Глава 42
Еле заметный в сгущающихся сумерках берег Энтобана далекой тенью чернел на западном горизонте. Когда волна поднимала лодку, становились видны снежные вершины далеких гор, покрасневшие в свете заката.
Взглянув на Калалеква, скорчившегося у рулевого весла, Керрик снова заговорил, осторожно выбирая слова и стараясь не разгневаться:
— Вода почти кончилась…
— Я не хочу пить.
— А я хочу. И Армун тоже. Надо высадиться на берег и наполнить мехи.
В сумеречном свете Керрик заметил, как по коже Калалеква пробежала волна и шерсть встала дыбом. Тот давно сбросил всю одежду, тогда как для тану едва потеплело.
— Нет, — ответил Калалекв и задрожал. — Это страна мургу. Я видел их. Я убивал их. И не хочу больше видеть. Жарко. Повернем на север.
Он толкнул рулевое весло — подчиняясь движению, лодка повернула, парус обвис. Вспыхнув, Керрик поднялся, чтобы уйти на корму, но руки Армун задержали его.
— Дай я, — шепнула она на ухо Керрику. — Споры не помогут — видишь, какой он стал.
— Ну говори. — Он отбросил ее руку и принялся возиться с парусом. — Только убеди его в том, что нам нужна вода.
Шерсть на теле Калалеква взъерошилась, когда Армун мягко погладила его по плечу.
— Воды много, — пробормотал он.
— Ты знаешь, что это не так. Она скоро кончится, так что все равно придется высаживаться.
— Высадимся на островах… повернем обратно, только не надо на этот берег.
Она вновь погладила его и словно ребенку сказала:
— Но мы же не знаем, сколько еще осталось до островов, нам нельзя поворачивать. Дух ветра рассердится. Ведь он все время помогал нам попутными ветрами.
— Но не сегодня и не вчера.
— Значит, он услышал тебя и рассердился.
— Нет.
Калалекв теснее прижался к ней и запустил руки под ее меховую одежду на спине. На этот раз она не стала отодвигаться. В темноте Керрик не заметит. А им нужно высадиться на берег наперекор всем страхам Калалеква. Теперь уже не Керрик беспокоил ее — путешествие на юг, казалось, прогнало все темные мысли из его головы, которые словно перебрались в череп парамутана. Теперь ей приходится подбадривать его, поддерживать в парамутане уверенность в себе. Она умела это делать. Охотники парамутанов и тану были одинаково скоры в гневе, свирепы в битвах и подвержены настроениям. Но ей приходилось терпеть. И покорно идти следом — или брать на себя роль сильного, когда нужно. Теперь парамутан нуждался в ее поддержке не меньше, чем Керрик совсем недавно. Но он хотел большего. Руки его гладили ее по спине, потом скользнули вниз… Она отодвинулась.
— Калалекв не боится огромного уларуаква, который плавает в северных морях, — сказала она. — Он самый могучий охотник, и сила его рук кормит всех нас.
— Да, — согласился он и вновь потянулся к ней.
Она опять отодвинулась.
— Калалекв убивает уларуаква, он убивает и мургу. Я видела, как он убивает мургу. Он могучий победитель мургу!
— Да… — Он повторил громче: — Да! — и словно ударил невидимым копьем. — Я убивал их, я убивал их этой рукой!
— Значит, ты не боишься их, а если увидишь, то опять убьешь.
— Конечно! — Настроение его под влиянием Армун резко переменилось, Калалекв ударил себя в грудь кулаком. — Нужна вода — плывем к берегу! Может быть, удастся и мургу заколоть.
Понюхав ветер, он плюнул в сердцах и, все еще ворча, достал весла и вставил в уключины.
— Ветра мало, ниже парус. Я покажу, как надо грести.
Но его ждала неудача.
Почти сразу он стал задыхаться, шкура его взмокла от пота. Тогда он перестал грести и жадно допил остатки воды, которую Армун поднесла ему к губам. Место на веслах занял Керрик, и суденышко неторопливо двинулось к берегу. Калалекв забылся беспокойным сном, оставалось надеяться, что он проснется в бодром настроении.
Ночь была тихой и теплой, звезды прятались за низкими облаками. Когда Керрик выдохся, Армун сменила его — земля становилась все ближе. Свет призрачной луны в дымке среди облаков не позволял им терять берег из виду. Калалекв спал, а Армун и Керрик сменяли друг друга, пока наконец издалека до них не донесся шум прибоя. Керрик встал на носу иккергака и разглядел впереди полосу пены, там, где волны набегали на берег.
