— Быстро атакуем с реки! — объявила Вейнте. — Внезапно овладеваем каменной стеной, убиваем всех устузоу, которые окажутся там. А потом — в долину. Прикажи фарги двигаться вперед, а сама держись сзади. Возможно, они знают о нашем приближении. Тогда первые, кто пойдет на приступ, умрут.

Фарги толпой шли вдоль реки. На узкой полоске вдоль берега им было тесно, и некоторые брели по воде. Вейнте проследила за уходящими, потом уселась на хвост и стала терпеливо ожидать исхода событий. За ее спиной оставшиеся фарги разгружали припасы. Они едва успели закончить, когда из оврага показалась усталая Сталлан и медленно приблизилась к безмолвной Вейнте.

— Залегли и попрятались, — сказала Сталлан. — Мы стреляли, но не уверены, что убили хоть одного. Все, кто шел впереди, погибли, как ты предупреждала. Мы собрали хесотсаны убитых. Я выставила охрану, и мы ушли подальше от них. Теперь я здесь.

Нерадостная весть как будто не встревожила Вейнте.

— Они знали, что мы здесь. Поэтому и ушли в долину. Посмотрю сама…

Сталлан проталкивалась между суетящимися фарги и приказывала им расступиться перед сарненото. Там, где река огибала скалу, Сталлан и устроила оборону. Одни фарги с оружием наготове прятались за скалами, другие рыли укрытия в песке. Подняв хесотсан, Сталлан указала на излучину.

— Теперь осторожнее. Я пойду первой.

Они медленно продвигались вперед, потом остановились. Сталлан поманила к себе Вейнте.

— Отсюда можно видеть скалы.

Вейнте осторожно пробралась вперед и увидела первых убитых. У скал среди камней мертвых тел было уже больше. Многие даже успели взобраться на скалы, прежде чем их сразили выстрелы устузоу. В бурлящем потоке тоже плыли трупы фарги. Вверху на скалах пошевелились. Враг залег, выжидая. Вейнте поглядела на солнце — оно было еще высоко.

Она вернулась к Сталлан.

— Атакуем. Если я не ошибаюсь, вода для хесотсанов не опасна.

— Они не захлебнутся. Ноздри их сами закрываются под водой.

— Хорошо. Вот как мы поступим. Пойдем на приступ. И я не хочу, чтобы он закончился, как только глупые фарги начнут валиться со скал.

— Это будет нелегко. Многих из них ждет верная смерть.

— На свете все сложно, Сталлан, иначе все становились бы эйстаа и не было бы фарги, чтобы прислуживать им. Ты знаешь, что Дочери Смерти отказались воевать?

— Я отобрала у них оружие.

— Хорошо. Пусть они послужат нам иначе. Они пойдут первыми.

Осознав смысл этих слов, Сталлан невольно раздвинула губы, обнажив остроконечные зубы, что выражало одобрение и понимание жестокой необходимости.

— Ты во всем первая, великая Вейнте. Тела их возьмут на себя много игл, предназначенных устузоу для вооруженных фарги. Только ты одна могла найти способ, чтобы эти глупые самки, эта обуза, послужили нам должным образом. Все будет сделано так, как ты приказала. Пусть умрут и устузоу, и Дочери Смерти. Добрая участь и для тех, и для других.

— Но это еще не все. Может быть, мы сумеем расправиться с устузоу отсюда, невзирая на все потери, а может быть, и нет, а потому, когда начнется атака, я хочу, чтобы фарги поплыли туда по реке. Они нападут на защитников сзади и отвлекут их. И тогда мы взберемся на скалы и перебьем остальных.

…Стаи мух носились над трупами у подножия скал. В тишине далеко разносилось жужжание. Взяв горсть игл, Керрик начал по одной заталкивать их в хесотсан.

— Убежали, наверное, — произнес Саноне, осторожно поднимая голову, чтобы оглядеться.

