Глава 23
Утром, тяжело опираясь на копье и хромая, Ортнар отправился выслеживать иилане'. Керрик хотел пойти сам, но понимал, что рослый охотник гораздо лучше его разбирается в лесных следах. Пока Армун кормила детей, он вырезал длинные и прочные шесты для травоиса, связав их взятыми из поклажи ремнями. Когда он примеривал волокушу к мастодонту, вернулся Ортнар.
— Они пришли с моря, — проронил он, устало опускаясь на землю. Осунувшееся от боли лицо было покрыто бисеринками пота. — Я нашел, где они вышли из моря, — там они устроили засаду, и саммад попал в нее. А потом они вернулись в море.
Керрик поглядел на небо.
— Пока мы не на юге, можем считать себя в безопасности; сразу после сражения их птицы не будут летать здесь. А теперь пошли. Пройдем на юг, сколько можем, прежде чем придется идти по ночам.
— Совы… — проговорила Армун.
Керрик кивнул.
— Да, лучше идти ночью. Рапторы летают высоко и видят больше. Больше мы ничего не можем сделать.
Миновав останки саммада, они ступили на тропу, по которой и отправились на юг. Арнхвит бежал за тяжело шагавшим мастодонтом и, считая происходящее отличной забавой, время от времени останавливался в восхищении перед очередной дымящейся кучей помета. Еще не пришедшая в себя от потрясения, Даррас молча шагала рядом с Армун. Арнхвиту наконец надоело идти, и он вскарабкался на травоис, девочка скоро присоединилась к нему. Харл в свои тринадцать лет был уже достаточно взрослым и шагал вместе со всеми.
Ортнар отказался ехать на травоисе, хотя беспалая нога постоянно беспокоила его. Он охотник, а не дитя. Керрик только раз предложил ему, но, услышав резкий ответ, больше не говорил об этом. Перед полуднем заморосил мелкий весенний дождик, постепенно превратившись в ливень. Скользя в раскисшей грязи, Ортнар отставал все больше и больше и наконец исчез из виду.
— Надо подождать его, — сказала Армун.
— Нет, он охотник, он горд. И потому сам сделает все, что нужно.
— Охотники глупы. Я бы ехала, если бы у меня болела нога.
— Я тоже. Но я только наполовину охотник, а мургу не ходят понапрасну.
— Ты не мараг, — возразила она.
— Нет, но временами мои мысли бывают похожими на их мысли. — Улыбка исчезла с его лица, с несчастным видом он шагал под дождем. — Где-то они бродят, что еще творят? Что-то ужасное. Нужно выяснить — придется идти в город.
Керрик не хотел делать привала в полдень, но Армун настояла — ведь Ортнара они не видели с самого утра. Пока она готовила еду, он нарезал сосновых ветвей, чтобы укрыться от холодного ливня. Харл принес воды из ближайшего ручья, и они принялись за еду, старательно запивая мерзкое мясо. Керрик так и не справился со своим куском и выплюнул его. Надо бы поохотиться, добыть свежего мяса и поджарить его. Дичи он не заметил, но она должна быть повсюду. В лесу что-то шевельнулось, и Керрик схватил свой лук со стрелами, но это оказался Ортнар. Хромая, он медленно подошел. Через плечо была переброшена связка битых лесных голубей.
— Подумал — хорошо бы свежатинки… — Задыхаясь, он опустился на землю.
— Давайте сейчас съедим их, — предложил Керрик, с тревогой глядя на осунувшееся лицо Ортнара. — Сейчас можно развести костер: под дождем дым никто не заметит. Харл, ты знаешь, как искать сушняк. Принеси-ка.
Армун ощипывала птиц, Даррас неумело, но старательно помогала ей, Керрик развел костер. Даже Ортнар заулыбался, почуяв запах; птичьи тушки обжаривались на деревянных палочках. Мясо еще было наполовину сырым, но тану не могли уже ждать. Так надоела мерзлая рыба и вонючее мясо.
Вскоре от птиц остались только хорошо обглоданные косточки. А люди, согревшись и набив животы, с новыми силами отправились дальше. Ортнар поначалу шел со всеми, но вскоре он вновь стал отставать и опять пропал из виду. Дождь прекратился, и сквозь тонкие облака проглянуло солнце. Поглядев на небо, Керрик решил сделать привал пораньше. Надо, чтобы больной охотник еще до темноты догнал их. И когда они добрались до поляны, окруженной редкими дубами, он решил остановиться возле ручья неподалеку.
Сооружая из сосновых ветвей укрытие на ночь, Керрик на какое-то время отвлекся. Ортнар не появлялся.
— Пройдусь-ка вдоль колеи, — сказал Керрик. — Поищу дичи.
— Тебе понадобится моя помощь, — заявил Харл, хватаясь за свое легонькое копье.
— Нет, для тебя здесь найдется более важное дело. Оставайся и охраняй. Здесь могут оказаться мургу.
