Биография Руслана Одижева вполне могла бы послужить сюжетом какого—нибудь голливудского боевика. Одижев родился в 1973 году в поселке Прохладном Кабардино—Балкарской АССР. Как пишет его друг: «Начиная от рождения и кончая шахадой, вся его жизнь — это цепь чудесных признаков и интересный пример для исламской молодежи. Родился обрезанным и с мозолью на сгибе левой стопы, как это бывает от сидения в ташахуде (одна из молитв, при чтении которой на коленях сидят на стопе левой ноги. — И. Ф.). Врачи исследовали и подтвердили — не опухоль, не родимое пятно, не бородавка, а именно мозоль. Откуда у новорожденного мозоль? Врачи разводили руками — «Не знаем! Мозоль и все тут!». Его отец Анатолий Селезнев был русский из старой питерской интеллигенции с немецкими корнями, мать кабардинка. Отец с матерью развелись, когда Одижеву было четыре года. Руслан рос в кабардинской среде, среди родственников матери. Мать Одижева рассказывала, что «Анатолий хороший и добрый человек был, очень любил меня и детей — у нас еще дочь. И мы его любили. Когда жили в Прохладном, все соседи подоброму завидовали нашей семье. Руслан, когда подрос, очень обижался на отца за бесконечные пьянки. Наверное, увиденное в детстве навсегда отвратило его и от спиртного, и от такого образа жизни. Наверное, поэтому сын выбрал ислам...»

В 1991 году Одижев поступил на учебу в Институт шариата и арабского языка в Нальчике. Институт был основан потомками адыгских переселенцев, вернувшихся на историческую родину из Сирии, Иордании и Турции. По словам матери Руслана, поступая в институт, он сменил фамилию с Селезнева на Одижев, побоявшись, что в исламское учебное заведение не возьмут с русской фамилией. Как рассказывается на сайте «ИсламДин», в 1992 году, за две недели до начала войны в Абхазии, Одижев вместе с другими учащимися института слушал лекции на семинаре, организованном Исламским университетом имени имама Мухаммада ибн Сауда для студентов исламских учебных заведений Северного Кавказа. Семинар проходил в Нальчике, в санатории «Горный родник». Одной из целей организаторов семинара был отбор студентов для приглашения на учебу в исламский университет в ЭрРияде. В последний день семинара Одижев узнал о том, что в Абхазии началась война. Он услышал, что идет набор добровольцев для оказания помощи абхазскому народу, и отправился на пункт сбора. Ему было 18 лет. Его в числе первой партии кабардинских добровольцев отправили по линии Конфедерации горских народов Кавказа на военную подготовку в Грозный. Там их два месяца обучали военному делу, затем отправили в Абхазию. Одижев воевал в должности заместителя командира разведывательнодиверсионного взвода. Как писала газета «Московские Новости», скорее всего, именно мать Одижева повлияла на решение тогдашнего зеленого юнца ехать на помощь абхазам. Нина Одижева была активистом Конгресса кабардинского народа, который в числе других общественных организаций переправлял добровольцев на войну. Выступала на митингах в поддержку абхазов, ухаживала за ранеными, готовила им еду. По словам матери Одижева, война с Грузией определила дальнейшую судьбу ее сына. Там он научился обращаться со взрывчаткой, приобрел боевой опыт, подхватил воспаление легких и в результате серьезно испортил здоровье — баржу, на которой плыл его взвод, потопили, и Руслан много часов провел в ледяной воде. А главное — стал подозрительным человеком для правоохранительных органов и спецслужб в самой Кабардино—Балкарии.

В  начале осени 1993 года из университета имени имама Мухаммада Ибн Сауда в нальчикский Институт шариата и арабского языка прислали приглашения на учебу для двенадцати отобранных студентов из Кабарды и Балкарии. Среди приглашенных был и Одижев. Он в этот момент был на фронте. Руководство института связалось с командованием вооруженных сил Абхазии, чтобы сообщить Одижеву о том, что он принят на учебу в университет ЭрРияда.

