Глава двадцать шестая
Керрик не хотел говорить о том, что обнаружил — словно от этого пятно могло исчезнуть. К молчанию отца Арнхвит, шествовавший впереди, отнесся одобрительно. Он выстрелил в гревшуюся на солнышке ящерицу и промазал. И весь обратный путь сидел на носу, опустив руку в воду, Керрик хотел предостеречь мальчика, припомнив случай, происшедший с ним в детстве, ужас, охвативший его при виде вставшего из воды марага.
Но это было так давно; к тому же вряд ли могло случиться что-то подобное.
Они причалили к берегу, вытащили из воды лодку и перевернули ее. Арнхвит понесся к шатру. Керрик снова взглянул на хесотсан. Пятно не исчезало.
Возле костра было тихо. Армун поняла, где они были, и неодобрение сквозило в каждом ее жесте. На этот раз Керрик не пытался заговаривать с нею, заставить ее не думать об этой поездке на остров, и тоже молчал. Уставший за день Арнхвит уснул прежде, чем на небо высыпали первые звезды. Забросав песком тлеющие угли, Керрик отправился к ручью. Там он долго и безжалостно тер ладони друг о друга. Впрочем, если он сам заразил свое оружие, уже поздно. Помахав руками в воздухе, чтобы обсохли, Керрик направился к шатру Херилака.
Проходя через поляну, он заметил, что Меррис переставила свой шатер. Теперь он стоял возле шатра саммадара. Под откинутым пологом сидела Даррас с куколкой, сплетенной из сухих травинок. Девочка не стала разговорчивее, но теперь она улыбалась. Полог шатра Херилака был опущен, и Керрик услыхал за ним смех. Он хотел окликнуть саммадара, но понял: смеялась женщина. Хорошо. Керрик опустился на шкуру возле Даррас.
— Я еще не видел у тебя этой куклы.
— Бабушка сделала. Смотри, какая красивая. Ее зовут Милде. Как мою маму.
— Очень хорошая кукла.
Керрик подбросил в огонь сухих ветвей, языки пламени взвились выше. Полы соседнего шатра поднялись, из него вышла Меррис и села возле Керрика.
— Даррас мне показывала свою куклу. Она очень ею довольна.
Меррис улыбнулась и кивнула.
— Довольна не только она.
К костру подошел Херилак и поздоровался с Керриком. Они уселись у огня, поглядывая на женщину и ребенка. Херилак казался таким же довольным, как Меррис. Керрику не хотелось портить ему настроение:
Слишком уж. долго Херилак был мрачным и неулыбчивым. Они поговорили об охоте, саммадах, о долине саску. Наконец Меррис увела девочку в шатер и опустила полог.
— Летом здесь, наверное, жарко, — сказал Херилак, — а вот зимой не холодно. Этот остров просто прекрасное место для стоянки.
— Ну а в горы-то пойдем? Ведь фракен велел, когда умирал.
— Старый Фракен был дурнем. Ты сам много раз говорил. На севере зима и нет ей конца.
— Кажется, моя стреляющая палка заболела.
Херилак долго молчал. Потом заговорил с привычной угрюмостью:
— Когда-то это должно было случиться. Снова надо отправляться за новыми.
— Значит, снова пойдем в город? Будем воровать?
Убивать мургу?
— А ты можешь предложить что-нибудь другое?
Керрик медлил с ответом. Он сидел молча, сжав кулаки так, что побелели костяшки.
Над деревьями показалась луна, осветив поляну холодным светом. Над головой бесшумно пролетела сова, в лесу крикнул какой-то ночной зверь.
— Нет, — нерешительно ответил Керрик. — Ничего другого я придумать не могу. Мы знаем, где искать стреляющие палки. Но если нас заметят…
— Теперь тебе не обязательно идти. Я ведь знаю, где эта яма,
— Я не боюсь идти в город.
— А я и не говорил этого. Я только хотел сказать, что теперь будут рисковать другие. Ты сделал свое, и уже не раз.
— Это неважно. Я боюсь, что мы становимся зависимыми от мургу и их города. Мы пойдем: другого выхода нет и когда-нибудь нам придется сделать это. А вдруг в городе нас увидят мургу? Что тогда будет?
— Не загадывай так далеко. Думай только о завтрашнем дне.
