Нынешнее состояние Отечества нашего ужасно, а окружающий мир с каким-то непонятным злорадством наблюдает за стремительным и поспешным расчленением нашей еще недавно здоровой и мощной государственной плоти. Судя по прессе, десятки правительств и даже целые народы ждут не дождутся, когда Россия испустит, наконец, дух, разложится и станет политическим и экономическим перегноем для произрастания каких-то новых и, по их мнению, уже окончательных образований.

Подлость и предательство наших собственных антибольшевистских правителей по своим масштабам, конечно же, не уступают нахальству и разрушительной энергии западных премьеров, президентов и канцлеров. И тут ничего нет удивительного. Удивительно то благодушие, с коим европейские и не только европейские народы взирают на судороги нашей государственности. С горькой иронией наблюдали мы, как лидеры наши с супругами и в одиночку в Америку и Европу «на время приезжали» и как на бульварах Старого и Нового Света

Чепчики над столицами взлетали в прямом смысле, звучало «ура» могильщикам единства России. Какое трагическое заблуждение!

Казалось бы, что одно лишь чувство самосохранения должно бы насторожить европейцев, поскольку микробы государственного разложения одинаково опасны для всех. Заразу нельзя ведь удержать в пределах национальных границ. А тут и границы почти исчезли, не нужны стали ни таможни, ни пограничники. Началась гуманитарная помощь, которую никто, кроме предателей, не просил. Увы, совесть оболваненных не меньше нашего европейских народов молчит, как молчала она прежде, когда европейские правители пропускали в Россию пломбированные вагоны с международной шпаной, когда платили деньги нашим доморощенным башибузукам. Молчала совесть народов и тогда, когда Гитлер морил голодом наших военнопленных, а «Смерш» вылавливал русских по всем западным закоулкам, когда английские солдаты по приказу из Лондона штыками отгораживали от обреченных на смерть хваленую западную свободу. Чуть не полвека прошло, а мы и не знали об этом. Только сейчас начали узнавать про такую западную свободу, про такую европейскую совесть. Да и что толковать о том, что было полвека назад? Совесть народов не проснулась и во время недавней «бури в пустыне» от грома международных ракет, обрушенных на иракских детей, женщин и стариков.

«Внемли себе, чтобы знать тебе здравие и болезнь души», — говорит православный святитель и продолжает: «Праздной и беспечной душе свойствен этот недуг — в бодрственном состоянии тела видеть сны».

Увы, не внемлем. Совесть и на Западе, и у нас молчит, души беспечны, они витают во сне. Чтобы не пробуждаться, людям хочется быть обманутыми. Одна шутливая строчка А. С. Пушкина говорит об этом просто и ясно: «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад».

Поэт шутит. Конечно, это шутка, поскольку никогда и ни в чем он не хотел обманываться и быть обманутым. Иначе спокойно бы выбросил гнусный анонимный листок и сделал бы вид, что все ерунда и не стоит внимания. Но душа Пушкина никогда не была беспечна…

И, размышляя о совести европейских народов, равнодушно, а то и с ехидством взирающих на российские беды, я снова вспоминаю слова святителя: «…перестань со тщанием наблюдать порок в другом, не давай занятия помыслам испытывать чужие немощи, но себе внемли, то есть обрати душевное око на собственное исследование себя самого».

Быть может, это высказывание обращено только к отдельной личности и слова о внутреннем внимании неприменимы к народам и государствам? Но разве неправда, что жажда общественного самообмана свойственна не одним нам, что она характерна для любого общества? Это она, жажда самообмана, родила и вынянчила диктатуру вселенской лжи. Но то, что ложь всемирна и что у целых государств и народов совесть в дремотном состоянии, никак не оправдывает мою личную ложь, не облегчает моей души, моей собственной совести. Такие слова как совесть и ложь не употребляют во множественном числе. Они, эти понятия, не имеют ни степеней, ни градаций. Вселенская ложь и ложь персональная — не одно ли и то же? (Ведь соль одинаково солона, что в многопудовом куле, что в крохотной отдельной щепотке.) Совесть у человека либо есть, либо ее нет, либо она спит, либо она разбужена. Но, разбуженная, она требует от меня немедленных и вполне определенных действий, действовать же в этом дьявольском мире бывает страшновато. Либо вообще лень. И вот я снова возвращаю себя в прежнее, дохристианское, состояние, я самоуспокаиваюсь, самоусыпляю свою совесть, иными словами, совершаю самообман.

