Дональд Бартелми (1931–1989)
Рассказы для первого своего сборника «Возвращайтесь, доктор Калигари» Дональд Бартелми писал в Чикаго, где он жил со второй женой Хелен в одноэтажном доме и в качестве кабинета использовал веранду под навесом. Вскоре после того, как супруги переехали в этот дом в 1960 г., Бартелми отказался от работы редактора университетского литературного журнала, чтобы полностью сосредоточиться на творчестве. Хелен содержала семью на две зарплаты: преподавала и занималась рекламным бизнесом на дому. С первого дня после переезда супруги установили строгое расписание, которого Бартелми придерживался постоянно до конца своей жизни.
Утро писатель проводил на веранде. Между восемью и девятью утра он усаживался за переносную машинку «Ремингтон» и трудился до полудня или часа дня, стук печатной машинки далеко разносился по тихому жилому кварталу. У Бартелми была особая «рабочая униформа»: брюки-хаки или вельветовые слаксы, рубашка с воротничком, а в прохладные дни он надевал темно-серый свитер. В 8.30 или в 9.00 Хелен приносила ему завтрак: бекон или ветчину с тостом и соком (яйца ему были не по вкусу), после чего устраивалась в гостиной и сочиняла рекламу. Иногда Бартелми окликал ее – спрашивал, как пишется или что значит то или иное слово. По несколько раз за утро он приносил ей только что отпечатанный абзац или читал вслух новую вещь, интересуясь ее мнением.
За работой Бартелми непрерывно курил, а поскольку он боялся пожара, то по окончании «рабочей сессии» обязательно относил пепельницу на кухню и там вытряхивал. Так же тщательно он и работал, прочитывая себе вслух каждую напечатанную на машинке фразу. Если на слух ему что-то не нравилось, Бартелми вытягивал страницу из каретки, выбрасывал ее, скомканную, в корзину и принимался печатать все заново. К полудню из корзины уже вываливалось 30 или 40 выброшенных страниц. Если дело не ладилось, Бартелми уходил на двадцати-тридцатиминутную прогулку по окрестностям. Он считал неправильным принуждать себя к творчеству: в иные дни ему удавалось написать страничку-другую, плодом других могло быть одно предложение или вовсе ничего. «Процесс творчества начинался с неудовлетворения», – писала о своем супруге Хелен. И все же, вспоминала она, «в те первые творческие годы он был неукротимо счастлив».
