Виктор Кожемяко: Наверное, вы понимаете, Валентин Григорьевич, с какой тяжестью приступаю я к этому разговору. Тяжело именно потому, что мне понятно ваше нынешнее состояние. Мы не виделись около девяти месяцев после того, как вы покинули Москву, и это время оказалось разрубленным на две части. Больше того, трагическим днем 9 июля 2006 года, когда в катастрофе на аэродроме Иркутска погибла ваша дочь, надвое разрублена вся жизнь вашей семьи: до – и после. Конечно, легче бы не напоминать лишний раз. Но мы в этих наших беседах, продолжающихся уже тринадцать лет, подводя итоги очередного минувшего года, каждый раз говорим об особенно значимом из того, что за год произошло. Как же тут сделать вид, будто не было этого, не случилось? Как смолчать, если для вас (да, поверьте, и для меня!) июльская трагедия стала доминантой гораздо более чем одного 2006 года, затмив многое, тоже трагическое и драматическое, чем переполнена наша жизнь? У меня не получается смолчать. Вы простите, что причиняю вам боль, но ведь все, кто знает о гибели Маши, сегодня думают: как он теперь, Валентин Григорьевич?

Валентин Распутин: Как? Да разве сказать – как? Если бы я как писатель поставил своих героев в те же самые обстоятельства, в каких оказались мы, я не смог бы и в сотой, тысячной доле передать все, что пришлось и придется еще пережить. И я не имею права говорить только о своем, о нашем семейном горе: 125 человек заживо сгорели в то раннее утро 9 июля. Попробуйте не представлять себе, как это происходило, попробуйте не гореть вместе с ними. В нас выгорело многое, и мы теперь совсем иные, чем были до этого страшного рубежа.

– Разумеется, вашу беду ничем не поправишь. Но вы и Светлана Ивановна писали мне о множестве сочувственных посланий от людей, которые эту беду приняли близко к сердцу. И я пересылал вам в Иркутск такие же послания, поступавшие по редакционному адресу. Что значат они для вас?

– Конечно, это была немалая поддержка. Многие, многие десятки писем, телеграмм, телефонные звонки. И не только из России. От друзей, знакомых, но больше всего от вовсе незнакомых. От родственных душ или по книгам, или по несчастью претерпевать все, на что нас теперь обрекли. Но как ни пытаются загнать нас в себя, только в свое личное выживание и горе, как ни воспитывают равнодушных друг к другу индивидов (и не без успеха, надо признать), все равно мы держались и держимся вместе. Так мы воспитаны. «Тысячелетняя раба», по аттестации врагов России, и в самом деле, как мать, раба детей своих, нашей неразрывности. Соболезнование, сострадание – это взять на себя часть боли и страдания другого, спасти его от разрыва сердца.

Мы это почувствовали.

– И вот еще одно письмо, полученное мною по адресу «Правды» на днях. С Украины, из Киева, от писателя Александра Сизоненко. Поразительно, что он только 12 ноября – четыре месяца спустя после смерти Маши! – узнал о происшедшем. До такой степени нас разделили и отдалили. А мог бы вообще не узнать? Объясняет, что добрые люди прислали ему «Правду» от 17 августа с моим очерком «Реквием по Марии», который был напечатан к сороковому дню иркутской трагедии. Пишет: «И душа, и все во мне перевернулось трагическим известием о гибели Машеньки… Примите запоздалое мое соболезнование и сочувствие – отныне Ваше горе великое становится моим личным горем! И горем всей моей семьи. Малое утешение в китайской мудрости: «Разделенное горе – это только полгоря». Однако хочется, чтобы Вы знали: моя душа, моя печаль – с Вами».

А обращаясь ко мне, автор этих пронзительных строк признается, что давно любит писателя Валентина Распутина – «и как коллега по литературе, и как миллионы его читателей в СССР, в России, на Украине, в Европе». Гордится Распутиным, как он написал, с тех пор, «когда мы еще были великой страной». Видите, ваше горе с неизбежностью вызывает у человека воспоминание о нашем общем горе разделенности, которому как раз исполнилось пятнадцать лет. Значит, есть тут какая-то незримая связь?