Охота была только предлогом. Он тревожился за Ортнара. И, торопливо шагая вдоль колеи, Керрик вовсе не думал о дичи. Что делать, как убедить Ортнара ехать на травоисе? Это необходимо. Пока они ели птиц, он заметил кровь, проступившую сквозь повязку на больной ноге Ортнара. Надо поговорить с ним, объяснить, что он задерживает всех, а это опасно. Нет, так говорить нельзя, тогда охотник оставит их и пойдет один. Керрик начал беспокоиться. Он зашел уже далеко, а Ортнара все не было видно. Впереди прямо на колее что-то темнело. Выставив вперед копье, Керрик осторожно пошел навстречу.
Уже давно стемнело. Беспокойство и страх терзали Армун. Солнце село когда еще, а охотники до сих пор не вернулись. Может быть, послать Харла поглядеть, в чем дело? Нет, лучше держаться всем вместе. Кажется, это крик? Она прислушалась и разобрала дальний окрик.
— Харл, последи за детьми! — крикнула она, хватая свое копье и устремляясь вдоль борозд, оставленных травоисом.
Навстречу ей тяжело, оступаясь, шагал Керрик, согнувшись под тяжестью обмякшего тела Ортнара.
— Он умер?
— Нет. Ему очень плохо, — задыхаясь, ответил Керрик: Ортнара пришлось нести издалека. — Помоги.
Они укутали потерявшего сознание охотника шкурами, удобно уложили его в шалаше. На губах Ортнара выступила пена, и Армун заботливо вытерла ему лицо.
— Ты знаешь, что с ним случилось? — спросила она.
— Нет, я так и нашел его, он свалился прямо в грязь. Как ты думаешь, что с ним могло случиться?
— Ран не видно, кости целы. Я ничего подобного не видела.
Ветер унес облака, и ночь оказалась звездной. Зажигать костер они не рискнули. Керрик и Армун по очереди дежурили возле бесчувственного охотника, следили, чтобы он не раскрывался. Перед рассветом проснулся Харл и предложил свою помощь, но Керрик велел ему спать. Когда рассвет осветил листья над головой, Ортнар шевельнулся, застонал и открыл правый глаз. Керрик нагнулся к нему.
— Что случилось?
Ортнар попытался заговорить и сквозь стиснутые губы сумел выдавить слова:
— Больно… упал…
Керрик заметил, что левый глаз его остался закрытым и вся левая сторона лица была какой-то неподвижной.
— Попей… Пить, наверное, хочешь?
Он приподнял за плечи бессильное тело рослого охотника и помог ему напиться. Губу перекосило, и вода стекала по подбородку. Потом Ортнар уснул, теперь уже спокойнее, и дыхание его стало ровнее.
— Когда я была маленькой, у нас в саммаде была такая, — проговорила Армун. — Один глаз у нее не открывался, а руки и нога не двигались. Это называют падучим сглазом, а алладжекс сказал, что в нее вселился злой дух.
Керрик покачал головой.
— Это раненая нога, он переусердствовал. Жаль, что он не сел утром на травоис.
— Ну а теперь ляжет, — заметила практичная Армун. — Положим на травоис ветви и привяжем его.
Ортнар был слишком слаб, чтобы протестовать. Несколько дней он пролежал как мертвый, лишь изредка пробуждаясь, чтобы попить и немного поесть. Становилось теплее, дичи вокруг появлялось все больше… и не только дичи. Здесь уже водились мургу.
Мелких они убивали и ели, но постоянно помнили, что где-нибудь неподалеку могут оказаться и огромные хищники. Теперь Керрик шел, держа наготове лук, и не переставал жалеть, что их хесотсаны не пережили зиму.
Наконец Ортнар смог сесть и даже брать мясо правой рукой. Волоча левую ногу и опирась на костыль, который вырезал для него Керрик, он уже был в состоянии пройти несколько шагов.
— Я еще могу держать копье правой рукой, только поэтому я остаюсь с тобою. Будь здесь кроме тебя охотники, я простился бы с вами и остался бы под деревом.
— Но тебе станет лучше, — проговорил Керрик.
— Возможно. Но я охотник, а не сухая нога. Это Херилак убил меня. Когда он ударил меня, мою голову словно огнем прожгло. А теперь прожгло и все мое тело. Я теперь жив только наполовину и бесполезен.
— Ты нам нужен, Ортнар. Ты знаешь лес лучше всех. Ты должен отвести нас к озеру.
— Это я могу сделать. Интересно, живы ли твои любимые мургу?
— И мне тоже. — Керрик был рад изменить тему разговора. — Эти двое, они… не знаю, как сказать… как двое детей-тану, которые навсегда остались маленькими.
— По-моему, они вполне взрослые… и безобразные.
— Телом — да. Но ты видел, как они жили. Их держали взаперти, кормили, ухаживали за ними, даже погулять не выпускали. Наверное, с того дня, как они вышли из моря, оба самца впервые остались в одиночестве. Мургу запирают своих самцов, прежде чем те научатся говорить. Будет просто удивительно, если они сумели пережить зиму.
