Наследник
Я глубоко убежден, что мое противостояние с Борисом Ельциным стало одной из причин столь быстрого, просто стремительного возвышения Владимира Путина.
Если бы не было противостояния президента и Совета Федерации, не желавшего действовать по принципу «чего изволите», если бы расследование по «Мабетексу» не зашло столь далеко, Ельцин никогда бы не ушел досрочно со своего поста.
А если бы не было этой отставки, то президентские выборы прошли бы, как и было намечено, в июне. И кто знает, как тогда сложилась бы ситуация для ельцинского преемника? Наверняка, исход голосования не был бы столь однозначным…
Надо отдать должное «семье» – предвыборная кампания весны 2000 года была выстроена очень грамотно. Как я слышал, поставщиком идей и на этот раз, как и в 1996 году, был умный Борис Абрамович.
То, что Ельцин выбрал Путина в качестве преемника, во многом определялось состоянием здоровья президента. Я уже писал, что Ельцин мог подписать любой указ, если кто-то из ближайшего окружения ему шепнет, что указ этот хороший и нужный. Да и само понятие «семья» возникло из-за недееспособности президента. Он не контролировал ситуацию, приезжал в Кремль три раза в неделю на 2–3 часа, а чтобы управлять такой страной, нужно работать по 18 часов в сутки.
Известно, что «семья» очень тщательно проводила конкурсный отбор на роль преемника. Примаков не подошел. Степашин был суперлоялен к Борису Николаевичу, лоялен до конца, но тоже не подошел. Лебедь был отвергнут. Подошел Путин. Почему? Те, кто были у руля, прежде всего заботились о том, чтобы хотя бы первое время новый президент не делал резких шагов. Главная задача, которая была поставлена перед Путиным – дать гарантии Ельцину и его семье. С ней преемник справился. Я имею в виду путинский Указ № 1, который, противореча Конституции, ввел новые понятия об иммунитете и неприкосновенности ушедших на пенсию президентов. Ясно, что этот указ готовился, что называется, под Ельцина. Но под зонтик этой неприкосновенности постаралась укрыться и вся «семья». Ничуть не пошатнулись позиции Чубайса, Дьяченко, Абрамовича, некоторых других олигархов. Во всяком случае, большинство фигурантов, виновных в многочисленных злоупотреблениях, остались при своих деньгах и при своем потенциале, и от деятельности правоохранительных органов России и зарубежных стран не пострадали.
Тем не менее, отличия нового (на тот период) президента от старого разительны, и самое главное из них – Путин был способен реально сам решать государственные дела. Он – человек, которому власть доставляет удовольствие. Пример тому – некоторые из олигархов, а также Волошин и другие ставленники «семьи», в конце концов отодвинутые от государственного руля.
* * *
В 2000 году Путин призвал провести президентскую кампанию без грязи и компромата. Но ведь именно в эти дни тележурналист Доренко обливал грязью Лужкова с Примаковым. А в Интернете появилась информация, о том, что я якобы готовился обвинить Путина в убийстве Собчака…
Абсолютно бредовая версия, но она существовала.
Не буду кривить душой – Путин оказался верным соратником. Он до конца был на стороне своего шефа – Анатолия Собчака. Отбросив в сторону законность поступка Путина (об этом – чуть позже) следует заметить, что на фоне наших новорусских деятелей, чутко держащих нос по ветру, Владимир Владимирович здесь выглядел в высшей степени благородно.
Ельцин оценил это качество в Путине. Очевидно, когда решался вопрос о преемнике, это тоже сыграло ему на пользу.
* * *
Мои отношения с Владимиром Путиным всегда были хорошими, ровными, и, честно говоря, я надеялся на его объективную по отношению ко мне позицию. Позицию, ориентированную на Закон. Я искренне считал, что Путин хотел мне помочь. И для меня было ударом, шоком, когда я узнал о его роли в фабрикации дел против меня.