— Вроде бы пляж, скал не видно, и волны невысоки. Пойдем прямо туда?
— Буди Калалеква, пусть он решит.
Парамутан мгновенно проснулся, к счастью, не отягощенный прежними страхами.
Он вскарабкался на мачту повыше, понюхал воздух, потом спустился и поболтал рукой в море.
— Высаживаемся, — решил он. — Гребите прямо, я буду править.
Когда они подошли к берегу ближе, парамутан заметил устье неширокой речушки, впадавшей в море, и направил лодку прямо между песчаными берегами.
— Никто так не знает лодки, как Калалекв! Никто так не знает моря, как Калалекв!
— Никто, — торопливо согласилась Армун, чтобы Керрик не успел каким-нибудь неосторожным словом нарушить вновь обретенное парамутаном уважение к себе.
Керрик открыл уже рот, но вовремя спохватился. Он греб, пока лодка не коснулась речного дна, потом выпрыгнул и потянул ее на берег за привязанный к носу линек.
Сначала вода была солона, но чуть выше по течению она стала прохладной и пресной. Керрик попил, черпая воду ладонями, потом позвал остальных. Калалекв с наслаждением погрузился в благодатную прохладу, забыв про все прежние страхи. Затащив лодку подальше на берег, они привязали ее и, окончательно обессилев, рухнули на землю и заснули. Наполнить мехи водой можно и утром…
На рассвете Керрик потянул Армун за руку.
— Просыпайся. Быстро!
Калалекв лежал за дюной, стискивая в руке копье. Он что-то громко и злобно выкрикивал, стараясь, чтобы его не было видно с моря. Они подбежали к нему и, припав к земле, выглянули из-за песчаного гребня.
Мимо них, совсем неподалеку, величаво скользило огромное животное с высоким плавником. Впереди плыли две морские твари поменьше.
— Урукето, — проговорил Керрик. — Он несет мургу.
— Будь они поближе, всех сразил бы своим копьем, — бушевал Калалекв. Глаза его налились кровью. Он был настроен воинственно: вчерашние страхи забылись.
Взглянув на солнце, потом вновь на море, Керрик проговорил:
— Видишь, куда они плывут? На север, прямо на север!
Он следил за урукето, пока тот не исчез из виду, потом торопливо направился к лодке и достал со дна карты иилане'.
— Мы слишком далеко забрались на юг. Мы сейчас здесь, если верить карте. А урукето плывет на север, к тем самым островам.
Калалекв разбирался в картах, Армун нет. Решать мужчинам.
— Что, если через этот пролив они уйдут в океан? — спросил Калалекв.
Керрик покачал головой.
— Не в это время года, сейчас слишком холодно. Может быть, на берегах Исегнета не осталось ни одного города. Наверное, они плывут в Икхалменетс.
Пока они спорили, Армун набрала воды в мехи.
Вскоре они уже погрузили всю воду и выбрали курс. Они отправятся следом за плавучей тварью мургу. Мужчины решили, что острова, которые они разыскивают, лежат именно в этом направлении. С берега дул легкий бриз, и парус нес кораблик к горизонту, за которым лежало неведомое.
Весь день они плыли по пустынному океану, суша позади исчезла из виду, впереди ничего еще не было видно. Страхи Калалеква вернулись, и Армун попросила рассказать, как он убивал уларуаква, и, забыв про все, парамутан принялся демонстрировать свою сноровку, то и дело принимаясь радостно хохотать. Молчаливый Керрик смотрел вперед с носа лодки и первым заметил показавшуюся из воды снежную шапку на вершине горы.
— Вот он, Икхалменетс, иного не может быть.
Они молча глядели вперед, и остров медленно выплывал из моря. Калалекв озабоченно крутил головой, показывая на появлявшиеся из воды пятнышки суши.
— Вон, вон и вон. Столько островов, их больше одного. Как узнать, какой именно нужен нам?
Керрик показал на снежную гору, теплым светом сверкавшую под лучами заката.
— Вот она, ее не с чем спутать, такой ее описывали мургу. Это остров, посреди которого поднимается огромная гора. Рядом есть и другие острова, но этот самый большой и высокий. Правь к нему!
— Мы пройдем мимо другого острова, нас заметят.