В  октябре 1993 года Одижев вместе с остальными студентами выехал на учебу в Саудовскую Аравию. Он учился на отделении идеологии факультета современных религиозных течений. Меньше чем через полгода выяснилось, что он болен туберкулезом, и ему противопоказан аравийский климат. Состояние его здоровья было тяжелым, и он вернулся в Нальчик. Несколько лет он находился под наблюдением врачей. Как пишет его друг: «Врачи вынесли приговор: поражены оба легких. Если удалить одну треть левого легкого и две трети правого… то, возможно, некоторое время будет жить. Мать со слезами отказалась, что касается Дауда, то он вообще не собирался цепляться за жизнь, тем более таким образом. Но мать есть мать. Она не теряла надежды, искала лечение. Прибегала к народным средствам, готовила отвары из трав и одновременно давала ему таблетки, прописанные врачами. Выбирала разные продукты, готовила по особым рецептам, но самое главное, ее язык не просыхал от поминания Аллаха. Видя какоенибудь новое неизвестное блюдо, пугающий своей худобой Дауд, глядя прямо в лицо матери, спрашивал: «Мама, ради Аллаха, скажи, там есть чтонибудь запретное?». «Нетнет! Сынок, там все халяль! Все халяль! (дозволенное. — И. Ф.)», — отвечала мать. Через год с небольшим они вновьпошли на обследование. Посмотрев снимки, врачи не поверили, подумали, что снимки перепутали. Затем они признали невероятный факт выздоровления, и начали подробно расспрашивать мать, чем она лечила? «Ничем особенным, — сказала она, — просто над каждым кусочком хлеба, над каждым глотком воды, над каждой щепоткой соли, которые ему давала, я говорила «Бисмилля!».

Несмотря на плохое здоровье, Одижев участвовал в работе Исламского центра Кабардино—Балкарии, которым руководил Муса Мукожев. Одижев обучал молодежь намазу, чтению Корана и арабскому языку. В 1997— 98 годах Одижев учился в исламском колледже в Зеленограде. По словам близких Одижева, он через амира Кабардино—Балкарского джамаата Мусу Мукожева наладил контакты с некоторыми турецкими предпринимателями — ревностными мусульманами, которые были готовы продавать братьям по вере ширпотреб по себестоимости. Одижев ездил в Москву снять помещения под склады. Но затем в Турции произошло землетрясение, связи с турецкими партнерами прервались, и Одижев вернулся. Все это — незадолго до взрывов в сентябре 99го.

В декабре 1999 года вместе с Мусой Мукожевым и его заместителем Анзором Астемировым он был задержан ФСБ по подозрению в организации взрывов жилых домов в Москве в 1999 году. Всех троих освободили после допроса. Как вспоминал друг Одижева Анзор Астемиров, «следователь ФСБ прямо сказал Руслану свою версию: мол, террористы тебя «разыграли втемную», отправили в Москву разведать, можно ли снять там складские помещения и насколько это опасно».

Одижев был одним из организаторов научной конференции «Ислам и наука», которая должна была состояться в  КБГУ в мае 2000 года. В мае 2000 года, когда Одижев готовился к конференции, он был похищен с порога собственного дома неизвестными вооруженными людьми. Мать Одижева рассказывает, что четверо крупных парней вызвали его из квартиры в подъезд, скрутили, засунули в свою «шестерку» и увезли. Мать вместе с находившимся у них в гостях Анзором Астемировым пытались выбежать на помощь, но один из неизвестных крепко держал дверь. Тогда она вызвала милицию. Прибывший к месту происшествия наряд сообщил, что Руслана увезли сотрудники ФСБ из Пятигорска. По словам матери, это было не задержание, а самое настоящее похищение. «Ворвались, документы не предъявили, ничего не объяснили, а сразу начали избивать: я слышала через дверь, как Рустик просил не бить его...» Родственники Одижева сразу же связались со своими знакомыми в местной милиции, и автомобиль похитителей был задержан на выезде из Нальчика. Одижев находился в машине в бессознательном состоянии. Похитители угрожали милиционерам расправой и тем, что их уволят с работы, но их все же задержали и доставили в  1й ОВД Нальчика. Примерно через час их отпустили, оформив похищение человека как задержание подозреваемого. Но родственникам Одижева ничего не сообщили. В течение нескольких дней о судьбе Одижева ничего не было известно. Жители Нальчика и других населенных пунктов Кабарды и Балкарии за два дня собрали больше 5 тысяч подписей под обращением в органы власти с требованием установить местонахождение Одижева и найти похитителей. Под давлением общественности прокуратура была вынуждена признать, что Одижев «задержан сотрудниками ФСБ г. Пятигорска по подозрению в совершении преступления». А исполняющий обязанности начальника службы на Кавминводах УФСБ России по Ставропольскому краю отвечал: «Сотрудники службы на КМВ УФСБ задержание Одижева не проводили. Следователями службы на КМВ Одижев не допрашивался». Как сообщает сайт «ИсламДин», через десять дней Одижева освободили. Он рассказал, что его несколько дней держали на одной из военных баз в Кисловодске. Все эти дни его жестоко пытали. Загоняли иголки под ногти, били, держали раздетым на холоде — в том году в мае выпал снег, прижигали кожу сигаретами, подвешивали за руки, скованные сзади наручниками. Следователей интересовали вопросы, связанные с политической обстановкой в Кабардино—Балкарии. Они считали, что исламисты готовят почву для отделения Кабарды и Балкарии от России. Спрашивали насколько тесные связи у руководителей исламского движения с местными чиновниками, сколько мусульмане могут выставить вооруженных людей для войны с Россией и т.д. Одижев отказывался отвечать на их вопросы. На третий или четвертый день ему дали новую одежду и отвезли на допрос в управление ФСБ в Кисловодске или Пятигорске. Там ему задали несколько вопросов, связанных с его пребыванием в Москве в 199799 годах, и сказали, что основная причина его задержания в том, что он подозревается в организации взрывов жилых домов в Москве. Он пояснил, что уехал из Москвы за месяц или за два до взрывов и это могут подтвердить многочисленные свидетели. Кроме того, у него сохранились авиабилеты. Общественность Кабардино—Балкарии была возмущена действиями ФСБ. Начальник УФСБ по КБР Максимов был вынужден лично принести свои извинения родственникам Одижева.

