ТУЧИ НАД ПРЕРИЯМИ
В ту весну наша группа возвращалась в свои любимые прерии. Мы были довольны жизнью как никогда. Кроме мустангов, за время зимней охоты мы добыли немалое количество шкурок пушного зверя. Спешить было некуда, поэтому по пути мы охотились в Скалистых горах на оленей. Посчастливилось нам убить и нескольких медведей-гризли. Пищи было вдоволь. То тут, то там встречались индейцы, и молва о наших успехах широкой волной катилась впереди нас по горам и прериям. Пышные, красивые весенние цветы покрывали долины. Солнце и цветы — употребляя старинное индейское присловье — были и в наших сердцах.
В горах Южной Альберты, уже неподалеку от родных мест, мы неожиданно встретились с отрядом белых людей. Их было около двадцати. Они принадлежали к королевской конной полиции, известной во всей западной и северной Канаде под именем Royal Mounted. Их ярко-красные мундиры были так красивы, что мы, дети, не могли оторвать от них глаз. Во главе отряда ехал человек в обычном костюме белого охотника, а рядом с ним, к нашему изумлению, мы увидели двух индейцев племени черноногих из северной группы сиксиков. Как оказалось, этот человек в гражданском костюме был посланцем канадского правительства. Он выехал в горы специально для встречи с нами. Двое из Черных Стоп, оба старейшины, служили ему переводчиками.
Встреча была торжественной. Агент канадского правительства велел нам остановиться и пригласил нашего вождя к своему костру выкурить «трубку мира»и побеседовать. Прежде чем отправиться к агенту, Шествующая Душа коротко посовещался с нашими старейшинами. Присутствие двух воинов сиксиков в отряде белых объяснило нам, чего нужно канадцам; оба индейских старейшины были известны как перебежчики, перешедшие на службу к белому человеку. Мы знали, что последует: нам предложат полностью подчиниться власти и воле белых пришельцев. Мы теперь были богаты конями, шкурами, продовольствием; нам и в голову не могло прийти отрекаться от свободы.
Шествующая Душа поручил людям держать оружие наготове, а сам в сопровождении шамана Кинасы и нескольких выдающихся воинов отправился к представителю канадского правительства.
Едва наши уселись возле костра и выкурили «трубку мира», как один из сиксиков от своего имени и от имени канадского агента поздравил нас со счастливой охотой, о которой все уже знали. Вслед за тем он спросил, дошли ли до нашего слуха вести о великих переменах, которые в последние месяцы произошли в прериях и происходят каждый день.
После минутного молчания Шествующая Душа ответил со всей серьезностью:
— Знаем об этих переменах: солнце с каждым днем греет все сильнее и трава растет все лучше.
— Это насмешка, — заявил канадец, — свидетельствующая о том, что храбрый вождь не понимает того, что происходит в прериях. Прерии заполняются белыми поселенцами.
— Много лет посланцы правительства повторяют нам то же самое! — возразил Шествующая Душа.
— Но на этот раз дело обстоит совсем иначе, — настаивал агент. — Вы должны верить моим словам. Люди в восточных городах нашей страны узнали о том, что в западных прериях есть урожайная земля, и начали великий поход в эти края. Время вашей охоты кончилось!
Наши старейшины слушали эти слова со сдержанным недоверием.
— Все племена, — продолжал канадец, — на юг и на восток от вас заключили договор с правительствами Соединенных Штатов и Канады и находятся теперь в резервациях, где им очень хорошо. Многие группы черноногих тоже согласились отказаться от кочевой жизни. Следуйте их примеру!
Агент разложил на земле пачки долларовых бумажек; они похожи были на разноцветный ковер. Веял легкий ветерок, и на бумажки пришлось положить комья земли, чтобы они не разлетелись.
— Вот первый наш взнос долларами. Если вы подпишете договор и уступите правительству ваши земли, вы каждый год будете получать такую же сумму…
— Зачем ты прикрыл свои деньги землей? — насмешливо спросил Шествующая Душа. — Разве они такие ненадежные? Или они разлетаются, как сороки?
— Сиу, — как бы не заметив насмешки, продолжал агент, — называют эти бумажные банкноты «маса ска», что значит «белый металл», ибо каждый такой билет можно обменять на звонкие серебряные монеты. На них легко приобрести все, что имеет для продажи белый человек. Эти деньги — большая ценность и сила.
Наш вождь взял в руки один из долларов. На нем была изображена голова человека.
— Стики кики насы! — удивленно воскликнул он, обращаясь к своим спутникам.
Слова эти на нашем языке означали: «лысая голова». С того дня у черноногих пошел обычай называть канадские доллары «лысой головой».
