Дни современные
В одном из недавних интервью «Онлайн «Правда» я откровенно признался: «Я хочу сделать политическую паузу. Хочу заняться преподаванием и написанием учебников, книг. Я вижу бесперспективность своих усилий. Я не отказываюсь от своих позиций, убеждений, взглядов. Но жизнь такова, что она имеет и другие грани. Я не хочу, чтобы во мне видели человека, испорченного властью, который хочет только возвращения к власти. Я видел для себя неплохую нишу в членстве в Совете Федерации, был уверен, что я пригожусь. Не получилось, буду заниматься другими делами».
Эти слова – искренние, именно так я и думаю сегодня.
* * *
В своих многочисленных интервью Ельцин и его семья жаловались, как им тяжело, как необъективно нападает пресса на Татьяну, на их семью, ту самую, с маленькой буквы. Но никогда и нигде я не помню с их стороны даже желания войти в положение Скуратова с точки зрения человека. Попытки со стороны посмотреть, что же они сотворили своими действиями в отношении моих детей, жены… Просто задуматься, чего стоило теперь уже моей семье пережить все эти несправедливые нападки… Уже по прошествии времени, совсем недавно, жена сказала мне: «Мне даже страшно вспоминать о том времени. Я его хочу просто вычеркнуть из своей жизни…»
К счастью, все это прекрасно понимали простые люди, рядовые граждане моей страны – с кем бы я в те дни ни общался. В отличие от кремлевских «небожителей», у которых политиканство и желание любыми средствами реализовать свою политическую цель затмило все человеческое, чужое горе им было близко и понятно. Еще и еще раз я убедился уже на «своей шкуре», насколько простые россияне душевны, восприимчивы к чужому горю, готовы разделить его, поддержать в общем-то чужих им людей…
Первое, чем я все это время занимался – это «держал удар». Это было очень непросто – вести борьбу с массированным кремлевским «прессом».
Я выстоял. Не скатился к алкоголизму, не деградировал, как ожидали мои недруги. Моя семья не разрушилась. Более того, скандал дал каждому из нас почувствовать, насколько хрупок этот мир и отношения внутри него. Меня поддержали дети. Я увидел, насколько сильна, как личность, моя жена. Как ни странно, бесчеловечный, унижающий наше достоинство «накат» Кремля только укрепил наши отношения: если раньше я мог себе позволить поворчать на жену, то на фоне происходящего мы поняли, что наша любовь не стоит всех этих мелочей. Меня поддержала теща, многие мои друзья – огромное им всем за это спасибо! И все равно было очень тяжело. Как-то в самый разгар травли, жена прогуливалась по дорожке около нашей дачи. Вдруг ноги ее подкосились, и она упала на землю: как потом выяснилось, резко подскочило давление. В панике я выбежал из дома, на руках донес ее до стоящей неподалеку лавочки. На шум из соседней дачи появился кто-то из родственников Макарова, заместителя главы кремлевской администрации, одного из моих гонителей. Он помог довезти нас до ближайшего медпункта. Пока ехали, в голове шевельнулась горькая мысль: «Теперь и они пусть знают, до чего довели совершенно неповинных людей»…
Держал удар я, держала удар и моя семья. Но не только этим жила наша маленькая и дружная ячейка общества. Ведь жизнь, что бы ни случилось, продолжает идти своим чередом. Так и мы, несмотря на все трудности, старались жить своими заботами. 30 апреля 1999 года женился мой сын Дмитрий. Удивительно, но день его свадьбы совпал с днем свадьбы его родителей – моей и Лены. Вскоре у них родилась славная девочка, моя любимая внучка – Елена Дмитриевна Скуратова, полная тезка моей жены. Вышла замуж за хорошего парня дочь Александра. Сейчас у меня уже четверо внуков. В июне 2002 года я сам справил свой 50-летний юбилей. Дата серьезная, наводящая на раздумья, дающая повод подвести какие-то итоги жизни…
Поздравить меня пришло много людей – друзей, коллег по прокуратуре, политиков. Поздравления поступили со всей страны, из-за границы. Прислал поздравительную телеграмму и бывший тогда Генеральным прокурором России Устинов.
Вскоре подоспел и второй, 55-летний юбилей.