После этого Одижев уехал из России. Тем же летом он отправился в Азербайджан, затем в Иран, а оттуда в Афганистан. Есть сведения, что он учился в одном из учебных заведений движения Талибан, затем проходил военную подготовку в одном из тренировочных лагерей. По некоторым данным, Одижев воевал на стороне талибов на севере Афганистана, где был известен под именем Дауд или Абу Сулейман. Как пишут товарищи Одижева из объединенного вилайята Кабарды, Балкарии и Карачая, «говорят, что он командовал одним из очагов обороны на севере Афганистана». Сам он рассказывал, что в результате налета американской авиации были убиты шестнадцать командиров очагов обороны северного фронта. После этого сложилась такая ситуация, что более 800 муджахидов Талибана могли попасть в окружение. Один из лидеров движения Талибан договорился с представителями Северного альянса, что те позволят муджахидам без боя выйти из окружения. Единственная дорога проходила через город МазариШариф, который контролировался небольшим гарнизоном сил Северного Альянса. Командир гарнизона отказался пропускать через город 800 вооруженных людей, опасаясь, что они могут захватить город. Тогда ответственный представитель руководства Талибана отдал приказ всем муджахидам разоружиться, пообещав, что после проезда через город им вернут оружие. Как пишут товарищи Одижева из КБКиК, до сих пор нет достоверных сведений о том, кто был этот лидер и был ли он на самом деле введен в заблуждение или это было предательством. Многие муджахиды отказались выполнять приказ политического руководства, считая его преступным. Но большинство амиров настаивали на том, что надо в любом случае подчиниться приказу. Они были неопытны и к тому же дезориентированы после одновременной гибели своих лучших командиров. Автоколонна с безоружными муджахидами беспрепятственно проследовала через МазариШариф, но когда после выезда из города они увидели, что по дорогам передвигается американская военная техника, которая обходит их по сторонам, то поняли, что попали в плен.

Между тем один арабский амир называет имя командира муджахидов, который вел переговоры с их противниками — им был мулла Фазаль, командующий Талибана Северного Афганистана. По рассказу этого амира, события на самом деле выглядели так: «Генерал Дустум <…> предложил условия сдачи Талибана, в которых он «простит» их и не передаст американцам, чтобы каждый мог отправиться домой в безопасности. <…> В это время бомбардировка с воздуха и земли все еще продолжалась. Кроме того, на Талибан давили местные гражданские жители, чтобы сдать или оставить Кундуз, потому что они несли тяжелые потери от бомбежки американцев, которая не различала между муджахидами и гражданскими жителями. На них также давил Дустум, который предлагал мирное решение и много гарантий. Дустум не хотел, чтобы силы Северного Альянса (с которыми он соперничал. — И. Ф.) взяли Кундуз и присоединили его к своей территории, таким образом, получая хвалу и награду от американцев. Мы действительно не знаем то, что фактически произошло на этих переговорах, но внезапно иностранным муджахидам приказали оставить город и идти в МазариШариф для их собственной защиты и безопасности. Когда они прибудут в МазариШариф, Талибан сдастся силам Дустума. Таким образом, грузовики, везущие муджахидов, отправились к МазариШарифу. На борту пяти грузовиков было 350 иностранных муджахидов, состоящих из 154 арабов, 100 узбеков/таджиков и нескольких пакистанцев и талибов». По этой версии, проводники талибов хотели обмануть Дустума и увести их в следующий за МазариШарифом город Балх. Однако он обнаружил обман и стал уверять талибов, что только он предоставит им защиту при условии, что они прибудут в его штаб и сложат оружие. Тогда разъяренные новыми условиями о сдаче оружия талибы связались с муллой Фазалем. «Так или иначе, как только братья вышли на связь с нами, они переговорили с муллой Фазалем, который приказал им слушать Дустума и делать то, что он хотел, и сдать свое оружие <…> Только после этого братья согласились сдаться и сложить оружие. Однако они решили сдать большое оружие, но придержать пистолеты, ножи и гранаты на критический случай».