Восторженные любители домашних животных (тоже своеобразное проявление неоязычества) знают, что делает блудливая кошка, пытаясь на виду у всех стянуть лакомство. Она тянет лапку, закрывая глаза. Ей кажется, что если не видит она, то и никто не видит. Она занимается самообманом. Точь-в-точь так же и я закрываю свое духовное око, прощая себе дурной поступок. В этом случае я обманываю себя сам. И оттого еще тщательнее гляжу на других, сваливая свою же вину на них, оправдывая свое поведение внешними обстоятельствами.

Как хочется спросить молодую раскрашенную даму, что у нее на уме, когда она, уронив на цементный пол банку сметаны, ретируется на улицу. Неужели так трудно убрать за собой хотя бы осколки? Другая женщина, поскользнувшись, падает на эти осколки. Дама не внемлет ни себе, ни другим. Она уходит. Но, обвиняя ее, я если не забываю, то затуманиваю собственные дурные поступки. Говорят, что однажды Л. Н. Толстой, мучимый совестью, так и не осмелился войти в келью оптинского старца. По другим слухам, старец сам не пожелал встретиться с великим писателем. Один нынешний не великий, но, как говорят, большой писатель, вернувшись из какой-то поездки, с восторгом рассказывал, как лишил невинности девушку. Что было делать нам, его друзьям? Присоединиться к его восторгу? Промолчать? Обличить? Михаил Булгаков, создавая могучие дьявольские образы, осмеливаясь на интерпретацию Евангелия, наверняка знал, что он делает. Но как быть верующему христианину, читающему роман? Неужели надо прощать? Или просто не читать? Внемли себе, говорит православный святитель…

Существуют, вероятно, два вида лжи: когда ты обманут другими и когда обманываешь себя сам. Если ты обманут другими, совесть твоя не страдает… Она точит твое сердце тогда лишь, когда ты допускаешь самообман. Опасность и состоит как раз в том, что, заглушая свою совесть, ты незаметно для себя впадаешь вначале в самообман (как та самая кошка, которая, воруя лакомство, жмурит глаза), а затем легко позволяешь уже и обмануть себя, и даже втайне от себя тебе хочется быть обманутым.

Тогда мы не внемлем себе… Совесть наша молчит, мы закрываем глаза на правду, нам кажется, что так легче жить, что все другие живут не иначе… И уже не хочется верить в то, что человек, живущий по совести, счастливей тебя!

Не знаю, можно ли говорить об иерархии, о степени самообмана. Конечно, дитя, которое скорей-скорей забывает про свой нехороший поступок, все же одно, а взрослая девушка, убегающая от разбитой кефирной бутылки, другое. И уже совсем иное — мужчина, ворующий с места работы автомобильную часть, заглушающий совесть и оправдывающий воровство житейскими трудностями, малым заработком, дефицитом в торговле и т. д.

Ложь есть ложь, в каком бы возрасте ни проявлялась. Я лгу сам себе, когда из-за лени после завтрака оставляю посуду немытой. (Да, да, все начинается с оторванной пуговицы, с грязной сорочки, с нечищеных башмаков, с неметеной лестницы.) Заменив глагол «воровать» глаголом «уносить» (так в советской печати внедрилось безобидное словечко «несуны»), работник прячется от собственной совести. Жена, покрывающая мужнино воровство, делает самообман уже семейным явлением. Такая семья, не задумываясь, простит соседней семье такой же, а то и больший грех, и вот самообман с торжеством начинает свое паскудное шествие, и, может быть, целый народ становится жертвой самообмана, когда прощает себе дурные привычки. Читатель жаждет «конкретики» (словечко из горбачевского словаря?). Что ж, вот она: русские, например, прощают себе пьянство, цыгане — воровство. Не будем вспоминать, что прощают себе евреи, поляки, армяне. Примеры заглушенной национальной совести при нынешних межнациональных сварах особенно обильны. У всех на виду вспышки национального эгоизма, окрашенного и пропитанного кровью. Всеобщий самообман присутствует и в безудержной гонке за комфортом. Люди обманывают сами себя хотя бы и теми же успехами так называемого прогресса. Никто, в сущности, до сих пор не знает, что такое прогресс! Если это техническое, научное движение к какому-то техническому, научному самоустройству мира, то мы на такое движение уже нагляделись. Научно-технический Янус не однажды оборачивался к людям своей хиросимско-чернобыльской образиной. Поистине дьявольский вид! Его медицинские, к примеру, ухмылки не лучше технических. Генная инженерия и создание в колбах живых существ, искусственное размножение людей, эксперименты с пересадкой чужих органов и переменою пола не вызывают почему-то отвращения, они поставлены в один ряд с истинно человеческими, нравственно оправданными достижениями науки. Большинство ученых, даже самых гениальных, во имя научного прогресса изо всех сил отстаивают свое нейтральное положение относительно нравственного закона. Если же прогрессом называть духовную либо религиозную поступь народов, то и в этом случае понятие «прогресс» самоуничтожается. Далеко ли продвинулось человечество, то есть велик ли прогресс в религиозном, например христианском, смысле? Сравните нынешних верующих с первыми христианами. Тот, кто бывал в римских катакомбах, по одним лишь настенным рисункам легко может уразуметь разницу в мироощущении воина Иоанна и папы Павла II. Поставив знание впереди веры, люди за две тысячи лет не только не приблизились к Богу, но, кажется, вообще от него отвернулись, и лишь малая их часть, по преимуществу православные верующие, понимает, кто придумал и подсунул им это понятие: прогресс.

