Паразит
Неотъемлемую греховность такого подхода наилучшим образом продемонстрировал так называемый Разум Мокши, созданный Восточным дхармическим союзом. Его попытки модернизировать собственную веру, приняв технологию, запрещенную (и совершенно справедливо) на Западе, привели к появлению роя, буквально уничтожающего души.
Он погрузил миллионы людей в состояние, которое можно квалифицировать как глубокую кататонию. (Тот факт, что именно его все дхармические религии искали тысячелетиями, не делает их веру менее трагической.)
В свою очередь, из-за безрассудного использования технологий межмозгового интерфейса для «связи» с разумом столь чуждых созданий, как кошки или осьминоги — практика, едва ли ограниченная Востоком, — множество людей получили невосполнимый психологический ущерб.
С другой стороны, перед лицом вызовов современности мы можем поддаться искушению и отвернуться от мира во всей его полноте. Подобное отступление не только идет вразрез с библейским наставлением «научить все народы», но может привести к плачевным последствиям. Гиланд «Искупитель» — яркое подтверждение последнего тезиса.
Прошел уже год с момента разрыва союза между южными и центральными баптистами, а последний контакт с какой-либо из сторон конфликта был установлен три месяца назад.
(Мы не можем спуститься на гиланд — по любому транспорту, приближающемуся на расстояние двух километров к «Искупителю», открывают огонь, — но, судя по данным удаленного видеонаблюдения, уже с 28 марта на острове не фиксируется какой-либо человеческой активности. ООН полагает, что огонь ведется автоматически, и объявила «Искупитель» закрытой зоной, пока оборонительные системы не исчерпают боезапас.)
Враг внутри: двухпалатная угроза институциональной религии в XXI веке (внутренний доклад Папской академии наук Святейшему престолу, 2093)
Я мог бы замкнуться в ореховой скорлупе и считать себя царем бесконечного пространства, если бы мне не снились дурные сны.
Уильям Шекспир
Он проснулся от криков и серого размытого света, толчка в бок и боли, разрядом пронзившей ногу словно электрическое копье. Он закричал, но голос потерялся в царившей вокруг какофонии, звуках растягивающегося металла — массивных костей из сплава, ломающихся в непривычных местах сгиба. С гравитацией творились чудеса. Он лежал на спине, но его тянуло вбок, ногами вперед сквозь прозрачный резиновый амнион, обволакивавший все тело. За пленкой маячили и перемешались какие-то смутные формы. Внизу чуть ли не на инфразвуке стонал мир, как раненый кит-горбач, по спирали уходящий на дно. Сирены вопили на повышенных тонах.
«Я в мешке для трупов, — запаниковал Брюкс. — Они думают, я умер.
Может, так и есть…»
В лодыжке поселилась мучительная боль. Дэн поднял руки, и слабые эластичные путы начали сопротивляться. Все вены и артерии оказались снаружи и цеплялись к коже. «Нет, не артерии. Миоэлектрические мускулы…»
Мир дернулся вниз и вбок. Уставший металл замолк: в отсутствие соперника сирены заблеяли еще громче. Что-то ткнулось в Брюкса сквозь мешок, прямо под коленом. Боль исчезла.
Размытая тень склонилась над ним.
— Спокойно, солдат. Я тебя вытащу.
Мур.
Мембрана разделилась открывшимся глазом. Полковник стоял прямо над ним, на тридцать градусов отклонившись от нормальной траектории в мире, стремительно катящемся вниз. Мирок, правда, был крошечный: цилиндрический пузырь пяти метров в диаметре и где-то наполовину меньше по высоте. Пол и стены накренились под безумным углом. По центру конструкции бежало нечто, напоминавшее проволочный спинной мозг. («Лестница», — с трудом понял Брюкс: в этом мире существовали чердак и подвал.) Башни из пластиковых кубов с метровыми гранями — белые, свинцовые и темно-прозрачные (смутные тени предметов напоминали внутренние органы) — маячили со всех сторон, будто вертикальные камни, прилепленные друг к другу. Парочка рассыпалась, и теперь их осколки неровной кучей лежали в нижней части помещения. Гравитация подталкивала Брюкса присоединиться к ним; если бы мешок не крепился к койке, он уже давно соскользнул бы.
Мур нажал на какие-то кнопки, которых Брюкс не видел, и сирены, к счастью, замолкли.
— Ты как, держишься? — спросил солдат.
— Я… — Дэн потряс головой, пытаясь прочистить мозги. — Что происходит?
— Ось, наверное, искривилась, — Мур протянул руку вниз и вбок и что-то отлепил от головы Брюкса (второй пленчатый скальп, утыканный сетью крошечных наростов). — В тебя попал отлетевший куб и сломал лодыжку. Мы все вылечим, нужно только выбраться отсюда.
На стенах виднелась трава — голубовато-зеленые полосы метровой ширины бежали от пола до потолка, перемежаясь трубами, решетками и вогнутыми панелями обслуживания, уродовавшими остальную переборку. («Разогнанный фикоцианин», — пришла откуда-то мысль.) Смарткраска светилась на любой поверхности, не отданной на откуп фотосинтезу. Койка свешивалась из выемки в стене, а рядом поблескивали работающие графики, докладывающие о состоянии объекта внутри.
— Мы на орбите, — понял Брюкс.
Мур кивнул.
— Они… в нас попали…
Полковник слабо улыбнулся:
— Кто конкретно?
— Нас атаковали…
— Это было давно. На Земле.
— Тогда… — Дэн сглотнул. В ушах раздался хлопок. Раньше он никогда не был в космосе, но обстановку узнал: осевой двухуровневый модуль, встречавшийся на всех мертвых спутниках от околоземной до геосинхронной орбиты. Чтобы сымитировать гравитацию, их раскручивали вокруг центральной оси. Но та обычно шла перпендикулярно палубе, а не…
Брюкс старался не паниковать:
— Что происходит?
— Метеоритный удар или дефект в структуре, — Мур пожал плечами, — А может, нас похитили пришельцы. Откуда мне знать? Когда нет надежных данных, возможно все.
— Ты не…
— Я сейчас так же слеп, как и ты, Брюкс. Нет ни КонСенсуса, ни внутренней связи. Линия получила повреждение, когда изогнулась ось. Я смогу выйти на связь, когда кто-нибудь усилит сигнал в верхнем узле, но подозреваю, у них там сейчас есть дела поважнее, — Полковник положил руку Брюксу на плечо, — Успокойся. Помощь уже в пути. Разве не чувствуешь?
— Я… — Брюкс засомневался, поднял одну, резиновую на ощупь руку. Отпустил: та упала вниз и вбок. Кажется, сейчас она весила чуть меньше, чем раньше.
— Они вырубили центрифугу, — подтвердил Мур. — Мы постепенно перестаем вращаться. Значит, остальная часть корабля более-менее в порядке.
У Брюкса опять затрещало в ушах:
— А мы — нет. Кажется, где-то утечка воздуха.
— Ты заметил.
— Мы не должны ее залатать?
— Сначала надо ее найти. Сделаем так: я буду двигать груз, а ты разбирать переборки.
— Но…
— Или мы можем спуститься вниз, надеть скафандры и убраться отсюда, — Мур разрезал кокон Дэна до конца и поддержал доктора за руку, пока тот садился. — Идти можешь?
Брюкс опустил ноги с койки, пытаясь не обращать внимания на еле заметное давление, растущее в мозгу. Он схватился за край кровати, чтобы не улететь вниз по косой палубе. Миоэлектрические татуировки покрывали обнаженное тело, напоминая убогий экзоскелет. Они шли вдоль костей рук и ног, раздваивались по пальцам — Дэн поднял правую ногу; левая бесчувственно свисала в районе лодыжки, напоминая комок глины, — и уходили на пятку, змеились по ступням. Любое движение вызывало резиновое сопротивление, а любой жест был упражнением на выносливость.
Изометрический миостимулятор. Такой иногда использовали на Небесах, чтобы «вознесшиеся» не превращались в дряблые эмбрионы. Иногда их применяли во время экспедиций в глубокий космос (те, правда, отправляли все реже), чтобы помочь в арьергардной битве с укорачивающимися сухожилиями и атрофией мускулов во время гибернации.
Мур помог Брюксу встать, подставив себя как костыль. Дэн неуверенно покачивался на здоровой ноге, ухватившись рукой за плечи полковника. Все было не так плохо, как казалось. Псевдогравитация тянула в неправильном направлении, но слабо и постепенно теряла силы.
— Что мы тут делаем? — Прыжок — шаг — опора. Мягкий багровый свет, пульсируя, вырывался из дыры в потолке, откуда выходила лестница, пятная полосами прилежащую переборку.
— Пробираемся в безопасную зону.
— Нет, я имею в виду… — Брюкс махнул свободной рукой на контейнеры, громоздившиеся со всех сторон. — Почему я в трюме?
— Трюм на корме. А это мы используем под избытки.
Ступеньки цвета сыромятной кожи были гладкими, как пластик; похоже, сделаны из эластичного полимера, который оставался упругим независимо от длины.
Дэн схватился за перекладину, посмотрел на потолок и увидел источник кровавого сияния: герметично задраенный аварийный люк сверкал предупреждением для всех, кто решился бы пройти через него: «РАЗГЕРМЕТИЗАЦИЯ».
— Я хочу сказать… — Брюкс заглянул в дыру, зиявшую в полу: там оказалось еще больше метакубов и каких-то мелких контейнеров, скрепленных воедино. — Почему я очнулся в подвале?
— Ты вообще не должен был проснуться: мы погрузили тебя в терапевтическую кому.
Дэн вспомнил, как с него снимали скальп, утыканный электродами.
— Тебе повезло, что я оказался поблизости, когда все пошло насмарку, — подытожил Мур.
— Хотите сказать, что вы запихали меня на склад вместе с…
Ось гравитации дернулась и сместилась вбок: внутреннее ухо Брюкса так и не разобралось, куда именно. Неожиданно лестница скользнула по диагонали, и он провалился сквозь пол (край люка больно впился в ребра). При земном притяжении огромные блоки сломали бы Дэну позвоночник, а здесь лишь согнули и отбросили человека обратно в пространство.
Мур поймал его на отскоке:
— Так тоже можно добраться до цели.
Брюкс забился в его руках и оттолкнул прочь:
— А ну убери руки! Отстань от меня, урод!
— Успокойся, сол…
— Я не солдат, скотина! — Дэн попытался встать в забитом помещении, но сломанная лодыжка провернулась под весом, будто привязанная резиновыми полосами. — Я паразитолог, спокойно сидел в чертовой пустыне и занимался своим делом. Я вообще не хотел лезть в ваши разборки, не хотел лететь на орбиту. И совершенно точно не хотел, чтобы меня складировали в подвале, точно коробку с рождественскими украшениями!
Мур подождал, пока Брюкс выдохнется:
— Ты закончил?
Тот по-прежнему ярился и сверкал глазами. Солдат принял его молчание за утвердительный ответ и сухо продолжил:
— Я извиняюсь за причиненные неудобства. Как только все успокоится, можем связаться с твоей женой. Скажешь ей, что задержишься на работе.
Брюкс закрыл глаза и сквозь зубы ответил:
— Я не говорил со своей женой несколько лет.
«С настоящей, по крайней мере».
— Да ну, — Мур притворился, что не уловил намек. — А почему нет?
— Она на Небесах.
Полковник хмыкнул и произнес более спокойно:
— Моя тоже.
Брюкс закатил глаза. В ушах опять затрещало.
— Мир тесен. Мы будем отсюда выбираться или подождем, пока кровь в жилах закипит?
— Пошли, — сказал Мур.
Наверху, в накренившемся пейзаже из грузовых кубов, по бокам овального воздушного шлюза виднелись альковы в человеческий рост — по два с каждой стороны. Там висели скафандры, похожие на освежеванные серебряные шкуры; на месте их удерживали грузоподъемные стропы. На сгибах локтей и в коленях ткань костюмов слегка вздымалась. Мур помог Брюксу пройти по наклоненной палубе и передал ему свободную строну, чтобы держаться; отстегнул скафандр из ледового алькова. Костюм сразу осел в руках солдата, уйдя вбок.
По щеке Брюкса пронеслось дуновение ветерка. Мур протянул ему костюм: вспоротый от промежности до шеи разрезанный экзоскелет, сброшенный предыдущим владельцем. Дэн встал под углом, слегка подпрыгивая на здоровой ноге, и позволил полковнику засунуть сломанную в штанину. Помогла низкая гравитация: сейчас Брюкс весил от силы килограммов десять и чувствовал себя куколкой-переростком, которая вдруг передумала и решила вернуться в кокон.
По тыльной стороне свободной руки поползли мурашки. Брюкс поднес ее к глазам и осмотрел кроваво-коричневую сетку эластичных волокон, раскинувшуюся на коже.
— Почему…
— Зачем она ушла на Небеса? — спросил Мур, сильно дернув Дэна за раненую ногу, чтобы вставить ступню в ботинок. Кусочки костей терлись друг о друга — большеберцовая пронесла вибрацию мимо нервного блока, установленного полковником, но больно не было. Однако Брюкс все равно скорчил гримасу.
— Э, что?
— Твоя жена, — С правой ногой пришлось повозиться так как опереться на левую не удалось. Мур снова подставил себя вместо костыля. — Зачем она на Небесах?
— Странная формулировка вопроса, — заметил Дэн.
«Меня уже тошнит, все достало, — сказала она однажды, глядя в окно. — Они живые. Дэн. Разумные».
Мур пожал плечами:
— Все бегут от чего-то.
«Они же просто системы, — напомнил он ей. — Сконструированные системы».
«Мы тоже».
Брюкс не спорил: жена и так все знала. Никто из них не был сконструирован, если не считать естественный отбор неким дизайнером, и у обоих хватало мозгов не предаваться столь неряшливому образу мыслей. Рона не хотела спорить: время словесных турниров, воодушевлявших их многие годы, давно прошло. Сейчас ей хотелось одного — остаться наедине с собой.
— Она… ушла в отставку, — ответил Дэн, когда правая нога аккуратно скользнула в ботинок.
— Откуда?
Брюкс всегда уважал желания жены. Не тревожил, когда она, лоботомизировав свою последнюю жертву, подала запрос на увольнение. Он так хотел достучаться до нее, когда она стала смотреть на Небеса. Сделал бы что угодно, только бы удержать на своей стороне жизни, но тогда уже дело было не в том, чего хотел он сам. Поэтому Дэн не тревожил ее, даже когда она сдала собственный мозг в аренду, чтобы оплатить пребывание в коллективном сознательном, и ушла из внешнего мира во внутренний. Хоть ссылку оставила: он всегда мог поговорить с ней там, на дальнем берегу Стикса. Всегда выполнял ее обязательства, но знал, что сделать ничего сверх того не в состоянии. Поэтому, когда жена перестала убивать искусственные системы и стала одной из них, оставил ее.