— Это великая ценность и сила! — явно теряя терпение, воскликнул агент.
Шествующая Душа взял комок глины, размял, сделал из нее шарик и положил в огонь. Шарик накалился, но не треснул. Тогда вождь обратился к агенту:
— А теперь дай мне горсть твоих долларов. Мы положим их рядом с этим глиняным шариком. Что скорее поддастся огню, то будем считать менее ценным.
Агент отрицательно покачал головой:
— Мои доллары сгорят скорее: они из бумаги. Но это ничего не доказывает, вождь…
— Тогда сделаем иначе, — согласился Шествующая Душа.
Он вынул из-за пояса кожаный мешочек, наполненный сухим песком, и протянул его канадцу:
— Высыпь песок на свою ладонь, считай зерна. А мне дай свои доллары, я тоже буду их считать. То, что можно скорее сосчитать, — в том меньшая ценность.
Агент заглянул в мешочек и тут же вернул его вождю:
— Ты все забавляешься, шутишь! Я не сосчитал бы этих песчинок и до конца жизни. Понятно, что ты скорее сосчитаешь мои доллары.
— Значит, наша земля имеет большую ценность, чем ваши доллары, — заявил Шествующая Душа. — Земля наша будет существовать вечно. Неисчислимые поколения людей многие зимы живут на ней, издавна водятся на ней звери и другие полезные животные. Мы не можем продать вам ни земли, ни животных. Великий Дух создал для нас эти края. Легко сосчитать ваши доллары или обратить их в пепел, но только Великий Дух может пересчитать зерна песка и стебли трав в наших прериях…
Агент встретил отказ сдержанно, скрывая гнев. Должно быть, он не хотел окончательно сжигать за собой мосты. И он произнес спокойным, даже доброжелательным тоном:
— Меня прислала сюда Великая Белая Мать, властвующая над этой огромной страной, простирающейся от Кеватину, Страны Северного Ветра, через Кисисаскачеван, Быструю реку, до самого Западного моря. Великая Белая Мать желает, чтобы вы заключили с нами договор и жили в мире, под нашей опекой. Вы никогда не придете к согласию с «голубыми мундирами»— американцами. Поэтому, если они вас будут преследовать, с полным доверием приходите к нам. Всегда смотрите на север и знайте, что здесь страна ваших друзей, «красных мундиров». Вам будет хорошо у нас среди ваших братьев, северных сиксиков.
На прощанье канадец окинул наших старейшин пронизывающим взглядом и, погрозив пальцем, сказал:
— Помните, что прерии теперь уже не те, какими вы их покинули прошлой осенью. В прерии прибыло много фермеров с востока и поселилось там. Их нельзя обижать! Их жизнь и имущество находятся под особой защитой «красных мундиров». Кто провинится перед фермерами, того Royal Mounted будет преследовать хотя бы до самого моря.
— Значит, по твоим словам, белые люди осели на наших землях?
— Да, отчасти это так.
— По какому же праву? Ведь некогда канадское правительство подписало с нами торжественный договор и признало за нами вечные права на эти охотничьи угодья.
— Правильно. Но правительство наше бессильно против стихийного движения фермеров, едущих в прерии. То, что происходит сейчас, делается без его согласия.
— Значит, белые фермеры отбирают у нас земли без согласия правительства?
— Да…
— Так почему тогда «красные мундиры» не прогонят этих нарушителей закона? Почему, наоборот, они берут их под свою защиту? Ты говоришь, что нас, исконных хозяев этой земли, будут преследовать За что? За то, что мы хотим защитить нашу собственность от тех, кто беззаконно отбирает ее у нас? Это ли ты имеешь в виду?
Агент не знал, как ответить на такой прямой вопрос. Он пожал плечами.
— Именно потому я и приехал сюда, — сказал он. — Если бы вы согласились продать ваши земли…
— Об этом не может быть и речи!
Весь следующий день после встречи с канадцами мы продолжали путь к родным местам и скоро вышли из полосы Скалистых гор. Лесистые предгорья, поднимавшиеся вокруг нас, были уже границей наших охотничьих владений, признанных другими племенами. Еще один день похода — и мы приблизились к прелестным долинам, которые были сердцем нашей отчизны. В одной из этих долин мы ежегодно, в течение многих лет, разбивали свои зимние лагери, укрываясь на несколько месяцев от сильных морозов.