Не лучше судьба и у знаменитого слова «свобода», которым и по сей день козыряют все проходимцы мира. Эти ходатаи «угнетенного» человечества, конечно, знают о двойственности понятия (свобода от греха или свобода от совести?). Знают, но в газетах об этом не пишут.

Своеобразный дуализм, двойственность многих терминов сбивают с толку: мы не замечаем, как меняются местами добро и зло. Отец лжи с успехом для себя использует при этом эффект зеркальности. (Не зря зеркало применяется во всевозможных гаданиях.) Чтобы обнаружить упомянутую зеркальность, хотя бы свой собственный ненатуральный, обратный, иными словами — фальшивый образ, достаточно подойти к зеркалу, где правая рука становится левой, а левая — правой.

«Вот и говори о своих руках, а папу Павла II не трогай!» — скажет читатель и будет прав. Размышлять о совести всего человечества — дело рискованное, поскольку подобные размышления касаются уже божественных промыслов. Покушаясь на великую тайну, человек, даже верующий, как бы прощает себе самонадеянность, гордыня тут как тут. Но гордому и самонадеянному не хочется думать о своей собственной совести, это давно известно.

Что же, выходит, совестливый человек должен сидеть и помалкивать? И что лучше: быть обманутым и молчать или обличать обманщиков? Прощать ближнего (и дальнего) или сдачи давать, когда покушаются на твой дом, на твою землю, на твою родину? Ответить на удар или терпеливо ждать второго, поскольку наглость нападающего во многих случаях зависит от безнаказанности?

Русские люди бьются над этими вопросами, как рыба об лед. И. А. Ильин в споре с Л. Н. Толстым сделал мужественную попытку ответить на них. Большевики изгнали его из России. Он умер на чужой стороне. Но постбольшевистская сотня все еще не пускает философа и публициста обратно на родину. Не дошел он еще до русского читателя, не допустили. Когда дойдет — никому неведомо. (Пока солнце взойдет — роса очи выест.) Да и не один И. А. Ильин застрял на подступах к русскому самосознанию. Запад и наши внутренние враги то и дело подсовывают нам совсем иные ценности, то в виде рок-музыки и сексуальной революции, то в виде рыночной биржевой экономики. На Ильина у перестройщиков не оказалось ни эфирного времени, ни бумаги.

Осмелюсь сказать, что для России после свержения марксистов мало что изменилось в лучшую сторону. Произошла просто дьявольская «смена вех», и напрасно так радуются, приезжая в Россию, русские эмигранты. Враги России бесчинствуют под русским трехцветным флагом, как бесчинствовали под красным. Ничего не стоит для них сменить даже герб или снести на московской площади двух-трех истуканов: пусть, мол, порадуется Иванушка-дурачок. Да и с истуканами они в общем-то не торопятся. На кремлевских башнях по-прежнему светят по ночам кровавые пентаграммы, на поклон к «мощам» главного беса идут многонациональные толпы одураченных марксизмом и запутанных перестройкой обывателей.

Одурачены и запуганы не только одни русские… Сытый и одетый Запад, Американские Штаты со своей гуманитарной помощью тоже запутаны и обмануты прессой и телевидением. Недалеко от нас ушли, а может, и совсем не ушли. Однажды на экранах перестроечного советского телевидения случайно мелькнули кадры кинохроники тех времен, когда писали такие стишки:

В этой кинохронике проскочил эпизод с похоронами Ильича, а на одном из лозунгов стремительно, на какую-то долю секунды мелькнуло: «Гроб Ленина — это колыбель человечества». Нет, не приостановил, не запечатлел эти слова режиссер, который монтировал передачу. Больше того, он пропустил их, видимо, по ошибке… Ныне «империя зла», как выразился президент Рейган, стремглав повернула к подножию «золотого тельца». Теперь этому кумиру служит не только западный обыватель, но и наш — бывший советский. Раньше кланялся Ильичевым антимощам, теперь американскому доллару, на котором изображена усеченная пирамида со всевидящим глазом. И вот в новой кумирне, как прежде, запахло паленым…

Откуда так много способов овладеть сознанием людей и целых народов? Почти все эти способы основаны на зеркальности, на мертвом отражении живой и полнокровной действительности. Злобствующая бездарность ворует у этой истинно творческой действительности все подряд, даже газетные заголовки. Полистайте «Московский комсомолец» или «Комсомольскую правду». Единственное, что у журналистского беса есть своего — это цинизм, желание все на свете вывернуть наизнанку, ирония по отношению даже к себе. Впрочем, бульварные, так называемые левые, журналисты редко издеваются над собой, предпочитая издеваться над читателем, со всей искренностью приписывая ему свои же гнусные свойства. Если же у читателя этих свойств нет, надо их привить, что и делается.