— Было бы лучше, если бы они умерли, — злобно проговорил Ортнар, — вместе со всеми мургу.
Уходя на юг все дальше и дальше, они продвигались теперь только по ночам, а днем вместе с мастодонтом прятались под деревьями. Охота была хорошей, сырая рыба и тухлое мясо вспоминались как скверный сон. Удача сопутствовала им в лесу, они не встречали никого из крупных мургу, а мелкие сами убегали от них. Ортнар внимательно следил за дорогой и показал, где сворачивать к круглому озеру. Тропа была заросшей и узкой — по ней давно не ходили.
Держа копье наготове, Керрик шел впереди — Ортнар уверял, что озеро неподалеку. Осторожно и бесшумно ступая, он вглядывался в тени под деревьями и кустами. Сзади, на некотором расстоянии, топал мастодонт, треща ветвями. И вдруг впереди хрустнул сучок. Керрик застыл.
Что-то пошевелилось в тени. Темная фигура… такая знакомая.
Иилане' с хесотсаном!
Достать лук? Нет, движение выдаст его. Фигура приближалась… вот она вышла на солнечный свет.
Выпрямившись, Керрик крикнул:
— Приветствую тебя, могучий охотник!
Иилане' резко обернулась и, сделав шаг назад, с трясущейся от страха челюстью стала наводить хесотсан.
— С каких это пор, Надаске', самцы убивают самцов? — спросил Керрик.
Тяжело осев на хвост, Надаске' с облегчением зажестикулировал, изображая испуг и спасение от смерти.
— О, говорящий устузоу, я был на грани смерти из-за тебя.
— Ну, я вижу, только на грани. Ты жив. И я рад видеть это. А как Имехеи?
— Он такой же, как я, сильный, решительный, могучий охотник.
— Такой же толстый?
Сердитыми жестами Надаске' выразил несогласие.
— Если я кажусь тебе толстым, то лишь потому, что мы искусные следопыты. Вот когда хорошее мясо закончилось, мы были тощими, пока не научились охотиться и ловить рыбу. А теперь давай спрячемся — приближается что-то ужасное.
— Останови страх, предайся радости. Это идут мои друзья с огромным нагруженным зверем. Не убегай, иди к Имехеи и скажи ему, что случилось, чтобы он не застрелил нас.
Жестом выразив согласие, Надаске', переваливаясь, быстро потрусил по тропе. Вновь послышался треск сучьев, и к Керрику подошел мастодонт.
— Ну вот мы и пришли, — сказал Керрик Армун. — Я только что разговаривал с одним из мургу, о которых тебе рассказывал. Идите вперед и не бойтесь. Они не сделают вам ничего плохого. Это мои друзья.
На марбаке эта мысль выглядела довольно странно, но слова, соответствующего понятию «эфенселе», в нем просто не было. Слово «семья» подошло бы больше, но неизвестно, как к этому отнеслась бы Армун. Что она скажет, если он объявит мургу членами своего саммада? И Керрик заторопился вперед, чтобы успеть заранее поговорить с обоими самцами.
Выбравшись из травоиса, Ортнар встал на ноги и заковылял следом за волокушей. Они вышли прямо к озеру — огромной, залитой солнцем водяной равнине. Имехеи и Надаске' в безмолвной неподвижности дожидались под навесом из зеленых лиан, не выпуская из рук хесотсаны. Мастодонт замер, и тану вместе с ним. Потом они молча двинулись дальше, и только стайка птиц с ярким оперением хрипло перекликалась, летая над водою.
— Это мои эфенселе, — объяснил Керрик самцам, выходя на солнечный свет, чтобы его поняли. — Огромный-серый-неразумный-зверь везет нашу поклажу. Опасаться нечего.
Обернувшись, он увидел, что девочка спрятала лицо в одежде Армун. Только у Даррас и Арнхвита в руках не было копий.
— Ортнар, — сказал Керрик, — ты много прошел с ними, они тебя не трогали. Армун, отложи копье… и ты, Харл, тоже. Эти мургу неопасны.
Ортнар оперся на копье всем телом, остальные опустили копья… Повернувшись, Керрик подошел к застывшим самцам.
— Вижу, вы здесь поработали, — заявил он, — многое освоили, пока меня не было.
— А эти маленькие-уродливые устузоу — молодые устузоу? — спросил Имехеи, не опуская оружия.
— Да, и они уже иилане', хотя еще совсем малы. Вы будете целый день стоять здесь с открытыми ртами, как изумленные фарги, или же поздороваетесь, предложите прохладной воды и свежего мяса? Так поступили бы самки. Или они умнее самцов?
Гребешок на голове Имехеи покраснел, он отложил оружие.
— Здесь так спокойно, что я позабыл уже о твоей резкости, самец-самка. Есть и еда, и питье. Мы приветствуем троих уродливых эфенселе.
Не без колебаний его примеру последовал и Надаске'. Керрик облегченно вздохнул.
— Приятное общество, — усмехнулся он. — Наконец-то поздоровались.
Оставалось только надеяться, что все будет хорошо.