Он отлично знал, о том, что с моей стороны никаких нарушений нет, что «Мабетекс» реально существует. Тем не менее, получив, видимо, жесткие указания от Ельцина и «семьи», Путин выполнил все то, чего от него хотели.
Уместно напомнить весьма важный эпизод, получивший широкую огласку. Передача «Человек и закон» показала интервью с одной из девушек, заснятой на пленке с «человеком, похожим на Генпрокурора». Она сообщила, что написать заявление, на основании которого против меня в Кремле было позднее возбуждено уголовное дело, ее с помощью угроз и побоев заставили сотрудники ФСБ. Все это не удивительно. Менталитет наших российских спецслужб с годами мало чем изменился: если раньше они были карающим мечом КПСС, то теперь стали тем же мечом, но в руках у президента. Закон для них – категория абстрактная. Хотя понять сложность положения Путина в те дни я могу: дали команду – либо ты выполняешь ее и идешь на повышение, либо не выполняешь и прощаешься с работой.
Конечно, он мог бы этого и не делать, но тогда, возможно, его в качестве президента и не было бы. Не знаю, на каких весах можно взвесить все эти нюансы. Это тот выбор, который каждый должен сделать сам. Он выбрал такой путь – путь стоимостью в право быть преемником.
* * *
Что принесли стране, народу восемь лет президентства Владимира Путина? Какие перемены ощутили мы за это время? Это тема отдельного разговора. Хочу сказать лишь несколько слов…
* * *
В свое время Ельцин ознаменовал свое правление тем, что вывел из своего окружения всех, кто хоть как-то был связан с его предшественником – Горбачевым. По этому же проторенному пути пошел и его «наследник» Путин. В итоге мы видим, что во главе путинской власти, как и при Ельцине, по-прежнему стоит клан, но сформированный не на основе «семьи», а из так называемых «чекистов» и «питерских». Сточки зрения землячества подбор кадров у Ельцина был вполне умеренным – близких «свердловских» при нем было человек 10–15, вряд ли больше. В новом же клане речь идет как минимум о трех-четырех тысячах питерских переселенцев.
Формирование нового клана происходило на фоне отказа от демократического потенциала системы государственной власти. Я имею в виду по сути разрушение системы сдержек и противовесов, нарушение принципа разделения властей. Так, неким противовесом президенту России все предыдущие годы являлась Госдума. Другая палата российского парламента – Совет Федерации, – хотя и была, в принципе, лояльна президенту, но по ряду вопросов и она принимала самостоятельные решения – взять ту же ситуацию с Генпрокурором. Одним из центров власти при мне стала и прокуратура: в рамках закона она тогда действовала вполне независимо…
Сегодня можно констатировать, что двухпалатного парламента у нас фактически нет. Совет Федерации как орган власти оказался уничтоженным, а Госдума после победы пропутинской «Единой России» всецело стала управляться из Кремля. Разрушена не только система разделения властей – под контроль взята прокуратура, а главным результатом судебной реформы стала потеря независимости судов от исполнительной власти…
Вскоре Путин так выстроил свою систему власти, что стал единственным, кто принимает «последнее» решение.
В итоге на государственную власть в смысле нормального, демократического управления страной, Путин опереться возможности уже не имеет, поскольку она таковой попросту не является. Он сам же ее и разрушил, усугубив ситуацию клановым принципом расстановки кадров.
Почему произошло именно так? Вспомним, Путин сам выходец из старой системы управления, он сам был членом «семьи». Он ощутил все ее преимущества, связанные с возможностью передачи власти без демократического процесса.
Не секрет, что управление страной демократическими методами – достаточно утомительное, сложное занятие, оно таит в себе элементы непредвиденного.
Нужно быть сильной личностью, чтобы адекватно выдерживать перегрузки демократии, уметь разрешать возникающие конфликты. Гораздо проще управлять страной, подавив всякую инициативу и выстроив жесткую вертикаль власти, когда можно или приказать, или договориться.