Человек, собою не владеющий, себе не внемлющий, сам охотно ступает во власть обманщика. Такие симплициусы кормят-поят не одних журналистов. Целый сонм объявившихся во времена перестройки демократических колдунов, политических знахарей и экстрасенсов паразитирует ныне на неприкаянном нашем народе, лишившемся за годы большевизма православного миросозерцания.

Надо признать, что церковь уступила своим гонителям все, что у нее было, даже обряды и христианские таинства. Конечно же все было использовано в своем зеркальном дьявольском смысле. Монастыри превратились в тюрьмы, церкви — в мастерские и общежития, часовни стали кандейками. Чудотворные мощи преподобного Сергия от народа спрятали, а взамен… что взамен? Взамен ленинский труп да позаимствованный у огнепоклонников вечный огонь. В придачу миллион каменных и бронзовых истуканов. У клевретов врага человеческого никогда не было ничего своего, все уворовано. Они паразитируют на подлинном и органичном. Вспомним простой пример: литературную пародию. Что творческого у пародиста? Большевистские богоборцы не создали ничего, они лишь разрушали и пародировали то, что было до них.

Вдосталь надругавшись над мощами русских святых, они заменили кресты на кремлевских башнях кровавыми хасидскими пентаграммами. (В Большой советской энциклопедии не стоит читать объяснение этого слова, там нет ничего, кроме геометрии. Надо читать хотя бы Брокгауза.)

Взорвали они в Москве самый большой православный храм, взамен решили воздвигнуть Дом Советов, с фигурой вождя — одна ладонь в несколько метров.

Замены сплошь! Вместо сердца — пламенный мотор, как взывал эстрадный певец. Извечное стремление человека к посильному и потому здоровому физическому труду они подменили пафосом физкультуры и спорта. Сельский почти праздничный сход — многочасовым собранием с нудным докладом и грозным тупым президиумом, веселые православные праздники — пьяными днями шахтера и колхозника, учителя и работника торговли, милиции и нефтяника (разделяй и властвуй). За что ни хватись — везде произошла подмена. Смертельно опасной для России оказалось государственное упразднение традиционной народной, особенно песенно-хоровой и музыкальной культуры, она уничтожалась особенно яростно, что продолжается и сегодня. А разве не продолжаются в наши дни и прочие духовные и религиозные подмены?

Взять хотя бы православное таинство исповедания. Жажда исповеди никогда не стихала в душе русского человека. Большевики придумали очень простой способ ее утоления: «письма трудящихся». Не только во времена Ленина, Троцкого, Сталина, но и во времена Горбачева и Брежнева принимались специальные решения «О работе с письмами трудящихся».

Сколько бумаги изведено в стране на эти постановления и на сами «письма трудящихся»? Никто не подсчитывал. Тайна церковной исповеди во многих случаях обернулась тайной доноса. Желание излить душу, высказаться, облегчить страдания и до сих пор выражается не в тайне исповеди, а в публичных излияниях, в бесстыдном выворачивании собственной души перед всем миром.

Лозунг «Печать — самое острое и действенное оружие партии» не устарел. В «письмах трудящихся» в парткомы и их печатные органы, на радио и телевидение и сегодня истинный клад для политических проходимцев. Во-первых, выпускается «лишний пар». Во-вторых, власть знала (и знает) о народе буквально все, народ о власти не знал (и не знает) ничего. Работа с «письмами трудящихся» напоминает улицу с односторонним движением…

Что изменилось после изгнания коммунистов, после того, как их кресла заняли демократы? Почти ничего, если не считать того, что не берут под белы руки и не отвозят в кутузку. «Письма трудящихся» хлынули теперь в бездонные резервуары «плюрализма и гласности». В газеты, на радио и ТВ пишут все от мала до велика, там отбирается то, что требуется демократам, и пускается в ход. Разумеется, с разными целями. Вот чем заполняет свои страницы бывший орган Вологодского обкома комсомола:

«Дорогой мой сосед! Когда же ты заметишь меня и заговоришь? Часто ты стоишь с друзьями в подъезде, когда я прохожу мимо, но не обращаешь на меня внимания. Я видела тебя с девчонками, но они же не для тебя, пойми это наконец. Пойми, ты мне нужен. Тебе же стоит только подняться с первого этажа на третий. Юля, г. Вологда».