— Нет, они необитаемы. Здесь мургу живут в одном огромном стойбище, в городе, который лежит на этом острове. Туда мы и направляемся.
— Навстречу своей смерти! — громко вскричал Калалекв, выбивая зубами дробь. — Мургу нет числа. А нас трое. Что мы сможем сделать?
— Мы можем победить их, — произнес Керрик сурово и уверенно. — Я плыл в такую даль не за тем, чтобы умереть. Я думал. Я думал и думал. Я продумал все до мельчайших подробностей. Мы победим, потому что я знаю все слабости этих созданий. Они не похожи на тану и парамутанов. Они живут не так, как мы, и во всем повинуются приказу начальниц. Они не такие, как мы.
— Мой лоб — толстый. Я слушаю и не понимаю.
— Слушай, и ты поймешь, что я имею в виду. Скажи мне о парамутанах. Скажи мне, Калалекв, почему именно ты убиваешь уларуаква, а не другой охотник?
— Потому что я лучший! Самый сильный и меткий!
— Но другие тоже могут убивать уларуаква?
— Конечно. Если охота пойдет иначе или с другого иккергака…
— А вот тану слушают своих саммадаров. И когда им что-то не нравится, они говорят: пойдем искать другого саммадара. Так же, как вы можете выбирать лучшего гарпунщика.
— Зачем выбирать? Я — самый лучший.
— Я знаю, что это так, но сейчас говорю не об этом. Я говорю о том, как живут парамутаны и тану. Мургу живут иначе. У них есть такая, которая приказывает всем остальным. Она одна, но ее приказам все повинуются и никогда не оспаривают их.
— Глупо, — отозвался Калалекв, стараясь поймать в парус изменившийся ветер.
Керрик кивнул.
— Это ты так думаешь, и я тоже. Но мургу вовсе не размышляют об этом. Одна правит, а все остальные повинуются.
— Глупо.
— Именно. Но это и поможет нам. Я буду говорить с самой главной, я прикажу ей делать так, как следует…
— Не надо! — крикнула Армун. — Ты не пойдешь туда. Это же верная смерть.
— Нет, если вы оба сделаете то, о чем я вас попрошу. Дело не в мургу, дело в предводительнице, которую они называют эйстаа. Я знаю, о чем она думает и как заставить ее покориться. Мы воспользуемся огнем, — он поднял огненную коробочку саску, — и ядом для ловли уларуаква, который взял с собой Калалекв.
Армун глядела то на Керрика, то на коробочку.
— Не понимаю… Ты смеешься надо мной. — И она машинально вновь прикрыла рот уголком воротника.
— Нет, что ты. — Он положил коробочку, бросился к ней и, откинув шкуру с лица, нежно тронул ее губу, утешая и успокаивая. — Все будет хорошо.
Они подошли к острову так близко, как только осмелились в сумерках, потом спустили парус и стали ждать. Облаков не было, и снег на вершине горы искрился в лунном свете. Керрик стал поднимать парус, но Калалекв воспротивился.
— Нас заметят, если мы подойдем поближе!
— Сейчас они спят, все спят. Я же говорил тебе, что знаю их повадки.
— А охрана?
— Это невозможно — после наступления темноты никто не шевельнется.
Калалекв неохотно тронул кораблик вперед, в его движениях не было уверенности. Остров приближался, лодка тихо скользила на юг вдоль берега.
— А где находится это место? — прошептал Калалекв, словно на берегу могли услышать его.
— На берегу, чуть к северу отсюда.
Скалистое побережье сменилось песчаными пляжами, за которыми виднелись рощи деревьев. Береговая линия изогнулась, открывая вход в гавань, в которой на фоне светлых деревянных причалов застыл целый ряд темных силуэтов.
— Это, — сказал Керрик, — их живые иккергаки, вроде того, что мы видели. Вот и город. Считай, что я знаю его, все они выращены на один манер. Тут родильные пляжи, прямо за городской стеной, потом амбесид, открытый лучам утреннего солнца так, чтобы эйстаа, восседая на почетном месте, первой встречала его теплые лучи. Это Икхалменетс.
Его речь Армун не понравилась: Керрик издавал какие-то странные звуки и дергался. Она отвернулась, но Керрик окликнул ее:
— Видишь сухое русло, выходящее в океан? Тут мы высадимся, тут и встретимся. Правь к берегу, Калалекв. Высаживаемся, здесь удобно — и недалеко от города, и не за его стеной.
