Глава 13
Отец давно уснул, а Лена сидела как на иголках. Около полуночи в дверь постучали.
– Захар? – Она вышла на веранду, разглядывая бывшего мужа. – Принес?
– А то как же… – Лесничий улыбнулся. – Закончу здесь все дела и уеду…
– Далеко? – Лена поежилась от прохладного ветерка, что коснулся ее волос.
– В Москву. Ты же любишь москвичей, как я погляжу?
– А это не твое дело! – вскинулась девушка. – Ты мне не муж и никогда им не был! Тебе всегда были важны только тайны моей семьи.
– А тебя это задевает? – Захар подошел ближе. – Ты хотела, чтобы я был твоим мужем в прямом смысле этого слова?
– Я хотела помочь тебе найти клад. Хотела, чтобы и ты помог моему отцу, но теперь я понимаю, что даже если бы ты нашел клад, ты ничего бы нам не отдал. – Она усмехнулась. – У тебя в груди не сердце, а счеты!
– И тут ты права. – Он коснулся ее руки и вдруг резко притянул к себе, зажал рот. – Только не права в одном. Я никогда не отступлюсь от своего. И ты мне в этом поможешь! Эй, парни, привели Никодима?
Из темноты появились три силуэта.
Лена забилась в его руках, пытаясь освободиться. Даже попыталась его укусить, но тут что-то обрушилось ей на голову, погружая в спасительную темноту.
Очнулась она лежащей на земле. Рядом шелестела, щекоча лицо, трава. Кисти рук болели от стягивающей их веревки. Где-то рядом слышались голоса:
– Уже не получится! Пойми, тут или пан, или пропал! А пропадать я не хочу.
– Послушай, Захар! И я, и ты знаем, что, даже если клад сохранился, мы не сможем его достать! Русалова с дочкой завалило. И ход, что ведет к ним – тоже! Даже если я отдам тебе план, ты один не сможешь откопать завал, а если нанимать технику, людей, максимум, что ты сможешь получить – двадцать пять процентов по закону. И то они уйдут не тебе, а на нужды деревни и Русальчикову, как прямому наследнику этих сокровищ!
– Никодим, ты меня понял? Если ты сейчас не проведешь меня туда, я убью девчонку. И ее смерть будет на тебе.
– Я понял. Но хочу, чтобы и ты понял. Ход, идущий от деревни, разрушен! Придется идти через монастырь, но ты не сможешь попасть в ту пещеру! Ни ты, ни твои парни ничего не сделают.
– Через монастырь мы не пойдем. Думай. У тебя есть время до утра, если не хочешь, чтобы мертвое тело русальчиковской дочки нашли в твоем монастыре.
– Хорошо, я помогу тебе, но дай слово, что отпустишь меня и Лену, как только мы будем на месте.
– Обещаю!
Лена попробовала пошевелиться и едва сдержала стон.
– Никодим! – Она хотела крикнуть, позвать, но из пересохших губ донесся едва слышный сдавленный хрип.
– О! Очнулась! – Перед глазами появились сапоги. Захаров сел рядом с ней на корточки и улыбнулся: – Лен, ты прости меня за… – Он сжал руку в кулак. – Пришлось. Нехорошо кусаться…
– Никодим! – Она сделала попытку подняться, но тут же снова рухнула на землю. – Не смей! Не надо! Он обманет! Ни ты, ни я никогда не увидим солнечный свет! Уж лучше пусть убьет меня. Все знают, что ты на такое не способен!
– Конечно, знают! – хохотнул Захар. – Особенно после того, как он пять лет отсидел за ограбление!
– Это ты его подставил! – Лена забилась в путах, пытаясь подняться. – Ты сам мне рассказывал, как вы сидели, пили пиво, а потом, когда он ушел, ты забрал бутылки с его отпечатками, вломился в магазин со своими головорезами, устроил погром, забрал деньги и ушел! Вот только нашли не тебя, а его! А сам он ничего не помнит! Потому что ты подмешал ему какую-то дрянь!
– Что только не расскажешь за дружескими посиделками… – Захар принялся развязывать ей руки. – Только почему ты ничего не рассказала участковому? Потому, что нет у тебя доказательств. А твой рассказ – это всего лишь слова… Ну что? Идем?