– Конечно, особенно если это связь кровная, братская. Политики, не считающиеся с нею, могут иметь временный успех, но только временный. Придет час – и новый Богдан Хмельницкий соберет Раду и выведет свой народ из одури поклонения чужим богам. Придет час – и устроит Господь, что за грехи свои смертные распадется НАТО, куда теперь шумно и грубо заталкивают Украину тамошние «западенцы». Придет час – и не устоит ВТО, куда на чужой каравай, на который, как известно, рот разевать не надо бы, устраивают Россию наши «западенцы».

Я знаю Александра Сизоненко, приславшего вам письмо. Это был бесстрашный воин с фашизмом в пору Великой Отечественной и не менее бесстрашный теперь воин против нашего межславянского раздрая. Ему, как и нам с вами, трудно понять, почему, забыв о собственном, о национальном достоинстве, надо униженно на десятые роли пробиваться в «единую Европу» и, как черт ладана, бояться славянского братства. Это умопомрачение, не иначе. И почему по чужим заказам, во вред общему нашему делу, надо отталкивать от себя Лукашенко, мужественного и мудрого вождя Беларуси?

– Не могу отойти от этого волнующего послания Александра Сизоненко, обращенного и к вам, и ко мне. Он воспринял трагедию вашей дочери как органическую часть той трагедии, которую переживают ныне Россия и Украина. Причем написал об этом, по-моему, очень сильно, и позвольте мне для всех наших читателей привести дословно еще одну выдержку из письма:

«Да, убивают Россию неведомые, латентные силы – убивают изо всех стволов, со всех направлений! Конца этому не видно. И, видимо, не предполагается. Личное Ваше горе сопряжено со всеобщим горем России. И Украины – тоже. Если у нас ежегодно убывает 400–500 тысяч человек, то в России – миллион! На сколько же нас хватит? А с телеэкранов льется поток бесовского хохота: «Сделай мне смешно!», «Сделай мне весело!» От Москвы до Одессы – те же пошлые лица заказных «весельчаков» и «остроумцев». Хохот стоит над кладбищем так называемого постсоветского пространства. И гибель Маши, как и 124 ее товарищей по несчастью, – укор всему современному укладу жизни на нашей горемычной земле. Но за хохотом «шоу-бизнеса» не видно и не слышно страданий не то что семей – народов!!! Так задумано, воплощено. В странном, бесовском, изуверском, содомском мире существуем, а не живем! И гибель Вашей Машеньки – приговор этому миру и его «устроителям».

Что скажете на такое, Валентин Григорьевич?

– Скажу, что наш собрат с Украины нашел самые точные, гневные и справедливые слова в адрес правителей как у себя, так и у нас во весь пятнадцатилетний «новый порядок». Все верно, все так и есть. Празднование Нового года в очередной раз показало, что хохот над кладбищем «постсоветского пространства» нисколько не затихает. Напротив, он становится все отвратительней, безумней и бесстыдней. «Дьявольский хохот загремел со всех сторон. Безобразные чудища стаями скакали перед ним…» Это из Гоголя. И это из новогодних праздничных программ на TV, в том числе и из Кремлевского дворца. Это нас таким образом забавляют, чтобы легче было поживать и пожинать, как кодекс, новые ценности. Был же когда-то кодекс строителя коммунизма, между прочим, с Христовыми заповедями – и вот теперь кодекс разрушителя исторического Отечества с заповедями антихриста.

О «примате» этих новых ценностей. Я прошу прощения у читателя за несвойственное мне чужое слово, однако для чуждых и вредных порядков, натасканных невесть откуда, только такие слова и годятся.