Как видно, данные разных источников о количестве пленных сильно расходятся — от 350 до 800 человек. Как продолжают рассказывать со слов Одижева его товарищи, талибов привезли в крепость КалайДжанги. Пленников выводили из автобусов и грузовиков по одному, чалмой связывали сзади руки и сгоняли в подвал. На крепостных стенах стояли боевики генерала Дустума, вооруженные крупнокалиберными пулеметами. Среди пленных, кроме афганцев, были арабы, пакистанцы, узбеки. Командование американскобританской группировки в Афганистане сообщило журналистам о том, что их войска взяли в плен около 700—800 международных террористов. На видеокадрах, снятых журналистами в крепости, можно увидеть, как Одижева в числе других пленников выводят на крепостную площадь в афганской одежде, со связанными руками. Одижев рассказывал, что когда они находились в подвале, среди пленников прошел слух, что их собираются вывести на площадь для расстрела. Тогда они договорились между собой, что попытаются разоружить охранников и захватить крепость. Некоторые муджахиды смогли сохранить при себе ручные гранаты или пистолеты. Многие смогли ослабить путы. На кадрах видно, как пленников выводят на площадь и сажают на колени. Руководят процессом несколько сотрудников ЦРУ в гражданской одежде, вооруженные автоматическими винтовками. Первых секунд штурма на кадрах нет, но слышна стрельба и видно, как пленники бросаются на конвой. Некоторые пленники со связанными сзади руками преследуют вооруженных дустумовцев, которые в панике убегают из крепости. Известно, что один или два агента ЦРУ, которые допрашивали пленных перед бунтом, были убиты. Восставших военнопленных расстреливают из крупнокалиберных пулеметов, установленных на стенах крепости. В живых осталось около 150 человек, среди которых был и  Одижев. Они захватили крепость и вели со стен огонь по дустумовцам и британским спецназовцам, окружившим крепость. Около 80 пленников смогли прорвать кольцо окружения и уйти в сторону МазариШарифа, об их дальнейшей судьбе Одижев ничего не знал. Оставшиеся 70 человек, среди которых был и Одижев, приняли оборону, решив стоять до конца. (По официальным данным, которые отличаются от цифр этого рассказа, в живых осталось 86 человек после окончания штурма.)

По сообщению газеты Sun, один из очевидцев этого мятежа, поднятого в построенной в XIX веке крепости недалеко от МазариШарифа, сообщил, что: «Все началось, когда двое сотрудников ЦРУ допрашивали талибов. Они забили одного из них до смерти». Погибшего американца звали Джон «Майкл» Спэнн. Сотрудники ЦРУ пытались выяснить, откуда военнопленные прибыли в Афганистан и были ли они членами «АльКаиды». Но когда Майк, носивший афганскую одежду и  с длинной бородой, спросил одного из них, зачем он приехал в Афганистан, пленный крикнул: «Мы здесь, чтобы убивать вас!» — и бросился на него. Бывший капитан морской пехоты, 32летний Майк застрелил нападавшего и трех других пленных из пистолета, однако затем был сметен кричавшей толпой и повален на пол. В то время как Майка забивали до смерти, его товарищ Дейв, застреливший по меньшей мере одного талиба, сумел убежать и поднять тревогу. Он пронесся через двор крепости и по спутниковому телефону сообщил своему командиру: «Я думаю, что Майкл мертв». Это убийство послужило толчком к мятежу.

