Многое, конечно, зависело от того, кто будет назван кандидатом в вице-президенты. В девятнадцатом веке был популярен анекдот о том, как у одного человека было два сына: один стал моряком, другой – вице-президентом, и больше отец ничего о них не слышал. В веке двадцатом под воздействием так называемого «нулевого фактора» (все президенты за исключением Рейгана, избранные в нулевом году, умерли до истечения срока своих полномочий) роль потенциальных преемников главы государства стала куда более значимой. Среди вице-президентов, наследовавших высшую государственную власть, были Гарри Трумэн, Джеральд Форд, Джордж Буш-старший. Если же говорить об администрации Буша, ни для кого не было секретом, что первую скрипку в ней играл вице-президент Дик Чейни. И потому неудивительно, что мировые СМИ с нескрываемым интересом следили за тем, кого выберут себе в напарники два основных кандидата на президентское кресло.

Первым с выбором определился Барак Обама. Многие советовали ему остановиться на кандидатуре Хиллари Клинтон, которая была его главным конкурентом на демократических праймериз. Утверждалось, что она сумеет привлечь своих сторонников, которые пока относились к Обаме прохладно. На праймериз Клинтон заручилась поддержкой 18 млн. человек. Причем, по данным одного из опросов, чуть ли не половина из них не собиралась голосовать за темнокожего кандидата, а каждый пятый был намерен отдать голос республиканцу Маккейну. Однако, несмотря на такую статистику, Обама не согласился на альянс с бывшей первой леди США и остановил свой выбор на председателе сенатского комитета по международным отношениям Джоне Байдене.

Эксперты утверждали, что опытный международник Байден нужен Обаме для того, чтобы прекратить разговоры о его некомпетентности в области внешней политики. Кроме того, убежденный католик и представитель старой гвардии демократов Байден должен был помочь Обаме перетянуть на свою сторону ту часть электората, с которой у него возникли наиболее серьезные проблемы в ходе праймериз – католиков и производственных рабочих, так называемых «синих воротничков». С другой стороны, выбрав в напарники сенатора, который с 1972 года заседает на Капитолийском холме, Обама нарушил свое обещание разорвать с политическим истеблишментом, управляющим страной из Вашингтона и не знающим «реальной Америки». Правда, в истории Демократической партии уже был похожий эпизод, когда на выборах 1976 года критик вашингтонской политической системы Джимми Картер заключил тактический альянс с одним из ее представителей – Вальтером Мондейлом.

Кроме того, демократы вынуждены были объяснять избирателям, почему Байден согласился на предложение Обамы, хотя до этого не раз заявлял, что сенатор от Иллинойса не готов руководить страной. (Избирательный штаб Маккейна тут же начал использовать эти высказывания в своей пропаганде). Вызывал сомнение и тот факт, что демократам удастся раскрутить образ специалиста-международника. Подход Байдена к внешней политике многим казался чересчур оригинальным. Например, выступая с критикой военной кампании в Ираке, он предлагал раздробить эту страну на три части по религиозно-общинному принципу.

Своего кандидата в вице-президенты Обама представил на съезде Демократической партии, проходившем в конце августа. И уже вместе они появились на футбольном стадионе в Денвере, где их встречала 80-тысячная толпа американцев, охваченных «обамаманией». Такого шоу Америка не видела с тех пор, как Джон Кеннеди объявил о согласии баллотироваться в президенты перед 100 тысячами своих сторонников на стадионе Memorial Coliseum в Лос-Анджелесе. Выступление Обамы было приурочено к 45-й годовщине эпохальной речи Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта». И кульминацией шоу стали слова Обамы, перекликающиеся со знаменитой фразой Кинга. «Наши судьбы неразрывно связаны, – заявил он, – и наши мечты могли бы стать одной мечтой».

Декорации, которые были выбраны командой Обамы, вызвали едкие замечания со стороны его оппонентов. Сцену с античными колоннами и портиками, которая должна была вызвать ассоциации с мемориалом Линкольна, республиканцы тут же окрестили «храмом Обамы» и предложили сенатору от Иллинойса облачиться в римскую тогу. «Божественный Обама, – писала консервативная «Нью-Йорк пост», – произнес свою речь, как и положено императору мира, в собственном храме, куда он спустился с небес, чтобы облагодетельствовать простых смертных и изменить американцев настолько, что их не узнали даже отцы-основатели республики».

Поскольку дизайн сцены разрабатывали художники, оформлявшие последний концертный тур Бритни Спирс, а на разогреве у демократического кандидата выступили Стиви Уандер и Шерил Кроу, у республиканцев вновь появились основания говорить о том, что Обама страдает звездной болезнью. По их словам, образ поп-идола, который так нравится демократическому кандидату, не соответствует слогану его кампании «Он – один из нас». Однако советники Обамы утверждали, что довольны эффектом, который произвело его выступление, и не собираются воспринимать всерьез критику республиканцев. «Мы хотели подчеркнуть, что перемены в Америке начинаются снизу, а не сверху, – заявил один из сотрудников предвыборного штаба Обамы Дэвид Плафф. – Было бы неразумно отказываться от этой идеи лишь из опасений, что выступление на стадионе даст повод для критики. Ведь в массовом движении – сила нашей кампании».