Что еще… За это время я написал книгу «Вариант Дракона», и она разошлась по стране достаточно большим тиражом – 50 тысяч экземпляров. Не меньший интерес вызвала и вторая моя книга «Кто убил Влада?» Я стал соавтором нескольких учебников по конституционному праву, опубликовал ряд больших научных статей, подготовил учебник по прокурорскому надзору, вышло уже 4-е издание Комментария к Уголовному кодексу РФ, который издан в Китайской Народной Республике.
До моей окончательной отставки я не занимался вопросом своего трудоустройства, поскольку считал себя незаконно отстраненным Генеральным прокурором. В ту пору я давал по 3–4 интервью каждый день как российским, так и зарубежным журналистам. Мои интервью были практически во всех крупнейших агентствах, газетах и журналах мира.
Почему я это делал? В сложившейся ситуации я считал необходимым бороться с выступавшими против меня силами всеми доступными мне способами, открыто разъясняя свою принципиальную позицию. Думаю, я поступал правильно: в ельцинском окружении, говорят, скрежетали зубами, признавая, что и за рубежом, и среди простого российского народа отношение ко мне было совсем не таким, как хотели бы того за кремлевскими стенами.
После того, как на Совете Федерации я был официально уволен в отставку, мне предложили возглавить кафедру Конституционного права в Московском (сейчас Российском) государственном социальном университете. Истосковавшись по преподавательской работе, я с радостью окунулся в учебный процесс. Могу сказать, что отношения мои со студентами сразу заладились. Несмотря на всю раскованность современной молодежи, я чувствовал их уважение ко мне: многие студенты покупали мою книгу или учебник, просили подписать на память.
Не забывал я и про науку: более 20 аспирантов и соискателей ждали меня в Бурятском университете, где, будучи профессором, два года подряд я возглавлял Государственную аттестационную комиссию. Появились у меня аспиранты и в РГСУ.
* * *
Важные шаги я сделал и по направлению к политике. В дни предвыборной президентской компании мне помогали сотни людей. Меня окружали исключительно порядочные, стойкие люди.
Они работали со мной не из-за денег, поскольку их просто не было. Они не искали какой-либо конъюнктурной выгоды, поскольку ее быть не могло. И тем не менее, они меня искренне поддерживали.
Это была особая категория моих сторонников, которые прекрасно знали, что я был гонимым, что власть оказывала на меня беспрецедентное давление, что я был в опале… Этот факт мгновенно отражался на всех тех, кто так или иначе был со мной связан. Ведь в те дни я занимал достаточно жесткую антипутинскую позицию. Я был единственным, кто открыто критиковал Путина, ставленника Ельцина, чем еще больше бесил Кремль.
И таких преданных моим идеям людей по всей стране было много: во всех крупных областях и районах у меня были свои представители, штабы. Несмотря на все подстерегавшие опасности, они верили в меня, шли за мной.
Президентские выборы закончились, все вроде бы, успокоилось. Но я не хотел потерять для себя этих людей, утратить по крупицам набранный драгоценный багаж. Так возникла задумка объединить всех их в одну организацию, направить их позитивную энергию на благо и пользу обществу. Мы создали Общероссийское общественно-политическое движение «За справедливость и закон». Летом 2000 года в гостиничном комплексе «Измайлово» провели учредительный съезд, на котором было представлено около 60 регионов России, делегировавших в столицу своих представителей.
На нашем съезде было много журналистов, видеокамер. Подготовив документы, мы направили их на утверждение.
Одной из задач нашего движения была защита прав и свобод граждан. Более того, в окончательном названии организации мы использовали слово «правозащитное» – общественно-политическое правозащитное движение. Подготовив учредительные документы, мы направили их на утверждение в Министерство юстиции РФ. Минюст очень долго тянул с регистрацией движения, под разными предлогами делал нам замечания, просил что-то изменить. Мы исправляли, делали изменения в Уставе, других документах. Продолжалась эта волокита около года. В конце концов она нам надоела, и мы направили в суд жалобу.