— Нет. Если бы мы жили в горах и били оленей, ты бы мог мне это сказать. Но не теперь. Мы в ловушке, из которой нет выхода.
— Давай на этот раз пойдем большим отрядом. И достанем побольше палок.
— Нет. Риск слишком велик. Пойдут двое. Без палок. Когда отойдем от стоянки, надо будет искупаться: прямо в одежде и неоднократно. Эта болезнь не должна передаться новым стреляющим палкам.
— Я не понимаю, что общего между купанием и болезнью.
— Я тоже, — криво усмехнувшись, ответил Керрик, — но мне об этом говорила та, которая знает. Еще до нашей встречи, когда я был очень болен…
— Стало быть, это мараг тебе говорил?
— Да. Ты видел город, ты видел растения, с помощью которых они хотели погубить нас в долине, и понимаешь, сколько они знают о живых существах.
Этот мараг очень много знает, он говорил мне, что болезни разносят маленькие живые существа.
— Я видел — черви в ранах…
— Нет, они еще меньше, такие, что даже глазом не увидеть. Знаю, что в это трудно поверить, но она так сказала. Может, и эта хворь так же передается от одной палки к другой. Не знаю. Но если, умывшись, ее можно остановить, значит, придется всякий раз мыть руки.
— Конечно. Мытые охотники и пахнут лучше. Значит, вдвоем… Ты и я.
— Нет, — с внезапной твердостью сказал Керрик. — Ты саммадар, я не могу приказать тебе делать что-то или не делать. Я возьму такого охотника, который будет повиноваться мне. Мы пойдем тихо, скрываясь от мургу. И не будем никого убивать. А ты разве сможешь не убивать, если я скажу тебе?
— Не смогу, ты прав. Но кого ты возьмешь? Твой саммад невелик. И охотник в нем только Харл.
— Он искусный охотник и хороший ходок. Ему и идти со мной. Я сказал.
— Ты делаешь ошибку…
— Возможно… но это моя ошибка.
Херилак сердито нахмурился, но возражать не стал.
Решение было принято.
— Когда вы уходите?
— Скоро. Нужно сходить и вернуться с новыми палками, пока не начали гибнуть те, что у нас есть,
Добавить было нечего, и охотники молча расстались.
…Керрик проснулся с первыми лучами солнца, хотя почти не спал ночью. Он лежал не шевелясь и слушал спокойное дыхание Армун, пока солнце не осветило стену шатра. Тогда он неслышно выскользнул наружу и пошел к укрытию, где прятал хесотсан. Осторожно развернув шкуру, он подставил его солнечным лучам.
Мертвое пятнышко не исчезло, но теперь оно стало больше.
Полог шатра охотников был откинут, и Ортнар уже сидел возле него, привычно нахмурившись.
— Я хочу поговорить с Харлом… — начал Керрик.
— Я еще спал, когда он ушел. Он знает место, куда на рассвете приходят олени. Когда-нибудь этот парень станет искусным охотником.
— Ладно, поговорим, когда вернется.
Добавить было нечего: Ортнар не любил праздной болтовни. Керрик пошел к своему шатру. Армун уже не спала и разводила огонь.
— Я видела, как ты ухаживаешь за стреляющей палкой. Слишком уж ты печешься о ней.
— Не слишком. Она заболела.
— Опять! — вскрикнула Армун.
— Опять. Придется идти в город мургу. Еще раз.
— Heт, не ходи. Другие тоже могут это сделать.
— Пойти-то смогут, а вот вернуться… Только тану, который наполовину мараг, знает город мургу. А теперь я буду есть и отдыхать. Ночью я плохо спал.
…Керрик проснулся, когда солнце стояло высоко.
Лучи слепили глаза, и он зажмурился. Возле шатра сидел Харл, терпеливо и безмолвно дожидаясь, пока Керрик проснется. Спросонья Керрик не узнал его. Ему померещилось, что это взрослый охотник. Заметив, что Керрик проснулся, Харл встал и вошел в шатер.
— Ортнар сказал, что ты искал меня, хотел поговорить.
— Ты был на охоте? Олени приходили?
— Спустились к самой воде, прямо рядом со мной.
Двоих я убил. Ты это хотел знать?
Как и Ортнар, он не любил праздных речей. Слова его были как стрелы остры и точны.
— Ты мне нужен. Пойдешь со мной в город мургу?
Моя стреляющая палка заболела.