— Она ликвидировала облака, — ответил наконец Брюкс.
Мур снова хмыкнул, а затем, помогая Дэну вдеть руки в рукава, заметил:
— Надеюсь, не слишком ревностно.
— Почему?
— Скажем так: не каждый распределенный ИИ независим, и не каждый независимый неконтролируем. — Полковник передал перчатки, — Мы это не афишируем, но порой лучшие убийцы облаков выбирают цели, которые мы не одобрили бы.
У Брюкса вдруг пересохло в горле, он с трудом сглотнул:
— Самое поганое, что она соглашалась с ними.
С идиотами, ратующими за права ИскИнов, я имею в виду. И уволилась лишь потому, что устала убивать разумные создания, чья единственная вина заключалась в том, что… — Как она говорила? — они росли слишком быстро.
Костюм застегнулся, перчатки со щелчком встали на место. Сильный рывок за воротный шнур — и скафандр закорчился вокруг Дэна, натянулся, из вялого и дряблого став плотно облегающим за несколько неприятных секунд. Мур передал ему шлем:
— Установи его визором на три часа и поверни против часовой стрелки до щелчка. Визор не закрывай, пока я не скажу.
— Не шутишь? — У Брюкса начала кружиться голова. — Воздух довольно… разряженный.
— Еще уйма времени. — Полковник схватил со стены второй костюм, — Я не хочу, чтобы пострадал твой слух.
Он оттолкнулся от палубы, прижал колени к груди и обеими руками распахнул скафандр. Одним ловким движением вбил в него ноги до самой палубы и застегнулся до поясницы, покачнувшись.
— Значит, она не боялась ИскИнов, обладающих сознанием? — Мур вдел руки в рукава, — А умом?
— Ты о чем?
— Умных ИскИнов, — он со щелчком поставил шлем на место. — Их она боялась?
Брюкс глотнул масляного высокогорного воздуха и постарался сосредоточиться. Умных, значит… Тех, что преодолели порог минимальной сложности, за которым сети начинали просыпаться; тех, что миновали «границу разумности», после которой самосознание растворялось в обширных пределах разросшихся сетей, в задержках сигнала, низводивших симфонию до помех. Тех, что устремились вверх, туда, где ум продолжал расти, оставляя свое «я» позади.
— Об этих… она немного беспокоилась, — признал он, стараясь не обращать внимания на слабый гул в ушах.
Мудрая женщина, — голос полковника стал странно высоким. Он наклонился, проверил клапаны и пазы в скафандре Брюкса с точной, механической эффективностью, кивнул.
— Ладно, закрывай визор, — скомандовал он и сам последовал своему приказу.
Громкое шипение поглотило тихое, благословенный поток свежего воздуха мягко омыл лицо Брюкса. Загадочная мозаика иконок и аббревиатур с мерцанием ожила на стекле.
Шлем Мура столкнулся с его, и голос полковника зажужжал в отдалении через самодельную связь:
— Интерфейс саккадный. Дерево связи наверху слева.
Там сразу замигала янтарная звезда: стук в дверь. Брюкс сфокусировал на ней взгляд и принял сигнал.
— Так-то лучше, — голос полковника раздался будто внутри шлема.
— Давай убираться отсюда, — предложил Брюкс. Мур протянул вперед руку и позволил ей упасть.
— Еще рано. Подождем одну-две минуты.
Снаружи шлема воздух — или, скорее, его недостаток — каким-то образом затвердел. За скудной атмосферой и двумя слоями выпуклого хрусталя лицо Джима Мура казалось спокойным и загадочным.
— А что насчет твоей? — спросил Брюкс, помедлив.
— Кого моей?
— Жены. Она там… зачем?
— Да. Хелен, — полковник, казалось, нахмурился, но это прошло менее чем за секунду, и прежде, чем Дэн успел пожалеть о вопросе. — Она просто… устала, я так думаю. Или испугалась, — Мур на мгновение опустил глаза. — XXI век не для каждого.
— Когда она вознеслась?
— Почти четырнадцать лет назад.
— Огнепад — От него многие люди сбежали на Небеса. Многие «вознесшиеся» даже вернулись обратно.
Но Мур покачал головой:
— Нет, до него. Буквально за несколько минут. Мы с ней попрощались, вышли наружу, и я взглянул на небо…
— Может, она что-то знала?
Полковник слабо улыбнулся и протянул вперед руку. Та медленно ушла в сторону, легкая, как перышко.
— Почти…
Ось гравитации опять дернулась. Кубы и коробки качались и дрожали от взаимного притяжения; свободные контейнеры отрывались от палубы и отлетали от стен в тяжеловесном балете. Брюкс и Мур, привязанные к стропам, плавали в пространстве как морские водоросли.
— Пора, — полковник повернул внутренний люк.
Дэн подтянулся следом.
— Джим.
— Я здесь, — полковник потянул защелку на пружине, выступавшую из маленького диска на поясе. За ней развернулась яркая нить.
— Как ты сам здесь оказался? Когда все пошло насмарку?
— Патрулировал, — Джим закрепил пряжку на планке брюксовского экзоскелета. — Обходил периметр.
— Что?
— Ты все слышал.
Внутренний люк захлопнулся за ними.
Пока Мур разгерметизировал шлюз, Брюкс дернул за нить, невероятно тонкую и прочную. Поводок из сконструированной паутины.
— У тебя прямое включение в КонСенсус прямо в голове, — заметил Дэн. — Ты можешь увидеть любое место в сети, не вставая с туалета, и все равно обходишь периметр?
— Дважды в день. Уже тридцать лет. Будь благодарен за то, что я не бросил эту привычку, — Рукой в перчатке он сделал еле заметный жест в сторону внешнего люка. — Пойдем?
«Мур — настоящий ветеран.
Я жив благодаря тебе. Потерял сознание внутри торнадо и проснулся с раздробленной лодыжкой на космической станции, которой кто-то сломал хребет. Ты затащил меня в эту чертовщину, заставил болтать о жене, и я почти не заметил, как воздух вокруг исчез.
Спорим, ты никогда бы не сказал, насколько близко мы находились от смерти, да? Это не в твоем стиле. Ты был слишком занят, отвлекая меня, чтобы я окончательно не потерял голову от паники, пока ты меня спасаешь».
— Спасибо, — тихо произнес Брюкс, но даже если Мур, выстукивавший какое-то заклинание на интерфейсе переборки, услышал его, то вида не подал.
Внешний шлюз раскрылся зрачком. За ним ждала огромная и великая Вселенная.
И в этот момент масштаб благонамеренной лжи Джима Мура раскинулся перед ними во всей своей наготе.
— Добро пожаловать на «Терновый венец», — произнес Мур с другого конца Вселенной.
Солнце было слишком большим и ослепительным: Брюкс увидел это, когда открылся шлюз, за секунду до того, как поляризующий диск расцвел на смотровом щитке — четко по линии взгляда, срезав яркость. «Разумеется, — подумал Дэн, — атмосферы нет». На орбите все должно было быть ярче.
А потом он вывалился следом за Муром и принялся невесомо кружить у перекошенного центра тяжести; вокруг вращались звезды и какие-то огромные конструкции.
Земля исчезла.
Это была неправда — не могло быть правдой: Земля существовала где-то там, среди миллиарда ярких осколков, раздиравших небеса со всех сторон. Они напоминали немигающие пиксели с нулевыми измерениями, ни один и близко не подобрался к тому, чтобы обрести реальную форму.
Здесь некуда падать.
Дыхание скрежетом отдавалось в ушах, быстрое, как удары сердца.
— Ты же говорил, мы на орбите.
— Да, но не Земли.
Корабль — тот самый «Терновый венец» — раскинулся перед Брюксом, словно кости чудовища; корабль размером с целый город. Сломанная ось висела прямо впереди путаницей балок и труб, залитой мерцающим сиянием с острыми гранями: кусками фольги, кристаллами замерзшей жидкости, крохотными сюрикенами металла, которым было некуда лететь. В этой мозаике из света и тени двигались какие-то существа. На обломках копошились стальные пауки, заваривая пробоины раскаленными мандибулами и раскидывая паутины, чтобы сшить разрозненные куски. По металлическому пейзажу волнами расходились искрящиеся звезды.
Не погнутая и не скрученная. Сломанная и начисто оторванная. Брюкс в ужасе увидел тонкий серебряный кабель диаметром едва ли с человеческий палец: одинокое, чудом уцелевшее сухожилие выходило из ампутированного обрубка и через вакуум тянулось к массивному, похожему на бочку обитаемому отсеку с другой стороны. Если бы не эта хрупкая нить…
— Ты же обо всем знал? — Дэн тяжело дышал. — Все это время был в КонСенсусе…
Мур отцепился от поручня, не обращая внимания на миллиарды световых лет, раскинувшихся под ногами.
— Мой опыт говорит, что о таких ситуациях людям лучше рассказывать постепенно.
— Это вне моей компе… комп… — Язык распух во рту. Брюкс словно не мог перевести дыхание. Верха не было, низа тоже.
— У меня воздух…
Что-то ударило его в подошвы ботинок: невероятно, но низ вдруг встал на место. Мур оказался прямо перед Дэном, положил руки ему на плечи и крепко сжал:
— Все хорошо. Все нормально. Закрой глаза.
Брюкс крепко зажмурился.
— У тебя гипервентиляция, — раздался голос полковника из тьмы. — Костюм сейчас уменьшит содержание смеси, прежде чем возникнет риск обморока. Ты в полной безопасности.
Дэн едва не расхохотался и с трудом выдавил:
— Ты прямо как тот мальчик… только кричишь не «Волки!», а «Все в порядке».
— Похоже, тебе уже лучше, — заметил Мур.
Дэну действительно полегчало.
— Попробуй открыть глаза. Смотри на корабль, а не на звезды. Не торопись: освойся, сориентируйся.
Брюкс чуть приоткрыл глаза. Снаружи мгновенно хлынул вакуум. Голова закружилась.
«Смотри на корабль».
Хорошо, корабль.
Начнем с оси. Разрезанная, прижженная, одна из… шести (остальные, похоже, были не повреждены). Они расходились кругом от сферического модуля, напоминая скелет убогого велосипедного колеса: никакого обода, лишь жестяная банка на конце каждой спицы. Еще несколько минут назад эти отсеки вращались вокруг главного, как камни на нитях, а теперь лишь безжизненно парили на месте. Конструкция поменьше — массивная берцовая кость, пронзенная главным хребтом ровно посередине, — неподвижно висела перед Центральным узлом. (Скорее всего, маховик противовращения для нейтрализации закручивания.)
Все эти полые трубки были длиной, по меньшей мере, метров пятьдесят. Все сооружение напоминало безумное колесо обозрения, растянувшееся от края до края на сотни метров.
Однако по сравнению со стеной металла, возвышавшейся позади, оно больше напоминало хлипкую сборку из палочек и прутьев. Двигатель! Если смотреть точно по прямой, он походил на диск: целая равнина, поставленная набок; абстрактная топография жестких граней из хребтов, впадин и прямых углов. Но отсюда, с израненной границы, Брюкс видел всю массу, которая сгрудилась позади переднего края, и она больше походила не на диск, а на пробу грунта, изъятую с искусственной луны. Бороздчатые поверхности осадочных утесов, высеченных из металла; чудовищные шишковатые артерии, извивающиеся на корпусе, будто сшитом из лоскутов, несущие топливо или охладитель. Арка отдаленного сопла выступала над стальным горизонтом как серый рассвет.
Прямо по центру двигателя расположилась цилиндрическая башня. Наверное, грузовой трюм. Хребет «Венца» выходил из ее вершины, как побег из пня огромной секвойи. Вся эта структура — центральный модуль и секции вокруг него, маховик и полукруглый узел на носу, топорщившийся антеннами, — в тени двигателя не имела никакого значения. Несколько хрупких прутиков, где мясо могло дышать, сбившись в кучу. Блохи, вцепившиеся в спину плененного солнца.
— Эта штука огромная, — прошептал Брюкс Муру. Но того уже не было рядом: раскинув руки, он летел сквозь пропасть между висящим на волоске отсеком и обрезанной осью. Полковник променял его на армию пауков.
Что-то дернуло Дэна за поводок. Он обернулся, чувствуя, как холодный пот струйками змеится по спине, и увидел своего нового хозяина.
— Ты пойдешь со мной, — сказала Валери.
* * *
Она потащила Дэна сквозь пустоту, как наживку на крючке, — так быстро, что его спинной мозг не успел среагировать. Прежде чем он решил схватиться за скобу — а перед этим оглядеться и найти ее, — они уже летели сквозь облака иззубренных блесток. Брюкс, кувыркаясь, падал вниз. Мимо пронеслись сорванные опоры, и, на удивление, ни одна не задела его костюм.
Он падал в колодец. «Не в колодец, а в ось. Сломанную ось». Видел, как над головой уменьшается ее рваная пасть. Рухнул на самое дно, тяжело приземлившись на спину; эластичная инерция постаралась подбросить его, но в грудь словно врезался сваебой и пригвоздил к полу. На краю поля зрения пульсировал кроваво-красный огонек. Дэн в панике принялся глотать воздух и повернул голову.
Сваебой тянулся из плеча Валери. Другой рукой она колдовала над пультом, встроенным во внешнюю створку шлюза, на которую они только что приземлились. По ее краям с двухсекундным интервалом вспыхивал багровый свет.
— Мур… — прохрипел Брюкс.
— Тратит на тебя слишком много времени. Мясо. Сейчас помогает с ремонтом.
В центре переборки раскрылся люк. Валери одной рукой швырнула Дэна внутрь. С другой стороны его что-то поймало, как в бейсбольную перчатку; упругая мембрана, растянутая между обручами эластичных ребер. Эту прозрачную кожу тут же начал всасывать вакуум, получился прочный конус, застывший между укреплениями.
Валери загерметизировала отсек. Крохотная палатка мгновенно сдулась, и ее поверхность расслабилась, как только выровнялся уклон.
Пальцы на левой руке Брюкса покалывало: он лишь сейчас понял, насколько крепко их сжал. Теперь с трудом разогнул и с вялым удивлением обнаружил, что в ладони лежит кусочек шрапнели с закругленными краями. Металл оплавился и местами загустел будто свечной воск.
Наверное, Дэн машинально схватил осколок, пока летел.
Палатка распахнулась створками морской раковины. Она еще не успела полностью раскрыться, а Валери уже вытащила Брюкса и потянула за собой по озаренному бледным водянистым светом туннелю. По всей его длине в конвульсиях билась безголовая коричневая «змея», чьи «кольца» шлепали по переборкам от беспорядочных всплесков энергии: эластичный провод толщиной с запястье Брюкса и небольшими повторяющимися ободками. На переборке мелькали ступени лестницы, расположенные на очень большом для обычного человека расстоянии. Время от времени перед глазами молниеносно проносились желто-черные предупредительные полосы, но разобрать, от чего именно они предостерегали, возможности не было. Брюкс выгнул шею и посмотрел вперед. За несколько секунд Валери успела поднять визор. В тени шлема ее лицо казалось серым, одни плоскости и углы, кости и никакой плоти.