Это были несказанно прекрасные места. Прекрасные в нашем, индейском, понимании этого слова — они изобиловали пищей. Тут вдоволь было пушного зверя в лесных чащах, рыбы в озерах. Мы нередко в шутку говорили, что Край Вечной Охоты, куда мы отправимся после смерти, вряд ли будет прекраснее. Мы не видели в этом преувеличения — пышная красота природы радовала здесь взор и сердце.
Разговор с канадским агентом вызвал в нашем лагере понятное беспокойство. Было решено поскорее пройти места наших зимних стоянок и в южных прериях отыскать другие группы черноногих, чтобы разузнать от них подробнее, как обстоит дело.
Мы еще не успели покинуть предгорья, как тревожные признаки надвигающейся беды остановили наше движение: мы обнаружили следы белых людей, но не тех, с которыми мы расстались два дня назад. Их было, по-видимому, много; они расположились лагерем где-то невдалеке отсюда. Они даже не старались скрываться, и наши разведчики без труда выследили их лагерь.
Мы были потрясены. Самые худшие предчувствия сбывались. В широкой долине, невдалеке от места нашего зимнего лагеря, уже расположилось более двух десятков белых поселенцев, и, видимо, навсегда. Это можно было заметить по некоторым признакам: они приехали с семьями, привезли с собой имущество, поставили уже первые дома из грубо отесанных бревен, а в коралях держали скот и лошадей.
Численный перевес был на нашей стороне, и мы не боялись этой встречи. В каком-нибудь километре от домов поселенцев мы стали лагерем на холме, удобном для обороны. Вождь Шествующая Душа и мой дядя Раскатистый Гром немедленно направились в сторону поселка.
Поселенцы, встревоженные нашим появлением, подняли тревогу. Все мужчины с оружием в руках заперлись в самом просторном доме, напоминавшем небольшую крепость. Построенный немного в стороне, на возвышенности, он господствовал над всей долиной
— Хэлло! Хэлло! — крикнул наш вождь, еще не дойдя до дома
Только после неоднократных окликов из дома вышли и стали приближаться к нам двое мужчин. В руках у них были ружья, но Шествующая Душа и Раскатистый Гром издали показали им знаками, что они безоружны.
— Но армс! Но армс! (Без оружия! Без оружия!) — громко крикнул Раскатистый Гром.
Двое поселенцев после некоторого раздумья оставили ружья возле дома и подошли к нашим. Один был человек средних лет, обросший темной бородой, другой помоложе. Оба выглядели людьми грубыми, неотесанными и самонадеянными; они свысока смотрели на двух индейцев.
— Ну, чего надо? — грубо спросил бородатый поселенец, презрительно кривя губы.
— Это мы должны спросить, чего вам здесь надо! — твердо ответил Шествующая Душа.
— Ты, наверно, слепой, если не видишь… — и поселенец широко обвел вокруг рукой.
— Вижу, — отозвался вождь, — вижу, что вы распоряжаетесь здесь, словно эта долина принадлежит вам.
— Она нам и принадлежит, краснокожий брат!
— По какому праву?
— По этому!
Бородач поднес сжатый кулак к самому лицу вождя, полагая, что испугает его этим. Но на лице Шествующей Души не дрогнул ни один мускул.
— Когда приходит цивилизация белого человека, — высокомерно сказал поселенец, — ей должны уступать дорогу дикие звери, гремучие змеи и индейцы! Заруби это себе на носу!
— На твой кулак найдутся другие кулаки. Мы хорошо вооружены. И земля эта принадлежит нам с незапамятных времен.
— А у нас есть новенькие двадцатизарядные винтовки Мы сплоченная группа пионеров. Я прибыл с юга, из Колорадо и уложил там не одного краснокожего!
— Ты громко кричишь и строишь из себя смельчака но приходишь на наши земли как трусливый грабитель.
— Врешь!. Это уже не ваша земля! Эту землю у вас купило канадское правительство.
— Еще не купило, нет!.. Три дня назад агент канадского правительства уговаривал нас, чтобы мы продали ему наши владения. Если он так добивался этого, значит, земля эта все еще наша. Понимаешь ты это?
— Он, наверно, сумасшедший, твой агент!
— Агент сказал еще больше. Сказал, что вы вторгаетесь в прерии незаконно, без согласия правительства… по праву кулака, который ты только что показал.
— Агент лжет.
— А ты разве не лжешь?
На этом переговоры закончились, и наши посланцы вернулись в лагерь.
Созванное немедленно совещание всех воинов протекало очень бурно. Многие молодые и горячие головы предлагали, не теряя времени, ударить по наглым захватчикам и уничтожить их поселок. «Канадское правительство, — говорили они, — должно уважать свои прежние договоры, и оно станет на сторону индейцев». Опытные же воины были иного мнения и советовали сначала обсудить дело с другими группами черноногих, а уж затем идти в поход против поселенцев. Эти рассудительные люди оказались в большинстве, и их мнение взяло верх.