Никодим только кивнул и зашагал в темноту. Захар поднял Лену с земли и толкнул, заставляя идти вперед. За ними направились двое незнакомых мужчин. У одного из них она заметила в руках лопату, а у второго на плече висело ружье.
Монастырь спал. Парни спускались по лестнице, стараясь не шуметь, но эхо шорохом разносило их тихие шаги по темным коридорам. У ткани, занавешивающей коридор, Федор вновь увидел призрачную фигуру и первым скользнул вслед за ней.
Посветив фонариком, он увидел ступени, ведущие к почерневшей от времени двери подвала.
– Приехали! – Оказавшись у двери первым, Федор толкнулся в нее и посмотрел на спускавшихся друзей. – Закрыто.
– А может, просто петли заржавели? Ну-ка… – Петр с размаху изо всех сил приложился плечом. Дверь натужно заскрипела, открываясь. В лицо пахнуло сыростью и холодом. – Точно. Заржавели. Видать, давно никто здесь не появлялся.
Лучи фонарей осветили каменную кладку и коридор, уходивший в неизвестность.
– Ну что? – Петр посмотрел на замерших в нерешительности друзей.
– Уже ничего! – Федя шагнул вперед.
Спустя какое-то время коридор привел их в небольшой зал, из которого шли уже три хода.
– Да тут целый лабиринт! – присвистнул Макс. – И куда теперь?
Федор вновь увидел женский силуэт. Он, словно указывая им дорогу, появился у правого хода и исчез.
– Туда!
– Уверен, Сусанин? – пошутил Кир, только в голосе его слышался страх.
– Абсолютно! – Федор бросился к указанному призраком коридору.
– Я даже не буду спрашивать почему. – Макс догнал его первым. – Но что-то мне подсказывает, что без потусторонней помощи не обошлось!
Вскоре коридор стал узким. Парням пришлось пробираться согнувшись, чтобы не удариться о толстые корни, заменившие некогда ровный земляной потолок. На полу тут и там теперь попадались камни и горки слежавшейся земли. Фонарик Кира выхватил из темноты оскалившийся череп.
– Там ме-мертвец?!
– Их тут много, если судить по словам старожилов.
Вдруг Федор остановился и поднял руку, давая знак друзьям. Они сгрудились возле него.
– Что случилось? – шепнул Петр.
– Слышите?
Парни прислушались. Вначале они ничего не услышали. Только биение собственных сердец и дыхание, но после до них донеслись приглушенные голоса и равномерные удары.
– Будто где-то что-то рубят… – Макс даже перестал дышать.
– Или копают! – Федя посмотрел на него, встретился взглядом с Петром. – Что теперь? Мы не знаем, сколько их!
– Зато нас четверо! – Кир для наглядности намерений поднял с пола увесистый валун. – Чем не орудие пролетариата?
– Пойдем. Там по ходу все и выясним, – решил за всех Петр и, подсвечивая фонариком, направился вперед.
Долго идти не пришлось. Уже за следующим поворотом им открылся заваленный камнями коридор. У завала махал лопатой раздетый по пояс детина, рядом другой оттаскивал камни в уходивший вправо еще один коридор, а у стены сидели Лена и Никодим.
– Всего двое! – фыркнул Кирилл.
Парни, не сговариваясь, направились к ним.
– Федя! – Лена заметила их первой, попыталась вскочить, но окрик одного из работяг заставил ее сесть на место.
– Тише, ребята! – Петр вышел вперед. – Нам ничего не нужно. Только заберем девушку и хранителя и уйдем.
– Сильно сомневаюсь! – Из коридора показался третий. Шагнул в свет лучей и навел на парней ружье.
– Захар! – Федор направился к нему, но был остановлен окриком.
– Стоять! Если не хотите разделить участь Русалова, будете делать то, что прикажу я.
– И чего тебе надо? – Макс с Киром встали рядом с друзьями.
– Разбирайте завал! – Лесничий встал к стене и, не опуская ружье, заговорил: – Что, решили тоже поживиться? Только одно не учли – клад еще достать надо, и не все уйдут отсюда живыми.
– Ты пристрелишь? – усмехнулся Петр.
– Может, и я, – послышался щелчок затвора.
– Насколько я могу судить, ты трус и приспособленец, как и твой предок. – Петр бесстрашно шагнул к Захару. – Скажи, ты Орлов по маменьке? А человека убить – нужна недюжинная храбрость. Те туристы, которых ты бросил умирать от голода в лабиринте – не в счет.