Ось уткнулась в купол с пазом, напоминавшим один из древних телескопов, брошенных гнить на вершинах гор и холмов, когда астрономия перебазировалась в космос. Большую часть прорези загораживала муфта с другой стороны, но Дэн и Валери пролетели в оставшийся проем и оказались в пространстве между двумя концентрическими сферами: серебристым внутренним ядром, похожим на огромную ртутную каплю диаметром в три метра, и внешним панцирем, тусклым и ничего не отражавшим.
Что-то вроде решетки делило помещение внутри на полушария, соединяя кору и сердцевину по экватору. Валери потащила Брюкса вдоль чаши кормового полушария, мимо кубистского пейзажа из грузовых модулей и зияющей пасти туннеля на южном полюсе («Хребет корабля», — понял Дэн; тени и опоры каркаса исчезали в этой глотке), мимо шарнирных механизмов других осей, венчиком расположившихся вдоль всей границы отсека. Сквозь решетку Дэн краем глаза заметил движение — пока Валери тащила его навстречу неизвестной судьбе, в другом полушарии работал персонал, — но в следующую секунду они нырнули в одну из длинных костей «Венца». Поэтому слабый звенящий голосок, который он вроде услышал сквозь загерметизированный шлем — «Охренеть, таракан-то проснулся!» — вполне мог быть плодом воображения.
Очередное долгое падение: на сей раз их тащили.
В этой оси «змея» оказалось нетронутой: движущаяся лента, до предела натянутая между двумя барабанами с каждой стороны. Валери по-прежнему держала Брюкса за запястье своей железной рукой, ладонь другой сомкнула на одном из колец («Поручни, скобы», — сообразил Дэн), торчащем из внешней ленты конвейера. Внутренняя поверхность ленты катилась в метре или двух слева, направляясь обратно в главный узел. В обнадеживающей фантазии о неком параллельном мире Брюкс сумел освободиться, хватался за кольцо и улетал в другую сторону.
Еще одна конечная остановка — без шрапнели и обломков, только резкий поворот и выступ вокруг открытого люка, украшенного чем-то наподобие таблички:
ТЕХОБСЛУЖИВАНИЕ И РЕМОНТ
Они наконец добрались до цели. Брюкс был свободен и парил в помещении, похожем на то, из которого только что сбежал: переборки, панели, генноспроектированные полосы фотосинтетической растительности. Похожие на гробы выпуклые силуэты на переборке — койки, вроде той, что служила ему постелью и задвигалась в стену, когда ее не использовали. Опять вездесущие кубы, собранные в стеллажи, достаточно высокие, чтобы превратить большую часть помещения в извилистую нору. Весь спектр цветов и буйство иконок. Некоторые Брюкс даже узнал: энергоинструменты, запасы материалов для фабрикатора, стилизованный посох Асклепия, означавший медпрепараты. Другие вполне могли нарисовать инопланетяне.
— Лови.
Он повернулся, вздрогнул и поднял руки, едва успев поймать плывшую к нему коробку. Судя по размерам и форме, в ней могла уместиться большая пицца или даже три, положенные одна на другую. Под крышкой, в выплавленных углублениях лежали сказеры, адгезивы и пузыри с синтетической кровью. Что-то вроде ободранного до основания набора для первой помощи.
— Чини.
Валери каким-то образом уже разделась до комбинезона, пришпилив скафандр к стене, словно смятый комок алюминиевой фольги. Вампирша вытянула левую руку запястьем кверху и закатала рукав. Ее предплечье слегка изгибалось где-то посередине. Даже у вампиров в этом месте нет суставов…
— Что… как это…
— Корабль разваливается. Всякое бывает. — Губы растянулись в подобии улыбки: в стеклянном свете ее зубы казались почти прозрачными. — Чини.
— Но… у меня лодыжка…
Неожиданно они посмотрели прямо друг другу в глаза. Брюкс рефлекторно опустил голову: агнец в присутствии льва, никакого выхода, кроме поклонения, и никакой надежды, кроме молитвы.
— Два поврежденных элемента, — прошептала Валери. — Один необходим для успеха миссии, другой — балласт. Какой получает первоочередное внимание?
— Но я не…
— Ты — биолог.
— Да, но…
— Эксперт. По жизни.
— Д-да…
— Тогда чини.
Он попытался снова посмотреть ей в глаза, но не смог и обругал себя.
— Я — не врач…
— Кости есть кости. — Краем глаза он заметил, что вампирша склонила голову набок, словно взвешивая разные варианты, — Если не можешь сделать этого, какой от тебя толк?
— На борту должен быть больничный отсек, — заикаясь, ответил Брюкс. — Лазарет.
Вампирша взглянула на люк с надписью: «ТЕХОБСЛУЖИВАНИЕ И РЕМОНТ».
— Биолог, — в ее голосе сквозила усмешка, — и думает, что есть разница.
«Безумие какое-то, — подумал Дэн — Может, проверка?»
Если так, тест он проваливал.
Брюкс задержал дыхание, прикусил язык и сосредоточился на ране: закрытый перелом, слава тебе господи. Кожа не разорвана, видимых гематом нет. Крупные кровеносные сосуды вроде не повреждены. Или повреждены? Разве вампиры… Точно, у них постоянно сужены сосуды: они держат всю кровь близко к сердцу. У этой твари может быть разрыв лучевой артерии, а она ничего не почувствует, пока не перейдет в охотничий режим…
«И тогда у жертвы появится шанс…»
Он отбросил прочь мысль, так как без всяких на то причин боялся, что вампирша увидит, о чем думает ее врач. Сосредоточился на переломе. Что делать: ничего не трогать или поставить кость на место? («Не трогать, — вспомнил он. — Минимум движения, снизить риск разрыва нервов и кровеносных сосудов».)
Брюкс вытянул ленту для накладывания шины, оторвал несколько кусков по тридцать сантиметров (достаточно длинных, чтобы зайти за запястье — так материал не скатается). Разложил их по руке Валери на одинаковом расстоянии друг от друга («Какая у нее холодная кожа!»), аккуратно вдавил в плоть («Не делай ей больно! Только не делай больно!»), пока клей не схватился и не поставил шины на место. Дэн отошел, а вампирша согнула руку и повернула ее, рассматривая художества биолога.
— Ты не выправил, — заметила она.
Он сглотнул:
— Нет, я думал… это временная…
Правой рукой Валери сломала собственное предплечье, как веточку. Две шины треснули со звуком приглушенных выстрелов, третья просто вырвалась из мяса, порвав кожу.
Плоть в ране оказалась бескровной, похожей на парафин.
Валери снова протянула сломанную руку:
— Давай заново.
«Твою мать! — подумал Брюкс. — Черт, черт, черт! Никакой это не тест, с подобной тварью проверок не бывает. Садистская игра кошки с мышкой…»
Валери ждала, терпеливая и пустая, всего в двух метрах от его яремной вены.
«Продолжай! Не давай ей повода».
Он снова взял руку вампирши в свои ладони. Прямо вцепился, чтобы те не дрожали. Она, кажется, даже не заметила. Перелом оказался хуже прежнего, сгиб острее: кость торчала из-под мускулов, а на коже появился крошечный узловатый холмик, на поверхности которого расцветал пурпурный синяк.
Брюкс так и не мог посмотреть Валери в глаза.
Он схватил вампиршу одной рукой за запястье, другой — за локоть и дернул. Казалось, он пытался растянуть сталь: кабели в руке были слишком жесткие и напряженные для обычной плоти. Новая попытка: Дэн рванул так сильно, как мог, даже захныкал в голос. Конечность слегка растянулась, сломанные кости громко заскрежетали, вставая на место, а когда он отпустил руку, шишковатая выпуклость исчезла.
«Пожалуйста, пусть этого хватит!»
Брюкс оставил сломанные шины и наложил новые куски клейкой ленты; нажал и немного подождал, пока те затвердеют.
— Лучше, — сказала Валери.
Он перевел дух.
Хруст. Треск.
— Снова!
— Да что с тобой такое? — Слова вырвались до того, как Дэн успел совладать с собой. Перепуганный, он замер: вампирша могла отреагировать как угодно.
Рана кровоточила. Кость явственно проступала под растянутой кожей, как занозистый топляк в мутной воде. Гематома росла на глазах, и кровавое пятно просачивалось сквозь воск. Но нет, уже не воск: бледность испарялась из плоти Валери. Кровь текла из нутра, заливая периферийные ткани. Вампирша… разогревалась.
«Сосуды расширяются. Она переключается в охотничий режим. Значит, не игра, и даже не оправдание, а повод».
— Я им займусь, — раздался голос позади.
Брюкс попытался обернуться, но бесстрастный взгляд Валери пришпилил его к месту, словно бабочку.
— Я серьезно, — бледная вспышка, бежевый комбинезон. Лианна вплыла внутрь и затормозила у стены, — Я тут все закончу. Твоим парням, кажется, необходимо руководство снаружи, на корпусе.
Глаза вампирши метнулись на сломанную руку, потом снова на Брюкса. Он моргнул, а она уже исчезла.
— Нужно вытащить тебя из скафандра, — сказала Лианна, откручивая его шлем.
Она постриглась: теперь дреды доходили лишь до челюсти.
Брюкс ссутулился и потряс головой:
— Ты можешь так просто с ней разговаривать?
— А что такого? Я просто… говорю. — Шлем покатится по отсеку. Все еще дрожа, Брюкс занялся молниями и застежками — Ничего особенного.
— Нет, в смысле… — Он перевел дух. — Она разве тебя не пугает?
— Вроде нет. — Лианна взглянула на аптечку, плававшую сбоку. — Твою мать, она заставила тебя этим пользоваться?
— Эта тварь, двинутая на всю голову.
Синтет пожала плечами:
— По человеческим меркам, конечно. Но опять же… — Она постучала носком ноги по переборке, и из углубления в стене развернулась диагностическая койка, — Какой смысл было вытаскивать вампиров из плейстоцена, если бы их мозги работали как наши?
— Так ты не боишься?
Лианна задумалась на секунду:
— Раньше вроде боялась. В смысле, как жертва хищника, да? Безусловная реакция.
— Точно.
— Чайндам сказал, что беспокоиться не о чем.
Она жестом пригласила биолога лечь. Дэн подплыл ближе и позволил привязать себя к койке, ремни обхватили поясницу. На стене сразу расцвели параметры биотелеметрии.
И ты ему поверила? Им. Этому. Какое местоимение подобрать для роя?
— Конечно, — Лианна провела пальцем по колонке биопоказателей и от чего-то поморщилась. — Ладно, давай посмотрим, что тут у нас.
Она осмотрела отсек («Надо как-нибудь вещички распаковать») и открыла серебряный ящик с медицинскими иконками. Порылась внутри, с полки инструментов взяла шинное ружье, переключила его в режим «ОСТЕО» и ткнула дулом в сломанную лодыжку:
— У тебя нервоблок стоит?
Дэн кивнул:
— Джим что-то мне вколол.
— Это хорошо. Иначе будет очень больно, — Лианна выстрелила. Дэн едва успел заметить черные волокна — тонкие, как филярии, — а они уже, лихорадочно молотя хвостиками, зарылись в плоть и исчезли.
— Когда блок пройдет, может чесаться, — Лианна оглядывала отсек в поисках других сокровищ, — Когда задеты маленькие косточки, сетка устанавливается не сразу… Ага, вот оно!
В этот раз куб оказался цвета слоновой кости — нет, прозрачный. Оттенок давал густой фиксирующий гель внутри. Когда женщина вскрыла крышку, тот дрожал будто желе.
Материала в одном ящике хватило бы, чтобы загипсовать десять человек с головы до ног. Пока синтет набирала пригоршню, Брюкс поглядел по сторонам и нашел еще штук шесть таких же сосудов.
Гель корчился в руках Лианны, разогреваясь от телесного тепла.
— Куда мы летим? — поинтересовался Дэн. — И сколько, по их ожиданиям, будет сломанных костей в месте нашей цели?
— А у них нет ожиданий. Они просто любят, когда все предусмотрено. — Лианна шлепнула вязкую массу на больную лодыжку. — Не двигайся, пока не схватится!
Гель чудовищной амебой заскользил вокруг лодыжки, образовав сплошную полосу, прополз пару сантиметров вверх по икре и вниз, на пятку, а потом замедлился и застыл в кислородной атмосфере.
— Вот, — Лианна закрыла куб, прежде чем масса внутри покрылась коркой. — Боюсь, придется поносить пару дней. Обычно мы снимаем повязку через восемь часов, но ты сражаешься с остатками вируса, и, если задрать метаболизм, зараза может спланировать свое триумфальное возвращение.
Лаккетт, кричащий в агонии… Газон, усеянный корчащимися телами… Болезнь столь беспощадная и быстрая, что тело застывает в трупном окоченении, пока жертва еще жива…
Брюкс закрыл глаза:
— Сколько?
— Чего?
— Мы многих оставили?
— Дэн, я не списывала бы этих парней со счетов. Знаю, как хреново все выглядит, но если я тут чему и научилось, так это пониманию, что перехитрить Двухпалатников невозможно. Они всегда на десять шагов впереди, и у них всегда есть планы внутри планов.
Брюкс подождал, пока голос в голове умолкнет. Затем спросил снова.
Поначалу она не ответила, но потом сказала:
— Сорок четыре.
— На десять шагов впереди, значит, — повторил он в своей личной тьме, — И ты в это веришь?
— Да, — торжественно ответила Лианна.
— Они ждали, что погибнут сорок четыре человека, спланировали их смерть. Хотели…
— Они НЕ хотели…
— Взяв эту… это чудовище с собой, они знали, что делают. У них, значит, все под контролем.
— Да, именно так, — в ее голосе не было даже намека на сомнение.
Брюкс вдохнул и выдохнул, задумался о слабом неожиданном запахе изо рта, о комке, что прямо сейчас начал расти в горле.
— У меня такое чувство, что вера доходит до тебя с трудом, — мягко произнес женский голос спустя несколько секунд. — Но иногда все происходит, так сказать, по воле Божьей.
Дэн открыл глаза. Лианна внимательно смотрела на него — добрая, милая и совершенно безумная.
— Пожалуйста, не говори так, — сказал Брюкс.
— Почему нет? — Казалось, она искренне удивлена.
— Потому что ты не можешь верить всерьез… Потому что все это — сказки, и ими слишком много…
— Это не сказки, Дэн. Я верю в творящую силу, которая существует за пределами физической реальности. Верю, что именно она дала жизнь всему живому. И ты не можешь винить ее за всю ужасную хренотень, которую творили, прикрываясь ее именем.