Не заведись в авиакомпании «Сибирь» примата барыша над жизнью человеческой, не случилось бы трагедии 9 июля. Не будь у нас примата олигархов над народом и примата разбоя над утруждением – не втоптали бы народ в грязь и не обрекли бы его на вымирание. От самого начала «новой эпохи», от самодура Ельцина и по сегодня, Россия – страна грязных порядков и вопиющей несправедливости. Все попытки власти избавиться от нее носят робкий и половинчатый характер. Если не сказать больше: характер наводить тень на плетень.

– Кроме общего состояния, в которое ввергнута многострадальная наша страна, очередная иркутская трагедия приковала внимание и к ряду серьезнейших конкретных проблем, без преувеличения – жизненно важных. Прежде всего, конечно, это положение, в котором оказалась у нас гражданская авиация. Военная, впрочем, тоже, но тут напрямую речь идет о безопасности полетов многих тысяч пассажиров, вынужденных передвигаться именно этим видом транспорта над все еще великой по расстояниям нашей Родиной.

Точнее, теперь надо говорить не о безопасности, а об ужасающей опасности, которая висит буквально над каждым, кто покупает авиабилет! Миллионам людей это нынче вообще не по карману – тоже подарок «демократических» времен. Однако и те, кто может или вынужден себе хоть иногда такое позволить (кроме абрамовичей, летающих на личных авиалайнерах!), в положении не лучшем. Опаснейший риск, не так ли? Было время, когда про это просто не думалось. Хорошо помню, например, свои первые дальние перелеты от Москвы до Владивостока и обратно в 1964–1965 годах. Никаких опасений. А теперь? Вы из Иркутска в Москву на этот раз ехали поездом?

– Поездом. Это, конечно, более безопасный транспорт. И до недавнего времени более дешевый. А безопасным он оставался лишь потому, что руководство Российских железных дорог не позволяло растащить их на множество владений, как растащили «Аэрофлот». Поклониться, я считаю, надо за это бывшим министрам Г. М. Фадееву и Н. Е. Аксененко, которые выдерживали в правительстве жестокие схватки с Чубайсами, и тогда, и сегодня отличающимися здоровым аппетитом стервятников.

В прежние годы я тоже летал много. И на дальние, даже сверхдальние расстояния, и на ближние. И без всякой опаски. Не было никакой причины тревожиться за свою жизнь, потому что за нее тревожились и отвечали другие. Остались довольно неприятные воспоминания о наземных службах «Аэрофлота», о тех же «накопителях», куда, как в загон, препровождались пассажиры перед посадкой и в тесноте и обиде содержались там по часу и больше. Но уж поднялись на борт, оторвалась машина от земли – можешь строить планы на прибытие.

Сейчас не можешь.

Бесконкурентное господство в воздухе одной компании, конечно, сказывалось на услугах пассажирам. Три-четыре «извозчика» не повредило бы и в советское время, но не под сотню или даже более сотни, как потом. Что удивляться, если большинство из них оказалось не просто в корыстных, а в разбойничьих руках. Доходы компании «Сибирь» давали ее владельцам, надо полагать, астрономические барыши, но мало, мало, мало…

Только в Иркутске за последние годы при посадке и взлете потерпели крушение три пассажирских лайнера. Да грузовой «Руслан» врезался всей своей громадой в жилые дома. Или этого недостаточно, чтобы государство озаботилось, что же все-таки у нас происходит в авиации и где искать виновных – в воздухе или на земле?

– Какой узел реально возможных причин той катастрофы возник перед нами сразу же после сообщения о ней! И эта взлетно-посадочная полоса, находящаяся в пределах города; и самолет А-310 производства европейской авиастроительной корпорации «Эрбас», срок использования которого, оказывается, давно истек, но который именно поэтому был «по дешевке» взят в аренду российской авиакомпанией «Сибирь»; и так называемый субъективный фактор, связанный с подготовкой пилотов, в том числе к работе на технике иностранного производства. Ведь у нас почти полностью ликвидирован отечественный авиапром, хотя советская авиация, как мы теперь убеждаемся, была одной из самых надежных и безопасных в мире. Если же говорить о пилотах, то стало известно: их численность в нашей гражданской авиации с 1996 года сократилась на 57 процентов, а средний возраст вырос с 40 лет до 44. Выпускается ежегодно 200 летчиков, а нужно – 800!