– Откуда ты узнал, кто я? – По мере того как Петр к нему приближался, Захаров отступал. – Ленка-шалава рассказала, да? И о туристах?
– То, что ты потомок Орлова, мужа Марьи, я понял сам, прочитав дневник. – Еще шаг и еще. – А про туристов я услышал в пивной, когда ждал друга. А также, если копнуть, выяснятся и подробности ограбления магазина… Тебе светит пожизненное… Поэтому опусти ружье, и я дам тебе уйти.
– Уйти? И отдать то, что принадлежит мне?
Лена вскочила, и в подземелье раздался ее звонкий голосок:
– Ничего тебе не принадлежит! И никогда не принадлежало! Твой предок предал Русалова! Он предал свою семью! Того, кто дал ему все!
– Молчи, тварь! – Захар перевел обезумевший взгляд на девушку. – Убью!
И тут Петр бросился на лесника.
Раздался выстрел.
Федора точно швырнуло к девушке, и время будто замедлилось. Он слышал, как над головой взвизгнули пули, вонзаясь в стену. Видел, точно в замедленной съемке, как вспухает каменная кладка, точно от взрыва. Как падает навзничь Петр, а над ним склоняются друзья.
А дальше все снова ускорилось. Он едва успел оттолкнуть Лену, как на то место, где они стояли, вывалился изрядный ком земли. Потолок пошел трещинами, но, переплетенный корнями, еще держался, а вот стена в том месте, куда попали патроны, разломилась, точно плитка шоколада, зияя темнотой.
Копатели во время всей этой суеты куда-то делись, точно их и не было. Захаров отбросил ружье и, ни на кого не глядя, направился к разлому.
– Ах ты, сука! – Сзади в него вцепился мертвой хваткой Макс. – Ты убил нашего друга и как ни в чем не бывало идешь за сокровищами?
Захаров обернулся и оскалился жуткой улыбкой:
– Твоему другу уже ничто не поможет, а я должен получить то, что по праву принадлежит мне! Я должен забрать золото! Я выменял на него свою бессмертную душу! Из-за него я предал всех!
– Захар! Лучше остановись! – Ружье оказалось в руках Кира.
– Я не Захар! Я – Евгений Орлов! Граф! – Он пошатнулся, как пьяный, оглядел всех и снова направился к проему. И тут Федор увидел, как серебристое свечение окружило Кирилла, и ружье, направленное в потолок коридора, вдруг выстрелило.
Застывшие было трещины снова ожили и паутиной разбежались в разные стороны. Захаров запрокинул голову вверх, точно любуясь разрушениями, и тут огромный пласт земли рухнул на него, вызывая настоящий камнепад.
– Быстро! Все в пещеру! – Никодим сообразил первым и начал действовать. Сначала втолкнул в пролом Лену, а после помог друзьям перетащить в пещеру Петра.
Едва они оказались внутри, как темнота и тишина окружили их. В коридоре рушились стены, трещали корни, а здесь, в пещере, шум разрушения едва доносился, точно они находились за звуконепроницаемой дверью.
Макс первым вспомнил о фонарике и, выудив его из-за пояса, включил. Яркий луч осветил небольшую пещеру, наполовину засыпанную землей.
– Тут ничего нет!
– Но пещера на этом переходе одна, и, если основываться на записях в дневнике, речь идет именно об этой пещере. – Никодим огляделся. – Отсюда ближе всего до деревни. И если Павел хотел спрятать Русалова с Марьей, он сделал это именно здесь. Вот только никто же не знал, что бандиты для страховки решат взорвать выход.
Федор заметил, как возле Лены появляются искорки и собираются в призрачную фигуру. Она отделилась от девушки и, призывно махнув ему, направилась за насыпь.
– Дай мне. – Федя буквально выдернул из рук Макса фонарик и направился вслед за призрачным проводником. Она зашла за насыпь, но, на удивление, не исчезла. Дождалась, когда он к ней подойдет, и указала на полузасыпанные землей кости с остатками иссохшей плоти и истлевшей одежды. В руках мертвец держал икону, на которой Федя разглядел невероятной красоты лицо и глаза. Темные, блестящие, они смотрели на него, точно живые. В голове раздался голос:
«– Это Русалов. Марью почти всю засыпало землей. Не нужно беспокоить ее. Она давно обрела покой и теперь живет где-то в райских кущах вместе со своим Алешенькой… Страдания всегда должны быть вознаграждены…»
Федор нахмурился:
– Обрела покой? Но я думал, что это ты! Ты – Марья!