Разобравшись, суд справедливо принял нашу сторону и сделал замечание Минюсту, что тот незаконно затягивает рассмотрение нашего вопроса. Позднее я узнал, что Кремль дал указание министру юстиции Чайке ни в коем случае не регистрировать наше движение. Вместо того, чтобы сказать Кремлю: «Извините, существует Закон об общественных объединениях, и если у движения Скуратова все правильно, мы их обязаны зарегистрировать», Чайка в очередной раз прогнулся.
* * *
Чайка выполнил команду Кремля. Но то, что он сделал, граничило с преступлением, поскольку стало «посягательством на конституционное право граждан на объединение». Что можно сказать по этому поводу? Только то, что давление на меня не прекратилось и после того, как Путин уже официально стал президентом России.
Боялся ли Кремль, что под мои знамена могут встать многие граждане России?.. Не знаю. Ведь после завершения выборов я четко разъяснил свои позиции. Да, в дни президентских выборов шла бескомпромиссная борьба, я резко критиковал Путина как кандидата. Эта критика отражала мою гражданскую и человеческую позицию.
После того, как выборы состоялись, ситуация поменялась. Конечно, выборы не были честными. Тем не менее, Путин был избран: он собрал много голосов. Значительная часть россиян высказалась в его пользу, предпочтение было отдано именно ему, а не мне или Зюганову. После инаугурации, хотел я того или нет, Путин стал президентом. Хороший он или плохой президент, но теперь все мы, его бывшие соперники, обязаны были смириться со своим поражением и всемерно помогать ему укреплять нашу общую Родину (хотя сам голосовал против него и стремился выйти победителем). Естественно, я оставлял за собой право высказывать свое мнение в случае явной неправоты президента, но резкую критику, естественную для предвыборной борьбы, я сразу же прекратил.
Однако в Кремле, видимо, все же боялись усиления моего влияния, и в регистрации нам было отказано под надуманным предлогом, что правозащитная деятельность исключает политические функции. Иными словами, если мы говорим о своей организации, как об общественно-политической, то она не может быть правозащитной.
Но это – глупость как с правовой точки зрения, так и с позиции здравого смысла.
Сейчас нет более важной политической цели в России, чем защита прав и свобод гражданина, поскольку мало существует на нашей планете государств, где права человека столь сильно ущемлялись бы и подавлялись, как в России. Я пытался объяснить в суде, что наше движение не собирается становиться на путь диссидентских организаций. Диссидентство в России уже себя исчерпало, сегодня его просто не существует. Моей целью было воссоздание правоохранительного движения на принципиально новых условиях, на принципиально новом подходе, когда и гражданские, и политические свободы, а также информация находятся на качественно более высоком уровне. Я хотел в своем движении все то новое, прогрессивное, чего мы добились за последние годы, объединить со всем тем лучшим, что было при социализме, когда акцент в нашей стране делался на социальные гарантии и права человека.
Эта моя задумка ни в коей мере не противоречила ни Закону об общественных объединениях, ни здравому смыслу. Но в России Закон до сих пор «что дышло – куда повернул, туда и вышло». Принятый едва ли не во всем мире уведомительный порядок регистрации (мы создали организацию – уведомляем вас, будьте любезны нас зарегистрировать и оформить документы), у нас превратился в разрешительный.
Выполняя волю Кремля, Минюст России фактически воспрепятствовал воле людей на объединение – зарегистрироваться нам так и не дали.
Когда Юшенков и Березовский утверждали, что их «Либеральной России» первой в стране отказали в регистрации по политическим мотивам, они ошибались. Первой политической жертвой стало наше объединение. Юшенков и Березовский выступали против власти – им отказали. Выступил против власти я – было отказано и мне. На фоне зарегистрированных едва ли не «автоматически» некоторых экстремистских организаций это выглядит просто кощунством. Как тут не вспомнить пропутинскую «Единую Россию» – она-то в течение двух дней была зарегистрирована. Стиль «чего изволите-с?», к сожалению, в нашей стране до сих пор определяет все.
* * *
Российские законы запрещают действовать объединениям «без организации юридического лица». Тогда мы пошли другим путем: в московском Управлении юстиции зарегистрировали межрегиональную организацию с таким же названием «За справедливость и закон». Таким образом, несмотря на все сложности, дело свое мы делаем. И хотя финансовые возможности у нашей организации весьма и весьма скромные, мы надеемся на лучшее будущее.