«Хотим передать привет Лехе К. Ты знаешь, Леша, когда ты приезжаешь, все девчонки только о тебе и говорят, а ты ни на кого не обращаешь внимания. Но все-таки — должен же тебе кто-нибудь нравиться? И, пожалуйста, не ставь себя выше всех и не обижай девчат. Все твои друзья уже давно гуляют с подругами, и только ты один ходишь «бобылем». Пожалуйста, найди себе девушку, и никто не будет о тебе ничего говорить. Доброжелатели, г. Вологда».

«Я хочу познакомиться с высоким симпатичным юношей. Мне 15 лет, рост 172 см, глаза голубые. Люблю хорошую музыку, веселые компании, а также люблю кататься на мотоцикле. Лена, г. Вологда».

«О себе: 12 лет, поклонница В. Цоя. Люблю читать фантастику и детективы, люблю животных и еще многое другое. Обещаю: отвечу всем. Наташа, г. Череповец».

«Родилась под знаком Близнецов в год Кролика. Люблю слушать музыку, неплохо вяжу, много читаю. Подруги есть, но нет сильного, верного друга, который может защитить от всех превратностей судьбы. Светлана, г. Кадников».

Итак, «отвечу всем», а Светлана «родилась в год Кролика»…

Вологодская газета, подражая столичным, пробует свои силы сразу на нескольких поприщах. Она выступает в роли и классической сводни, и в роли исповедального органа, а потерявшим стыд Наташам и Ленам пока не до судеб Отечества. Долго будут они податливым воском, из коего можно лепить любые фигуры. Оглушенные ударниками рок-ансамблей, денно и нощно бьющими по их бедным головенкам, ослепленные бесстыдными образами совокуплений, гнусных дерганий, драк, увиденных в кино и по телевидению, эти ребята и девушки даже не подозревают о наркотических свойствах слуховой и визуальной продукции. Долго еще не будут они самими собой, многие вообще никогда не будут. Им нет дела до мондиализма, они равнодушны к тому, что страна становится экономическим пространством, что сами они превращаются в дешевую, самую дешевую в мире рабочую силу…

Ложь обычно не рассчитана на длительное хранение и пользование, поэтому способы массового оболванивания постоянно приходится обновлять: то навязывается коммунизм, то рыночная экономика, то коллективизация, то приватизация, то алкоголь, то секс, то рок-музыка.

Можно только гадать, чем наградят нас, что преподнесут голубые экраны (а то и голубые береты), если мы не пожелаем сдаваться на милость.

Как же все это произошло? Почему русский народ с более чем тысячелетним опытом государственного строительства и длительным духовно-религиозным опытом не может очнуться, стряхнуть с души сонную одурь? Да по тем же причинам, что и весь остальной мир. Царскую Россию ненавидели за то же самое, за что ненавидели когда-то королевскую Францию. Почему же так безжалостно отрублена голова Марии Антуанетты? По тем же самым причинам, из-за чего брошена в шахту беспомощная вдова великого князя Сергея Михайловича. Кто стрелял в детей и женщин в подвале екатеринбургского дома?

Катехизис можно продолжить на многих страницах. Но далеко не всем в мире и в современной России понятно, что продолжается многовековая борьба с христианством. Многообразие форм этой борьбы очевидно. Нынче вовсе не обязательно быть Данилевским или Леонтьевым, Достоевским или Ильиным, чтобы предвидеть ход этой борьбы. Россия долго (отнюдь не с 17-го года) несла крест во имя спасения своей православной души. Нынче нашу Родину распинают на этом кресте, и суждено ли ей воскреснуть, зависит от нас самих. Для того, чтобы выстоять, чтобы выдержать страдания и муки, внемли себе. Выключи радио и телевизор со всей его видеотехникой. Отбрось в сторону лживый газетный лист, выбрось его на свалку, если не хочешь быть обманутым. Но в том-то и беда, что тебе (ну, хорошо, не тебе, а мне) хочется быть обманутым… Ты ищешь правду не внутри себя, а где-то на стороне. Подражая кому-то, я отрекаюсь от самого себя…

Почти все декабристы, будучи масонами, обманутые словом свобода, понимали это слово только на якобинский, т. е. на чужой, лад. Свергая самодержавие, они искренне желали России добра. Да не с того ли «добра» началось разрушение русского государства.

