ОЛЕГ ТАБАКОВ И МАРИНА ЗУДИНА

Пресс-конференция в «Табакерке». Объявляется, что в ближайших планах театра намечена постановка филатовского «Федота-стрельца». «А Федота вы будете играть, Олег Павлович?» – вопрос из первого ряда кокетливым зудинским голоском. Табаков после благодушной паузы: «Марине Вячеславовне я все стрельцом кажусь. Она смотрит на меня через розовые очки. А я давно уже царь-батюшка». Труппа и журналисты хохочут, Зудина – звонче всех. Идиллия, да и только. Буйство глаз и половодье чувств, если учесть, что их роману стукнуло 18 лет.

«Я способна понимать, кто он, – говорит Марина. – Никогда не ревную к вниманию, к успеху. Однажды прилетела одна с гастролей, рассказываю мужу: “Вот, ко мне подошли, подарили коробку конфет, а когда я с тобой, меня никто не видит…” Он – центр, он притягивает внимание всегда, но для меня он тоже центр. Очень важно, даже живя вместе, адекватно оценивать человека и понимать, что ты можешь быть с ним на равных в чем-то, но не во всем. Дан ему от Господа Бога какой-то свет… Может быть, я не совсем достойна, не совсем соответствую той любви, которую испытывает ко мне этот человек. Но не потому, что я его меньше люблю».

Самые ходкие метафоры в лексиконе Табакова идут из растительного мира. Все самое лучшее в жизни произошло у него в Саратове. Сравнение с бабушкиными помидорами, которые она отбирала на рынке под засолку, отбирала «как для себя», применяется и к системе отбора учеников, и к самой школе. Этими же саратовскими помидорами могут посрамляться все иные театральные злаки, выращенные «не бабушкиным методом». В день 60-летия юбиляру «с намеком» соорудили на сцене МХАТа огромный пиршественный стол, и он на протяжении трех величальных часов на глазах всего отечества поглощал яства. В этом его страсть к жизни, к ее плотской простой основе.

Никита Михалков на том же юбилее назвал Олега Павловича громогласно великим артистом нашего времени. Сравнение никого не впечатлило, поскольку «наше время» растратило такие эпитеты по пустякам. Точнее было бы сказать, что Табаков – главный лицедей нашего времени. Таким образом можно как-то ограничить поле, на котором ему действительно мало равных.

Табаков родился 17 августа 1935 г. в волжском городе Саратове. Незаурядная личность будущего «великого артиста современности» проявилась еще в школьные годы, когда он беззлобно разыгрывал своих одноклассников и учителей. С детства, как и сейчас, он был окружен любовью. «Лелик» – так называли его товарищи, мама, бабушки… Лелик был щекастым озорным мальчишкой, которому прочили великое будущее… врача. В его семье все были медиками, поэтому родители, Павел Кондратьевич и Maрия Андреевна, мечтали о том, что сын продолжит семейные традиции. Теперь Табаков шутит, что «мой вклад в отечественную медицину заключается в том, что я не стал врачом…»

Окончив школу, Лелик поехал покорять Москву и сразу поступил и в ГИТИС, и в Школу-студию МХАТ: «Видимо, приглянулся им. Ведь я был пухленький и с очень светлым, как мне тогда сказали, взглядом». Руководителем курса был Василий Топорков – один из крупнейших театральных педагогов своего времени. О нем у Табакова остались самые теплые воспоминания: «Он доверял мне. Такое доверие мастера льстило и как бы окрыляло. Я начал ощущать уверенность в себе и все более увлекался тем, что ныне называю технологией профессии».

Еще студентом юноша попал в только что созданную Олегом Ефремовым Студию молодых актеров, из которой впоследствии родился театр «Современник». Своим главным учителем в профессии Табаков до сих пор называет Ефремова, так как именно в «Современнике» состоялось становление его как актера и именно Ефремов дал ему «некий компас ощущения себя по отношению к сообществу, сознание себя в сообществе».

Всего за первые три года работы молодой актер сыграл более 15 ролей. В 1966 г. на сцене «Современника» состоялась премьера «Обыкновенной истории», где Олег играл героя, прошедшего путь полного перерождения от юного романтика до самого заурядного циничного обывателя. Спектакль со временем стал театральной легендой, был перенесен на телеэкран и удостоен Госпремии. В 1968 г. состоялся режиссерский дебют Олега: в студии «Современника» он поставил студенческий дипломный спектакль «Женитьба».