Узбекский журналист Улугбек Эргашев, бывший очевидцем событий, рассказывает свою версию произошедшего: «Вызывает удивление тот факт, что пленных талибов привезли и посадили именно в этой крепости и даже не обыскали, прежде чем распределить по камерам. Основной костяк пленных талибов составляли наемники: чеченцы, арабы, пакистанцы и даже узбеки из Исламского движения Узбекистана. На следующий день (25 ноября) в 10.45 наша группа в составе трех человек выехала в крепость КалайДжанги с целью взять интервью у пленных талибов. Буквально через пять минут после нашего прибытия пленные талибы подняли кровавый мятеж внутри крепости. Началось все с того, что два американских сотрудника спецслужб ЦРУ Дэвид Тайсон и Джонни Майкл Спэнн производили «фильтрацию» среди талибов, выявляя их принадлежность к различным религиозным и террористическим группировкам. Один из пленных талибов, будучи связанным, ударил головой Джонни Спэнна. Спэнн упал. На него бросились остальные пленные и, подмяв его под себя, стали жестоко избивать. Спэнна убили. Захватив оружие Спэнна, талибы начали стрелять в Дэвида Тайсона и охранников. Как сказал впоследствии Дэвид, он начал отстреливаться, убил 78 талибов и бежал в офис Дустума, куда спрятались все афганцы, находящиеся в то время в крепости. Офис Дустума находится всего в 50 метрах от тюрьмы, где содержались пленные. Завязалась ожесточенная перестрелка. Мы, пятеро журналистов (с нами были еще журналист и оператор из агентства «Рейтерс»), под шквальным огнем талибов коекак прорвались в офис Дустума, где и находились до конца своего бегства. Сложилась ситуация, когда бежать было некуда. Мы оказались в здании, где выход простреливался талибами. С каждой минутой огонь из автоматического оружия усиливался. Появились убитые и раненые среди сторонников Дустума. В первые минуты получил ранение и был переправлен в больницу города Термеза начальник службы безопасности МазариШарифа. Впоследствии вина за мятеж ляжет на него <…> Примерно через час выяснилось, что, оказывается, в подвальном помещении, где содержались талибы, находился склад с оружием Дустума. Проникнув на этот склад, практически все 600 талибов вооружились. Обстрел нашего здания уже производился не только из стрелкового оружия, но и   из гранатометов, минометов и противотанкового оружия. В здании, где мы укрывались, появились первые дыры от разрывов стрелявших талибов. Чуть позже подъехала танковая бригада генерала Дустума, которая начала вести интенсивный обстрел по тюрьме прямой наводкой. <…> Ближе к трем часам дня территория от нашего здания до тюрьмы была усеяна труппами. Стрельба не останавливалась ни на минуту, воздух был пропитан запахом гари. К этому времени крепость была окружена войсками генерала Дустума. Американец Дэвид Тайсон вызвал по нашему спутниковому телефону авиационную поддержку. Через час прилетел бомбардировщик В52, но из—за близкого расстояния между нами и талибами он не смог нанести точечный удар. На смену ему прилетели два истребителяштурмовика, которые нанесли в период нашего присутствия пять точечных ударов. От ударной волны нас просто сбивало с ног даже внутри здания».

Как пишут товарищи Одижева, в крепости был склад артиллерийских боеприпасов, но стрелкового оружия не было и  боеприпасов к нему было очень мало. Дустумовцы применяли танки и минометы. Позже им на помощь пришла американская авиация. На кадрах хроники видно, как самолеты бомбят крепость. Видно, как дустумовцы пытаются залезть на крепостные стены, но несут потери. Американцы не предупредили людей Дустума о том, что собираются применить мощную авиабомбу. В результате бомбометания погибло от 50 до 80 дустумовцев. На кадрах виден перевернувшийся от взрывной волны дустумовский танк. Муджахиды, у которых почти не осталось боеприпасов, укрылись в подвале. Дустумовцы захватили крепость и окружили вход в подвал. Вначале амиром оборонявшихся был муджахид из Аравии. Через несколько дней он сложил с себя полномочия амира из—за ранения и назначил вместо себя амиром Одижева. По словам Улугбека Эргашева, «буквально на второй час наступления к ним туда прыгнула вниз, в подвальное помещение, группа из 20 человек дустумовских ребят, но их всех перебили там». В общей сложности муджахиды оборонялись 8 дней. У них не осталось еды и воды. Многие были ранены. Со слов Одижева, их убежище дустумовцы пытались залить бензином и поджечь. По версии арабского амира, нападавшие не пытались, а всетаки подожгли подвал: «Примерно через два дня враги залили дизельное топливо в туннели и подожгли его. Пожар продолжался в туннелях в течение многих часов, сжигая многих из муджахидов, которые были уже ранены и истощены, находясь в ледяной воде в течение более чем 48 часов». По словам товарищей Одижева, на 5й или 6й день нападавшие смогли изменить русло протекавшей рядом с крепостью речушки и направить ее воду в подвал. Но вода нашла выход, и подвал не был полностью затоплен. Муджахиды стояли по горло в воде. Одижев, посовещавшись со своими братьями, принял решение о сдаче. Муджахиды решили, что обязательно повторят попытку бунта и побега, как только им представится для этого возможность. Когда они выходили наружу, их встречал генерал Дустум, американские и британские военные, а также многочисленные журналисты со всего мира. Дустум спросил Одижева на фарси: «Ты, наверное, чеченец? Приехал в Афганистан, чтобы убивать афганцев?!» Одижев ответил ему: «Да, я приехал сюда, чтобы убивать афганцев». Дустум громко рассмеялся. Друг Одижева добавляет к этому: «Но на их удивление, на улице их ждала большая толпа журналистов со всего мира и треск фотокамер, и первые вопросы: «Ребята, вы чеченцы?» — «Нет, кавказцы».