Даже для обыденного сознания должно бы быть ясно: чтобы править миром, надо было разрушить нравственные, религиозные оплоты государственности, выкорчевать из народного сознания саму мысль о монархах как земных наместниках Бога. Не напрасно же Вольтер, этот кликуша мирового прогресса, призывал: «Раздавить гадину!»

Фальшивый порыв, приведший французскую нацию к гильотине, ничему не научил полковника Пестеля. Россия очертя голову бросилась в объятия прогресса и так называемого освободительного движения. От кого освобождалась, стреляя в царей? Конечно же, от самих себя. Пророчество Достоевского пропущено было мимо ушей.

Федор Михайлович в молодости тоже попадался в сети обмана. Мы знаем, каких усилий стоило ему разорвать эти духовные путы. Он не пожелал оставаться обманутым и написал пророческую для своей родины книгу «Бесы». У русского «передового» общества было достаточно времени, чтобы остановить движение России к пропасти. Но кто поверил писателю Достоевскому? И что думали на стыке марта и февраля 1917 года, например, начальник штаба генерал-адъютант Алексеев и генерал-адъютант Рузский — командующий Северным флотом? Или тот же Гучков с Шульгиным? Обо всех этих предателях государя нам до сих пор ничего не известно, как неизвестно о предателях патриарха Тихона — Введенском и Красницком. Даже в художественно-исторических книгах такого вроде бы совершенно независимого автора, как А. И. Солженицын, ощущается какая-то то ли полуправда, то ли недосказанность. (Читателю «узлов» представляется, что автор знает значительно больше, чем говорит.)

Радость подлинных ревнителей государственности в среде русской эмиграции по поводу нашей нынешней гласности явно преждевременна. Очередной обман не сразу заметен, информационный голод утолен фальшивой пищей, с виду очень питательной, на самом деле пустой и вредной. Подлинная же, неподдельная пища выдается такими мизерными частицами, так мало и редко, что не может пока влиять на духовное здоровье народа.

И снова вертится на языке модное нерусское слово — геноцид. Известно оно всем, только не доярке-пенсионерке в деревне Тимонихе. Откуда ей знать нерусские термины? Газет и журналов она не читает, да в демократических газетах о выкорчевывании русской нации и речи нет. Но то, что в деревне уже несколько лет не слышно детского голоска, ей понятно и без газет. Помнит она и названия исчезнувших с лица земли деревень, остались в ее памяти имена погибших во цвете лет родных и знакомых. Объяснить причину гибели русских людей и пропажу тысяч русских селений она не может, поскольку в духовной пище не разбирается. Зато разбирается кое в чем другом, что у нее на виду. Она говорит кратко: «Всю Россию споили!» — «Что ж, — говорю, — возьми и не пей». — «Да как не пить-то, — смеется она, — ежели эдак потчуют?»

Действительно, антинародное правительство вот уже семьдесят пять лет в открытую потчует, то есть спаивает, русский народ. Защищать от этого страшного бедствия могла лишь церковь, но духовенство и православные храмы были уничтожены. Большевики сразу же позаботились о том, чтобы вырвать язык у миллионов русских колоколов. В прямом и переносном смысле они лишили Россию голоса и только после этого начали активно ее спаивать. Статистика продажи алкогольного яда и до сего дня под запретом. Народ и сейчас не знает, сколько лет и чем разбавлял он свою не пролитую на войне кровь. Десятки миллионов убитых во время войны, умерших в лагерях Европы и Азии, в застенках Ленина-Сталина и подавно не знают, чем закончилось большевистское похмелье. А закончилось оно (впрочем, почему закончилось, оно продолжается) тем, что поколения, зачатые в пьяном угаре, вступают в жизнь ослабленными, не способными к сопротивлению. Духовные и физические вирусы косили и косят русский народ, а когда Россия сделала одну лишь слабую попытку отрезветь, как встрепенулась стая демократических академиков, политологов, газетчиков! Аганбегяны, Шаталины, заславские, евтушенки взвыли от возмущения. На единственного в Политбюро трезвенника Егора Лигачева были спущены сразу два юридических цербера — Гдлян с Ивановым. Пошли в атаку журналисты и поэты из когорты откормленной оппозиции. Как ни таила цензура алкогольную статистику, ужасающая цифирь на свет все-таки вылезла, народ ужаснулся и снова пробовал было очнуться, но за рубежами государства, предупреждая пробуждение, уже готовилась новая опохмелка…

Итак, началась горбачевская мондиалистская перестройка. Мондиализм! Опять никому не известный, совсем новый термин… Не знаю, знаком ли смелый захватчик главной писательской печати и сейфа с этим термином, но представляется мне, что новый член Пенклуба Виктор Астафьев с этим словцом пока не очень знаком. Иначе бы он не стал почем зря громить своих же недавних друзей и единомышленников.