Слабое покалывание в пальцах. Поток слюны, поднимающийся из глубин глотки. Язык словно распух во рту.
— Ты не могла бы… Я хочу побыть один, если не возражаешь, — спокойно произнес Брюкс.
Лианна моргнула:
— Эмм… Да, наверное. Сетку можешь сбросить в любое время. Я принесла тебе свежий комбинезон, он лежит на щитке. КонСенсус подключен к краске: если что-то понадобится, постучи по стене три раза. Интерфейс довольно…
«Меня сейчас вырвет», — подумал он и с трудом выдавил:
— Пожалуйста. Просто уходи.
Снова закрыл глаза, стиснул зубы и, давясь, сглотнул подступившую тошноту, пока по звуку не понял, что Лианна ушла, и остались только голоса машин да рев в собственной голове.
Его не вырвало. Брюкс подтянул ноги к груди, обвил их руками и крепко сжал, пытаясь бороться с неожиданной неконтролируемой дрожью, охватившей все тело. Он не открывал глаз, не смотрел на новый мир и микрокосмическую тюрьму, в которой проснулся, — зараженный уродами и голодными хищниками маленький пузырек, что, вращаясь, с каждой секундой все больше удалялся от дома. Земля уже превратилась в воспоминание, затерянное и исчезающее в бесконечной пустоте. Тем не менее она была рядом, в его голове, — пустынным садом, усыпанным искореженными трупами, и от нее не было спасения.
Каждый мертвец имел лицо Лаккетта.
* * *
Мы начинаем изучать геологию после землетрясения.
Ральф Уолдо Эмерсон
В конце концов паника уменьшилась. И в конце концов ему пришлось вернуться.
Брюкс не знал точно, сколько времени прошло. Пока ему хватало тьмы за собственными веками, шипения вентиляторов и тихого писка медицинских мониторов. Где-то не слишком далеко завыло нечто, похожее на сирену, — пять раз, потом замолкло. Спустя секунду мир дернулся вправо, и Дэн почувствовал мягкое давление на ключицы, икры, пятки. Верх и низ вернулись.
Брюкс открыл глаза — вид не изменился.
Он сел и повернулся, позволил гравитации стянуть ноги с края койки (биометрия исчезла, стоило ему подняться). С трудом поборол головокружение, протянул перед собой руку и смотрел на нее, пока не унялась дрожь.
Экзоскелет экстатически вибрировал, пока Дэн отрывал его; полоски со щелчком возвращались к состоянию минимальной эластичности, как только получали свободу. С собой они забирали волосы и клетки кожи, оставив оголенные промежутки по всему телу.
Брюкс бросил экзоскелет на палубу — спутанный шар из резиновых волокон, дрожавший и дергавшийся, будто живой. Сам пробрался к маленькой уборной, выглядывавшей из-за холма полетного багажа, и совершил набег на пищевой фабрикатор, встроенный в переборку. Посасывая из груши электролитическую жидкость, Дэн отлепил чистую сложенную одежду от стены там, где ее оставила Лианна: комбинезон цвета зеленой листвы, заблаговременно созданный по его размерам бортовым принтером. Закачался, пока натягивал штанины. Но псевдогравитация была слабой и на ошибки закрывала глаза.
Подготовка подошла к концу: Брюкс оделся, выпрямился, внутренние батарейки начали впитывать заряд из питательных веществ в кишках. Дэн сложил койку обратно в альков; ее нижняя часть, покрытая смарткраской, слегка выступала из стены и еле заметно фосфоресцировала.
«Постучи три раза», — говорила Лианна.
От прикосновений КонСенсус расцвел убогим интерфейсом для ограниченно улучшенных: Системы, Связь, Библиотека. Сбоку в воображаемой пустоте парила небольшая трехмерная версия «Тернового венца». Все было готово пуститься в пляс под его пальцами, но Брюкс поверил надписи: «ДОСТУПЕН ГОЛОСОВОЙ ИНТЕРФЕЙС» и сказал:
— Схема корабля.
Анимация аккуратно перешла в центральную часть, ощетинившись пояснениями. Двигатели, реакторы и экранирование заняли чуть ли не три четверти экрана: тяговые дюзы, термоядерные реакторы, покрытые рябью торовидные контуры огромных радоблокирующих магнитных полей. Амортизаторы, антипротоновые уловители, массивные защитные плиты гидрата лития.
Дэн видел описания такой техники, сформулированные максимально сжато для коротких периодов внимания, во всех научпоповских рассылках. Там это называлось «микроядерная реакция антиматерии». Ядерный импульсный двигатель турбоускорялся при помощи умеренного впрыска антипротонов. С приличным окном запуски «Терновый венец» мог добраться до Марса за пару недель.
— Курс? — громко спросил Брюкс.
НАВИГАЦИЯ НЕДОСТУПНА, ответил КонСенсус.
— Местоположение?
НАВИГАЦИЯ НЕДОСТУПНА.
— Пункт назначения?
НАВИГАЦИЯ НЕДОСТУПНА.
Хм…
Жилые зоны «Венца» располагались вдоль хребта длиной в сто пятьдесят метров; трубы из сплавов и атмосферы связывали разрозненные части обшей структуры, напоминая гвоздь с нанизанными на него бусинами. Центральный узел, через который Валери протащила Брюкса, находился примерно в двух третях пути от двигателя до носа корабля. Оси колеса уже пришли в движение, вращаясь величественным противовесом по отношению к маховику, расположенному чуть далее. (Брюкс заметил, что в узле проворачивалось только нижнее полушарие, а другое — КОМАНДНЫЙ ЦЕНТР, будто современный корабль нуждался в такой старомодной вещи, как капитанский мостик, — согласно КонСенсусу, похоже, намертво крепилось к хребту.)
— Фокус на жилые зоны.
«Венец» перегруппировался изнутри, аккуратно вырезал экраны и двигатели, оставив лишь ярко освещенные пустоты в передней части. Пояснительные созвездия мерцали в новых пространствах, как светлячки в светящихся кишках. Сборище серых иконок сияло внизу, в ТРЮМЕ (теперь, без основания, тот казался огромным): ХОДОРОВСКА К.; ЭУЛАЛИЯ С.; ОФОЭГБУ К. И еще восемь или девять человек. МУР Д, — зеленый — светился в отсеке с надписью КОМНАТА ОТДЫХА. ЛАТТЕРОДТ, находилась рядом с СЕНГУПТАР, в Центральном узле. Отсек с БРЮКС Д. был помечен как МЕД ПОДДЕРЖКА — несмотря на надпись, красовавшуюся над люком. КАМБУЗ занимал отсек рядом, если идти по часовой стрелке, ЛАБОРАТОРИЯ — против часовой, а СКЛАД/ БАЛЛАСТ, где Брюкса бесцеремонно вырвали из сна, балансировал за границами колеса. Судя по всему, его снова прикрепили к кораблю, но желтые неоновые знаки отмечали периферийные повреждения там, где ось еще ремонтировали.
Последний отсек остался без пояснения, но там сияли шесть звезд: пять серых и одна зеленая. Идентификатор был только у последней, но даже он не следовал обычному формату. КонСенсус отразил лишь одно слово: «ВАЛЕРИ».
В пятидесяти метрах впереди — за Центральным узлом и чем-то вроде чердака, забитого трубами, проводами и шлюзами, далеко за главной сенсорной матрицей, на самом носу корабля — КонСенсус вывел установку в виде полусферы и назвал ее «ПАРАСОЛЬ». Похоже, сейчас она пребывала в свернутом положении, но прозрачный оверлей показывал ее форму в рабочем режиме: огромный приплюснутый конус, настолько широкий, что за ним легко мог спрятаться целый корабль. Брюкс понятия не имел, что это такое. Может, отражатель звездной пыли? Теплоизлучатель? Волшебный плащ-невидимка Двухпалатников?
— Центральный список, — «Венец» на стене сложился и встал в строй с другими иконками.
Быстронет! Дэн открыл его, как рождественский подарок. Доступа к закладкам не было, но даже стандартные заголовки ноосферы сейчас казались глотком воды в пустыне: АНАРЕС ОТДЕЛЯЕТСЯ, ЭВЗ УБИВАЕТ «ВЕНТЕР», ПРЕЗИДЕНТ ПАКИСТАНА — ЗОМБИ…
Кэш, разумеется. Выдохшиеся и устаревшие фрагменты, достаточно скромные по размерам, чтобы уместиться в памяти «Венца» — если кто-то не нарушил протоколы о полном молчании в космосе, введенные со времени Огнепада, или не отправляет узким лучом апдейты прямо на корабль. Все возможно. Но, скорее всего, кэш. А значит, надо отсортировать информацию по дате, и…
Двадцать восемь дней. Если предположить, что они забили память уже на пороге, Брюкса складировали в подвале целый месяц. Он тихо хмыкнул, покачал головой и вяло удивился отсутствию собственного изумления. «Я начинаю привыкать к откровениям».
И все-таки засохший рацион лучше, чем никакого.
И Дэну вроде никуда не нужно было торопиться.
Никто не поразился разоблачению президента Пакистана: людям показывали его аватар, а оригинал год назад умер от вирусной зомбификации. Разумеется, это было заказное убийство, но ответственность за него пока никто на себя не взял. «Вентер Бноморфикс» — последняя старинная корпорация — наконец проиграла битву энтропии и сошла с арены. Парочка инсайдеров тыкали пальцем в сельскохозяйственный коллапс Китая (страна до сих пор катилась под уклон, хотя со дня краха искусственных опылителей от «Вентер» прошло три года), а финансовые умники винили разрушающую руку экономики выжженной земли. Нечто под названием «джиттербаг» — разновидность военного вируса, поражающего зеркальные нейроны и взламывающего проводку двигательных контуров, — начало циркулировать в Латинской Америке. И где-то далеко над пятой точкой Лагранжа («Рядом с ней, — поправил себя Брюкс, — или где-то позади») колония Анаррес обзавелась старенькими ракетными двигателями с электромагнитными плазменными ускорителями и теперь готовилась подняться на новые высоты.
КонСенсус зазвенел.
— Тараканам в Центроузел, — рявкнула вслед стена. Голос был женский и странно знакомый: почему, Брюкс не мог сказать. Он вернулся к кэшу и стал искать ссылки на беспорядки в Орегонской пустыне.
Ничего… Ни одного упоминания о таинственной ночной стычке в Прайнвилльском заповеднике: никаких нападений зомби на религиозные сооружения, контратакующих торнадо, рабски покорных человеческим приказам, что в принципе невозможно. И никаких сообщений о вооруженных силах, окопавшихся у культистского монастыря на пустынной равнине.
Странно…
Может, их финальное поспешное бегство с арены на тот момент еще не попало в новости? Брюкс тогда валялся без сознания, но понимал, что у «Венца» могло и не быть времени, чтобы висеть на орбите и обновлять данные. И все-таки… Нападение Валери, перемирие, карантин — по меньшей мере, тридцать часов активности, раз в десять превышавшие любые показатели нормальности. Даже если в ту ночь за Прайнвиллем никто не наблюдал, кто-то должен был заметить неожиданную переброску войск с прежних заданий. Даже если Валери действительно настолько ослепила всех соглядатаев на орбите, исчезновение ее «карусели» из гаража не могло пройти незамеченным.
В мире было слишком много окон, и любой дом сделан из стекла. Уже многие годы ни одна организация — корпоративная, политическая или синтетическая — в одиночку не могла везде закрыть ставни.
Может, кто-то подчистил бортовую память? Тот же, кто закрыл от Дэна навигационную систему.
«Потому что здесь все вертится вокруг тебя. Каждый работает над тем, чтобы ты ничего не знал».
Брюкс поморщился.
— Тараканам пройти в Центральный узел. Думаешь у нас нет занятий поважнее чем наблюдать как ты себя за член дергаешь?
Брюкс заморгал и огляделся по сторонам:
— Что?
— Э-э-э… Она тебя имеет в виду, Дэн, — пояснила невидимая Лианна. — У нас что-то вроде совещания.
Я подумала, ты захочешь быть в курсе дела.
— О, я…
«Тараканам?»
— …сейчас буду.
Лестница торчала посередине отсека, как распрямленная спираль ДНК. Брюкс наклонился над люком, из которого она появлялась, и, по-прежнему слегка дрожа, схватился за перекладины, посмотрел вниз. Там оказались ряды ящиков и расчлененные трубы. Он задрал голову: наверху мерцал бледно-голубой свет.
Путь лежал туда. Дэн тяжело вздохнул и полез.
* * *
Он выбрался на круглый выступ около люка, находившегося на самом дне оси. Напротив в вышину уходила еще одна лестница, напоминавшая упражнение по геометрической перспективе. В прошлый раз Брюкс не ошибся: перекладины на ней действительно находились в добром метре друг от друга, и при земной гравитации подняться было бы невозможно. Здесь же трюк оказался довольно легким.
Правда, это ничего не значило. Лестница была лишь запасным вариантом. Лента конвейера плавно двигалась в своей червоточине слева от Брюкса, проходила через невидимые колеса прямо под ногами и вновь поднималась в сторону Центрального узла. Стремена-поручни проплывали мимо, расположенные с интервалом в два метра: продумано так, чтобы места хватало и ногам, и рукам. Вверх-вниз.
Вверх!
Даже автоматический подъем, казалось, длился световые годы, разворачивался бесконечной регрессией перекладин, колец и переборок, которые словно дышали, стоило Брюксу отвернуться. Пояс тащил его сквозь серию раздвижных сегментов; предупреждающие полосы отмечали места, где один переходил в другой, канал туннеля повышался на незначительную долю. Крохотные датчики, логарифмически расположенные по переборке, отмечали гравитацию — 0.3, 0.25, 0.2 — пока Дэн поднимался.
На полпути вернулась паника. Она даже предупредила его за несколько секунд: неожиданно бесформенная тревога разлилась по телу — волнение, которое цивилизованный неокортекс попытался выдать за обычный страх высоты. В следующий момент оно пустило метастазы и превратилось в леденящий ужас, Брюкс одеревенел: вдруг задышал со скоростью сердцебиения колибри, а пальцы сжал так, что те стали напоминать старые корни, обвившие камень.
Он ждал, парализованный, что сейчас откуда-то появится безымянная тварь и разорвет его на куски. Но ничто не появилось. Дэн с трудом вновь задвигался: голова, скрипя, поворачивалась, как заржавевший клапан то налево, то направо, глаза лихорадочно искали угрозу.
Ничего… Только межсегментные прокладки летели мимо да перекладины мелькали, не привлекая внимания. Что-то сверкнуло на краю поля зрения… Нет, там — ничего. Вообще ничего.
Секунды тянулись бесконечно, но в конце концов время возобновило привычное течение, а паника спустилась в глубины сознания. Брюкс посмотрел вниз — туда, откуда пришел. В желудке сразу стало неуютно, однако он не увидел ничего, что могло бы так его напугать.