– Федор, вам помочь? – раздался голос Никодима.
– Нет, не надо. Это мысли вслух! – крикнул он и шепотом спросил: – Если ты не Марья, тогда кто? И почему ты так похожа на нее?
– Я на нее ни капли не похожа, красивый. Я только взяла ее образ, чтобы привлечь твое внимание. – Лицо Лены-Марьи вдруг словно затянул туман. Черты начали меняться, и Федор понял, что смотрит в глаза иконы. Такие же черные, блестящие, колдовские. Черные волосы копной рассыпались по белоснежным плечам, а высокая грудь манила девственностью форм.
Федор нервно сглотнул:
– Дарина?
– Я, красивый. Ну, сам пойми, зачем твоей Марье возвращаться в мир живых и бродить неприкаянным духом? А вот я… и ты… Я обречена за свою злость, обиду, за то, что прокляла невинных, искать покой, да не найти. А ты был обречен на одиночество, потому что не знал прежде рядом с собой ту единственную, что дана тебе Богом… Подумай, если бы не я – сколько шансов у тебя было бы приехать сюда и найти суженую? Вместе мы начали все это, вместе нам и исправлять… Но сначала освободи меня! Возьми икону! И верни моему потомку.
– Петру? Но он умер! – Сердце болезненно сжалось при мысли о друге, а в мысли тут же закралось сомнение. А может, не умер? Хотя кто выживет с такой дырой в груди… Из ружья, да со всех стволов.
– Отдай! – еще раз строго повторила цыганка и растворилась, точно не было.
Ладно!
Федор осторожно, один за другим, отвел костлявые пальцы мертвеца и бережно взял икону. Руки точно иголочки прошили, настолько икона была холодной. Отерев ее от пыли, он зачарованно вгляделся в лицо красавицы, смотревшей на него ласково и печально. К его ногам упал сложенный в несколько раз листочек. Федор как зачарованный поднял его. Неужели из иконы выпал?
– Федь? – послышался шорох, и к нему подошел Макс. – Ты… Ох!
Он во все глаза уставился на останки генерала.
– Это же… Это же… – И во все горло заорал: – Русалов! Он здесь! Кир, быстрее!
Федор пропустил подбежавших Кира и Никодима и, не выпуская из рук икону, направился к пролому, где неестественной сломанной куклой лежало тело Петра, а рядом с ним, гладя его по руке, сидела Лена и повторяла:
– Все будет хорошо. Скоро все будет хорошо…
Федя подошел, сел рядом на корточки и, не зная, что делать, спросил:
– Лен, мне надо отдать Петьке эту икону. А я не знаю, как это сделать…
– Надо, так отдай. – Лена посмотрела на него, грустно улыбнулась и кивнула на Петра: – У него же руки есть…
Руки…
Ладно.
Он сунул листок в карман и, не придумав ничего другого, положил икону другу на грудь, крест-накрест сложив на нее его руки.
Ничего не произошло…
А ведь он так надеялся!
– Федь, а ты не видел сундука с сокровищами? – Не найдя ничего интересного, друзья вернулись к ним.
– Чтобы уж не зря сюда тащились, – мрачно усмехнулся Макс. – Хоть двадцать пять процентов… жене Петьки.
– Нет. – Федя, не отводя глаз от Петра, качнул головой. Если честно, он даже не мог сейчас понять, о чем говорят ему Кир с Максом.
«Скажи им, что сундук под генералом. Он сидел на нем, когда я пришла за ним…» – послышался голос Дарины.
– Хотя… наверное, видел… – Федор взглянул на расстроенных парней. – Под генералом. Мне показалось, что я нащупал что-то деревянное. Посмотрите сами…
– Феденька, мне кажется или будто здесь стало светлее? – Лена растерянно огляделась, похлопала глазами, будто просыпаясь, и указала на потолок. – Это… свет? Неужели уже утро?
Парни тоже, будто только заметив, огляделись, подошли и остановились прямо под расщелиной, разглядывая ее.
– Я вижу светлеющее небо. Наверное, эта дыра образовалась от обвала, только мы ее сразу не заметили. – Макс оглядел всех. – Значит, можно позвать на помощь!