«Великое было время!» — скажут когда-нибудь ветераны баррикадных завалов, построенных Моссоветом за счет налогоплательщиков в ночь с 19 на 20 августа 1991 года. Алкоголь и закуска, поглощенные на броне бэтээров, выдавались длинноволосым существам среднего рода тоже бесплатно (я видел это своими глазами). Успевали эти существа пить, тренькать на гитарах и обниматься, другие успевали кричать и еще кое-что. Но когда возникла угроза Свердлову и Дзержинскому, лидеры новых демократов сдрейфили, заговорили о варварстве и культурной значимости истуканов… Увещевать толпу у бронзового Дзержинского попробовал было Б. Н. Ельцин. Но ему ничего не оставалось, как пристроиться к общему делу. Спасти железобетонного Свердлова не смог даже всемирно известный музыкант Ростропович. Конечно, все, что произошло в августе, было ново, захватывающе интересно, только во всем этом восторженный обыватель даже не подозревал очередного обмана. Г лаза раскрылись сейчас, да и то не у всех, поэтому тайные правители мира рискнули на еще более нахальные меры. Они уже делят все еще сопротивляющегося медведя.

Какая старая песня…

Русский народ переболел-таки марксизмом и коммунизмом (разве это не европейские вирусы?), переболел и сохранил свою государственность. Коммунизм в России был на последнем издыхании, но тут-то и всполошились враги России. Под видом борьбы с коммунизмом они начали войну против самой России, против самих русских и их государственности. Им показалось, что ослабленная чуть ли не вековой борьбой нация не будет сопротивляться. Им представлялось, что мы уже спились и выродились, забыли свою тысячелетнюю историю. И теперь, дескать, можно легко разделить государство на мелкие части, расчленить тело России с помощью национальных чувств малочисленных народов, живущих в ее пределах.

Что ж, планы наших врагов во многом осуществились. Обманутые антирусской пропагандой, народы шарахнулись от России в разные стороны, наивно предполагая выжить без нас. Заокеанские доброхоты готовы и впредь подсоблять им не только через посредство «media», джинсов и говяжьей тушенки, но и с помощью ооновских голубых беретов. От первого, еще марксистского, президента президенты начали плодиться, как степные сурки. Уже и Заонежский край, и Печорский требуют собственной государственности. Более ста двадцати народов и народностей, веками живущих под крылом государства Российского, с помощью радио и газет были заражены сепаратистским вирусом, и теперь их интеллигентные лидеры с младенческой наивностью требуют государственной самостоятельности, отделения и т. д. Лучшего способа национального самоубийства, вероятно, никто еще не придумал. Ложь о российской тюрьме народов, ловко подкинутая Ильичем для маскировки интернациональной империи, конечно, когда-нибудь обнаружится. Но будет поздно: десятки малочисленных народов настигнет судьба, напоминающая судьбу американских аборигенов.

Что же делать теперь нам, русским?

Терпеть и каяться, говорят богословы и академики. Насчет терпения не знаю, надо подумать. А вот о покаянии можно поразмышлять не откладывая. Все дело в том, перед кем каяться. Покаяние перед собственной совестью (т. е. перед Богом) нельзя подменять каким-либо иным покаянием. Нынешние бесы требуют от русских покаяться прежде всего перед другими народами, внушая нам ложную вину, словно русский народ не был измордован интернациональной шпаной одинаково с прочими. (И не одинаково даже, а пострашнее.) Нет, не существует коллективного покаяния. Каяться за несуществующую вину тоже нельзя, это было бы тоже лживо. Но покаяние за свои личные истинные грехи русский человек, пусть далеко не каждый, уже приносит, и как раз это-то обстоятельство больше всего и бесит наших врагов. В их планы не входит возвращение русских людей к православию.

Допустим, что уже миновали времена полковников в рясах. Допустим, что все епископские панагии, носимые поверх голубых погон, перекочевали в антикварные лавки мира, на Руси приняты, наконец, Законы о свободе совести и правах верующих. Но легче ли стало Русской православной церкви в новых условиях, уменьшается ли число ее злобствующих разрушителей? Увы, их стало не меньше, а больше. Тайные обязанности по разрушению православия, исполнявшиеся до этого спецслужбами, успешно легализованы в деятельности некоторых депутатов, но того лучше выполняются эти обязанности с помощью циничных средств Macc-media. Поспешно внедряется неоязычество! И что всего удивительнее, православные иерархи, как зарубежные, так и в Московской патриархии, за немногим исключением, спокойно взирают на затянувшийся в России бесовский шабаш. Некоторые из них, соблазненные экуменизмом, потворствуют врагам православия. Хуже всего заискивание перед властями. Власти же тем временем преподнесли полную свободу действий католикам, протестантам, всевозможным сектантам, хлынувшим в Россию со всего света. М. С. Горбачев не напрасно шнырял по лестницам Ватикана…