Когда он добрался до вершины, «низ» исчез; сила кориолиса, мягко толкнув Дэна вбок, сопротивлялась еще пару секунд. Брюкс появился на дне нижнего полушария, из одного из шести протуберанцев, кольцом окружавших южный полюс. Туннель, который он заметил прежде, теперь загерметизировали, по периметру поставили ограждение высотой по пояс, а вокруг его пасти сфинктером плотно сжался огромный фольговый люк. Радужка без зрачка. Его рыбье отражение превратило зеркальный шар напротив в слепое хромированное глазное яблоко.
Дэн повернулся лицом к решетке, рассекавшей узел напополам: к кольцам ртутного Сатурна, сомкнутым в крепком объятии. Сквозь вращающуюся сеть («Стационарную», — напомнил себе Брюкс: вращалось нижнее полушарие) мелькали обрывки движения: подошвы голых ног и желтая вспышка, рассыпавшаяся фрактальной мозаикой. Как-то так видят мир насекомые.
Сквозь решетку доносились тихие голоса. Желтые обрывки передвигались рыбным косяком:
— Поднимайся.
Голос Мура.
Наверх вели два пути — два круглых отверстия на противоположных концах зеркального шара. Один преграждала втянутая спиральная лестница, в сплющенном состоянии она напоминала черно-металлическую круговую диаграмму, порезанную на несимметричные куски: важнейший проход при работе двигателей, когда ускорение превращало «вперед» в «вверх». Сейчас он напоминал бесполезную садовую скульптуру, убранную с дороги.
Другой путь был открыт. Брюкс оттолкнулся от переборки и поплыл в воздухе, чувствуя, как его охватывает смесь веселья и легкого ужаса; забился, когда отверстие проплыло мимо и заставило его судорожно вцепиться в решетку. Ухватившись, он вскарабкался вбок и вылез словно краб из норы, повис в северном полушарии между зеркальной землей и небом из смарткраски.
Мур стоял босой, погрузив пальцы ног в решетку, и не сводил глаз с такполосы, обернутой вокруг запястья. Миметические гравкресла уродовали северную часть зеркального шара, как гипсовые слепки, вдавленные в песочное тесто. Они выстроились по радиусу в зоне условного умеренного пояса, подголовники сходились в полюсе. Любой, лежа в этих креслах, смотрел бы прямо на северное полушарие Центрального узла: купол внутреннего неба и безликий слой смарткраски, за исключением одного пятна, где от решетки до люка сбоку от полюса тянулась еще одна ненужная лестница.
Женщина индийского происхождения, привязанная к зеркальному шару — лет тридцати максимум, скругленная черная челка, затылок обрит до самого темечка, — дернула головой, стоило Брюксу на нее посмотреть. Кажется, ее внимание привлекло что-то, лежавшее у правой ноги.
— Приперся наконец.
Она носила хромаформовую куртку поверх оранжевого комбинезона («Похоже, мы закодированы по цветам», — понял Брюкс): легко программируемая на тысячи разных оттенков, сейчас ткань имитировала кресло, в котором сидела индианка, от чего казалось, что от той остались лишь пара рук и парящая голова, привитые к призрачному телу.
Лианна парила над решеткой в дальней стороне отсека. Она улыбнулась, одновременно приветствуя и извиняясь.
— Дэн Брюкс, Ракши Сенгупта.
Он еще раз окинул взглядом купол:
— А Валери…
— К нам не присоединится, — сказала Лианна.
— Она лечит руку, — добавила Сенгупта.
«Слава тебе господи».
— Итак, — начал Мур, решив сразу перейти к делу, как только прибыл отставший. — Что это было?
Сенгупта закатила глаза:
— А чего думать-то? Они нам ось прожгли. Это была атака.
«Кто?» — хотел поинтересоваться Брюкс, но промолчал.
— Я надеялся на более детальную информацию, — холодно и невозмутимо ответил полковник.
Лианна сделала ему одолжение:
— По сути, на нас направили увеличительное стекло. Сфокусированный микроволновой импульс где-то в полгигаватта, судя по повреждениям.
— Откуда? — спросил Мур.
Латтеродт прикусила губу:
— Солнце. Северное полушарие.
— Это все?
— Даже у Двухпалатников есть границы, Джим. Это чистый ретроспективный анализ; дифференцированная термическая нагрузка на разные грани структуры, траектория оси. В общем, они просчитали, как части были выстроены в момент удара, и узнали направление по углу попадания.
— Мы сами могли бы все подсчитать, — проворчала Сенгупта.
— Кто? — не сдержался Брюкс. — Кто в нас выстрелил?
Никто не ответил. Сенгупта смотрела в его сторону с таким же интересом, с каким изучала бы кусок фекалий, соскобленный с ботинка.
— Это мы и пытаемся выяснить, — сказала Лианна, немного помолчав.
Мур поджал губы:
— Значит, рой этого не предвидел.
Она покачала головой, будто не желая признать их несовершенство вслух.
— Значит, траны постарались.
— Надеюсь иначе эта атака войдет во все учебники если выяснится что обыкновенный исходник застал наших монахов со спущенными штанами, — заметила Сенгупта.
Мур быстро взглянул в сторону кормы:
— В обычных обстоятельствах, разумеется. Но сейчас они функционируют, прямо скажем, не на сто процентов.
Серые иконки, складированные в трюме.
— Ммм, — Брюкс откашлялся, — А что они там делают?
— Выздоравливают, — ответила Латтеродт. — Вирус ударил по ним гораздо сильнее, чем по нам. Мы увеличили давление, чтобы ускорить восстановление, но на него уйдет еще много дней.
— Значит, уже после разлома, — задумчиво произнес Мур.
«Разлома?»
Лианна кивнула:
— Около цели нам нужно загрузиться примерно на неделю раньше. Там они хотят работать лично.
— Где «непосредственно?» — спросил Брюкс. — Какого разл…
Сенгупта оборвала его, утомленно свистнув сквозь сжатые зубы, и повернулась к Лианне:
— Ну вот… Разве я тебе не говорила?
— Если можешь хотя бы ненадолго воздержаться с вопросами, — предложил Мур, — я с удовольствием введу тебя в курс дела позднее.
— Когда ты не будешь тратить попусту чужое время, — добавила Ракши.
— Ракши… — начала Лианна.
— Зачем он тут вообще нужен? Неужели кто-то думает что он в состоянии хоть как-то помочь а не просто чувствовать себя «в курсе дела»?
— О, значит, люди в курсе дела так себя чувствуют? — съязвил Брюкс.
— Хочу заметить, что конкретно сейчас не Дэн попусту тратит наше время, — сказала Лианна.
Сенгупта фыркнула.
Мур выждал секунду, прежде чем вернуться к теме совещания:
— Существует ли оружие, способное сделать такое со столь далекого расстояния?
Латтеродт пожала плечами:
— Ты у нас шпион, ты и скажи.
— Я говорю не о технологии исходников.
— На спецоружие это не похоже. Скорее всего, кто-то взломал несколько энергоспутников, и те одновременно выстрелили в одно и то же место. Я полагаю, затея была рассчитана на один выстрел: такой уровень нельзя набрать, не выйдя за пределы спецификаций. Вероятно, проводку выбило по всей сети, теперь ее даже не отремонтировать.
— С двенадцатиминутным лагом это все равно не имеет значения. У них был один шанс предсказать наше местоположение, и они его профукали. Ракши, а мы…
— Я запускаю двигатель на четверть секунды со случайными интервалами между шестью и двенадцатью минутами. Мы-то ускорения даже не почувствуем но больше эти уродцы меня не заловят.
«Двенадцатиминутный лаг в скорости света», — задумался Брюкс. — «От Солнца и обратно. Значит, мы в шести световых минутах от Солнца, где-то, где-то… На расстоянии в сто восемь миллионов километров. Где-то рядом с Венерой». Если, конечно, он хорошо помнил базовый курс астрономии.
— …повлиять на точку перелома? — спрашивал Мур.
Лианна кивнула:
— Да, но совсем незначительно. Сейчас Двухпалатники работают над поправками. По их словам, это займет еще пару часов.
— А как насчет хвоста?
Сенгупта украсила воздух невидимыми мазками.
В куполе открылось окно: что-то вроде плазмадиаграммы — три красных пика возвышались над пейзажем фиолетовых холмиков; в верхнем углу непонятные пояснения болтали о ДИСКРИМИНАНТНОМ КОМПЛЕКСЕ, ИНФРАКРАСНОМ ПОГЛОЩЕНИИ и МИКРОЛИНЗИРОВАНИИ.
«Какие-то тепловые отпечатки, — предположил Брюкс. — Судя по пояснениям, экранированные». Похоже, у Сенгупты были волшебные пальцы.
За ними шла погоня. «Все лучше и лучше!»
— Итак, — задумчиво произнес Брюкс. — Два отряда или там два разных игрока?
— Скорее, отряды. Двухпалатники думают, что выстрел должен был нас обездвижить, чтобы вот эти поймали… — Лианна хмыкнула, — Непонятно только, почему в нас просто не запустили ракету.
Сенгупта:
— Может сейчас и запустят когда их грандиозная перегрузка накрылась медным тазом.
— Это может сыграть нам на руку, — заметил Мур — Ракши, как быстро мы получим предупреждение, если в нас все-таки выстрелят?
— Чем выстрелят? Весь каталог перечислить?
— Стандартный разрывной, время хотя бы приблизительно.
Она принялась загибать пальцы, будто считала по ним:
— Семь часов восемь минут если расстояние не изменится. Плюс-минус.
— Тогда нам лучше начать, — сказал Мур.
* * *
— Это было самое непонятное совещание, на котором я когда-либо присутствовал, — проворчал Брюкс, спустившись в южное полушарие. — А я состою в огромном количестве ведомственных комитетов, так что опыт у меня большой.
— Я это вроде как поняла, — Лианна взглянула на Дэна, уцепившись за поручень на переборке. — Пошли со мной. У меня есть кое-что, могу помочь.
Она повернулась как рыба и проплыла сквозь ближайший люк, ведущий в ось. От этого зрелища Брюксу стало не по себе. Он последовал за Лианной в собственном неуклюжем ритме, сквозь заставленное кубами южное полушарие, через паз, поглотивший женщину. Та легко парила впереди, отражая Кориолис руками и ногами: она на десять метров пронеслась вниз по оси, прежде чем схватила поручень. Брюкс решил обойтись без акробатики, в одно кольцо вцепился, не набрав и пары килограммов, во второе сразу продел ногу. Он подумал, что как не высчитывай ускорение тел при переходе из невесомости в зону гравитации, в одном можно быть уверенным без всяких цифр: при таком раскладе, достигнув дна оси, в лепешку разобьется кто угодно.
Камбуз. Еще один отсек, ничем не отличающийся от предыдущих: похожий на двухуровневый баллон с пропаном из тех, что давным-давно стояли но дворах неподалеку от жаровни для барбекю, только выросший до чудовищных размеров и накачанный затхлым воздухом. Здесь, впрочем, верхний этаж был не настолько забит, как в «Техобслуживании и ремонте»: стояли кресла, отдельные экраны, штук шесть полупустых кубов, стол. Обычные полосы эпифитного астродерна. Из одной стены выступал лес трубок толщиной с карандаш. Между ними раскинулась чья-то личная палатка, чьи грани — желто-костяного цвета и натянутые как сухожилия — чем-то напоминали латекс. Среди общего беспорядка напротив друг друга высились два стула с липкими ножками.
Лианна стояла за фабрикатором, рылась в недавно открытом кубе.
— Нашла!
Она держала в руках колпак, чем-то напоминавший бандажный капюшон для фетишистов, с кучей шайб и крохотных болтиков, образовывавших тонкую сеть по всему черепу, оставлявший открытой только нижнюю часть лица: рот, челюсть, кончик носа. Две особенно выдающиеся шайбы торчали вместо глаз.
Внешние сверхпроводники. Пингеры с компрессированным ультразвуком. Устройство для объемного изображения и чтения/написания из черной кожи.
— Моя старая маска для игр, — объявила Лианна. — Я подумала, что тебе пригодится более дружелюбный интерфейс, чем Ракши.
«Костыли, значит. Для инвалидов, заключенных в реале».
— В смысле у тебя же нет импл…
— Спасибо, — ответил Брюкс. — Думаю, обойдусь смарткраской, если ты не будешь настаивать.
— Но она не только для игр, — заверила его Лианна. — Маска заточена под КонСенсус и гораздо быстрее любой краски. Плюс утраивает уровень ассимиляции всего, что ты почувствуешь. Идеально для порно. Все что пожелаешь, — она закрыла куб. — Трудно придумать, чего эта маска не умеет делать.
Брюкс взял маску-капюшон. В руках материал казался немного масляным. Дэн перевернул его и прочел крохотное лого, парившее в виртуальном сантиметре от поверхности: «Интерлопер Аксессорис».
— Она полностью не инвазивная, — сообщила Лианна. — Только транскраниальная стимуляция и компрессированный ультразвук, даже опто…
— Я знаком с техникой, — заверил ее Брюкс, потом добавил: — Спасибо.
— Если у тебя появится настроение поиграть, я с удовольствием присоединюсь.
Никаких упоминаний о беспомощности Дэна в руках Валери и панической атаке. Она спокойно отнеслась к его невежеству, без всякой снисходительности смотрела на отсутствие имплантатов. Только дружба и желание помочь.
Брюкс почувствовал смесь стыда и благодарности. «Мне нравится эта женщина», — подумал он и повторил:
— Спасибо.
Других слов у него просто не было.
Лианна глупо улыбнулась:
— Не за что. — И сразу ткнула пальцем куда-то ему за плечо. — Думаю, Джим хочет с тобой поговорить.
Брюкс обернулся. Полковник бесшумно приземлился на палубу позади. Теперь он стоял там, будто извинялся; сумку за его спиной распирали изгибы и странные углы.
— Я не…
— Мне все равно нужно в трюм. Он твой. — Подпрыгнув, Лианна исчезла в потолке, а Мур одним движением плеча скинул сумку, расстегнул печать, вытащил рулон какой-то паутины и протянул его Брюксу:
— Это тебе для переноски оборудования.
Дэн, чуть помедлив, взял его:
— Спасибо. Только оборудования я с собой не прихватил…
Полковник снова нырнул в рюкзак и на этот раз вытащил длинную зеленую бутылку; повернул ее так, чтобы Брюкс увидел этикетку с надписью: «Гленморанджи».
— Нашел в каком-то кубике, — пояснил Джим, — И не спрашивай, как она туда попала. Может, подарок от продавца за крупный заказ. Или Чайндам захотел меня порадовать. Я знаю одно — это мой любимый сорт.
Он поставил бутылку на палубу и опять полез в сумку.
— Кстати, в комплекте с милым набором бокалов.
Мур махнул в сторону клейких стульев:
— Занимай место.