Будучи звеном «семьи», породившей его как политического лидера, Путин впитал в себя большинство ее «правил». Понятно, что первые четыре года «семью» он бросить не мог: он обязан был ей всем, что имел. Сильный президент, управляя страной с помощью демократических процедур, дает возможность развиваться также и гражданскому обществу. К слову, правильно делая многие вещи, Горбачев оказался несостоятельным, как личность, и потому настоящую демократию в стране обеспечить не сумел.
Совсем уж «по-царски» повел себя Ельцин…
Прошедшие годы показали, что и В. Путин, не найдя в себе сил для демократического правления, тоже руководит страной авторитарными методами – подавив парламент и сконцентрировав в своих руках необъятную власть…
Бесследно это для страны не прошло. Россия окончательно превратилась в государство с авторитарным режимом и свободным рынком. Поддержанный массами, Кремль победил олигархов, но платой за эту победу стало усиление государства. Сегодня уже можно говорить, что в России сложился режим личной власти президента, поддерживаемой его администрацией. Эта система, имея все внешние признаки демократии, по сути своей антиконституционна. Приход к власти Д. Медведева пока не свидетельствует о больших переменах.
Задавить, дискредитировать, обанкротить кого угодно в нашем, далеком от правового, государстве – дело несложное. Против маховика государства выстоять просто невозможно! Но важнее другое: когда народ в стране привыкает к авторитарным методам руководства, взрастить и надлежащим образом заново сформировать демократические процедуры становится очень трудно…
Но как же получилось, что демократически сильным государством Путин управлять оказался не в состоянии? Там, где отлажены демократические процедуры, ты даешь необходимые обществу указания, потому что оно, это общество, не позволяет тебе сделать иначе, либо ты сознательно идешь на конфронтацию, рассчитывая удержать ситуацию за счет своих незаурядных личных качеств и лучшей, чем у остальных, профессиональной подготовки…
Но не все так просто. В связи с этим хочу привести мнение известного политолога Александра Ципко, с которым я не могу не согласиться. «Ситуация с нашей демократией действительно обстоит достаточно трагично, – пишет эксперт. – Рискну утверждать, что желание Путина задавить в зародыше любую угрозу своей власти, любое проявление оппозиционности проистекает отнюдь не из-за его стремления к личной диктатуре. Все обстоит прямо противоположным образом. Путин, на мой взгляд, проявляет сверхосторожность, ибо он на самом деле боится власти. Представьте себя на его месте. Человек, по собственному признанию в одной из книг, еще несколько лет назад готовил себя на роль отставника-офицера, зарабатывающего на хлеб извозом, а сейчас по воле случая ему доверили власть в такой громадной стране, да еще и в условиях глубочайшего кризиса…
Сам тот факт, что любого человека у нас можно вытащить из политического небытия и при помощи ТВ сделать за несколько месяцев популярным лидером мировой державы, – продолжает политолог, – говорит о том, что у нас нет политической системы как системы правил игры, системы отношений, жестких критериев выдвижения и подбора кадров.
И назначение никому не известного Михаила Фрадкова на пост второго человека в стране еще раз доказывает, что пока мы имеем систему бессистемности».
* * *
Да, личную власть, преемственность своей власти, избрание президентом уже своего преемника В. Путин себе обеспечил, то есть с точки зрения личной власти он свои позиции укрепил. Но мы вправе использовать и другие критерии и оценки ситуации. В частности, что дает это стране? Выиграет ли она в целом от этого? Отнюдь! Сточки зрения политического процесса мы вновь отброшены назад – здесь сомнений нет никаких. Сточки зрения плюрализма мнений, нормальной политической культуры, многопартийности мы сейчас вернулись или возвращаемся в доперестроечный период. Политическая же элита деградирует просто на глазах…
Глядя на «Единую Россию», представленную в Госдуме большинством депутатов, мы видим, что это люди совсем иной политической подготовки, иного культурного развития, уровня. А теперь вспомним: в эпоху СССР мы имели профессионально подготовленную управленческую верхушку в виде аппарата ЦК КПСС, который реально управлял государством. В 1989 году, когда я пришел в ЦК, там работало около 60 докторов наук. Что бы ни говорили, а тогда было реально компетентное руководство. Сейчас чиновников подобного уровня в управленческом аппарате президента считанное количество.
