ногами, а я начинаю мерзнуть. В городе я словно бреду по пояс в воде. Я делаю вид, что все в порядке, и никто, похоже, не замечает, но я-то знаю.
Он повернулся к Лише с печалью в глазах.
– Метка хочет изгнать меня, Лиша, как всякого демона. Она знает, что я больше не человек.
Лиша покачала головой:
– Чепуха. Просто метка выкачивает часть магии, которую ты впитал.
– Это не все, – возразил Меченый. – От плащей-невидимок у меня кружится голова. Меченые клинки нагреваются и заостряются от моего прикосновения. С каждым днем во мне все больше от демона.
Лиша достала из кармана фартука флакон из меченого стекла и протянула Меченому:
– Раздави.
Меченый пожал плечами и стиснул флакон. Он был сильнее десятка мужчин и легко мог разбить стекло, но тот выдержал.
– Меченое стекло, – сказал Меченый, осмотрев флакон. – Ну и что? Я сам научил тебя этому фокусу.
– Флакон не был заряжен, пока ты к нему не прикоснулся, – прошептала Лиша.
Глаза Меченого расширились.
– Это значит, что я прав, – сказал он.
– Нет – только то, что нужна дополнительная проверка, – возразила Лиша. – Я закончила копировать и изучать твои татуировки. Думаю, пора начать ставить опыты на добровольцах.
– Что?! – хором переспросили Рожер и Меченый.
– Я умею делать краску из листьев воронца, которая держится на коже не дольше пары недель, – ответила Лиша. – Проведу опыты с наблюдением и запишу результаты. Уверена, мы сможем…
– Ни в коем случае, – отрезал Арлен. – Я запрещаю.
– Ты запрещаешь? Ты что, Избавитель, чтобы мне приказывать? Ничего ты мне не запретишь, Арлен Тюк из Тиббетс-Брука.
Он злобно посмотрел на нее, и Лише показалось, что она переборщила. Меченый выгнул спину, как рассерженный кот, и травница испугалась, что он набросится, но даже не шевельнулась. Наконец Меченый выдохнул.
– Пожалуйста, – тихо попросил он. – Не надо так рисковать.
– Тебе все равно будут подражать, – возразила Лиша. – Джона уже рисует метки углем на лбах.
– Он перестанет, если я попрошу.
– Только потому, что считает тебя Избавителем, – вставил Рожер и вздрогнул от гневного взгляда Меченого.
– Это ничего не изменит, – сказала Лиша. – Рано или поздно твоя легенда привлечет в Лощину татуировщика, и лавину будет не остановить. Лучше поставить опыты сейчас, пока мы можем их контролировать.
– Пожалуйста, не надо, – повторил Меченый. – Хватит и того, что я проклят.
Лиша хмуро посмотрела на него.
– Ты не проклят.
– Неужели?
Меченый взглянул на Рожера.
– Метательные ножи у тебя с собой?
Рожер взмахнул запястьем, и в его руке возник нож. Он ловко крутанул его и протянул Меченому рукоятью вперед, но тот отказался, встал и отошел от стола.
– Брось в меня.
– Что? – не понял Рожер.
– Нож. Брось его в меня. Прямо в сердце.
Рожер замотал головой:
– Нет.
– Ты постоянно бросаешь ножи в людей.
– Это просто фокус! Я не стану бросать нож тебе в сердце! Рехнулся? Даже если демоническое проворство поможет тебе увернуться…
Меченый вздохнул и повернулся к Лише:
– Тогда ты. Брось что-нибудь…
Он не успел договорить. Лиша сдернула с крючка сковородку и швырнула в него.
Но сковородка в него не попала. Меченый обратился в дымку, и чугунная посудина пролетела насквозь, со звоном ударилась о дальнюю стену и упала на пол. Лиша ахнула, у Рожера отвисла челюсть.
Через несколько секунд дымка сгустилась в тело Меченого. Обретя плоть, он глубоко вдохнул.
– Тренировался, – пояснил он. – Растворяться легко. Просто отпускаешь молекулы, и они разлетаются, как вода превращается в пар. На солнце не получается, но по ночам – сколько угодно. Обратно собираться труднее. Иногда я боюсь, что разлечусь слишком далеко и меня… просто развеет по ветру.
