Глава 11
Я поднялся над холодным…
…обмякшим телом отца. Все вокруг двигалось как в замедленной съемке. Каждая снежинка кружилась сама по себе, отдельно от других. С каждым новым порывом ветра обломки самолета скрипели по-новому. Туман расползался на отдельные струйки
пара.
Я встал на четвереньки, как волк или какое-нибудь другое животное, привычное к жизни в горах, и крутил головой, изучая воронку. Я чувствовал запах снега и по звуку отличал ветер из соседнего желоба от ветра, ревущего здесь. Хотя на мне не было лыжных очков, я четко видел все очертания. Снег перестал быть для меня бесформенной белой массой, и мне не нужно было его трогать, чтобы распознать изменения в текстуре и плотности.
Мой разум больше не перескакивал с одной мысли на другую. Прекратились все метания – победит или нет суровая буря, удержусь я на льду или сорвусь, ошибается ли Сандра насчет моего отца. Мозг отсек все, кроме географии окрестной территории.
Вдалеке, на том конце желоба, белело крыло самолета – прежде его скрывал серый туман вперемешку со снегом. Крыло было прижато к основанию большого ствола. Слой снега там был тоньше, так как основную массу намело с другой стороны.
Я пополз туда, постепенно выбираясь из воронки по боковой стенке. Ветер сбивал с ветвей острые льдинки, и они хлестали по лицу.
Чуть выше по склону ветер немного размел снег, обнажив едва заметную тропку. Руки мои нащупали это слабое углубление, прежде чем я разглядел его. Тропа пересекала желоб и исчезала рядом с деревом, под которым то таяло в тумане, то вновь появлялось крыло самолета. Оно стояло под углом к земле, упираясь в снег. Вот и укрытие…
Я подумал о коврике, который когда-то покрывал пол салона. Кажется, я видел его в куче покореженного металла, недалеко от Сандры. Он мне пригодится. Может, среди обломков удастся найти ледоруб или хотя бы пару перчаток? Я пополз по своим следам обратно к месту крушения, не думая, что могу упасть. Мне были нужны инструменты.
Среди искореженных обломков не нашлось ничего полезного, кроме коврика. Изувеченные куски металла только порезали бы мне руки, и все равно они были недостаточно прочными, чтобы вонзать их в лед. Я свернул коврик и зажал его под мышкой руки, на которую собирался опираться на обратном спуске.
Тут я услышал стоны Сандры. Она была где-то надо мной – я отсек мысли о ней вместе с другими отвлекающими факторами. Остекленевшие глаза, заиндевевшие ресницы. Я велел ей осторожно, крошечными шажками идти вместе со мной к крылу.
– Нет, – отозвалась она. – Я не могу двигаться.