— Сколько всего тану пойдет?
— Двое — ты и я.
Глаза Харла расширились.
— В прошлый раз ты ходил с саммадаром Херилаком.
— Да. И он убил встретившихся нам мургу. На этот раз я хочу положиться на умение следопыта, а не охотника. Я хочу все видеть — и остаться невидимым.
Пойдешь со мной?
Харл улыбнулся и протянул вперед два стиснутых кулака, положив их один на другой.
— Пойду. И мы принесем стреляющие палки?
— Да. Но ты должен сейчас пообещать мне одну вещь. Будешь ли ты повиноваться мне? Если увидим мургу, то убивать их не будем. Ты обещаешь мне это?
— То, о чем ты просишь, нелегко.
— Я знаю. Но если ты не согласишься, я стану искать другого. Ты из моего саммада. И если сделаешь, как я прошу, другого охотника не будет. Выбирай.
— Тогда я иду с тобой. И выполню твой приказ, саммадар. Когда выходим?
— Утром с копьями и луками. Стреляющие палки оставим здесь.
— А что мы будем делать, если встретим большого марага, которого не убьешь ни стрелой, ни копьем?
— Умрем. Ты знаешь лес, и твое дело пройти там, где их нет. Ты способен на это?
— Да. Сделаю, как велит саммадар.
…Они двинулись в путь на рассвете и, когда стало жарко, уже далеко ушли по тропе, ведущей на юг.
Добравшись до узенькой речушки, они по очереди искупались в чистой воде: пока один купался, другой караулил. Причин подобных действий Харл не понимал, но делал как было велено. Только поворчал, что, дескать, и лук, и колчан вымокли, и разложил оружие на траве — сушиться. Керрик достал сушеное мясо и эккотац.
— Уж мясо-то мыть незачем, — съехидничал Харл.
Керрик улыбнулся.
— Верно. Лучше съедим его. Возле города придется все бросить. В прошлый раз я изрезал свой мешок на ремешки, чтобы перевязать палки. Может быть, тогда и заразил их. На этот раз воспользуемся лианами и прутьями. Нельзя допустить, чтобы они снова заболели.
…На второй день, вслушавшись в лесной шум, Харл остановил Керрика движением руки. Впереди возился кто-то огромный. Они пошли в обход по берегу реки и весь остаток дня брели по песку. Когда берег стал болотистым и непроходимым, они свернули.
Других препятствий на пути не оказалось, и охотники быстро добрались до города. У городской границы Керрик приказал остановиться.
— Вернемся к ручью. Оставим мешки с мясом и искупаемся.
— Сначала съедим все, что можно.
— Конечно. А вечером пойдем. — Харл недовольно нахмурился. — На это есть причины. Мургу по ночам не ходят. И если днем они караулят яму с палками, то к вечеру возвращаются в город. Мы должны прийти туда в сумерках, набрать палок и уйти. Это возможно?
— Если я вижу дорогу днем, то смогу пройти по ней и ночью. Делай, как сказал, саммадар.
Вечером в мокрой и прохладной одежде они пробрались в город. Керрик шел первым, перерубая и отводя в стороны ядовитые лианы. Они шли все медленнее и осторожнее и к насыпи у пруда с палками уже подползали.
— Никого нет. И никаких следов, — сказал Харл.
— Посидим здесь, пока совсем не стемнеет. А этими прутьями перевяжем палки.
В сумерках Харл ползком забрался на вершину насыпи, огляделся и дал знак Керрику следовать за ним.
На берегу и на мелководье кишели хесотсаны. Чересчур бойких пришлось отгонять комьями земли. Керрик спрыгнул вниз. Едва перебирая крошечными ножками, хесотсаны медленно ползали по песку.
— То, что нужно, — проговорил он. — Иди сюда, я подам.
Набрав столько, сколько можно было унести, Керрик с помощью Харла вскарабкался на откос. Хесотсаны негромко шипели, пока их увязывали, и пытались цапнуть за пальцы. Дело было сделано быстро. Охотники взвалили свою ношу на плечи и подобрали оружие.
— Готово! — проговорил Керрик, чувствуя, как спадает напряжение, — а теперь скорее отсюда.
Харл двинулся первым.
Но не успел он спуститься с насыпи, как послышался громкий треск хесотсана, и юноша рухнул на землю. Он умер мгновенно.