— Битва еще и не начиналась, — отвечал Керрик. — Они только проверяли наши силы. Мургу вернутся. — Поглядев на Саноне, он замер. — Не шевелись! Замри!

Он осторожно вытащил иглу из головного платка Саноне.

— Если бы она проколола ткань, ты был бы уже мертв.

Саноне невозмутимо поглядел на смертоносный шип.

— У нашей ткани есть достоинство, о котором я и не подозревал. Копье она не остановит, но может защитить от яда мургу, если плотно закутаться в нее.

Керрик отбросил шип.

— Поэтому мы и прячемся за камнями. Пока иголки не полетят градом, мы здесь в безопасности.

Обернувшись, он взглянул на замерших у края скал охотников. У всех были хесотсаны: оружие мургу хорошо служило людям, стрелы и копья берегли. Вооруженные луками саску держались поодаль, в резерве, на случай необходимости. Люди ждали…

Поднявшись на самую вершину скалы, Херилак первым заметил приближающихся фарги.

— Опять лезут! — крикнул он, опускаясь за камни.

— Попусту иглы не тратить! — распорядился Керрик. — Пусть подойдут поближе.

Он понимал, что иначе нельзя. Во время первой атаки некоторые, конечно же, начали нажимать на хесотсаны, когда мургу были еще слишком далеко, и потом торопились стрелять в горячке боя. Теперь придется подождать, пока фарги не заберутся повыше.

Когда они подобрались поближе, Керрик внезапно заметил, что у них нет в руках хесотсанов. Что это? Хитрая ловушка? Неважно — так легче их убивать.

— Стреляйте, стреляйте! — закричал он, выдавливая из хесотсана смерть.

Тану кричали, стреляли, но враг все подступал. Молча. Лишь изредка раздавался чей-нибудь стон, враги умирали безмолвно.

Люди подняли такой шум, что Керрик не расслышал, что к нему обращаются. Потом он разобрал слова:

— Река! Смотрите! В воде!

Керрик обернулся, взглянул… и отшатнулся. Темные пятна проступали под белой пеной в бурлящей воде, двигаясь к берегу. Иилане с длинными темными палками в руках приближались, вот-вот они окажутся на берегу.

— Стреляйте копьями! Бейте их прямо в воде! — громогласно крикнул спрыгнувший со скалы Херилак. — Керрик, оставайся наверху со стрелами! Теперь они навалятся изо всех сил. Их надо остановить.

Керрик заставил себя отвернуться. Он понял, что Херилак правильно угадал намерения врага. Позади безоружных иилане, теперь уже по большей части недвижно лежащих у подножия скал, стреляя на ходу, шли вооруженные фарги.

— Их нельзя пропустить! — закричал Керрик. — Держитесь! Стреляйте!

Он выстрелил, потом снова. Одна фарги была уже так близко, что он даже заметил, как в ее шею вдруг воткнулся шип, как расширились ее глаза, прежде чем она свалилась со скалы.

Теперь живые фарги шагали по мертвым, искали убежища за трупами. Погиб один охотник, другой. Керрик все давил на хесотсан, но тот вдруг задергался в его руках. И Керрик не сразу понял, что иглы кончились. Времени перезаряжать оружие не было. Схватив копье, он ударил им появившуюся над краем скалы фарги. Завопив от боли, та покатилась вниз.

Она оказалась последней, атака захлебнулась. Тяжело дыша, Керрик прислонился спиной к камню и, стараясь сдержать дрожь в пальцах, принялся вставлять в оружие иглы.

Пальба прекратилась, стрелять было не в кого. Керрик торопливо взглянул на реку.

До берега добралось много фарги, но все они были мертвы. Тела их лежали вперемешку с трупами оборонявшихся — дело дошло до рукопашной. На мелководье тело темнокожего саску в непристойном объятии навалилось на убитую иилане. Утыканные стрелами трупы плыли по течению.