Товарищи Одижева дальше рассказывают, что военнопленных отвезли в одну из местных тюрем. Одижев был ранен и попал в тюремную больницу. Там пленным не давали есть, опасаясь, что они могут набраться сил и поднять бунт. Многие раненые умерли. Примерно через месяц всех пленных отвезли в американский концлагерь, который располагался в аэропорту Кандагара. Вот как вспоминал об Одижеве еще один российский узник Гуантанамо Айрат Вахитов: «В первую очередь, он был одним из самых образованных и мудрых людей, которых я встречал. А еще он был справедливым. В первый раз я увидел его в американском концлагере при аэропорте Кандагара в Афганистане. Он сидел в палатке для тяжелораненных, напротив нашей палатки. Нам не разрешали говорить, но мы успели спросить друг у друга: откуда, мол, земляк? Я заметил, что он доброжелателен ко мне в сравнении со своими товарищами по палатке. Дело в том, что в лагере ходили слухи, что я российский шпион, так как меня привезли в концлагерь из талибской тюрьмы, а талибы, мол, сажали только за дело. Потом уже в Гуантанамо он рассказал мне, что он слышал эти сплетни, но решил проверить и наблюдал за мной весь день и даже ночью. Он заметил, что я молюсь, так же как и они, хотя меня никто не заставляет этого делать, ведь я сижу в палатке один. Тогда он засомневался в том, что шпион, тем более, российский, может молиться, и запретил товарищам распространять эти сплетни. В начале еды нам давали очень мало, а из халяльной пищи можно было найти только леденцы и влажные салфетки. Усугублялось это тем, что люди до этого долгое время находились в горах и голодали. Так вот, некоторые заключенные попросту стали воровать еду у своих раненных товарищей, мол, все равно им не жить. Я видел, как Руслан несколько раз пресекал такое поведение, просто накрывал «крысу» одеялом, и несколько тумаков ставили заблудших на путь истинный. Уже в Гуантанамо я долго находился рядом с Русланом. Он много рассказывал мне о пытках в застенках ФСБ на родине. Когда он говорил об этом, он сильно нервничал, видно было, что он не врет, что парню действительно досталось от тиранов. О кругозоре Руслана можно сказать, что он был очень начитанным человеком. Мог часами цитировать мировых классиков, мог дать свою рецензию на любую прочитанную книгу или фильм. Однако больше всего он предпочитал читать Коран и религиозную литературу. Руслан всегда заступался за слабых, не мог допустить несправедливости по отношению к любому человеку, даже к охраннику. Несмотря на тяжелое ранение, полученное при мятеже в МазариШарифе (сквозное пулевое ранение в живот, через выходное отверстие в спине был виден позвоночник) он активно занимался спортом, был бодрым и веселым».

По рассказу товарищей Одижева, из Кандагара пленных на военнотранспортных самолетах вывезли на Кубу в Гуантанамо. Там они жили в клетках. В каждом коридоре около 20 одиночных клеток. Были допросы, многих пытали. Про Одижева американцы ничего толком не знали. Они спрашивали у многих пленных, кто такой амир Дауд, пытаясь установить его личность и узнать, находится ли он среди пленных. Они были уверены, что амир Дауд — араб, так как на фронте он говорил в эфире поарабски. Тех, кто сотрудничал с американцами и давал показания, переводили в отдельный лагерь с мягким режимом. Заключенные этого лагеря носили белую одежду. Одижев не давал показаний и оставался в лагере с жестким режимом, где зэки носили оранжевую одежду. Время от времени зэков переводили из одного блока в другой, и  они могли знакомиться с разными людьми. Они общались через клетку. Если говорить громко, то люди, находящиеся в разных концах блока, могли слышать друг друга. Зэков свозили в лагерь со всех концов света. Некоторых похитили в Боснии, где они мирно жили со своими семьями. Некоторых захватили в Панкисском ущелье Грузии. Кого—то похитили в Африке, кого—то в Пакистане. В письме матери из лагеря Одижев пишет: «Учусь понемногу, здесь книг много арабских, русских, английских — я уже поанглийски разговариваю. Условия хорошие, питание 3 раза в день, и 2—3 раза медицинское обслуживание каждый день, как в санатории. Новостей у нас нет никаких, сидим, друг другу сны рассказываем. Еда халяль, в основном рыба. Прогулки 2 раза в неделю и душ. Недавно водили в больницу, проверяли на туберкулез, слава Аллаху, и следов не нашли. Каждый день похож на другой, но все равно интересно — каких только людей не встретишь со всего мира».