* * *
Он открыл бутылку: в воздухе сразу повеяло торфом и древесным дымом.
— Технически мы не должны возиться с открытыми жидкостями даже при ускорении в одну третью «же», но в «грушах» по вкусу все напоминает пластик.
Брюкс протянул бокал.
— Могу предположить, — Мур позволил дрожащей при низкой гравитации капле покинуть бутылку, — что ты слегка раздражен.
— Может быть, — признал Брюкс. — Когда не пачкаю штаны от экзистенциального ужаса.
— Еще недавно ты занимался своими делами, отдыхал в турпоходе…
— Я вообще-то полевые исследования проводил.
— …как вдруг угодил под перекрестный огонь в войне транслюдей. А потом и вовсе очнулся на корабле с мишенью, нарисованной прямо на корпусе.
— Я действительно постоянно задаюсь вопросом, что я тут делаю. Каждые тридцать секунд или около того.
Они чокнулись бокалами и выпили. Брюкс одобрительно хмыкнул, когда от жидкости приятно потеплело в горле.
— Конечно, в том, что ты здесь, есть определенный риск, — признал Мур, — И за это я приношу извинения. С другой стороны, если бы мы не взяли тебя с собой, скорее всего, ты бы уже умер.
— Мы хоть знаем, кто нас преследует?
— Не на сто процентов. Желающих много. Даже троглодиты в списке есть. — Полковник пригубил виски. — Иногда Лианна сильно нас недооценивает.
— Но почему? — Тут Брюксу пришла в голову мысль: — Рой же не украл этот корабль?
Мур засмеялся:
— Ты хоть знаешь, сколько открытий уже запатентовали Двухпалатники? Они могли бы купить флот таких кораблей за наличку, если бы захотели.
— Тогда почему?
— Рой вполне справедливо считали угрозой, даже когда монахи сидели в пустыне и не высовывались. Теперь мы находимся на корабле, который может донести нас куда угодно, от «Икара» до «о’Нилов». — Он посмотрел на виски. — При таких обстоятельствах уровень угрозы лишь возрастает.
— Значит, мы летим на «Икар»?
Мур кивнул:
— Подозреваю, что наши преследователи об этом не знают. С их точки зрения, мы просто срезаем путь по внутренней системе и направляемся куда-то еще. Наверное, поэтому они так долго сдерживались, — Он опустошил бокал, — А вот «почему» — вопрос неоднозначный. Если мы будем считать преследователей силой, у которой есть цель, это будет не слишком продуктивно. Лучше думать о них… как об очень сложных системах, которые делают то, что должны делать системы. Реагенты могут как угодно объяснять свою роль в реакции, но их точки зрения имеют мало общего с реальной химией.
Брюкс взглянул на собеседника новыми глазами:
— Ты буддист, что ли?
— Солдат-буддист. — Мур улыбнулся и снова наполнил бокалы. — Мне нравится.
— «Икар» был частью… увеличительного стекла?
— Вряд ли. Хотя сбрасывать эту возможность со счетов нельзя. Он находится в зоне риска.
— Тогда почему мы туда летим?
— Опять это слово… — Полковник поставил свой бокал на ближайший куб. — По сути, мы — разведчики.
— Разведчики?
— Двухпалатники считают наше путешествие чем-то вроде… паломничества, — он едва заметно криво улыбнулся. — Ты, конечно, помнишь о миссии «Тезея».
Фраза была слишком риторической даже для знака вопроса.
— Разумеется.
— И знаешь о топливной технологии, которую она использовала… использует.
Брюкс пожал плечами:
— «Икар» раскалывает антиматерию и лазером отправляет квантовые спецификации, «Тезей» по этим схемам штампует собственные запасы — и бабах! Куча антипротонов, ешь сколько влезет.
— Почти. Важно, что «Икар» передает топливные спецификации на двигатель телематерии «Тезея» уже больше десяти лет. Недавно появилось предположение, что по этому же лучу что-то пришло в ответ.
— Разве «Тезей» не должен посылать собранные во время экспедиции образцы?
— Фаб-канал «Тезея» шел в карантин, расположенный на низкой околоземной орбите. Я же говорю о реальном потоке телематерии.
— Я не знал, что такое вообще возможно, — заметил Брюкс.
— Еще как возможно — это часть проекта: топливо — туда, данные — обратно. Конечно, в нынешнем состоянии нам еще несколько световых лет пахать до передачи сложных структур, так что приемник работает только с… базовыми данными. Одиночными частицами, экзоматерией, даже небарионной. С веществом, для постройки которого нужно очень много энергии.
Брюкс глотнул виски:
— Вы, когда «Тезей» отправляли, что ожидали найти?
— Мы понятия не имели, — пожал плечами Мур, — Нечто чужое — это точно. А по сравнению с общей стоимостью миссии поставить лишний конденсатор на солнечную сторону «Икара» было пустяковым делом. Как минимум, ею могли использовать в качестве семафора — если бы основной канал накрылся. Потому один и установили. Вдруг понадобится.
— Полагаю, он и понадобился.
Мур взглянул на пустой бокал, словно раздумывая, не мудро ли его поставить. Но потом вновь потянулся за бутылкой.
— Вот в чем штука… По пути выяснилось, что «Тезея» обманули, и он попался на приманку. Ты знал об этом? Такие вещи на публику говорили?
Брюкс покачал головой:
— Было что-то о корректировке курса за Юпитером, когда пришла новая информация.
— Я в последнее время окончательно запутался, — проворчал Мур. — Что мы признаем, что фальсифицируем, а что полностью скрываем. После Огнепада мы все смотрели на небо так пристально, что из глаз кровь текла. Увидели, как что-то пищит в поясе Койпера — это ты знаешь, — и послали взвод высокоскоростных зондов проверить. Следом снарядили «Тезей» (как только успели его собрать). Но он туда не добрался. Зонды долетели первыми, заметили нечто, зарытое в астероид, а тот сразу взорвался. Мы столько старались ради… «куклы», мошной пехотной мины с сиреной на макушке. Пришлось вернуться к радиокартам и звездным графикам. Там мы нашли рентгеновский выброс, похороненный в архивах, который произошел за несколько лет до Огнепада и больше не повторился. В то время MAC счел его аппаратным сбоем, но сейчас у нас больше ничего не было. «Тезей» утке в пятнадцати астрономических единицах, идет не туда… В общем, мы воспользовались пре имуществом неограниченных топливных ресурсов, скормили кораблю новый курс, он развернулся и полетел в облако Оорта, что-то там нашел, вроде крохотного коричневого карлика. «Тезей» решил посмотреть поближе, засек какой-то объект на орбите, начал слать детали, а потом — раз, и исчез.
Мур свел вместе кончики пальцев свободной руки и резко их растопырил, словно свечу задул.
Брюкс ответил не сразу:
— Я об этом не знал.
— Это хорошо, иначе я бы очень забеспокоился.
— Я думал, корабль еще в пути. В новостях и сводках никаких сообщений о том, что они кого-то нашли. — Брюкс, взволнованный, не мог отвести взгляд от бокала. — И что там было?
— Мы не знаем.
— Но они же начали слать…
— Множественные контакты. Тысячи! Мы получили свидетельства, что пришельцы засевают атмосферу карлика пребиотической органикой — то есть там вроде шел суперюпитерианский проект по терраформированию. Но сумели ли наши это расследовать, осталось неизвестно.
— Господи… — прошептал Дэн.
— Может, там есть что-то еще, — добавил Мур, уставившись в палубу и глядя сквозь нее до самого Оорта, — Что-то… спрятавшееся. Ничего определенного.
Казалось, сейчас он находится в другом месте. Брюкс тихо кашлянул.
Полковник моргнул и очнулся:
— Вот и все, что мы знаем. Телеметрия была шумной, мягко говоря: у этого карлика чудовищное магнитное поле, и он глушит все, что пытаешься отослать. У Двухпалатников есть потрясающие распознавательные алгоритмы: они выжимали информацию из обрывков, где — я мог поклясться — не было ничего, кроме помех. Но есть и ограничения. «Тезей» вошел туда и будто исчез в тумане. Он вполне может по-прежнему слать сигнал — команда оставила спутниковый ретранслятор, и он активен. Пока есть надежда, мы держим канал связи открытым. Но с корабля мы больше ничего не получаем. Ни одного сигнала из-за этого «супа»!
— А теперь вы, значит, сигнал получили. Причем не только его.
— Нет. — Мур поднял руку. — Если бы система функционировала нормально, мы бы уже все поняли и расшифровали, но ничего нет. Никаких протоколов установления связи и четко выраженной передачи. Там, на другом конце провода, никто не сказал, что посылает нам какую-то информацию. Когда приходит пакет с данными, обычно всегда есть звоночки. В этот раз — ничего. Тишина. Максимум — еле заметный всплеск, когда что-то вроде бы ринулось по потоку. Но контрольные суммы проверки не прошли… Все, парни, расходитесь, смотреть нечего! ЦУП сигнала даже не заметил. Я не заметил. И не подозревал о подвохе, пока Двухпалатники не помогли мне выжать архивы, прогнав их через свои сакральные алгоритмы. И это спустя несколько лет!
— Но если поток даже протоколы не запустил, как…
— Спроси у них, — Мур дернул подбородком в сторону смутной точки за переборкой — узла озарений Двухпалатников. — Я тут за компанию.
— Значит, нечто использует поток телематерии. — подытожил Брюкс.
— Или, по крайней мере, использовало.
— И это были не мы.
— Что бы там ни было, оно изо всех сил старается держаться в тени.
— И что оно нам послало?
— Ангелов Астероидов, — пожал плечами Мур. — Так это называют Двухпалатники, ну или так нам пере, вели их слова. Возможно, монахи просто такой условный код для операции придумали. Но я не знаю, насколько серьезно они верят в то, что там что-то есть Может, все-таки был сбой или неудавшийся удаленный взлом, и мы сможем что-нибудь узнать про хакеров изучив отпечатки.
— А если там все же что-то есть? Чисто гипотетически, — спросил Брюкс. — Что-то физическое.
Мур раскинул руки:
Например? Незаметный туман из разрозненных атомов?
— Я не знаю. Вещь, которая нарушает все наши законы.
Тогда, я полагаю… — Мур глубоко вздохнул, — у нее было несколько лет, чтобы обустроиться.
* * *
Все рушится, основа расшаталась.
Уильям Батлер Йейтс
Монахи придумали шикарный план, как сбросить с хвоста таинственных преследователей. Пока те не взорвали «Венец», они решили взорвать его сами.
Мнением Брюкса, естественно, никто не интересовался.
Он опять сидел в медотсеке (он же — «Техобслуживание и ремонт») и клеил на себя очередной резиновый экзоскелет. Это оказалось легко: всего-то надо было наложить ленты на голые, лишенные волос полоски на теле, которые Дэн сам сделал пару дней назад.
Правда, сейчас счет шел не на дни. Судя по только что прозвеневшему звонку, до взрыва осталось две минуты.
Две минуты. До взрыва.
С потолка упала Лианна:
— Привет. Я тут, чтобы сказать: Ракши сейчас будет складывать оси. Я не хотела, чтобы ты шлепнулся, когда сместится гравитация.
«Как мы заботимся о тараканах, — с кривой усмешкой подумал Брюкс. — Очень похоже на Сенгупту».
По сигналу переборки задрожали. Отсек задергался, вдалеке неожиданно словно заревел океан. По кубу покатилась оставленная кем-то «груша» с питьем.
Не беспокойся, — заверила Дэна Лианна. Правый борт сместится на пару градусов, и ненадолго, буквально на несколько минут. Ты даже виски не разольешь. Если пьешь, конечно.
Выпить сейчас явно стоило.
Низ качался между ногами ленивым маятником и остановился в полуметре от центральной линии: полые кости «Венца» сложились вдоль хребта, как ребра закрывшегося зонта; вращение, выбрасывавшее их наружу, замедлялось в точной пропорции по отношении к ускорению, нараставшему изнутри. Тысячи тонн медленно двигались вокруг, множество векторов играли друг против друга, а Брюкс не чувствовал ничего, кроме учтивого разногласия между внутренними ушами. Низ снова подходил к предназначенному для него месту.
Это впечатляло, и все же:
— Меня беспокоит не запуск двигателей, а кома, которую вы хотите потом устроить.
— Ты ее даже не почувствуешь.
— Я именно это имею в виду. Когда падаешь на Солнце, как-то хочется остаться в сознании и запрыгнуть в спасательный челнок, если все пойдет наперекосяк.
Тогда тебе тем более не о чем беспокоиться: у нас нет челноков.
Отсек слегка подпрыгнул от тяжелого и глухого вездесущего удара, когда защелкнулись огромные стыковочные зажимы. «Груша» на столе качалась туда-сюда. «Терновый венец» связали и снарядили для плавания.
Лианна кинула Дэну комбинезон и ткнула рукой в потолок:
— Пошли?
На сей раз безмятежного плавания по туннелю света не получилось. Не было легкого восхождения из псевдогравитации в невесомость. Теперь «Венец» разгонялся, врубил двигатели и поджал отсеки к бортам: сбежать от второго закона Ньютона было невозможно. Каждая ступенька преодолевалась с той же тяжестью, что и предыдущая; с каждым кольцом светящейся ленты падать было все дальше.
По причине, которую Брюкс не мог понять, так казалось даже легче.
Они выбрались в Центральный узел, прямо на дно чаши; здесь тоже царила гравитация, как и на всем корабле. Огромную радужку на южном полюсе сузили и зафиксировали. Ртутные иглы сочились из зеркального шара наверху, как нити липкой слюны, спускаясь в открытый зрачок. Видимо, грузовой лифт. Ведет в трюм, а может, и глубже: в закутки и технические каналы, где в случае катастрофического сбоя с проводкой боролись вручную; к колоссальным, изрыгающим нейтроны двигателям.
Брюкс склонился над ограждением. Глубины полого позвоночника «Венца» уходили вдаль оптической иллюзией, напоминая трахею самого Бога. («Всего сто ветров», — напомнил себе Брюкс; всего — сто метров.) Внизу виднелись признаки активности: мелькали движения, слабо клацал металл о металл. Жидкие зеркальные канаты дрожали натянутой тетивой, когда что-то дергало их с другого конца.
Кто-то похлопал Брюкса по плечу, и он чуть не подпрыгнул. Лианна держала в руке два серебряных троса; на конце каждого волшебным образом раскрылся хомут, похожий на гипертрофированное игольное ушко. Синтет отдала один Дэну и вставила ногу в петлю другого.
— Хватай и прыгай, — сказала она и легко переступила через ограждение.
Лианна медленно полетела вниз — при работе двигателя в четверть силы тяжести люди весили еще меньше, чем при вращении, — и набирала скорость вместе с расстоянием. Брюкс тоже продел ногу в петлю, схватился за трос одной рукой (как за стеклянистую резину) и последовал за женщиной. Пока он спускался, волокно в руке натянулось и истончилось. Он поднял глаза и вроде бы даже заметил крохотные волны, рябью расходившиеся от точки в зеркальном шаре, из которой тянулся этот чудесный канат, но из-за скорости и расстояния второй раз ничего разглядеть не смог.