Керрика окликнул Саноне, тот обернулся. Мандукто стоял на вершине скалы, прикрыв рукой глаза от лучей заходившего солнца.

— Они отступили! — крикнул он. — Атака кончилась. Мы победили!

Победили, думал Керрик, глядя на трупы тану. Кого победили? Да, мы убили много фарги. Но ведь мир переполнен ими. И иилане не прекратят войны, пока мы все не погибнем. Даже если мы и отбились на этот раз, мы не выиграли ничего. Нам ведь уже случалось сдерживать их атаки. Они ненавидят нас, как и мы их. И они сумеют найти нас повсюду, в любом укрытии, так что можно не прятаться. И, если мы побежим, они будут преследовать — зачем же тогда бежать?

Не нам, вдруг понял он. Мне. Если бы они хотели просто убивать тану, саммадов хватило бы и по ту сторону гор. Рапторы и вездесущие совы видят все и всех. Но, словно метко брошенное издалека копье, это могучее войско поразило долину саску. Почему? Потому что он здесь! От этой мысли кровь застыла в жилах. Вейнте — кто же еще? Вейнте была жива и жаждала мести.

Что делать? Куда бежать? Как защититься?

Гнев душил его, сотрясал тело; повинуясь неожиданной вспышке, он вскочил на ноги и, потрясая над головой хесотсаном, закричал:

— Ты не сумеешь, Вейнте! Ты не сумеешь перебить нас! Я знаю, ты будешь стараться, но ты не сумеешь! Это наша земля, и все твои заморские холодные твари не смогут прогнать нас отсюда! Ты опять потерпишь поражение и, когда поймешь это, поползешь домой с горсткой уцелевших! А потом придешь снова…

Керрик увидел, что Саноне с удивлением глядит на него, не понимая ни слова. Гнев его утих, и в груди словно заледенело. Сухо улыбнувшись мандукто, он проговорил на сесеке:

— Ты сегодня их видел впервые? Понравились? Разве тебя радует гибель твоих людей? Надо положить конец этому… раз и навсегда.

Тяжело дыша, Керрик замолчал. Поглядел вниз на груды мертвых тел, на горсточку уцелевших. Как остановить иилане? Можно ли? Как?

Путь был только один. Отступать, прятаться теперь невозможно.

Врага нужно бить на его земле. Войну следует перенести на их землю, в город иилане. Таков был вывод, ясный, неоспоримый и неизбежный.

Саноне с удивлением смотрел на Керрика. Нет, охотник не говорил, ведь эти звуки не были похожи на речь, и он еще дергался всем телом, мотал головой и размахивал руками словно в припадке.

Заметив недоумение на лице Саноне, Керрик понял, что, думая об иилане, он неосознанно заговорил на их языке. Теперь следовало и поразмыслить, как это делали иилане, — с холодной жестокостью. Продумать все факты, наметить решение. Заговорил он уже на сесеке, тщательно подбирая слова:

— Мы пойдем на мургу войной. На их город, что укрылся на далеком юге. Мы придем туда и убьем их. А когда погибнет это мерзкое поселение, которое они зовут Алпеасаком, все мургу уберутся отсюда. Я знаю их город и знаю, как его уничтожить. Так мы и сделаем. — Он обернулся и на марбаке обратился к Херилаку, стоявшему у края воды: — Херилак, исполнится твое желание, исполнятся сны. Мы уходим отсюда на юг, и ты будешь сакрипексом всех тану, которые последуют за нами. Ты поведешь нас, и мургу погибнут. Я знаю теперь, что и как надлежит нам сделать… как уничтожить их всех. Что ты ответишь мне, великий охотник? Поведешь ли ты нас на юг?

Властные нотки в голосе Керрика заставляли понять, что он знает, о чем говорит. И жажда мести взорвала грудь Херилака яростным воплем согласия.

— Они снова идут! — крикнул Саноне.

…И битва продолжалась, и все мысли о будущем позабылись сами собой.