По словам товарищей Одижева, среди зэков было немало людей, имевших религиозное образование. Некоторые, судя по их знаниям, были учеными. Многие из них скрывали свои настоящие имена. Многие знали наизусть Коран, сборники хадисов и тексты книг по вероучению. Поэтому все время пребывания в лагере зэки изучали религиозные науки. Лектор громко читал лекцию, остальные старались запомнить. Проводились также уроки по военным наукам. Один бывший дипломат из правительства Талибана был какое—то время соседом Одижева по клетке. Он давал в блоке уроки по политологии. Среди зэков было немало лидеров Талибана. Все они были муллами (знатоками шариата). Они тоже знали наизусть многие из шариатских научных текстов. Одижев читал в блоке лекции по выживанию в условиях холодного климата. Администрация концлагеря пыталась всячески помешать проведению занятий в блоках. Они устраивали карательные рейды. Заключенных избивали, бросали в карцер и  т. п. Но зэки научились организованно сопротивляться насилию. Если кого—то из пленных начинали часто водить на допросы или пытать, зэки поднимали шум и провоцировали охрану. Они поливали охранников нечистотами и плевали им в   лица. Американцы пытались давить психологически. Они включали громкую музыку, рвали страницы Корана и бросали их в туалет. Они видели, что это больше всего задевает зэков, многие из которых не могли сдержать слез, видя издевательства над их святой книгой.

В   2003 году начались переговоры между российскими представителями власти и американскими по поводу выдачи пленных. Мать Одижева тогда написала письмо американскому послу с просьбой не выдавать ее сына. «Уважаемый господин посол! Приложенные к этому письму документы свидетельствуют о том, что мой сын не имел отношения к религиозному экстремизму и терроризму. Он вынужден был покинуть Россию из—за преследования силовых структур и спецслужб РФ. Я уверена, его передача российским властям будет большой ошибкой: спецслужбы страны не дадут ему спокойно жить».

В Гуантанамо прибыли представители Генпрокуратуры и ФСБ РФ. Они допрашивали узников из Татарстана и с Кавказа. По словам товарищей Одижева из КБКиК, один из фээсбэшников пытался делать страшное лицо и угрожал Одижеву: «Мы тебя убьем, завернем в свиную шкуру и закопаем. Так что в рай попасть не надейся». Но, как пишут товарищи Одижева, для того, кто хоть немного разбирается в религии, подобные угрозы звучат смешно. Все знают, что душа шахида не испытывает никаких затруднений из—за того, что происходит с телом.

В  2004 году (на следующий день после атаки на Назрань и Карабулак) всех узников, имевших русское гражданство, привезли в СИЗО Пятигорска. Американцы выдали пленных на определенных условиях. По словам публициста Орхана Джемаля, условия были таковы — все они должны быть в  постоянном доступе для американских спецслужб, то есть в  тюрьме. Однако когда дело дошло до российского МИДа, то начался скандал — наши суды получались подконтрольными США. Через несколько месяцев всех выпустили на волю. Письменная формулировка была «за отсутствием состава преступления», а устно всем сообщили, что «из—за изменения политических обстоятельств». Как сообщается на сайте «ИсламДин», Одижев опасался, что их выпустили на свободу только для того, чтобы потом похитить и убить. Поэтому он решил вернуться в Афганистан. Но его друзья Муса Мукожев и Анзор Астемиров убедили его остаться в Нальчике и   заняться формированием вооруженных отрядов для расширения фронта партизанской войны на Кавказе. Одижев не верил в политическую перспективу войны против России и считал ее невыгодной для исламского мира. Но его друзья убедили его в обратном. По вопросам стратегического планирования Мукожев и Астемиров консультировались с генералом Султаном Сосналиевым. Друзья рассказали Одижеву о планах, предложенных Сосналиевым, и о сформулированной им концепции стратегического развития джихада на Кавказе. Одижев согласился с доводами своих соратников и активно включился в работу по организации вооруженного подполья и партизанских отрядов в Кабарде и Балкарии.

Летом 2005 года Кабардино—Балкарский джамаат стал частью Кавказского Фронта вооруженных сил ЧРИ. Его лидер присягнул на верность амиру муджахедов Кавказа шейху АбдульХалиму Садуллаеву. После того, как военный амир Кавказа Шамиль Басаев назначил Анзора Астемирова амиром Кабардино—Балкарского сектора, Руслан Одижев и Муса Мукожев стали его заместителями.