Недавно Межгосударственный авиационный комитет (МАК) обнародовал наконец результаты расследования июльской катастрофы в Иркутске. Виновными признаны летчики, совершившие якобы роковую ошибку при посадке. Вместо режима торможения после касания взлетно-посадочной полосы командир корабля пилот Шибанов, как утверждается, перевел один из двигателей в режим разгона. Однако почему такое могло произойти? Ряд видных авиационных специалистов считает, что допущенная ошибка могла стать следствием грубейшей, вопиющей, недопустимой конструкторской ошибки! Дело в том, что пилотская кабина аэробусов этого типа скомпонована совершенно неудовлетворительно: рычаг газа и рычаг торможения расположены в крайне опасной близости. Следовательно, значительная часть вины за катастрофу лежит на концерне «Эрбас» и тех, кто сертифицировал погибший самолет, то есть на МАКе. Объективные специалисты склонны усматривать «особые отношения» между МАКом и фирмой «Эрбас». Оправдывая фирму и сваливая все на летчиков, комитет оставляет опасность повторения подобных трагедий.

Конечно, мы с вами не специалисты в авиации. Но все-таки хочу спросить: что вы думаете о выводах комиссии?

– Как это ловко и как бесстыдно – сваливать всю вину за трагедию на погибших летчиков! Ведь они не встанут и не постоят за себя. Не объяснит командир корабля пилот первого класса Сергей Шибанов, налетавший более 10 тысяч часов, что не мог он, как недоучившийся школяр, перепутать тормоз с газом и что умники из МАКа во имя чести мундира преступили свою профессиональную честь и честь истины.

О, времена! О, нравы! Мало того, что убили – все равно, конструкторской ли ошибкой, или протаскиванием несовершенных машин на рынок, – так еще и убийц решили искать среди потерпевших!

А что машина была неисправна и что было рискованно поднимать ее в воздух – об этом ни гугу.

Авиакомпания «Сибирь», эксплуатировавшая злосчастный А-310, с выводами комиссии не согласилась. Новосибирские пилоты, работающие на А-310, в коллективном письме говорят о неоднократных случаях отказа компьютеров в двигателях этой машины.

Комиссия МАКа сама себя и высекла, как унтер-офицерская вдова, сообщая едва ли не в первых же строках своего расследования: «Изучены аналогичные авиационные происшествия, происшедшие с самолетами А-310 в мире». Значит, были подобные «происшествия». И неоднократные. Множественные. А недавно промелькнуло сообщение, что машины этого типа снимаются с производства. Разве не говорит это о немереном лукавстве членов комиссии, искавших виновников трагедии совсем не там, где они находились?

И почему никто не прокомментировал последние действия командира корабля, прокричавшего для самописца, когда машина потеряла управление: «Выключаю двигатель!» И не выключил. Не выключил – потому что не мог выключить или передумал? А ведь это было последнее спасение. И передумать он не мог.

– Изучая многоголосие мнений в связи с обнародованием итогов расследования, обратил я внимание на одну фразу, которая представляется мне ключевой: «На кону оказались очень большие деньги». Например, доходы авиакомпании S-7 (бывшая «Сибирь»), нещадно эксплуатирующей аэробусы А-310. Или того же МАКа, сертифицирующего покупку любых лайнеров за рубежом (оказывается, погибшему А-310 комитет выдал сертификат еще 25 октября 1991 г.). А главное – тут были завязаны интересы одной из самых могущественных в мире авиастроительных корпораций – «Эрбас», которая уже продала всему свету 229 самолетов того же типа. Вот и говорят: тень подозрения на любого из перечисленных чревата огромными убытками, которые никто нести не хочет.

