Баланчин предпочитал сам стирать и гладить рубашки. «Большую часть работы я проделываю именно тогда, когда глажу», – признался он как-то раз. Хореограф вставал рано, до шести утра, заваривал чай, читал или раскладывал «русский» пасьянс, собираясь с мыслями. Затем он гладил свои вещи (которые он сам и закладывал в портативную стиральную машину, установленную в его манхэттенской квартире), а между 7.30 и 8.00 звонил своему постоянному помощнику и составлял расписание на день. По будням он обычно шел пешком (всего-то пять минут) из квартиры на Манхэттене до Линкольновского центра, где у него в «Стейт-Театр» имелся собственный офис. До 11.00 часов он вел занятия, а затем большую часть дня проводил в репетиционном зале, ставя очередной балет. Работа подвигалась медленно, на две минуты сценического времени приходилось не менее двух часов репетиций, но вдохновения у Баланчина всегда имелось в избытке. «Муза должна приходить ко мне по расписанию», – настаивал он.