Что ждет православных верующих, их детей и внуков при встрече только с этой богатой, механизированной, снабженной всеми необходимыми средствами антирусской стихией? Государство наше, отдавшее себя во власть доллара, не жалеет для этих новых «просветителей» ни грандиозных залов с водоемами для псевдохристианских крещений, ни земельных участков для строительства католических, протестантских, буддийских и прочих храмов. От всего этого в русском народном сознании подспудно, неосмысленно копится горечь, которая рано или поздно прорвется. Знаменитое русское терпение, кажется, уже совсем на исходе, но бесы с еще большим нахальством, заглушая свой страх отчаянной решимостью, продолжают испытывать это терпение. Увы, читатель, дело с покаянием, как все остальное, тоже запутано интеллектуальными знатоками. Представим себе такую сцену: бандит, угрожая наганом, отбирает у тебя кошелек да на тебя же и орет: «Покайся, такой-сякой!» А ты, ограбленный и униженный, должен благодарить мерзавца за то, что он всего лишь ограбил тебя, а вообще-то ведь и убить бы мог.

И благодарят, вот что обидно, а политические бандиты наглеют все больше. Нашим врагам представляется, что разорванная революциями связь времен невосстановима (дескать, колесо истории и прочее), что с помощью интернационализма и атеизма русские навсегда утратили национальное (то бишь имперское) самосознание, а если не утратили, то их (этих фашистов и шовинистов) надо образумить любой ценой и любым способом. Сгодится для этого и кнут и пряник, еще надежнее газеты и телевизор.

«Внемли себе!» — предостерегает святитель, но миллионам избирателей так не хочется вылезать из уютного кокона демократического самообмана. Им нужны не дни, а целые годы, чтобы понять, что Жириновский, к примеру, и Черниченко никакие не антиподы, что по сути своей оба одно и то же. Разница между демократами и коммунистами тоже только в названиях, но как тяжко осмыслить сию простую истину обывателю, начисто заштампованному такими терминами, как «демократия», «цивилизованные страны», «права человека», «гуманитарная помощь», «экономическое пространство» и т. д. Мысль о лживости этих и подобных понятий даже в голову не приходит, потому что люди не себе внемлют, а митинговым оракулам и телевизорам. Как и кем запускаются в массовое производство мыслительные болванки и обманные штампы, можно понять на примере выражения «образ врага».

Кто придумал эту болванку: Шеварднадзе или Яковлев? Где подсказали: в Оксфордском университете или в Принстонском? Теперь это, пожалуй, все равно. Выраженьице обнаруживает вроде бы первоначальную тупость и мыслительную ограниченность. Но для тех целей, для которых оно было создано, гениальности и не требуется. Нужно было просто количество повторений, то есть миллиарды почтовых и телевизионных ящиков. Ленинские слова о том, что газета это не только «коллективный агитатор, но и коллективный организатор», что «из всех искусств для нас важнейшим является кино», как видим, универсальны, годятся для всех времен.

Именно наши враги, враги русского народа, придумали фразу «образ врага». Они требуют разрушить этот образ, делая вид, что никаких врагов у нашего Отечества нет, а есть лишь образ врага, созданный нарочно, искусственно… Нет, мол, у русского народа ни врагов, ни предателей, мол, все это выдумка, а посему долой армию, откроем границы. Разведка и перехват? «А на хрена она вам, эта разведка?» — вопят газеты. И вот Бакатин, шеф КГБ, добровольно передает секретные документы в чужие державные руки. Министр Шеварднадзе, не задумываясь, вручает в те же загребущие лапы целые нефтеносные пространства, тайно передвигая морскую границу. Горбачев не устает болтать о правовом государстве, а сам на каждом шагу плюет на родимую Конституцию, и тысячи продажных газетных писак, подстегиваемых отнюдь не продажными, а явно вражескими наместниками, твердят о том, что русские должны, просто обязаны разрушить образ врага. (Сами же только то и делают, что создают этот образ, мусоля миф о русском фашизме.) То есть опять же все шиворот-навыворот, таковы уж бесовские свойства.

Такими, какие сейчас, были они во все времена.

Грандиозный самообман русского человека, сотворившего попытку выжить не только без царя, но и без Бога, медленно, однако же неуклонно рассеивается. Переболев едва ли не всеми болезнями мира, он, русский человек, только начинает медленно выздоравливать, начинает трезветь и осмыслять собственный путь и судьбу.

Родина, не дай же себя обмануть, «внемли себе»!