Брюкс падал в пастельные сумерки, мимо биостальных балок, кольцевых обручей и мерцающих переборок с мягким покрытием. Узлы из труб походили на вокальные связки в горле, рядом размытыми нитями сочились серебряно-металлические потоки. Конец отстегнутого каната Лианны пролетел мимо, жабьим языком возвращаясь вверх по шахте.
Четверть «же». Но сломать себе шею на дне стометрового колодца все равно легче легкого.
Движение Брюкса постепенно замедлялось — волшебная «тарзанка» достигла своих пределов. Впереди маячил еще один огромный люк, по сторонам которого виднелись решетки, служебные панели и около шести альковов для скафандров. Из переборки поблизости топорщился воздушный шлюз, как вторичный рот, достаточно большой, чтобы проглотить двух Брюксов за раз Но влетел Дэн в пасть покрупнее. Серебряный канат опустил его, словно мать, кладущая младенца в кроватку, мягко уронив из света во тьму. Поставил на под огромной темной каверны, где со всех сторон маячили монстры и машины. И тут же бросил.
* * *
«Вот она, значит, какая, стратегия, — размышлял Брюкс. — Предвидение, контрмеры. Интеллект настолько огромный, что даже в язык не помещается. Форменное самоубийство».
— Поверь, — сухо обронила Лианна, пока они забирались в скафандры, — Они знают, что делают.
Скафандр обернулся вокруг Дэна как паразит-душитель. Дыхание и биение крови хрипом отдавались в шлеме; наконечник в заднице дергался, словно кормящийся хоботок. В уретру вошел катетер, но Брюкс ничего не почувствовал, отчего забеспокоился еще больше, так как понятия не имел, чем механизм там, внизу, занимается.
«Они знают, что делают».
Последние два часа они провели в трюме, среди мутных перепутанных теней расчлененных машин. Наверху замерзала остальная часть корабля; отсеки, лаборатории, туннели и Центральный узел насухо выкачали и открыли воздействию вакуума. Еще недавно это пещерное пространство полностью принадлежало больным Двухпалатникам, став импровизированной гипербарической камерой, где враждебные анаэробы дохли в ядовитом кислороде, а рой зализывал раны и творил заклинания, собирая воедино кусочки создаваемого пазла. Теперь всю эту таинственную протомашинерию сложили, упаковали и привязали к стенам. Двухпалатников, чьи ткани еще насыщались под давлением в пятнадцать атмосфер, укрыли в стеклянных саркофагах, персональных декомпрессионных камерах с руками и ногами. Они стояли, едва двигаясь, прямо на палубе, похожие на противоположности глубоководных ныряльщиков из давно минувших дней. Между ними безмолвно сновали зомби Валери: похоже, ей поручили следить за монахами. Личинки, выхаживаемые трутнями…
Теперь стал замерзать и трюм, вокруг собравшейся команды убывал последний карман воздуха на корабле. Двухпалатники, исходники, монстры — странные, гибридные твари, в которых было по чуть-чуть от каждого, — все стояли и наблюдали, как обвислая груда ткани посередине помещения развернулась в огромную черную сферу, а взаимосвязанные геодезические сети проросли под ее шкурой растягивающимся оригами-скелетом. Штриховкой тени.
Мур назвал эту штуку термосом. Наблюдая, как она надувается, Брюкс был почти уверен, что именно такой футбольный мяч унес их из пустыни. Хотя его, похоже, перекрасили.
Лианна ткнулась в Дэна сбоку и прикоснулась шлемом для личного разговора:
— Добро пожаловать на встречу одноклассников Прайнвилля.
Брюкс с трудом улыбнулся.
«Они знают, что делают».
Дэн тоже знал, до некоторой степени. Они собирались упасть в сторону. Пролететь мимо выхлопа так близко, что можно было бы протянуть руку и увидеть как она испаряется в потоке плазмы, извергающемся со скоростью двадцать пять километров в секунду. Не будет возможности запустить маневровые двигатели для дополнительного толчка вперед, никаких шансов создать хотя бы минимальное расстояние между готовым переломиться хребтом и вознесением со скоростью в шесть термоядерных бомб в минуту. Первый закон Ньютона — настоящая сука, переговоров не терпит. Даже Двухпалатники не смогли заставить ее раздвинуть ноги чуть пошире, и даже этой неохотной уступки едва хватало, чтобы замаскировать потерю передней части корабля. Для маневра по выводу на безопасное расстояние ничего не останется.
Все пойдет по плану, если только Двухпалатники не ошиблись на микрон или два; если эту крохотную конструкцию из балок и лесов не засосет и не размолотит на ионы; или если шквал нейтронов, разлетающихся во всех направлениях, не найдет путь внутрь корабля.
Ракши Сенгупта открыла люк. Тот подпрыгнул и стукнулся об изгиб сферы, пневматический и упругий. Сенгупта тут же залезла внутрь. Автоматоны Валери — сейчас совершенно неотличимые друг от друга из-за ограниченных гардеробных возможностей, предоставляемых отделом моды для выживания, — выстроились в очередь и стали передавать Двухпалатников в глобус, как муравьи-рабочие, спасающие яйца.
«Все на борт», — одними губами произнесла Лианна за щитком шлема.
«Терновый венец» выдавало не только излучение двигателя: тепловой след от минимальной работы системы по обеспечению жизнедеятельности сверкал, будто маяк на космическом фоне, колебавшемся в пределах абсолютного ноля. Разумеется, существовали обходные пути. Свечку на фоне солнца не заметишь, а «Венец» держался на прямой линии между звездой и любыми направленными в эту сторону телескопами: достаточно близко, чтобы похоронить свою тепловую сигнатуру в солнечном жаре, но не настолько близко, чтобы выдать себя, если кто-то решит поставить светозащитный фильтр перед сканером. Еще можно было спрятать человеческие тела под массивным слоем изоляции: когда тепловое излучение при таком раскладе пробиралось на поверхность корабля, оно уже было за пределами любого радиуса поиска.
Двухпалатники рисковать не любили, поэтому решили использовать оба варианта.
* * *
Да, мяч оказался тот же самый.
Та же паутина внутри и тот же цвет — красный. «Как в викторианском борделе», — сморщившись, подумал Брюкс. При таком освещении даже труп выглядел бы красиво. И та же компания с небольшими поправками.
Куча фалов свисала из узла наверху. Брюкс схватил ближайший и вставил в восьмигранное гнездо шлема. Подплыла Лианна, дважды проверила соединение и подняла большой палец. Брюкс саккадами включил связь и прошептал «спасибо», то почти затерялось в хоре тихого дыхания, заполнившего шлем, но Латтеродт услышала и улыбнулась за тонированным стеклом.
Мур забрался в чрево, задраил люк, и краснота вокруг тут же померкла. В последних лучах света Брюкс увидел, как солдат тянется к фалу, а потом всех поглотила тьма.
Валери тоже была здесь: спряталась в одном из ртутных костюмов. Дэн не видел, как она вошла, — даже на палубе ее не заметил. Хотя вампирша легко могла забраться в капсулу заранее и сейчас висеть рядом или в том скафандре, или в этом.
Брюкс глазами вызвал отчет на лицевом щитке: осталось две минуты. Одна пятьдесят девять.
Дэн зевнул.
Ему сказали, что в этот раз будет гораздо легче: ни поспешной импровизации, ни удушения, вызывающего панику. Только свежее дуновение анестетического газа через систему шлема, который нежно погрузит его в сон, прежде чем H2S задушит клетки изнутри.
Пятьдесят пять секунд.
Рядом со счетчиком появилась иконка: загрузилась внешняя камера. Брюкс мигнул на нее и…
— Да будет свет, — раздался шепот Лианны. И стал свет: ослепляющее желтое солнце размером с кулак висело на расстоянии вытянутой руки, полыхая в черном небе. Дэн прищурился от сияния: иззубренная, озаренная светом путаница балок и параллелограммов висела наверху, рассеченная под десятком углов острыми трещинами тени.
«Да будет чуть меньше света», — внес поправку Брюкс, уменьшая яркость. Солнце потухло: наружу выскочили звезды. Они заполнили пустоту со всех сторон: миллион ярких мошек, лишь подчеркивавших беспредельную тьму между ними. Над головой они полностью исчезали, скрытые нависающими отсеками и перекладинами «Венца», что маячили в космосе механической свалкой. Солнце превратило освещенные грани корабля в яркую головоломку; остальное можно было домыслить лишь благодаря логике, разрозненную геометрию негативного пространства на фоне звезд.
Небо накренилось.
«Поехали…»
Еще раз. Появилось чувство медленно нарастающей инерции. Позади горели волокна, соединявшие «Венец» А мир впереди накренился на левый борт.
Нос корабля стал опускаться, медленно и торжественно, как падающая секвойя. Свет и тени играли на его гранях, пряча и высвечивая мириады углов, пока мимо мчались звезды. Вселенная перевернулась. Солнце взошло, достигло зенита и тоже упало.
По правому борту что-то сверкнуло: из-за массивной черной громады, закрывавшей обзор, выглянула корона. Наконец нечто свалилось прямо перед ними, когда треснули и отвалились последние незначительные обломки. Дэн буквально на секунду увидел темную массу, громоздкие плиты экранов, огромный морщинистый ствол толщиной с небоскреб… («Амортизаторы», — понял он.)…прежде чем цунами невероятного белого света мгновенно ослепило его райским божественным сиянием.
Черные круги носились перед глазами, как косяки перепуганной рыбы. Брюкс сморгнул слезы, рефлекторно протянул руки вверх и почувствовал, что в них вернулась странная и уже знакомая инерция.
«Невесомость».
Потом липкая сетка отпустила конечности, Дэн неуклюже попытался вытереть лицевой щиток, промахнулся и начал размахивать руками, не встречая никакого сопротивления, кроме эластичной упругости противоперегрузочной паутины.
Мягко покачиваясь, невесомый, он ждал, пока исчезнет чернота перед глазами. Когда к Брюксу, наконец, вернулось зрение, всю панораму узурпировала телеметрия: скудная картина из цифр, контурных диаграмм и параболических траекторий. Дэн прищурился, попытавшись выжать хоть какой-то сигнал из этого шума сквозь вату, заполняющую голову: двигатель «Венца» находился впереди, в километрах по левому борту, расстояние росло с каждой секундой. Тактический экран наложил широкий разреженный конус света на пространство перед ним, расходившийся от оставленного движка, подобно свету прожектора. «Воронка Буссарда», — сообразил Брюкс через секунду. Магнитное поле для сбора ионизированных частиц, тормоз для борьбы с солнечным ветром. Неожиданное экрана исчезло значение массы, причем без характерных изменений в ускорении или подозрительных замедлений. Лишь еще один показатель среди многих, втиснутый между маскировкой тепловых отпечатков и тем, что скрывало корабль от радаров.
Мур сказал мне столько, сколько я мог понять, — предположил Брюкс. И это только начало. Дальше пойдет решение проблем, которые исходник не в состоянии предвидеть, не то что решить. Двухпалатники тихо и незаметно ушли со сцены, а ничего не подозревающие преследователи продолжали гнаться за яркой горящей приманкой, летящей в страну комет. И все это было прямо перед ним, на изгибе персонального водолазного колокола, с цифрами, диаграммами и анимацией для умственно отсталых.
Брюкс понимал только половину из них и не знал, можно ли доверять второй. «Вдруг все это не настоящее», — сонно подумал он, — «Лишь успокаивающая фантазия, чтобы я тихо сидел на заднем сиденье. Мама и папа рассказывают милые истории, а детишки не плачут».
По крайней мере все были живы — выхлоп не испарил их на месте. Но только время покажет, не возьмется ли за экипаж лучевая болезнь. Время или…
Дэн осмотрел пузырь с данными. Ничто не говорило о присутствии гамма-лучей. Конечно, радиация действует не сразу. Поначалу никто ничего не почувствует, и уж точно не за несколько минут до того, как наступит… ночь…
«Пятьдесят дней до „Икара“.
Пятьдесят дней полета, кувыркаясь вверх тормашками, без энергии, на чистой баллистике, мы превратимся в еще один фрагмент мусора, болтающийся в системе. Иголку в стоге сена, недостаточно острую, чтобы уколоть кого-то, решившего взглянуть в эту сторону, у этих маленьких сияющих осколков будет кума времени, из-за них мы можем легко сгнить изнутри. Умереть во сне и даже не узнать, почему».
Вокруг царила невесомость, но веки Дэна казались невыносимо тяжелыми. Он не закрывал их, всматривался в лица под стеклами, искал улыбки, хмурые взгляды или предательские морщины беспокойства на более просвещенных лбах. Правда, углы и оптика превратили половину шлемов в искаженные зеркала. Крохотная часть сознания Брюкса заерзала от недоумения. «Эй, погодите… Откуда здесь свет?» Каким-то образом он смог увидеть Лианну: глаза закрыты, лицо гладкое то ли от спокойного сна, то ли от смирения. Дэн видел и затылок муровского шлема, прямо под своими ботинками. Он был почти уверен, что различает глаза Двухпалатников то тут, то там: все закрытые, рты под ними двигались, распевая безмолвную синхронную молитву.
По связи ничего, кроме дыхания.
«Может, и я уснул? — подумал Брюкс, изворачиваясь в паутине. — И просто вижу сон?»
На него смотрела Валери. На ее лице не было и следа усталости или анестезии.
«Ей не нужны метаболические увертки, — Брюкс засыпал, его мысли катились все медленнее. — Никакого запаха гнилья в горле, СО и H2S не забивают кровяные клетки. Технологии, собранные на живую нитку, чтобы спокойно уснуть, ей тоже не нужны. Ей вообще не требуется наша помощь. Она так делала двадцать тысяч лет назад, овладела искусством нежити, когда мы даже палочки на стенах пещер еще не умели рисовать. Вампирша нас выжирала и уходила, а мы снова размножались до нужного уровня и забывали, что она реальна, превращали ее из хищника в миф, из мифа — в страшную сказку на ночь…»
Прямо посередине груди Валери появилось отверстие, как от пули. Вертикально растущая линия: трещина, расколовшая ее скафандр пополам.
«Многие годы мы убеждали себя, что она не существует, а такие, как Валери, все это время спали прямо у нас под ногами. Пока снова не чувствовали голод и не выкапывались из земли, как чудовищные, забытые Богом цикады, и не отправлялись на охоту. Мы же спали в собственных могилах и называли их Небесами…».
Валери извивалась, корчилась и наконец, голая, выползла из серебряного кокона: белая, словно личинка, и сухая, как богомол. Ее зубы напоминали иголки. Она усмехнулась и поползла по паутине к Брюксу.
