Из космоса Дис напоминал сверкающий золотой шар — красивая картинка из школьного учебника астрономии. Планета буквально излучала свет и тепло и казалась среди необъятного холодного мрака какой-то уютной и почти родной. Брайн смотрел на нее в иллюминатор и, кутаясь в теплую куртку, думал, что неплохо было бы сейчас оказаться где-нибудь в пустыне, под палящим дисанским солнцем… Оставалось только надеяться, что организм скоро надумает переключиться на зимний режим, и тогда ему не придется больше мерзнуть.

У него за спиной бесшумно возникла Леа — Брайн увидел в иллюминаторе ее отражение и почувствовал над ухом легкое дыхание. Он быстро обернулся и взял девушку за руку.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Надеюсь, что да, — она автоматически поправила волосы. — Я ведь целую неделю отдыхала — валялась в госпитале, пока ты весело проводил время на Дисе. Говорят, вы объехали всю планету, отстреливая магтов.

— Ну, мы их всего лишь усыпляли. Ниджорцы ведь не могут никого убить. А вот дисанцев во главе с Ульвом пришлось удерживать — они с радостью убивали умервиков.

— И что ниджорцы собираются делать с этими сонными магтами.

— Сами еще толком не знают. Для начала они хотят посмотреть, что получится, если удалить из мозга паразита. С детьми, конечно, будет проще — их мозг еще не сильно поражен.

Леа прижалась к нему.

— Я еще слаба. Давай присядем.

Напротив иллюминатора стоял мягкий диван.

— По–моему, удалить симбиота — не самое остроумное решение, — заметила Леа. — Даже если магт переживет шок, он скорее всего навсегда останется полным кретином. Мне на такие эксперименты смотреть не хочется. Надеюсь, ниджорцы найдут другой выход — более гуманный.

— Обязательно найдут, — согласился Брайн.

— Ну, а что же мы? — спросила Леа, поглаживая его по руке. — Слушай, у вас на Анваре все такие горячие? Это очень возбуждает.

Брайн смутился.

— А что мы? — переспросил он.

— А тогда, ночью в госпитале ты так не смущался, — улыбнулась Леа. — Мне помнится, ты там что-то такое говорил… и делал тоже. Надеюсь, ты ко мне не совсем равнодушен. Короче говоря, я тебя спрашиваю прямо, как спрашивают девушки у вас на Анваре: что мы будем делать? Я имею в виду, когда мы поженимся?

Брайну было приятно чувствовать под рукой ее упругое теплое тело, мягкие волосы девушки щекотали ему лоб, и все было хорошо и замечательно, но ответ Брайна прозвучал явным диссонансом этой идиллии.

— Леа, дорогая! Ты для меня очень много значишь. Но ты должна понять, что мы не можем пожениться.

Девушка напряглась и резко отодвинулась.

— Эй, что это значит?! Что ты хочешь сказать, жирный анварский кот? Ты, наверное, думаешь, что я из тех девушек, с которыми можно хорошо провести время, а потом сделать ручкой?

— Леа, подожди! Тут дело совсем в другом. Если брак — значит, дети, а ты биолог и прекрасно знаешь, что земные гены…

— Тупая деревенщина! — закричала она, кидаясь на него. — Я думала у тебя больше ума! А ты обычный провинциальный дурак. Земные гены! Я знаю, вы все презираете нас за наш маленький рост, за подверженность аллергиям, за гемофилию и другие хвори, которые передаются из поколения в поколение. Вы ненавидите…

— Да я совсем не это имел в виду, — прервал ее Брайн. — Я хотел сказать, что у тебя хорошие, сильные гены, а у меня… Ребенок от меня скорее всего умрет при родах, если только это не случится еще раньше. Дело в том, что подлинный человек это ты, а я — недавняя мутация.

Леа застыла, как громом пораженная — раньше ей просто не приходило это в голову.

— Земля — это дом, — продолжал Брайн. — Родина человечества. Может, ваши гены и ослабли за последнюю тысячу лет, но они крепли миллионы. Сколько новорожденных на Земле доживает до года?

— Ну… почти все. Какая-то доля процента умирает, но очень мало.