Кроме того, мною и моими единомышленниками было решено создать фонд. Идея эта у меня в голове крутилась уже достаточно давно. Ведь фонд – это та же самая правозащитная деятельность, но лишенная политической окраски. Правда, правовых фондов в нашей стране хватает с избытком. Но ориентированных же на перспективу, в первую очередь на новые информационные технологии XXI века, не было. Фонд мы так и назвали: «Правовые технологии XXI века».
Зарегистрировали нас 12 января 2000 года, что мы сочли весьма символичным: именно 12 января, но за 5 лет до этого, по моему обращению Ельцин учредил День прокурорского работника. В нашем фонде сейчас работают многие видные юристы, прокурорские работники, вытесненные ельцинско-путинской системой. При фонде организован экспертный консультативный совет, в который вошли выдающиеся российские юристы – академики, доктора наук, профессора, бывшие следователи по особо важным делам. Получился этакий «сплав науки и практики».
Мы проводим прием граждан, даем консультации через Интернет, поощряем студентов, работающих с программным обеспечением правовых технологий. Мы считаем, что у каждого судьи сегодня на столе должен стоять компьютер, содержащий всю необходимую информацию, рабочие материалы, а сам судья обязан уметь их использовать как в процессе подготовки судебного решения, так и во время судебного слушания или анализа законодательства. Участвуем в «круглых столах» по проблемам преступности. Имеем прекрасные связи с различными «родственными» зарубежными фондами. Помогаем спорту – опекали уральскую баскетбольную команду «Евраз», поддерживаем футбольную команду Бурятского университета.
Сегодня наш фонд – известная не только в Москве, но и в России организация. Мы оказываем юридическую помощь различным компаниям и учреждениям: консультируем, готовим различные документы, выступаем от их имени в судах. Многим приходящим к нам гражданам оказываем услуги бесплатно…
Сегодня я понимаю: воевать с чудовищным катком государства в принципе невозможно, и в этом в неравном противостоянии мой проигрыш, наверное, был делом предрешенным. Но проигрыш проигрышу рознь.
Да, я был отстранен с поста Генерального прокурора, а моя блестяще начатая карьера оказалась сломанной.
Но как человек я не проиграл.
Я никогда не считал себя героем – я обычный человек, подверженный, как и все, ошибкам, страхам и сомнениям. Наверное, под напором ситуации я мог сдаться, подчиниться сложившимся обстоятельствам. И тогда – хоть какое, но продолжение карьеры мне было гарантировано: в качестве посла Финляндии, как предлагал Путин, или представителем России в одной из престижных международных организаций, на что намекал мне Березовский.
Я сделал тот выбор, за который мне сегодня не стыдно.
Поэтому я могу со всей ответственностью сказать: как человек, как личность я не проиграл, а, может быть, и выиграл. Еще раз повторюсь, героического во мне немного. И, тем не менее, всеподминающая государственная машина, пройдясь по мне, не сумела меня сломать. Она не разрушила мою семью, не отвернула от меня друзей и коллег. Она не смогла подорвать моего авторитета за рубежом: до сих пор он там очень высок. Это все – главное!
История моя необычна, сложна и где-то, наверное, беспрецедентна. Но, несмотря ни на что, она вселяет оптимизм. Потому что показала: даже в самых сложных ситуациях нельзя опускать руки, даже в самые трудные моменты жизни простой человек, «не герой», может не предавать свои принципы, оставаясь честным перед своей совестью.
Будучи свободным от номенклатурных оков, в какой-то степени я получил больше времени, чем имел раньше. В первую очередь, я получил возможность общаться с людьми, с которыми, находясь на вершине правовой пирамиды, вряд ли когда повстречался бы. Сегодня я обладаю самой разносторонней информацией о состоянии отечественной правовой системы на всех ее уровнях. Анализируя те жалобы и обращения, которые рассматривает наш фонд, я в деталях вижу, что творится в российской судебной системе, ее органах и силовых структурах.
Я стал мудрее, на многие вещи я смотрю совсем по-иному, чем еще 5 – 10 лет тому назад. Именно сейчас, думаю, по-настоящему стали реальностью слова одного из моих коллег, отметившего как-то, что «прошедший через все испытания Скуратов теперь многого стоит»…