Наша группа отошла более чем на десять километров и разбила лагерь в небольшой, хорошо укрытой долине. Наши постарались не оставлять за собой следов, чтобы поселенцы не знали, где находится наш лагерь. Несколько посланцев поехали от нас к другим группам племени. Они должны были спросить совета, как нам быть, и потребовать от сородичей помощи.
В то же время наши разведчики стали зорко следить за поселком. Трудно было сдерживать наших молодых воинов — они рвались в бой. В те дни нашим старейшинам немало хлопот причинила излишняя горячность молодежи, но все-таки привычка повиноваться старшим победила. Некоторые из молодых отправлялись на холмы вблизи поселка и, показываясь издалека с оружием в руках, лишь беспокоили поселенцев.
Появление белых захватчиков в этой прекрасной местности обрушилось на нас, как тяжелый удар. Долины эти мы с давних времен считали своим священным достоянием. Они олицетворяли для нас все самое дорогое и родное. Здесь мы находили приют в суровые зимы, здесь отбивались от враждебных племен. И вот грубые и наглые захватчики лишили нас мира и покоя, они топчут своими сапогами чудесные наши луга. Они не только отнимают у нас земли, но и грозят истребить нас наравне с дикими зверями…
Через несколько дней начали приходить вести от других групп нашего племени. Вести были неблагоприятные, прямо-таки гнетущие: во многих местах происходило то же самое, что и у нас. Белые поселенцы появились и там и, никого не спрашивая, строили поселки в самых плодородных долинах. Выступать против них с оружием в руках при этих условиях было бы безумием, самоубийством… Все вожди групп призывали нас быть рассудительными, тем более что наш влиятельный вождь Ниокскатос уже начал переговоры с представителями канадского правительства.
Нашествие фермеров на прерии Альберты делало для нас бессмысленным дальнейший переход на север. Мы решили идти на юг, в Монтану, оставив в покое поселок белых в нашей долине.
В последние дни поселенцы дали нам понять, что хотят пойти с нами на мировую. Столкнувшись лицом к лицу с отрядом наших охотников, они сообщили, что хотели бы еще раз переговорить с нашим вождем. Шествующая Душа согласился.
Встреча состоялась на том же самом месте, что и в первый раз. Но теперь пришли сразу несколько поселенцев. От их имени говорил другой человек, такой же бородатый. С первых же слов он старался произвести на нас выгодное впечатление.
— Прерии обширны, — сказал он, — в них достаточно места для вас и для нас. Мы пришли сюда, получив заверение правительства, что оно полностью уплатило вам за эти земли. Мы хотим жить с вами в дружбе и согласии. В доказательство этого мы готовы заплатить вам щедрую цену за земли, которые лежат вокруг нашего поселка.
— Нет такой цены! — ответил вождь.
— Это неверно: каждая вещь имеет свою цену, — живо возразил поселенец. — Мы охотно уступим вам то, что считаем самым ценным: наш живой инвентарь. Дадим вам пять штук наших коров за землю, которую можно объехать рысью за один летний день от восхода до заката солнца.
Это была до смешного низкая цена за такое огромное количество земли. В словах поселенца звучали наглость и скрытое издевательство.
— Нет! — ответил Шествующая Душа, собираясь уходить.
— Подумай хорошенько, вождь! Пользуйся случаем, пока мы хотим решить дело добром. Плохо вам будет, когда мы потеряем терпение!.. Скот, который мы вам предлагаем, будет стоять вон в том корале, в долине, в стороне от поселка. Вы можете в любую минуту забрать его оттуда, разумеется выдав соответствующую расписку, что мы законно купили у вас эту землю.
Поселенцы хотели «законно» получить от нас за бесценок огромную территорию, равную большому уезду в европейском государстве. Видимо, они уже заранее решили начать торговлю землей, предвидя новый наплыв пришельцев с востока.
— Нет! — повторил вождь, и это было его последним словом.
В этой местности мы прожили еще несколько дней, не слишком стараясь скрываться от жителей нового поселка. Как и обещал их посредник, они вывели пять коров и поставили их в небольшой кораль возле речки. Некоторые воины из любопытства пошли туда, чтобы вблизи поглядеть на «наших коров». Вернувшись, они отплевывались: от коров воняло навозом.
Старший брат Сильный Голос незаметно подал мне знак. Я вышел за ним из вигвама.
— Пойдешь со мной? — спросил брат, когда мы остались одни.