Меченый кивнул своим мыслям.
– Но это еще не самое страшное. Когда я растворяюсь, я чувствую зов Недр. На рассвете он становится… настойчивым.
– Как в тот день на дороге, в предрассветной дымке, – сказала Лиша.
– Какой день? – спросил Рожер, но Лиша его не услышала, заново переживая то ужасное утро.
Через три дня после нападения бандитов Лиша исцелилась телом, но не духом. Все ее мысли были об утробе и о том, что может в ней вырасти. Бруна научила ее варить чай, который вымывает мужское семя из женщины, не дав ему укорениться.
– С какой стати мне варить такую гадость? – спросила наставницу Лиша. – В мире и так слишком мало детей.
Бруна печально посмотрела на нее:
– Надеюсь, ты этого никогда не узнаешь, дитя.
Но когда разбойники бросили Лишу на дороге, она поняла, зачем нужен чай. Будь у нее сверток с травами, она заварила бы чай, едва вымывшись, но травы разбойники тоже забрали. Лиша ничего не могла поделать. Когда они доберутся до Лощины, будет слишком поздно.
Травы ей вернули, а с ними – и выбор. Не хватало только маревникового корня, но Лиша приметила его невдалеке от дороги, когда они бежали к пещере, чтобы укрыться от дождя.
Лише не спалось. Она встала до рассвета, когда Рожер и Меченый еще спали, и украдкой выбралась из пещеры срезать несколько растений. Даже тогда она не знала, сможет ли выпить чай, но все равно собиралась его заварить.
Меченый подошел к ней и напугал, но она заставила себя улыбнуться и заговорить. Она болтала о растениях и демонах, чтобы он не догадался о ее истинной цели. У нее путались мысли.
Она нечаянно оскорбила его, и при виде боли в его глазах голова прояснилась. Внезапно она разглядела, каким человеком он был когда-то. Человеком, который тоже пережил трагедию, но открылся боли, словно возлюбленной, и выстоял.
Его боль перекликалась с ее болью, и мысли Лиши неожиданно встали на место, как шестеренки часов, и она поняла, что нужно делать.
Вскоре они с Арленом лихорадочно совокуплялись в грязи, движимые общим отчаянием. Им помешал лесной демон. Нежный любовник исчез, и Меченый оттащил подземника от Лиши. На рассвете оба начали таять. Лиша в ужасе смотрела, как они погружаются в землю.
Но затем дымка снова поднялась на поверхность и сгустилась. Демон вспыхнул на солнце. Лиша потянулась к Арлену, но Меченый отвернулся, и она прокляла его. Она была настолько захвачена собственными чувствами, что совершенно не задумалась, каково приходилось ему.
Лиша покачала головой, возвращаясь к действительности.
– Бедняга! – сказала она Меченому.
Он отмахнулся:
– Я сам сделал выбор.
Рожер посмотрел на нее, затем на него, потом снова на нее.
– Создатель! Твоя мать была права, – понял он.
Лиша знала, что новость явилась для него ударом, но ничем не могла помочь. Отчасти она была даже рада, что тайна раскрылась.
– Дело не может быть только в татуировках, – вернулась она к насущной проблеме. – Это какая-то бессмыслица.
Она посмотрела на Меченого.
– Мне нужны твои гримуары. Все твои гримуары. Все, что я узнала от тебя, окрашено твоим видением. Мне нужны источники, чтобы понять причину.
– Здесь их нет, – ответил Меченый.
– Тогда мы за ними съездим. Где они?
– Ближайший тайник в Энджирсе, но есть еще в Лактоне и Красийской пустыне.
– Энджирс вполне подойдет. У меня осталось незаконченное дело с госпожой Джизелл, а ты, возможно, сможешь убедить герцога, что не покушаешься на его корону.
– Тут я могу помочь, – вставил Рожер. – Я вырос при дворе Райнбека – Аррик служил его герольдом. Навещу гильдию жонглеров – быть может, найму хороших учителей для своих подмастерьев.
– Ладно, – сдался Меченый. – Отправимся, когда растает снег.
