«В ту пору, когда дети были маленькие и я жила за городом и оставалась никому не известной, у меня было столь строгое расписание, что, наверное, выработались условные рефлексы, и мне это нравилось. Дети садились в школьный автобус, я садилась за письменный стол. Автобус с детьми возвращался, я вставала из-за стола. Теперь я живу в городе, дети выросли, мир готов платить мне за что угодно, КРОМЕ моего творчества (во всяком случае всякая окололитературная деятельность оказывается более прибыльной, а подчас и более соблазнительной, чем творчество). При этом режим мой заметно усложнился. Пишу, когда удается, – несколько дней подряд, неделю, месяц, если удается выкроить время. Удираю за город, работаю за компьютером, который не подключен к Интернету, и молюсь, чтобы мир оставил меня в покое на такой срок, чтобы я успела хоть несколько фраз записать. Если работа идет, я могу сидеть дни напролет, а когда стопорится, я вожусь в саду или тупо стою перед холодильником».