— Куда?
— К коровам, в долину.
— Пойду!
Родители категорически запретили ребятам разгуливать без присмотра вблизи поселка. Белым чужеземцам нельзя было доверять. Для вида мы с братом сначала пошли совсем в другом направлении, потом, за холмами, сделали круг и очутились возле кораля в самую удобную минуту: никого из наших не было видно в долине. Мы остановились в нескольких шагах от животных с подветренной стороны. Душный, сладковатый запах навоза вызывал тошноту, и мы перебежали на другую сторону.
В корале стояли две коровы, два вола и бык. Все они были какие-то вялые, видимо больные. Это можно было понять по их худобе и понуренным головам. Даже и тут поселенцы хотели обмануть нас!.. Только бык проявлял еще какие-то признаки жизни: увидев людей, он замычал раз, потом второй…
— Не любит нас! — засмеялся Сильный Голос.
— Мы его тоже! — бодрился я.
С нами были луки — у брата побольше, у меня поменьше.
— Может быть, всадить стрелу в эту вонючую тушу? — вопросительно посмотрел на меня брат.
— Ой, не надо! — испугался я. — Не убивай его!
— Да я и не думаю убивать! Просто одну стрелку в зад, а? Как ты думаешь, подскочит бык или нет?
Я не знал, что ответить. Нас мучило любопытство. Все сильнее становилось искушение, и долго устоять против него мы не смогли. Было решено пустить одну стрелу, но из моего, маленького лука. Такая стрела не причинит быку большого вреда, но мы полюбуемся всласть на то, как он себя поведет.
Брат спустил стрелу; она попала быку в бедро, войдя в тело на длину моего пальца. К нашему изумлению, бык подскочил и громко взревел. Он отчаянно старался ухватить стрелу губами.
Это зрелище доставило нам большое удовлетворение, нас охватил ребячий восторг. Мы почувствовали себя благородными мстителями за все понесенные обиды. Бык олицетворял в наших глазах жадных поселенцев. Ребята проявляли недовольство взрослыми за то, что они пошли на попятный, и стрела в бедре быка как бы восстанавливала нашу честь. С победной песней на устах возвращались мы в лагерь, но решили пока ничего никому не говорить.
На следующее утро, с рассветом, наша группа выступила в поход на юг. Волнистые прерии и тихие долины Монтаны казались нам раем по сравнению с севером Канады, где мы столкнулись с многими бедами.
Нашим охотникам повезло: они встретили стадо антилоп. Нескольких животных удалось подстрелить. Хорошее начало пробудило надежду и прибавило нам бодрости. Был конец весны, погода нам благоприятствовала. Мир, наполненный солнечным теплом, казалось, снова начал улыбаться нам.
На расстоянии примерно двух дней пути от берегов Миссури мы заметили на горизонте облака пыли. Они приближались с востока.
— Бизоны! — крикнул кто-то, не в силах скрыть радость.
Но уже через минуту выяснилось, что это не бизоны, а длинная вереница повозок. Из восточных штатов в прерии тянулись поселенцы. Они ехали нам навстречу. Мы остановились на холме, чтобы пропустить их мимо себя… Значит, и тут, в Монтане, происходит то же самое, что и на севере: все больше белых людей вторгается в наши прерии!
Медленно тянулось несколько десятков фургонов. В каждой запряжке шло от шести до полутора десятков волов. Вокруг повозок гарцевало множество всадников. Увидев нас, они насторожились, но продолжали двигаться вперед, не сворачивая с намеченного направления. Колонна лишь приняла боевой порядок, люди держали оружие наготове. Проходили они мимо нас на расстоянии неполных трехсот шагов. Мы стояли неподвижно, словно каменные изваяния, в полном молчании. Поселенцы тоже ехали молча, но по их напряженным лицам мы видели — они ждут, что предпримем мы. Скрип колес нарушал тишину — впервые в этих местах.
Несколько всадников ехали за последними фургонами.
— Хау! — послышался приглушенный возглас нашего вождя. — Тот, третий всадник от конца! Видите его?
— Рукстон! — изумленно прошептал мой отец.
— Рукстон!.. Рукстон!.. — пронеслось по нашей группе, как грозный рокот бури.
Но ни одним движением не выдали мы впечатления, которое произвело на нас появление в прериях этого зловещего человека.
Повозки прошли. Шествующая Душа хотел убедиться, точно ли это Рукстон. Он послал за фургонами опытного воина, у которого было острое зрение и который хорошо знал американца. Воин поехал вслед за последней группой поселенцев, но скоро вернулся.
— Рукстон! — подтвердил разведчик.