Широкие крылья хамелеона пожирали милю за милей, но князь подземников не выносил светлой поверхности и дважды укрывался в Недрах, выбираясь лишь в самые темные ночные часы. Сегодня была первая ночь после новолуния, и даже узенький ломтик луны сиял слишком ярко для глаз порождения Недр. Вернувшись в Недра, он останется в них, пока проклятое светило не совершит полный круг убыли и прибыли.
Внизу показалась великая метка Лощины Избавителя, светившаяся краденой магией, словно маяк. При виде метки мозговой демон зашипел. Его лоб запульсировал. Изображение мгновенно преодолело сотни миль и отразилось в мозгу его брата на юге.
Ответ пришел незамедлительно. Череп демона загудел от досады сородича.
Хамелеон бесшумно опустился на землю, и мозговой демон спешился. В тот же миг хамелеон втянул крылья, превратился в проворного огненного демона и бросился вперед на разведку. Князь подземников направился к поселку.
Великая метка была слишком большой, чтобы ее испортить, и чересчур могущественной даже для князя подземников. Демон видел, как накопленная магия мерцает преградой прочнее камня. Он мысленно потянулся к селению, пытаясь проникнуть в головы его обитателей. Мягкие узелки на черепе пульсировали, но концентрированная магия мешала даже мысленному вторжению.
Демон обошел поселок, запоминая местность вокруг поворотов и изгибов метки. Сильная защита, уязвимых мест совсем мало, да и теми непросто воспользоваться. Из-за деревьев потянулись трутни, привлеченные явлением князя подземников, но демон мысленным приказом отослал их прочь.
Он нашел участок, где на краю метки стояли две женщины с примитивным оружием. Демон внимательно прислушался к их похрюкиванию и повизгиванию в ожидании особой интонации, означавшей обращение. Долго ждать не пришлось. Женщины обнялись и разошлись в разные стороны вдоль границы, держа оружие наготове.
Мозговой демон обогнал ту, что постарше, и затаился в тихом месте. Завидев женщину, он дал сигнал хамелеону. Слуга раздулся и спрятал чешую, подернувшись розовой кожей и внешними покровами наземного племени.
Хамелеон пал на землю в тени у самой метки на пути старшей женщины. Он окликнул ее по имени, переняв голос молодой так же искусно, как ее тело.
– Мала!
– Уонда? – удивилась выбранная женщина.
Она лихорадочно огляделась, никого не увидела и подбежала к подруге.
– Мы же только что расстались! Как ты здесь оказалась?
Мозговой демон вышел из-за дерева. Женщина ахнула и вскинула лук. Узелки на черепе князя подземников мягко запульсировали. Женщина оцепенела и против воли опустила оружие. Мозговой демон подошел к ней, и женщина протянула ему снаряд, которым собиралась выстрелить.
Вырезанные на снаряде метки были сильны; мозговой демон чувствовал, как они вытягивают его мощную магию. Подземник махнул когтистой лапой и восхитился тем, как они засияли, хотя он их даже не коснулся.
Князь демонов погрузился глубоко в разум жертвы, просеивая образы и воспоминания, словно роясь в старом сундуке. Он узнал много – слишком много, чтобы действовать сгоряча.
До рассвета оставалось несколько часов, но небо уже начало светлеть. Демон почувствовал, что брат на юге с ним согласен. Время поразмыслить над проблемой еще есть.
Мозговой демон посмотрел на женщину. Можно было бы украсть у нее воспоминание о случившемся и отправить обратно в неведении, но прикосновение к человеческому разуму, жирному и неповоротливому, пробудило его голод.
Почуяв желание хозяина, хамелеон выпустил острое щупальце и отсек женщине голову. Он поймал ее, скользнул к хозяину, вскрыл череп когтем и подал блюдо.
Князь подземников с жадностью набросился на сладкое серое вещество. Мозг оказался не таким нежным, как у его невежественного личного стада, но редкое удовольствие охоты на поверхности добавило трапезе остроты.
Демон взглянул на хамелеона, который охранял князя подземников, пока тот насыщался. Почувствовав пульсацию разрешения, хамелеон раздулся, разинул огромную зубастую пасть, метнулся к обезглавленному телу и проглотил его целиком.
Наевшись, хозяин и слуга превратились в дымку и опустились в Недра. Светало.
Назад: Часть II Внешние силы
Дальше: Глава 13 Ренна 333 П. В., весна