Берег был покрыт песком и глиной, смытыми с горы ливнями во время сезона дождей. Лодка уткнулась носом в берег, покачиваясь на невысоких волнах.
— Здесь мы проведем большую часть ночи, — сказал Керрик. — Только выйти придется задолго до рассвета. Армун, ты останешься здесь, дождешься, когда рассветет, и попытаешься забраться повыше.
— Я могу идти в темноте, — возразила Армун.
— Нет, это опасно. У тебя хватит времени, но придется забраться как можно выше. Приготовишь все, что я велел.
— Сухие сучья для большого костра и зеленые листья для дыма.
— Помни: подкидывать в костер листья начнешь, когда солнце на две ладони поднимется над океаном. Разведи костер побольше, пусть угли раскалятся добела. Потом сразу завалишь его листьями, чтобы было побольше дыма. А потом спустишься сюда, к Калалекву. Он будет ждать здесь. Я пойду вдоль берега и скоро вернусь. Все понятно?
— По-моему, все это безумие, и я безумно боюсь.
— Не бойся. Все будет, как я задумал. Если ты сделаешь все правильно, я буду чувствовать себя в безопасности. Но ты должна делать все точно, как я велел. Ни раньше, ни позже. Понятно?
— Я поняла.
Керрик казался таким чужим, в холодном голосе звучали нотки мургу. Он и думал, как они, и действовал точно так же. Он требовал от нее только повиновения. Пусть будет так… Только бы скорее все кончилось. Мир — пустынное место.
Она задремала в покачивавшейся на волнах лодке, проснулась от храпа Калалеква и снова уснула. Керрик не мог спать. Широко открытыми глазами он смотрел на медленно двигавшиеся звезды. Скоро встанет утренняя звезда, предвещая рассвет. К ночи все будет кончено. Сам он может и не дожить до вечера. Он понимал это. Риск был невероятно велик, а победа не сулила столь блестящих перспектив, которые наобещал он Армун. На миг Керрик пожалел, что оставил заснеженные берега, уютное становище парамутанов. Он отбросил эти мысли прочь, припоминая, словно со стороны, словно это было не с ним, ту тьму, в которой он жил так долго. Слишком многие уживались в нем: и тану, и иилане', саммадар и боевой предводитель. Он сжег Алпеасак, потом попытался удержать его, но оставил в руках иилане'. А потом бежал от всего. Теперь он понимал, что, возможно, бежал от самого себя. Все умещалось в его голове. И теперь он поступал правильно. Единственно правильно. Саммады нужно спасти. И лишь он в целом свете способен на это. Все его усилия должны были привести его сюда, в этот город. Он сделает то, что должен сделать. Звезды поднялись над горизонтом, и он стал будить спутников.
Армун молча побрела к берегу. Ей столько нужно было сказать Керрику, что проще было не говорить ничего. Остановившись по колено в воде и обернувшись, она прижала к себе коробочку, глядя, как исчезает во тьме силуэт лодки. Луна села, и в свете звезд она уже не видела Керрика. Только черное пятно, исчезавшее во мраке… Она отвернулась и снова побрела к берегу…
— Мертвые мы, мертвые, — стуча зубами, бормотал Калалекв. — Сейчас нас сожрут огромные мургу.
— Бояться нечего. Ночью они спят, — успокаивал его Керрик. — Теперь высаживай меня на берег — скоро рассвет. Ты помнишь, что должен сделать?
— Помню, ты говорил.
— Я повторяю еще раз, чтобы не вышло ошибки. Ты уверен, что яд, предназначенный для уларуаква, может убить одно из этих существ?
— Считай их мертвыми. Они не больше уларуаква. Один мой удар — и смерть им.
— Сделай же это быстро, сразу, как только я выберусь на берег. Убей их, но только двух, не более. Запомни, это очень важно. Пусть умрут двое.
— Они умрут. Иди… Иди же!
Керрик еще не добрался до сухого песка, а лодка уже быстро отплыла от берега. Над горизонтом в светлеющем небе горела утренняя звезда. Время пришло. Сняв меховую одежду и кожаные поножи, он остался в кожаной набедренной повязке. Копье осталось в лодке, он был безоружен. Керрик тронул металлический нож на груди — тупой, всего лишь украшение.
Подняв голову и расправив плечи, слегка растопырив локти с высокомерием, подобающим высшей, в полном одиночестве он двинулся вперед, в город Икхалменетс, город иилане'.