Трудно прогнозировать, что ждет нас в следующие четыре года. Но ясно одно: если Медведев и Путин хотят реально что-то сделать для страны, с принципами кланового подхода к формированию своего аппарата и правительства необходимо покончить.
Необходимо прекратить комплектование кадров властных структур по принципу «питерские» – «чекисты». ФСБ свою задачу уже успешно выполнила, сотрудники этой организации чувствуют себя сегодня вполне комфортно. Теперь надо потребовать от них конкретных результатов в борьбе с коррупцией и с терроризмом…
Нужно выдвигать людей профессионально подготовленных, пользующихся доверием в обществе независимо оттого, из Питера они или из другого города, работают ли они в органах или нет. Не нужно опасаться окружать себя компетентными людьми, бояться, что «свита» забьет тебя. Президент есть президент. Он выше любого уже в силу своего статуса…
Новые четыре года власти поставили перед Путиным непростую дилемму: станут ли они завершением его президентской карьеры, или же в той или иной мере Путин будет претендовать на ее продолжение? Вопрос этот чрезвычайно важен. Если Путин решит пойти по второму пути, то и для страны, и для него самого это будет путь обострения с неясными результатами, чреватый непредсказуемыми потрясениями и серьезными кризисами.
Если же Путин решит завершить свою президентскую карьеру и снова продолжить работу в качестве премьера, то он, естественно, должен будет поставить перед собой задачу добиться реальных положительных перемен в стране, оставить о себе в народе добрую память. Но в этом случае с нынешним слабым аппаратом, подобранным из «питерцев», «чекистов» и остатков старой «семьи», много президент сделать не сможет. В такой ситуации Путину придется менять принцип подбора кадров: он будет вынужден усилить свою команду яркими личностями.
Другой задачей должно стать формирование нормальной оппозиции. Ее в стране, учитывая отсутствие в Думе представителей «Яблока» и СПС, а также подавление главной оппозиционной силы – компартии, явно не хватает…
А отсутствие оппозиции и инструментов контроля за действиями Кремля приводит к резкому росту числа ошибок, вероятности управления не с позиции выработки вариантов решений, а с позиции чисто субъективных факторов.
На относительно молодого, энергичного и непьющего президента уставший народ возлагал большие надежды. Он требовал отмежевания Путина от ельцинской «семьи», решительного с ней разрыва. Страна ждала от него политической оценки предыдущей власти, оценки действий, проводимых его предшественником. Я тоже надеялся, что это должно произойти.
Жизнь показала, что Путин, будучи заложником ситуации, к этому отнюдь не стремился. Не буду кривить душой: и Путина, и меня на самый пик нашей карьеры вывел именно Ельцин. Позднее этот факт стал одним из важных моральных составляющих в моем поведении: с одной стороны, я был благодарен Ельцину за то, что он выдвинул меня кандидатом на пост Генпрокурора, с другой, – я испытывал горечь разочарования, когда понял, что его деятельность требовала уголовного расследования.
Нелегкий выбор – стать человеком, который говорит президенту: «Вы не правы, это незаконно!» Я мог поступить как все, но, отказавшись играть по законам коррумпированной российской элиты, я выбрал другой, нелегкий путь…
Этот выбор, связанный с оценкой эпохи Ельцина, Путину сделать еще предстоит.
