Канаэ была свободна, мы начали встречаться и разговаривать по телефону. Мы страстно исследовали все возможности новых отношений. Нам все нравилось, потому что мы поступили правильно – дождались, пока разрешатся проблемы с бойфрендом и Йоси. Мы по-настоящему подружились, а дружба очень важна для построения любовных отношений. Мы нравились друг другу, нам было хорошо вместе.

Но к ритуалу ухаживания мы подошли очень осторожно. Нас многое сближало – мы оба верили в Божественный промысел. Но нам не хотелось свести на нет Его усилия. Мы хотели, чтобы наши отношения развивались в соответствии с Его планом. Мои друзья иногда говорили, что ухаживание осталось в прошлом. И жизнь это подтверждала. Многие современные подростки и молодые люди позабыли о ритуале ухаживания прошлых поколений.

Старомодное ухаживание было очень традиционным: мужчины приглашали женщин на свидания – обычно в ресторан или в кино, на мини-гольф или в боулинг, на спортивное мероприятие или на концерт. В более современном варианте мужчины и женщины встречаются группами на вечеринке или другом мероприятии, а потом разбиваются на пары. Мне говорили, что пригласить девушку на свидание во многих социальных слоях сегодня считается старомодным и не стильным. И это очень печально.

Не могу понять, как сегодня молодые люди узнают друг друга, не имея возможности проводить время наедине, разговаривая и делясь своими мыслями и интересами. В то же время общаться в группе, чтобы узнать друг друга, вполне допустимо. Думаю, что в нашей с Канаэ жизни оба способа проявились в достаточной степени. Несмотря на нашу загруженность, мы встречались и наедине, и вместе с друзьями.

Конечно, у нас с Канаэ не было периода старомодного ухаживания в полном смысле этого слова. Нас постоянно разделяли тысячи миль. Я выступал по всему миру или жил у себя в Калифорнии. Поэтому в начале наших отношений мы общались преимущественно по телефону, Скайпу или Интернету. Мы могли разговаривать часами – делились своими историями, мыслями и чувствами.

Очень скоро мы обнаружили неожиданную проблему: у нас не было общего языка! Поймите меня правильно: мы говорили на одном языке, но многие слова произносили по-разному. Конечно, это была не вавилонская башня, но вы можете себе представить английский у серба австралийского происхождения и японки из Мексики!

При личном общении мы без труда понимали друг друга, но по телефону возникали серьезные проблемы. Для Канаэ английский был третьим языком. В детстве она говорила преимущественно на испанском, но отец научил ее японскому. Те, кто с ней встречался, были озадачены, услышав из уст девушки с явно азиатскими чертами лица английский с мексиканским акцентом. Лично мне это безумно нравилось, но в первые дни нашего знакомства ее акцент порой ставил меня в тупик!

Канаэ говорит, что ей нравится мой австралийский акцент, но в начале нашего романа мы порой не понимали друг друга по телефону. Постоянные выступления влияли на мой голос. Поутру и ближе к вечеру он напоминал шуршание автомобильных шин по гравию. И это вносило свой вклад в наше непонимание.

Канаэ часто просила меня повторить сказанное. Отдельные слова мне приходилось повторять снова и снова. Канаэ смущалась, потому что никак не могла меня понять. «Канаэ, не стесняйся, – говорил я. – Я могу повторить. Я из Австралии, и английский язык для меня тоже не совсем родной!»

Чаще всего мы оба не понимали друг друга. В речи Канаэ огромное количество неправильно произносимых английских слов. Например, когда она произносит слово «touch», в ее устах оно звучит как «roach». Мне подобные милые оговорки кажутся совершенно очаровательными!

Я долго думал, что имела в виду Канаэ, когда сказала, что ей нравятся мои «moos-tech» – так необычно она назвала щетину у меня под носом (moustache). Но больше всего мне нравится, когда она вместо «more expensive» (дороже) говорит «expensier» (дорожЕе).

Мне до сих пор не хочется ее поправлять, потому что я буквально таю от ее ошибок. Но потом я все же говорю ей, как правильно произносится то или иное слово, и она злится, потому что я не говорил ей этого раньше!

– Почему ты не поправил меня в первый раз, когда я ошиблась? – злится она.

– Потому что мне страшно понравился твой вариант! – с улыбкой отвечаю я.

Канаэ прекрасно понимает, что она – не единственная, кто терзает несчастный английский язык. Я сам постоянно ошибаюсь в глаголах! У меня вечно возникают проблемы с временами глаголов, и я часто делаю ошибки.

В свою защиту могу сказать, что и отец мой тоже часто ошибается. Ваша честь, прошу учесть наследственность!

Мой отец и его родители, мои бабушка и дед, всегда говорили дома на сербохорватском, а когда мешаешь сербскую и английскую грамматику, то получается гремучая смесь. Даже сегодня Канаэ начинает хохотать, когда я ошибаюсь и конструирую какую-то невообразимую фразу.

Как это ни странно, но не совсем уверенное владение английским языком очень сблизило нас с Канаэ. Мы постоянно хохотали над неправильным произношением и грамматическими катастрофами друг друга. Хотя мы родились на разных континентах, нам обоим пришлось приспосабливаться к новой стране, ее языку и обычаям.

Мы оба понимаем, каково это – быть иным. В детстве Канаэ была единственной азиаткой в своей школе и городе. Только у ее семьи была японская фамилия. Отсутствие конечностей очень явно отличало меня от других. Но мало того, я еще и вырос в семье сербских иммигрантов! Мои родители говорили с нами только по-английски, потому что, когда они только приехали в Австралию, их высмеивали, а порой даже били! И это несмотря на то, что в Австралии живет огромное множество иммигрантов!

Мы с Канаэ не раз чувствовали себя «иностранцами», и это сближало нас еще больше. Вместе мы могли посмеяться над пережитым.