Как рассказывается на сайте вилайята КБКиК, осенью 2005 года муджахиды Западного Кавказа планировали проведение в Нальчике крупномасштабной операции по типу Назрановской. Целью операции было завладение большим количеством оружия, боеприпасов и денежных средств. Планировалось вооружить подпольные группы и создать мобильные партизанские отряды на Западном Кавказе. Кроме этого, захваченным оружием можно было вооружить тысячи добровольцев по всему Кавказу. При любом исходе операция должна была продемонстрировать единство мусульман Кавказа в борьбе против «оккупантов» и отвлечь силы противника от Восточного Фронта. Одижев был одним из организаторов и участников нападения на «оккупационные» структуры в Нальчике 13 октября 2005 года. Он присутствовал на маджлисе амиров боевых отрядов, который проходил в окрестностях Нальчика 11 октября, за два дня до нападения. Согласно плану операции, Одижев с радиопозывным «Дауд» должен был координировать действия отрядов, атаковавших аэропорт, погрануправление, 3й ОВД и ОМОН. По версии следствия, «в ночь с 12 на 13 октября в одном из частных домов в Нартане собралось 15 человек. Около полуночи туда прибыл Одижев и рассказал о поставленной задаче: блокировать бойцов ОМОНа, чтобы они не могли оказать помощь другим правоохранительным структурам. Той же ночью в гараже на окраине п. Адиюх было приготовлено оружие: пулемет Калашникова, семь автоматов Калашникова, пистолеты Макарова, гранатомет РПГ7, гранаты и самодельные взрывные устройства». По рассказу на сайте «ИсламДин», утром 13 октября, когда Одижев ехал в Нальчик, по роковому стечению обстоятельств он попал в ДТП. Из—за этого он и отряд, который должен был штурмовать базу ОМОН, не смогли в установленное время прибыть на точку сбора. Несмотря на опоздание, Одижев принял решение атаковать этот объект. Он впереди всего отряда бежал по дороге, ведущей к объекту, когда пуля снайпера попала ему в голову. Бежавший рядом с ним боевик был убит. Одижев почти сразу пришел в себя, нашел укрытие и, собрав отряд, отдал приказ блокировать объект. Муджахиды обстреливали базу ОМОНа до тех пор, пока не увидели, что русские войска пытаются взять их в кольцо и деблокировать объект. Одижев принял решение об отходе. Он вывел большую часть группы из окружения, а сам, несмотря на ранение, вернулся в город. Потом выяснилось, что пуля попала ему в лоб и застряла в шее. После этого он ни разу не обращался к врачу, рана сама затянулась за несколько дней. По версии следствия, события развивались так — 13 октября около 9.15 на машинах с оружием боевики подъехали к гаражному кооперативу «Спутник» в Первом промпроезде, в 250 метрах от базы ОМОНа. По команде Одижева участники группы заняли боевые позиции с южной стороны спорткомплекса «Динамо». Нападавшие открыли огонь. Стрельба продолжалась около двух часов. Ранения получили четыре сотрудника ОМОНа. Был убит рабочий завода «Стройдеталь», находившийся в башне бетоносмесительного узла. Обстреляны «Жигули» с тремя гражданскими лицами, заехавшими во время перестрелки в Первый промпроезд. Шестеро боевиков были убиты на месте боестолкновения, остальные по указанию Одижева по железнодорожной ветке проникли на территорию водозабора комбината «Искож». Здесь они встретили пятерых работников, которым представились сотрудниками милиции. Им не поверили. Тогда они сказали, что гражданских не трогают. Две женщины помогли боевикам перевязать раны, в том числе и Одижеву, у которого было легкое ранение головы. Один из работников узнал Одижева. Они были знакомы по городу. К вечеру, сложив оружие в кустах и забросав его ветками, боевики ушли с водозабора. Почти всех задержали в течение нескольких дней. В розыске находились Руслан Одижев и 28летний Алим Жанимов. Мать Одижева заявила, что сын не был дома с апреля 2005 г. и о его местонахождении ей ничего неизвестно.

В период с конца 2005 по 2007 год Руслан Одижев вместе с  Анзором Астемировым, Мусой Мукожевым и другими амирами участвует в организации партизанской борьбы на Западном Кавказе. Одижев был одним из инициаторов провозглашения Имарата Кавказ.

Как пишет «Газета Юга», на его след вышли сотрудники Федеральной службы безопасности, зафиксировав появление боевиков в одной из квартир на 7 этаже дома № 42 по пр. Шогенцукова. Готовилась спецоперация по блокированию строения и захвату или уничтожению боевиков, но Одижев и его товарищ Тенгизов вышли из квартиры, собираясь уехать на своей «девятке». В материале прессслужбы объединенного вилайята Кабарды, Балкарии и Карачая говорится, что «летом 2007 года 27 июня возле городской мечети русские военные из ЦСН ФСБ (Группа «А»), устроили засаду. В неравном бою с гяурами Одижев и его друг Анзор Тенгизов стали шахидами». По рассказам очевидцев, события разворачивались несколько подругому — будто бы никакого боя не было, двое мужчин шли по улице без оружия, подъехавшие спецназовцы блокировали их и сразу расстреляли.