Среди преподавателей существует убеждение в том, что основная их задача заключается в том, чтобы помочь студентам научиться учиться.

Конечно, я не стану с этим спорить. Но, по моему мнению, гораздо лучше поставить перед собой другую задачу. Я всегда хотел помочь студентам научиться судить и оценивать себя.

Знают ли они собственные способности? Сознают ли собственные недостатки? Верно ли оценивают отношение окружающих к себе?

В конце концов, преподаватели окажут студентам куда более ценную услугу, если научат их трезво относиться к самим себе. Для человека единственный путь стать лучше (и этому меня научил тренер Грэм) — это выработать адекватный взгляд на самого себя. Если мы не способны разумно воспринимать самих себя, как же понять, стали мы лучше или хуже?

Некоторые преподаватели старой школы жалуются на то, что высшее образование стало напоминать обслуживание клиентов. Студенты и их родители уверены в том, что платят весьма приличную сумму за товар, поэтому хотят, чтобы товар этот можно было оценить по рыночным критериям. Они словно приходят в супермаркет и вместо пяти пар фирменных джинсов приобретают пятилетний курс обучения.

Не могу сказать, что полностью отвергаю подобную модель, но считаю важным использовать правильную промышленную метафору. Учеба — это не розничная торговля. Я бы сравнил высшее образование с оплатой личного инструктора в спортивном клубе. Мы, профессора, исполняем роль инструкторов. Мы предоставляем людям доступ к оборудованию (книгам, лабораториям, нашему опыту), после чего наша задача заключается в том, чтобы требовать. Мы должны убедиться в том, что наши студенты занимаются достаточно упорно. Мы должны хвалить их за успехи и честно говорить, над чем им нужно еще поработать.

Самое важное: чтобы они могли продолжить занятия самостоятельно, мы должны научить их правильно оценивать самих себя. Занятия в спортивном зале тем и хороши, что, приложив усилия, можно добиться очевидных результатов. То же самое можно сказать и о колледже или университете. Задача профессора научить студентов видеть, как развивается их интеллект, точно так же, как в спортивном зале они видят, как укрепляются их мышцы.

В этом отношении я всегда старался придумать механические способы, помогающие людям прислушиваться к себе. Я всегда помогал своим студентам сформировать так называемые «петли обратной связи». Это было нелегко. Научить людей прислушиваться к обратной связи — самая трудная задача преподавателя. (Впрочем, мне самому было нелегко этому научиться.) Мне грустно, что многие родители и преподаватели не уделяют этому важному делу достаточно внимания. Говоря о повышении самооценки, они часто предпочитают лесть честности, укрепляющей характер. Я не раз слышал, как люди говорили о снижении качества системы высшего образования. Мне кажется, что это результат чрезмерных похвал и полного отсутствия реальной обратной связи.

Когда я читал в университете «Карнеги-Меллон» курс «Создание виртуальных миров», мы анализировали обратную связь каждые две недели. Это занятие проходило в духе полного сотрудничества. Студенты разбивались на четверки и работали над компьютерными проектами виртуальной реальности. В этой работе они зависели друг от друга, и это отражалось на оценках.

Мы собирали информацию от всех студентов и формировали специальную таблицу. За семестр студент успевал поработать над пятью проектами, причем в работе над каждым из них у него были разные напарники. Таким образом, у каждого оказывалось пятнадцать оценок. Это был прагматичный, статистически верный подход оценить самого себя.

Я разработал многоцветную диаграмму, на которой любой студент мог видеть свои оценки по следующим категориям:

1) Считают ли напарники, что он работает хорошо? Сколько часов, по мнению напарников, он посвящал проекту?

2) Насколько творческим был его вклад?

3) Легко или трудно было работать с ним? Хорошим ли он был членом команды?

Как я всегда говорил, самым важным являлся вопрос № 3. То, что думают о тебе напарники, как раз и говорит о том, насколько легко с тобой работать.

Многоцветная диаграмма была очень конкретной. Все студенты знали, чего стоят в сравнении с сорока девятью однокурсниками.

Диаграммы сочетались с отчетами более свободной формы. В таких отчетах напарники давали конкретные советы по улучшению характера друг друга, например: «Нужно позволять собеседникам заканчивать предложения во время разговора, не перебивая их на полуслове».

Я надеялся, что эту информацию увидят и другие студенты. А увидев, они могли подумать: «Да, это правильно. Мне нужно это запомнить». Не обратить внимания на подобную обратную связь было просто невозможно, но некоторым все же удавалось.

Во время одного прочитанного мной курса студенты оценивали друг друга по моей системе, но узнавали лишь то, в какой четверти находятся. Я запомнил разговор с одним из студентов, которого все остальные считали исключительно неприятным человеком. Он был умен, но довольно самоуверен, из-за чего не мог почувствовать, как к нему относятся окружающие. Он узнал, что оказался в последней четверти, но это не произвело на него впечатления.

Этот студент счёл, что оказался в последних 25 процентах, значит, его показатель составляет 25 или 24 процента (а вовсе не, как могло оказаться, 5 или 4). Поэтому он решил, что находится почти в предпоследней четверти, то есть «близко к 50 процентам», а следовательно, однокурсники относятся к нему вполне благожелательно.

«Я рад, что мы поговорили об этом, — сказал я ему. — Я считаю очень важным, чтобы ты знал свои конкретные показатели. Ты находишься не просто в нижней четверти. Из 50 студентов нашего курса по оценкам однокурсников ты — на последнем месте. Ты — номер пятьдесят. У тебя серьезная проблема. Однокурсники говорят, что ты не умеешь слушать. С тобой трудно общаться. Это не очень хорошо».

Студент был шокирован. (Такие известия всегда шокируют.) Он полагал, что у него все в порядке, но я открыл ему горькую истину.

А потом я рассказал ему о самом себе.

«Я тоже был таким же, как ты, — сказал я. — Я ни на что не обращал внимания. Но был профессор, который ценил меня достаточно высоко, чтобы раскрыть мне глаза. И я добился результатов только по одной простой причине: я прислушался к его словам».

Глаза студента расширились. «Я смог это понять, — продолжал я. — Перед тобой исправившийся придурок. И это дает мне моральное право сказать тебе, что ты тоже можешь стать исправившимся придурком».

Оставшуюся часть семестра этот студент напряженно работал над собой. Он исправился. Я оказал ему услугу точно такую же, какую много лет назад оказал мне Энди ван Дам.