* * *
Однако сегодня уже нет оснований утверждать, что «семья» в годы путинского президентства жестко держала его «на поводке», не давала ему развернуться. Во многом это был курс Путина как такового, а не курс обстоятельств вокруг Путина.
Следовательно, изменений курса после окончательного сворачивания «семьи» не будет, больших перемен в этом плане ожидать не стоит.
С одной стороны Путин – работник спецслужб. С другой – его становление и развитие происходили в условиях рыночной экономики. Результатом этого внутреннего конфликта стал курс на либерализацию страны на фоне проведении экономических реформ. Но способен ли дать результаты экономический курс на либерализацию, пока мы имеем дело с кланово-мафиозной системой власти? Полагаю, что нет!
Так оно, собственно, и произошло. Восемь лет президентства Путина не дали ожидаемых результатов, принеся стране лишь поверхностную стабилизацию. Сопровождалась она массой кризисных ситуаций и вспышками терроризма.
По сути, как это ни печально, прежняя либерально-олигархическая экономика, сложившаяся при Ельцине, таковой и осталась при Путине. Но если при Ельцине были хоть какие-то политические свободы, с Путиным они начались сжиматься как шагреневая кожа. Наверное, российский народ вытерпит в очередной раз и эти политические ограничения, тем более, что прежние свободы ему мало что давали. Сопровождались они страшными перекосами в экономической сфере, обогатившими одну часть общества и обнищавшими другую. Реально этих свобод не хватило ни на то, чтобы повлиять на политические решения властей, ни на то, чтобы реально провести процессы приватизации…
Народ потерпел бы, увидев реальные сдвиги в экономике и перемены в социальной жизни.
Но происходит нечто противоположное: политические свободы с каждым годом становятся все урезаннее, а перемены в сфере экономики все туманнее, а тут еще полномасштабный финансовый и экономический кризис…
Надежда умирает последней, поэтому несколько слов об упущенных, с моей точки зрения, возможностях. Не пересматривая итогов приватизации, но используя механизм судебной власти, самые одиозные приватизационные решения прошлых лет надо было поломать при помощи суда. Взять под контроль олигархов и механизм перераспределения прибыли. Мы благодарны Путину, что платим подоходный налог в 13 %, но почему столько же платит Абрамович? Он должен платить 60 %, если не больше, как это делается в цивилизованном мире. И не надо было восстанавливать против себя весь мир, сажая за решетку нефтяного магната Михаила Ходорковского; лучше было бы занять по отношению ко всем олигархам одинаковую позицию через ограничение их экономического влияния, через систему перераспределения их сверхдоходов, через взимание природной ренты. Взять под национальный контроль нефть, газ, заставить работать эти сверхприбыли в интересах народа. И не жалкие подачки в 100–200 рублей своему народу давать, а поднять зарплату до не унижающего достоинство человека уровня…
Убежден: мой спор с верховной исполнительной властью, начатый еще в октябре 1998 года, с момента возбуждения дела «Мабетекса», продолжается и сейчас. С моей стороны это была борьба за закон. Со стороны представителей власти – что-то иное, скорее – попытка удержать свои посты, должности, обеспечить себе спокойную жизнь.
Я был для них белой вороной, человеком, который не играл по их правилам, был им непонятен. По их законам рекомендованный на должность остаток жизни должен быть за это благодарен, причем если приходится выбирать между благодарностью, с одной стороны, и законом, – с другой, первая всегда берет верх. Таким был выбор Путина по отношению к Собчаку. Вместо того чтобы соблюсти закон, дать прокуратуре довести расследование до конца, а суду определить кто прав, а кто виноват, будущий президент, юрист по образованию, опираясь на не вполне законные способы, помог проштрафившемуся мэру Санкт-Петербурга избегнуть наказания…
Свой выбор я сделал в пользу закона. Я был благодарен Ельцину, но, остановившись перед дилеммой: выгородить Ельцина или продолжить расследованная предпочел второе.