– А вдруг мы далеко от деревни? – сказал Кир. – А если тут никто не ходит? Нет, мы обречены!
Он с тоской посмотрел на земляную насыпь, наглухо замуровавшую проход, и, махнув рукой, буркнул:
– Пойдем хоть сундук найдем.
«Деньги… любовь… власть… ничего не меняется! – Рядом с Петром появилась Дарина и задумчиво коснулась его лица, затем провела пальцами по живым глазам иконы. – Я понимаю это сейчас… когда мне уже ничего не нужно. А когда-то давно… Перед смертью я записала все, что случилось и должно было случиться. Благодаря бабушке я знала грамоту и всегда записывала то, что приходило мне в видениях. А потом рассказывала в таборе, но в тот день я записала свою реальную жизнь. И погибла…»
Рука Федора невольно коснулась кармана, куда он, не задумываясь, положил находку.
Бережно, стараясь не повредить, он достал и развернул ветхий листок, вглядываясь во вполне понятные буквы, написанные едва видными чернилами.
«…Я была совсем юной, когда старейшины нашего табора поняли, что во мне есть сила. Я могла видеть будущее, скрытое и тайное было открыто для меня. Я могла подчинять и богатых, и бедных. Я могла опаивать приворотным зельем девиц и мужчин, могла лечить одним только прикосновением. Старейшины поняли, что не нужно скитаться по дорогам в поисках пропитания. С моим даром люди сами приходили к нам и приносили все, что бы мы ни пожелали. Однажды к нам пришел военный. Поручик. Он посулил мне много денег, если я помогу ему в его беде. Сердцем я почувствовала, что нужно отказаться, но приближалась осень, а за ней и зима. Нам нужно было где-то найти теплое жилье, а для этого нужны были деньги. Я согласилась. И он рассказал, что влюблен страстно в одну девушку, а та помолвлена с его другом, Силантием Русаловым. По осени их полк расформируют, и Силантий хочет вернуться домой. Допустить это равносильно смерти, вот и пришел ко мне Антон Романов с просьбой о помощи. А сделать я должна была не так уж и много! Всего лишь приворожить его друга к себе, чтобы он и думать забыл о своей невесте Софье. Тем самым я бы обеспечила наш табор, так как Русалов оказался выходцем из богатой семьи. Я попросила, чтобы он организовал нам встречу, и договорилась с Антоном, что он тоже придет сюда и станет свидетелем моей работы. На следующий день Силантий пришел. Мне бы послушаться слепую Наину, что предсказала мне смерть, если только я стану помогать огнеголовому. Но в свои семнадцать лет я была горяча, самоуверенна и тщеславна. Я считала, что не могу ошибиться, и потому, когда пришел Силантий, высокий статный сероглазый красавец, я забыла предупреждение старой цыганки. Я всерьез возжелала его приворожить. Сказать, что я полюбила его – нет. Но я была очарована и очень хотела получить все и сразу: титул, богатства, мужа.
Той же ночью во сне я увидела, как на закате на табор налетели деревенские, а вместе с ними несколько драгун. Началась бойня. На моих глазах убили отца. А после пришел Силантий. Он искал меня. В его глазах читалась тревога за меня и любовь. Тут появился огнеголовый. Я знала, что он хотел убить его, и хотела предупредить, но холодная сталь пронзила мне грудь.
Впервые в жизни я хочу, чтобы этот сон не сбылся. Сегодня наша встреча с Силантием. Поставлю оберег на табор и пойду. Только почему из глаз иконы льются слезы?»
Федор даже перевернул листок, но больше на нем не было написано ни строчки. Покосившись на сидевшую рядом Лену, он решил пока ничего не говорить. Может, потом, когда они выберутся отсюда.
Если выберутся…
Но тут исповедь Дарины вдруг развалилась в его руках на мелкие кусочки и от дуновения ветра рассыпалась пылью.
«Права была бабушка, предупреждая о силах и проклятии иконы. Не будет счастья, пока она не вернется в наш род. К моему потомку. – Дарина посмотрела на Петра и улыбнулась: – К нему».
– Но он умер! – вдруг тихо произнесла Лена, глядя в пустоту.
«Все можно исправить. Эта икона – чудотворная. В ней сила всего нашего рода и вся любовь». – Призрак вновь коснулся пальцами лица Петра и растаял искорками.