Казалось, что после выступления Обамы, которое завершилось красочными фейерверками, республиканцам не удастся перетянуть одеяло на себя. Однако уже на следующий день Маккейн привлек к себе внимание журналистов, избрав в напарники губернатора Аляски Сару Хит Пэйлин. Это решение стало абсолютной неожиданностью для экспертов, однако многие из них восприняли его как гениальный тактический ход. 44-летняя избранница Маккейна, занявшая когда-то второе место на конкурсе красоты «Мисс Аляска», считалась убежденной рыночницей и противницей однополых браков. Она водила самолет, рыбачила, охотилась и состояла в Национальной стрелковой ассоциации, защищающей право на ношение оружия. Пэйлин прославилась своей принципиальной позицией по вопросу об абортах: в апреле 2008 года она родила пятого ребенка, несмотря на то что анализы показывали, что он явится на свет с синдромом Дауна. Старший сын Пэйлин, 19-летний Трэк, через несколько месяцев после окончания президентской кампании должен был отправиться в Ирак. В общем, сложно было представить себе кандидата, который бы в большей степени отражал ожидания традиционалистской Америки.

Политологи полагали, что решение Маккейна обеспечит ему поддержку избирателей, сыгравших ключевую роль в обеих победах Буша, – религиозных фундаменталистов и евангелистов. «Они в полном восторге, – утверждал бывший председатель Христианской коалиции Ральф Рид, – просто невозможно себе представить, насколько это решение важно для консервативного христианского сообщества». Узнав о выборе Маккейна, доктор Джеймс Добсон, один из виднейших христианских деятелей Америки, который в прошлом относился к республиканскому кандидату скептически, полностью поменял свое мнение. «Похожие чувства я испытывал во время инаугурации Рональда Рейгана, – заявил он. – Это один из самых волнующих моментов в моей жизни».

Однако 1 сентября настроение консервативных избирателей омрачила одна деталь: выяснилось, что 17-летняя дочь Сары Пейлин беременна. Либералы не нашли бы в этом ничего предосудительного. Но для консерваторов-евангелистов подростковая беременность – это скандал, а секс вне брака – недопустимый грех.

Надеясь привлечь консервативную часть электората, Маккейн пошел на серьезный риск. «Теперь он, скорее всего, проиграет Обаме в борьбе за голоса центристов, – утверждал социолог Дуглас Шон. – Отвергнув кандидатуры Джо Либермана и бывшего губернатора Пенсильвании Тома Риджа, которые призывали к преодолению партийных разногласий, Маккейн упустил возможность расширить электоральную базу республиканцев за счет независимых избирателей».

Конечно, теоретически решение Маккейна могло привлечь под его знамена часть сторонниц Хиллари Клинтон, недовольных тем, что Обама не пригласил ее к себе в вице-президенты. Пэйлин сразу попыталась разыграть феминистскую карту, заявив, что «американские женщины все-таки добьются своего и займут один из высших государственных постов». «Это словно глоток свежего воздуха, – провозгласила член консервативной группы «Женщины за Америку» Дженис Кроуз. – Пэйлин выражает ценности большинства американских женщин». Однако, как отмечала советница Хиллари Клинтон, Катерина Маклин, «женщины не будут выбирать кандидата в президенты по половому признаку, и представительница слабого пола не может рассчитывать на их безоговорочную поддержку».

Некоторые эксперты утверждали, что назначение Пэйлин лишает Маккейна его главного преимущества, которое заключалось в том, что в отличие от своего соперника он обладает колоссальным политическим опытом. «Первое правило при выборе напарника по президентской гонке – не навредить, – утверждал бывший советник вице-президента Ала Гора Майкл Фелдман. – Конечно, Пэйлин может привлечь женскую часть электората, разочарованную результатами демократических праймериз, и не отпугнет традиционных республиканских избирателей, однако выбор Маккейна противоречит центральному лозунгу его предвыборной кампании – «с первого дня готов руководить страной».

Как рассказывал соперник Пэйлин на губернаторских выборах 2006 года Эндрю Халкро, «она не представила никакой политической программы, а сделала ставку на природное обаяние». «Речь тогда шла не о политике и не о проблемах Аляски, – утверждал он. – Все объяснялось обыкновенными человеческими симпатиями. Это очень напоминает феномен Обамы». Судя по всему, для Маккейна, который понимал, что уступает демократическому кандидату в харизме, было необходимо найти молодого напарника, способного заразить общество своей энергией. Но губернатору Аляски это явно оказалось не по силам. Пейлин запомнилась всем лишь сомнительными остротами вроде той, что «домохозяйку от бультерьера отличает губная помада».

В целом, как отмечал президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский, кандидаты, которые вышли на финишную прямую, представляли собой типичные голливудские типажи: дедушка-ветеран Вьетнамской войны, агрессивная женщина из провинции, благовоспитанный элитарный сенатор с Восточного побережья и, наконец, хорошо одетый молодой популист с правильным цветом кожи, как говорил позже Сильвио Берлускони, a bronze».