Деньги! Они всем правят. Они во главе всего. Карл Маркс нынче «не в моде», но ведь абсолютно прав был: нет такого преступления, на которое не пойдет капитал в погоне за максимальной прибылью. Мы ушли от социализма к капитализму – и теперь имеем возможность воочию в этом убедиться. Все эти частные авиакомпании (их у нас в стране больше сотни!), растащившие некогда единый и могучий «Аэрофлот», движимы лишь одним – стремлением как можно больше получить. А ответственности при этом никакой! Выходит, деньги – все, а жизнь человеческая – ничто. Чтобы «сэкономить» (на человеческих жизнях!), используют и устаревшие самолеты, и контрафактные, то есть поддельные, авиадетали. Откупиться же потом легко: 100 тысяч рублей – это, по-моему, потолок того, что выдают за погибшего. При любых обстоятельствах. Но разве можно какими угодно деньгами оплатить жизнь человека, которая по сути своей бесценна?

– Если бы были даже миллионы – разве можно возместить наши потери? Если бы были даже миллионы миллионов, мы бы их с радостью похоронили, чтобы вернуть жизнь в наших детях, отцах, матерях, внуках.

Никогда не забуду… На девятины и сороковины мы собирались возле останков того самого самолета. И вот после службы, когда можно расходиться, к нашему архиепископу Иркутскому и Ангарскому Вадиму, справлявшему ее, подходила женщина, стояла и молчала… От ее погибшей в этом самолете дочери, единственной, тех же лет, что и наша Мария, не осталось совсем ничего. Совсем ничего. Владыка Вадим пытался своими особыми словами успокаивать женщину… Она слушала и, похоже, не слышала. Так вот: можно ли оплатить ее горе, ее бесконечное сиротство, ее изнуряющую боль, пустоту всего мира вокруг?.. Можно ли это оплатить деньгами?

Но и ей, я думаю, небезразлично: кто виноват?

Вина компании «Сибирь» больше, страшнее вины остальных, как говорится, фигурантов этой трагедии. Это даже и не вина, а преступление, не случайно она теперь спряталась за шифровку S-7, с которой взятки гладки.

Но так ли уж гладки?

Компании-изготовители А-310 были заинтересованы в том, чтобы продать свою продукцию. МАК, выдавая сертификаты как на самолеты, так и на аэродромы, была заинтересована, чтобы самолеты эксплуатировались. Компания, приобретающая воздушное судно, прежде всего должна быть уверена в его надежности. А не только во вместительной утробе. Компания «Сибирь» не могла не знать о целом шлейфе трагических событий, сопровождавших эксплуатацию А-310.

Не могла она не знать, потому что в этом мире воздушного бизнеса секреты держатся недолго, что для стран «третьего мира» и для России запасные части к А-310 поставлялись без особого контроля. Не могла не знать: ее собственные пилоты, направившие в МАК письмо о неоднократных случаях отказа компьютеров в двигателях, конечно, прежде всего ставили об этом в известность свою компанию.

Выгода – вот что сегодня правит миром и что явилось главной причиной иркутской катастрофы. Большие деньги. А нам – большие слезы. Надо ли заботиться о своих соотечественниках в воздухе, если они миллионами мрут на земле? Это правило, этот закон интуитивно, в подкорке сидит и принимает решения во многих и многих, от кого зависит наша жизнь.

– Тема, о которой мы сегодня говорим, – часть огромной темы сбережения народа. Фактически продолжаем нашу беседу годичной давности и, судя по всему, придется еще ее продолжать. Мне показалось (а может быть, так оно и было), что в своем послании Федеральному собранию 2006 года президент, впервые заговорив о демографической катастрофе в России, учел ряд мыслей, высказанных писателем Распутиным. Вспомните, мы говорили, в частности, что необходимо стимулировать рождаемость в стране, – и определенная реакция последовала.