Федор невольно посмотрел на бездыханного друга. Это ему показалось в рассветных сумерках или на самом деле грудь Петра незаметно вздымается и опускается?
– Петь? Петька?! Петька, ты жив?!
На его счастливый вопль из-за насыпи, довольно ухая, показались Макс с Киром, держа за ручки побуревший от времени сундук. Увидев пытавшегося приподняться на локтях Петра, парни забыли о сундуке, бросили его и кинулись к другу.
– Петро?!
– Как это возможно?
– Как ты нас напугал!
– Петька, мы нашли сундук!
– Ты жив!
– Да жив я, жив! Чего так орать! – притворно проворчал Петро. – Подумаешь, камешек на голову приземлился…
– Не камушек! И не на голову! – Следом подошел Никодим, но был остановлен Федей.
– Не камушек. Пылинка. Готов поспорить, что у тебя на голове даже нет шишки? – И, пока Петр ощупывал голову, сделал страшные глаза друзьям и выразительно качнул головой. Еще не хватало, чтобы у Петьки на этой почве пошли нервные расстройства! Не сейчас. Может быть, когда-нибудь… потом.
– Почему же мне так… нехорошо? – Он поморщился, коснулся пропитанной кровью простреленной рубашки. – Кого-то убили? Почему я весь в крови?
– Захара убили. Точнее, он сам себя… – Макс опустился рядом.
– Ага. А ты его еще на себе тащить пытался… – подыграл Кирилл. – А потом пылинка… Точнее, камушек… Ты не поверишь! Мы так испугались за тебя…
Петр сел. Икона упала рядом.
– Ух ты! Это… – Он замолчал, посмотрел на Федю, взял реликвию и осторожно провел пальцами по лику святой.
– Да. – Тот улыбнулся. – Это дар Дарины.
– Точно такая же, как мне снилась…
– Мы ее нашли в руках Русалова. Он держал икону, когда смерть его настигла.
– А клад? – Не выпуская из рук икону, Петр поднялся. – Вы сказали, что нашли его.
– Мы сундук не открывали, – широко улыбнулся Макс. – Тебя ждали.
– Так пойдемте, посмотрим, что там?
Парни в нерешительности окружили сундук.
– Открывай. – Федор посмотрел на Никодима.
Тот только улыбнулся и качнул головой.
– Это не моя тайна.
– Тогда открою я. – Кир потянул за крышку, и в свете фонарей тускло блеснули золотом монеты и драгоценные камни.
– А это что? – Макс вытянул ожерелье из рубинов.
– Кажется, я знаю, что это… – Федор взял его и шагнул к сидевшей у стены Лене. – Это подарок Русалова дочери Марии. Я думаю, Лен, оно твое по праву…
Девушка поднялась, и Федор застегнул у нее на шее украшение.
– Знаешь, Федь. – Она посмотрела на него сияющими глазами. – Я понимаю, что меня едва не убили, я сижу в заваленной землей пещере, рядом с мертвыми, без воды и хлеба, но почему-то я думаю, что все будет хорошо! Теперь уж точно!
Вдруг им на головы посыпались камушки, раздался треск.
– Обвал продолжается! Все к стене! – Никодим едва успел оттолкнуть Кира и Макса, как на то место, где они стояли, упал огромный пласт земли. И еще, и еще.
Федор прижал Лену к стене, закрыл собой и зажмурился. В воздух поднялись клубы пыли. Грохот стоял такой, будто рушилась не только пещера, а весь мир.
Сколько это продолжалось, неизвестно, пока внезапно не наступила тишина. Федору на мгновение показалось, что он оглох.
– Все живы? – раздался рядом голос Никодима.
– Да вроде, – отряхаясь от пыли, поднялись Кир с Максом.
– Только дышать нечем, – прокашлял Петр.
– Феденька, ты как? – Федор почувствовал на своем лице ласковые руки Лены и открыл глаза.
– Ух ты ж… – Солнечный свет на миг ослепил его, а когда зрение вернулось, он увидел, что свода пещеры больше нет. Зато образовалась огромная насыпь, по которой можно было легко подняться. – Мы свободны!
– Не иначе, Бог нас уберег! – Никодим указал на сохранившуюся часть потолка, под которым им и посчастливилось укрыться.
– Не только Бог, но и икона, – Петр с благоговением отер от пыли лик святой. – Эта икона нам на счастье!
