«Проблема пожертвования инфантильными стремлениями <…> является прежде всего проблемой индивидуальной; но, обратив внимание на форму ее, мы замечаем, что тут дело идет о чем-то, что должно составлять проблему всего человечества. Ибо все символы: змея, убивающая коня, и герой, добровольно жертвующий жизнью,– суть древнейшие образы выливающихся из бессознательного фантазий и религиозных мифов. Поскольку мир и все сущее есть и такой результат мышления, за которым мы вынуждены эмпирически признать „трансцендентную субстанциональность“, постольку сотворение мира, мир вообще, выражаясь психологически, возникает из жертвы оглядывающегося вспять либидо. Весь мир, даже необъятное звездное небо, является для оглядывающегося склоненной над ним, охватывающей его со всех сторон матерью, и мировая картина возникает благодаря отрешению от нее и от тоски по этой картине. Из этой весьма простой основной мысли, которая, быть может, потому лишь представляется нам чуждой, что отвечает исключительно принципу наслаждения, а не принципу реальности – видно все значение космической жертвы» (Юнг К.Г. Либидо, его метаморфозы и символы. С. 380–381. См. также СТ, пар. 645–646).

«Потому-то я и называю мудрым совет, данный <…бессознательным,– пожертвовать инфантильным героем. Первый слой толкований наших доказывает, что лучше всего принести эту жертву, вполне отдавшись в руки жизни, причем нужно целиком вывести наружу все бессознательно связанное семейными узами либидо, поставив его в общение с людьми; ибо для благополучия каждого в отдельности необходимо, чтобы всякий бывший в детстве лишь частичкой механизма сложной ротационной системы, выросши, стал бы самостоятельным центром новой однородной системы <…> Тут уместно вспомнить, что Христос своей проповедью беспощадно стремился разлучить человека с семьей его» (там же, с. 376; СТ, пар. 644).