— Земля — это дом, — мягко повторил он. — Люди покинули свой дом, и они смогли приспособиться к самым разным условиям на многих планетах, но за это приходится дорого платить, а самая ужасная цена — мертвые дети. Успешная мутация выживает, неудачная — нет: естественный отбор — жестокая штука. Мне повезло, но у моей матери было еще шестеро детей, и все они умерли, не дожив до года, а еще несколько даже не родились. Ты просто не знала об этом, Леа.

— Да–да! — она всхлипывала, закрыв лицо руками. — Я все понимаю, потому что я биолог, но мне надоело быть только биологом. Я еще и женщина. И ты мне нужен, Брайн, ты очень мне нужен. Я люблю тебя! — Она вытерла глаза. — Ты собираешься вернуться домой? Когда?

— Наверное, очень скоро, — печально ответил Брайн. — Куда мне деваться? Анвар — моя родина, я часть Анвара. На Дисе я отдал свой долг, но у меня есть долг и перед Анваром. Мне надо вернуться — это очень важно.

— Я бы хотела отправиться туда с тобой, — это был не вопрос, а скорее, утверждение.

— Это невозможно, Леа! Ты не сможешь жить на Анваре.

Леа бросила взгляд в иллюминатор.

— В глубине души я подозревала, что этим кончится. Я очень рано поняла, что на Земле не смогу найти себе мужа, и в девичьих мечтах мне представлялся этакий космический герой, которого я обязательно встречу где-нибудь в просторах космоса. Наверное, ты оказался просто немного похож на него. Но все это ерунда! Я взрослый человек, мне нравится моя работа, я не променяю ее на банальное замужество и скорее всего так и умру старой девой. Передавай от меня привет своей будущей жене.

Дис в иллюминаторе слегка качнулся — их корабль поворачивал к Ниджору. И было в этом что-то символичное — позади осталась не просто еще одна планета на их пути, позади осталось нечто очень важное для них обоих.

— А у вас грустный вид, — заявил Хис, появляясь из-за угла.

— Подите вы к дьяволу! — выпалила Леа.

Хис никак не отреагировал — он вообще стал гораздо добродушней с тех пор, как сложил с себя полномочия командира террористов. Он присел рядом с ними на диван и безо всяких предисловий спросил:

— Хотите и дальше работать в ЦРУ, Брайн? Нам нужны такие люди.

Брайн изумленно посмотрел на него.

— Так вы тоже из Центра?

— Прошу любить и жаловать — полевой агент на Ниджоре! — рассмеялся Хис. — Неужели вы думаете, что вся наша организация состоит из чиновников вроде Фоссела? Такие у нас перебирают бумаги и служат прикрытием, а работают настоящие люди. Я, например, работаю на Ниджоре. Отличная планета, но и там не обойтись без нашего вмешательства. Нужно помочь им найти свое место в галактике.

— Вы ведете какую-то грязную игру, Хис, — заявила вдруг Леа. — Мне кажется, ваш Центр не такая уж безобидная и бескорыстная организация. Чего вы, в конце концов, добиваетесь? Власти над галактикой?

— Вот стоит рассекретить нашу деятельность, и такие обвинения на нас посыплются градом, — спокойно заметил Хис. — Поэтому мы и действуем тайно. Нам не нужна власть, Леа, и я сейчас докажу вам это с цифрами в руках. Как вы думаете, откуда мы берем деньги на свои операции? — Он улыбнулся. — Чуть позже вы сможете посмотреть документы, и тогда у вас не останется сомнений. В основном, это пожертвования — пожертвования планет, которым мы помогаем. Нам не нужна власть — мы помогаем одним мирам, получаем за это деньги и на эти деньги организуем помощь другим.

— А почему вы рассказываете мне такие секретные сведения? — с подозрением спросила Леа.

— А разве не понятно? Мы хотим, чтобы вы работали в ЦРУ. Можете назвать любое жалованье — мы не испытываем недостатка в средствах. — Хис хитро посмотрел на них и добавил: — Я думаю, Брайн тоже согласится работать на нас. Из него получился отличный агент, таких редко удается найти.

— Покажите, где подписаться, — бодро сказала Леа.

— Вы отлично владеете приемами психологической обработки, — улыбнулся Брайн. — Правда, люди менее воспитанные называют это шантажом. Но на этот раз не стоило прилагать столько усилий.

— Вы согласны? — спросил Хис.

— Я должен вернуться на Анвар… но я больше не тороплюсь.

— А Земля и так перенаселена, — добавила Леа.