Другой вопрос – насколько действенной, результативной будет эта реакция? Впрочем, как и многие другие. К сожалению, надо отметить следующее. После пятнадцати лет почти полного игнорирования народного мнения власть вроде бы стала на что-то реагировать. Но, увы, в основном словесно! То есть выбирается для реакции действительно крайне наболевшая проблема, о ней начинают с тревогой и озабоченностью говорить на самом высоком уровне, а потом… Потом возникает другая проблема, тоже очень наболевшая, высокий разговор переключается на нее. Проблем-то жгучих масса накопилась! И вот реакция как будто есть, а конкретные изменения к лучшему мало заметны. Получается зачастую видимость каких-то мер вместо реального дела.

Разве не так? Разве не этим – на сегодня по крайней мере – оборачивается и решение проблем авиабезопасности? Что-то сказал об этом сам президент. Что-то по-обсуждали в правительстве. Знание реальной ситуации в отрасли вскоре после иркутской катастрофы продемонстрировал своими заявлениями вице-премьер Сергей Иванов, которому поручено «курировать» это дело. Ну а дальше-то, дальше? Что конкретно? Что реально? Что делается, меняется, улучшается?

– Не обольщайтесь, Виктор Стефанович: верхи беседы наши с вами не читают. Они так низко не опускаются. Необходимость сбережения народа крупно, аршинными буквами, написана в небесах над Россией уже давно. Можно было вычитать ее оттуда и раньше.

Но давайте посмотрим, что получается. Нужна была программа поддержки материнства и увеличения рождаемости? Конечно, это вопрос существования нации и государства. Ребятишек теперь станет больше, тут не может быть сомнения. Но России требуются не просто цифры пополнения народонаселения, не поголовье, а полноценные граждане. И власть обязана позаботиться, чтобы дети не только появлялись, но и воспитывались в благоприятном нравственном, духовном и культурном климате. Не шли на заклание, как агнцы в жертвенных кострах. Примат швыдких над культурой, в том числе теперь и над народной культурой, и примат фурсенок над образованием способны только безобразить подрастающие поколения. Сбережение для последующего растления – это никакое не сбережение.

Себя власть защитить умеет. Увидела опасность в Березовском с Гусинским – и побежали они за границу чуть ли не в женских платьях, как Керенский из Петрограда в 1917-м. Пригрозил неосторожно банкир Ходорковский своим могуществом – и поехал под конвоем в декабристские места в Забайкалье. И правозащитные вопли не помогли. Но отчего та же самая власть не хочет защитить народ и избавить его от гоголевских персонажей с Лысой горы? Почему она потворствует порядку, при котором процветают зло и бесовство? Почему отпетые ненавистники России, такие, как господин Познер, получают из рук президента высшую государственную награду – орден «За заслуги перед Отечеством»? Это у познеров-то заслуги перед Отечеством?! Полноте, перед кем мечется бисер!

«Что дальше?» – спрашиваете вы. Дальше так, вероятно, и пойдет. Сегодня одно, завтра другое. Нашим и вашим. Попытки вроде бы облегчить народную жизнь – и потворство тем, кто профессионально занимается ее убиением.

– Еще раз хочу поклониться светлой памяти Маши – замечательного музыканта, музыковеда, педагога Марии Валентиновны Распутиной. Поклониться памяти всех, кто разделил ее участь. На 9 января 2007-го выпала полугодовая дата трагического их ухода. Осталось великое горе, и остались проблемы – поистине жизни и смерти. Будут ли они решены? И когда?

– Спасибо, Виктор Стефанович, за добрые и сочувственные слова в память и дочери нашей, и всех погибших в июльской катастрофе. В «Правде» еще летом по горячим следам этого события была напечатана ваша большая и очень глубокая, серьезная статья. Не оставляет вас эта боль и эта тайна и теперь, спустя полгода. Спасибо.

Что же касается вашего вопроса, будут ли решены связанные с катастрофой и оставшиеся после нее вопросы и проблемы, – мне ничего не остается, как сказать неопределенно: поживем – увидим. И, может быть, еще вернемся в будущих наших беседах к этому событию.