«Вот и сейчас мы спим, — подумал он, теряя сознание, — а она мне улыбается».
* * *
Я широк, я вмещаю в себя множество людей.
Уолт Уитмен
Он сошел в Небесную темницу, но оковы оказались пусты, а жены нигде не было видно.
Он лежал на спине в пустыне, посмотрел вниз и увидел, что выпотрошен от промежности до горла. Призрачные змеи с легкостью выползали из разреза, покидали пределы тела ради бесконечной высохшей грязи ископаемого морского дна, наконец почувствовав свободу…
Он парил в океане звезд, бесконечно малых булавочных точек: абстрактных, неизменных и нереальных. Одна из них прямо на его глазах нарушила все правила — пиксель развернулся в высокое измерение, будто квантовый цветок, распустившийся в замедленной съемке. Из очертаний возникли углы; по поверхностям протянулись тени, вращаясь на оси, которую Брюкс не мог разглядеть. А посередине величаво вращались кости.
Там его ждали монстры.
Он пытался свернуть, затормозить. Потянул за все височнотеменные струны, которые делали сновидения осознанными. Но «Терновый венец» набухал перед ним, невозмутимый, его не тревожили жалкие человеческие попытки переписать сценарий. Отсек летел к Дэну, как навершие булавы; Брюкс забился, заметался, зажмурился и столкновения не почувствовал. А когда снова открыл глаза, оказался внутри корабля, и на него смотрела Валери.
«Добро пожаловать на Небеса, Мясо».
Ее зрачки были полностью расширены: как фары или комки ярко-кровавого стекла, освещенного изнутри. Рот раскололся свежей ухмыляющейся раной.
«Засыпай, — сказала она. — Забудь обо всех волнениях. Усни навечно».
Ее голос неожиданно стал странно андрогинным.
«Выбор за тобой…»
Он закричал…
* * *
… И открыл глаза.
Над ним склонилась Лианна. Брюкс поднял голову и стал лихорадочно озираться.
Ничего. И никого, кроме Лианны. Они снова — в «Техобслуживании и ремонте».
«Всяко лучше, чем на складе».
Дэн вновь откинулся на койку:
— Полагаю, мы прорвались.
— Возможно.
— Возможно? — Горло у Брюкса запеклось.
Она передала ему «грушу».
— Мы там, где хотели, — сказала синтет, пока он сосал жидкость, будто оголодавший младенец. — Явных признаков преследования нет. Чтобы убедиться наверняка, понадобится время, но пока все выглядит прекрасно. Спустя несколько часов после разъединения двигатель взорвался: скорее всего, они думают, что достали нас.
— И мы так и не узнали, кто за нами гонится.
— Кто за нами гнался.
— Итак, следующая остановка — «Икар»?
— Зависит от тебя.
Брюкс поднял брови.
— В смысле — да, мы летим к «Икару», — пояснила Лианна. — Но тебе не нужно бодрствовать, если ты… не готов. Мы можем усыпить тебя, а в следующее мгновение ты проснешься на Земле, в полной безопасности. Ведь официально ты не участвуешь в экспедиции.
«Один важен для миссии, другой — балласт».
— Или вы меня усыпите, и я умру во сне, когда вся миссия вылетит в трубу, — ответил Дэн, помедлив.
Лианна не стала ничего отрицать:
— Ты можешь умереть во сне где угодно. К тому же — Двухпалатники знают все лучше, чем мы, а они уверены, что ты вернешься домой.
— Это они тебе так сказали?
— Не совсем. Я ощутила их чувство убежденности. — Если бы они знали, что мы там найдем, — задумчиво произнес Брюкс, — никогда не полетели бы в принципе.
— Ты прав, — сказала Лианна, а потом радостно заявила:
— Но если миссия вылетит в трубу, что лучше: мирно умереть во сне или вопить от ужаса, пока тебя высасывает в открытый космос?
— О, да ты мастер утешать!
Лианна поклонилась и стала ждать, что он решит.
Путешествие к Солнцу. Шанс увидеть следы чужого разума — что бы слово «чужой» не значило в мире, где люди сшивали себя в рои или вызывали свои худшие кошмары прямиком из плейстоцена, чтобы грамотно рулить на биржах. Встать лицом к лицу с неизвестностью. Какой ученый захотел бы проспать такое?
«Как будто они позволят тебе приблизиться к их драгоценным Ангелам Астероидов, — язвительно усмехнулся человечек внутри. — Как будто ты поймешь хоть что-то, даже если тебя пустят. Лучше пересиди, дай отвезти тебя домой, а там начнешь жизнь с того момента, где ее обронил. Тебе здесь не место. Ты как таракан на поле боя».
Которого могут легко раздавить прямо во сне… Какой солдат, пусть даже самый милосердный, во время битвы думает о паразитах под ногами?
Бодрствуя, Дэн, по крайней мере, сможет удрать от опускающегося ботинка.
— Ты думаешь, я упущу возможность провести такие полевые исследования? — сказал он наконец.
Лианна заулыбалась:
— Тогда ладно. Процедуру знаешь, сам соберешься, — она подпрыгнула к лестнице.
— Валери, — вырвалось у Дэна.
Лианна даже не обернулась.
— В своем отсеке. Со свитой.
— Когда корабль сломался… я видел…
Лианна склонила голову, уставившись в какую-то точку на дальней переборке:
— Иногда, когда сознание отключается, мы видим странные вещи. Опыт клинической смерти, знаешь?
«Почти».
— Светящегося туннеля не было.
— А его никто не видит, — Лианна взялась рукой за перекладины, — Мозг откалывает разные штуки, когда его включаешь и выключаешь. В такие моменты своим чувствам верить нельзя. — Она остановилась и повернулась, не убирая ладони с лестницы, — С другой стороны, а когда можно?
* * *
Мур, хмурый, спрыгнул на палубу, когда Брюкс закончил натягивать комбинезон. В одной руке полковник держал личную палатку — свернутый цилиндр размером с предплечье.
— Слышал, ты решил к нам присоединиться?
— Постарайся менее бурно выказывать свою радость.
— Ты — дополнительная переменная, — сказал Джим. — А меня и так много дел. И мы не сможем позволить себе роскоши приглядывать за тобой, если все пойдет наперекосяк. С другой стороны… — Он пожал плечами, — Я даже представить не могу, что решил бы иначе, окажись на твоем месте.
Брюкс поднял левую ногу и, балансируя на правой, принялся чесать розовую лодыжку (кто-то снял гипс, пока он был в коме).
— Поверь, я не хочу никому мешать, но тут для меня не слишком знакомая территория. Я не знаю правил.
— Просто… не мельтеши под ногами, это главное, — Мур кинул Дэну палатку, — Можешь располагаться где угодно. В отсеках тесновато — пришлось перенести довольно много оборудования при переделке трюма, — но пока народа мало. Поэтому найди место, разбей палатку и обустраивайся. Если что-то нужно, а интерфейс не поможет, спроси Лианну. Или меня, если я буду не слишком занят. Через пару дней из декомпрессии выйдут Двухпалатники: от них держись подальше. Не буду лишний раз говорить, что это вдвойне относится к вампирше.
— А если она сама решит быть ближе?
Мур покачал головой:
— Это вряд ли.
— Она приложила немало усилий, чтобы… спровоцировать меня.
— Как конкретно?
— Ты видел ее руку после того, как нам ось отрезали?
— Не видел.
— Она ее сломала. Свою собственную руку. Несколько раз. Сказала, что я неправильно кость вставил.
— Но она не напала на тебя и не угрожала.
— Не физически. Но она, кажется, очень хотела напугать меня до смерти.
Полковник хмыкнул:
— По моему опыту, этим тварям и стараться не надо, чтобы кого-то перепугать. Если бы она хотела тебя убить или сломать, ты бы уже умер. У вампиров есть… идиоматические речевые паттерны. Ты мог просто не так ее понять.
— Она назвала меня мясом.
— А Сенгупта — тараканом. Если я ничего не пропустил, ты и это принял за оскорбление.
— А я ошибся?
— Таракан — это обыкновенный термин у транов. Означает настолько примитивное существо, что его почти невозможно убить.
— Меня очень даже легко убить, — возразил Брюкс.
— Конечно, если кто-нибудь уронит тебе на голову пианино. Но ты прошел испытания в полевых условиях. У нас были миллионы лет, чтобы все выстроить правильно, а вот некоторые парни в трюме упакованы улучшениями, которых не существовало пару месяцев назад. Первые версии могут быть с багами, и нужно время, чтобы их вытряхнуть, а к тому времени вполне может выйти еще один апгрейд, который, если хочешь остаться на плаву, пропустить нельзя. Поэтому иногда они страдают от… сбоев. Когда траны называют тебя тараканом, значит, отчасти они тебе завидуют.
Брюкс переварил новую информацию:
— Если мне хотели сделать комплимент, то следовало поработать над его подачей. По идее, люди с такими мозгами могли бы освоить пару социальных навыков.
— Забавно то, — Мур говорил без всякого выражения, — что Сенгупта в принципе не понимает, как ты с такими навыками общения можешь быть настолько плох в математике.
Дэн ничего не ответил.
— Не принимай это на свой счет, — сказал полковник, — но постарайся не забывать, что все мы — гости на этом корабле, и твои личные стандарты, какими бы они ни были, здесь ничего не значат. Собаки всегда будут показывать плохие результаты, если упорно принимать их за странный вид кошек. Эти люди — не исходники с парой поправок. Они ближе к, так скажем, отдельному когнитивному подвиду. Что же касается Валери, она и ее… телохранители сидят в своем отсеке с начала путешествия. Я ожидаю, что так будет и впредь, для нее даже освещение на корабле слишком яркое. Сомневаюсь, что у тебя возникнут трудности, если только ты сам их не найдешь.
Брюкс почувствовал, как у него напряглись уголки рта.
— Итак, — он вспомнил совещание в Центральном узле, где сидела завидовавшая, видите ли, Сенгупта, — до «Икара» еще неделя?
— Скорее, двенадцать дней, — ответил Мур.
— Почему так долго?
Полковник помрачнел:
— Из-за фиаско в монастыре. «Венец» пришлось запустить раньше времени. Разделительный маневр мы спланировали заранее — чтобы понять, насколько пристальное внимание привлечет наше путешествие, рой не нужен, — но двигатели на замену еще разобраны. Их собирают, пока мы с тобой разговариваем.
Брюкс моргнул:
— То есть сейчас у нас вообще нет двигателей?
— Только маневровые, малой тяги. Но даже их мы пока не можем использовать — есть риск, что нас засекут, — Мур увидел вытянувшееся лицо Дэна и добавил:
— Правда, я не жду, что они нам понадобятся. Баллистические расчеты роя очень точны. И, в любом случае, мы выбрали бы путь длиннее. Надо учитывать их медицинское состояние: вирус удалось достаточно легко вылечить, как только мы распознали его характеристики, но выздоровление требует времени, а гибернация — не то же самое, что медицинская кома. Как-то совсем не хочется добраться до цели с главной частью команды не удел. — Судя по виду, ему в голову пришла какая-то неприятная мысль, Мур помрачнел еще больше, но быстро расслабился.
— Хочешь совет? Смотри на все это как на каникулы. Может, мы совершим удивительные открытия, и у тебя будет место в первом ряду. А может, там ничего нет, и ты просто помаешься от скуки. В любом случае, сравни наше путешествие с болезненной смертью в Орегонской пустыне и считай, что выиграл по очкам, — Он раскинул руки, — Засим мой урок окончен.
* * *
В северном полушарии свет был приглушен. Забравшись в Центральный узел, Брюкс увидел сквозь экваториальную решетку тонкий слой непонятных параметров, хроматическую путаницу, которая для него не обрела бы больше смысла, даже смотри он на нее прямо.
— Не туда, — раздался знакомый голос, когда Дэн направился к следующей оси.
Сенгупта.
— Что? — Он ее не видел даже сквозь решетку: зеркальный шар застилал вид.
Но голос Ракши ясно разносился по помещению:
— Хочешь нанести вампирше визит?
— О нет.
«Господи, нет!»
— Тогда ты идешь не туда.
— Спасибо, — он засомневался, но решил рискнуть (не сам начал разговор, в конце концов), проплыл по воздуху и с первого раза вписался в проход — больше наудачу, чем от навыка.
Она опять сидела в противоперегрузочном кресле, но отвернулась, как только он показался наверху.
Правда, снова решила помочь:
— Куда направляешься?
«Не знаю, понятия не имею».
— На камбуз.
— В другую сторону. Две оси вверх.
— Спасибо.
Сенгупта ничего не ответила. Ее глаза покачивались в глазницах. Время от времени от роговицы отражался рубиновый огонек, словно там считывал команды невидимый лазер.
— Реальный дисплей, — попытался Брюкс спустя секунду.
— И что?
— Я думал, тут все пользуются Консенсусом.
— Это и есть КонСенсус.
Он постучал по виску:
— Я имел в виду кортикальный, ну ты знаешь.
— Беспроводная связь может мне клитор пососать с ней кто угодно подсмотреть может.
Плоды ее трудов раскинулись по добрым двадцати процентам купола световым штормом из цифр, картинок и — чуть дальше, с левой стороны — кучи чего-то, похожего на сонограммы. Это даже отдаленно не походило на астронавигационные дисплеи, которые когда либо видел Брюкс.
Она раскапывала кэш.
— Я могу подсмотреть, — сказал Дэн. — Прямо сейчас подглядываю.
— А с чего мне о тебе беспокоиться? — фыркнула Сенгупта.
«Кошки и собаки», — подумал он и придержал язык.
Попытался снова:
— Полагаю, мне тебя надо поблагодарить за все это?
— За что?
Он обвел жестом эхо недельной давности, размазанное по небу.
— За то, что ты сделала снимок, когда мы убегали. А то в следующие двенадцать дней я бы со скуки умер без доступа в Быстронет.
— Разумеется почему нет. Жрешь нашу еду, догоняешься нашим кислородом так чего бы еще к инфе не присосаться пока ты здесь.
«Все, сдаюсь».
Дэн развернулся и направился к выходу, но почувствовал, как Сенгупта зашевелилась в кресле.
— Ненавижу эту вампиршу она двигается неправильно.
Похоже, базовые подпрограммы отвращения к хищникам пережили все имплантаты. Брюкс даже обрадовался от такой новости.
— И на твоем месте полковнику Мяснику я бы тоже не доверяла, — добавила Сенгупта. — Пусть он к тебе и подлизывается.
Дэн оглянулся. Пилот парила в свободных ремнях кресла, не двигаясь и уставившись прямо перед собой.
— Это почему? — спросил Брюкс.
— Тогда верь ему делай что хочешь. Мне наплевать.
Он подождал еще пару секунд. Ракши сидела совершенно неподвижно, больше напоминая палочника.
— Спасибо, — сказал, наконец, Дэн и спрыгнул вниз.