В это время в театре у Табакова практически не было новых ролей, но этот пробел с лихвой восполняло телевидение, где он сделал много талантливых, ярких, новаторских работ. В 1970 г. Олег Ефремов ушел во МХАТ, и Табаков занял его пост – стал директором «Современника», отдавая свои силы обновлению театра и его репертуара. «К тому времени я уже овладел своей профессией настолько, – вспоминал актер, – что ощущал нестерпимую потребность передавать ее из рук в руки, продлеваться в учениках…» Назрела необходимость создания собственной студии, которая и была образована в 1974 г. Первоначально было отобрано 49 учеников старших классов московских школ, через два года из них осталось 8 лучших.

В это время семейная жизнь Табакова дала серьезную трещину. Со своей женой, актрисой Людмилой Крыловой, он познакомился в 1958 г. Свадьбу праздновали в ресторане ВТО: «Наши ребята вынесли невесту в большущей белой коробке – Люся была так невелика, что и ее подвенечное платье с фатой, и сама она свободно там уместились, – и вручили мне из рук в руки. Новый, 1960 г. мы встретили, вселившись в жилище, которым владел Люсин отец. Ну а в июле, спустя чуть более полугода после свадьбы, появился на свет наш первенец – Антон. Дочь Александра родилась спустя 6 лет.

Вообще семейная жизнь – вопрос деликатный, и я никогда не стану выносить на публику подробности такого свойства. Мы прожили 30 лет и три года, почти по стихотворному пушкинскому эпосу. Другое дело, сколько я нагрешил и какова моя вина перед Людмилой… Единственное, что я могу сказать: я старался не делать ей больно».

В 1976 г. Табаков ушел с поста директора «Современника», много и плодотворно работал на радио и снимался в кино, но в основном посвящал себя преподавательской работе в ГИТИСе. С ноября 1978 г. курс Табакова обосновался в отремонтированном собственными силами подвале на улице Чаплыгина: «Появилась уверенность, что у нас уже есть с чего начать свой театр, что мы имеем на это заслуженное право…» Однако судьба распорядилась иначе: разрешение на открытие театра Олегу Павловичу не дали, а вскоре ему вовсе было запрещено заниматься педагогической деятельностью. Но, вопреки всему, в подвале на Чаплыгина продолжали играть спектакли – вечерами, ночами, в свободное от репетиций и спектаклей на «основных» местах работы время.

Спустя год после «запрета на профессию» новое руководство ГИТИСа предложило Табакову набрать новый курс. Так появилась вторая студия, куда, среди прочих, пришла учиться московская школьница Марина Зудина.

В декабре 1986 г. вышел приказ об открытии в столице трех новых театров, среди которых был и Театр-студия под руководством Олега Табакова. Так сбылась его заветная мечта о собственном театре, который вскоре в народе окрестили «Табакеркой». Однако начало пути было отнюдь не безоблачным. Некоторые критики не восприняли всерьез появление новой студии, но зрительный зал в «подвале» был переполнен всегда. С первого дня Олег относился к театру как к своему детищу и называл его «большой семьей, где много детей и где все по справедливости». Самым любимым «ребенком» Табакова в то время была его ученица Марина Зудина.

Марина родилась в Москве 3 сентября 1965 г. в семье журналиста Вячеслава Васильевича Зудина. В детстве она училась в театральной студии при Бауманском Дворце пионеров. Когда девочка собиралась поступать в театральный вуз и ее уже разочаровали на нескольких просмотрах, ее мама, преподаватель музыки Ирина Васильевна, сказала: «Вот, Табаков набирает. Если он тебя не возьмет – тогда тебя никто не возьмет».

В ГИТИС на предварительные отборочные туры она опоздала: «Пришла сразу на конкурс. И Табаков меня взял. У него есть свои необъяснимые критерии в оценке способностей учеников, особое чутье, сродни шестому чувству. Он часто берет к себе на курс людей нестандартных, которые заваливают экзамены… В результате из этих “неудачников” получаются весьма талантливые актеры». Учась в институте, Марина снималась в кино. В 1985 г. она дебютировала в фильме «Валентин и Валентина», затем снялась в таких замеченных зрителем лентах, как «Забавы молодых», «Мордашка», «Исповедь содержанки», «Дубровский».

Уже на втором курсе она по уши влюбилась «в гениального педагога, в яркую личность, в бурлящую энергию, в обаяние» Табакова. Это чувство полностью отличалось от предыдущего отношения к сверстникам: «В школе, на первом курсе были какие-то влюбленности, но настоящая возникла только к Олегу Павловичу. Что бы меня сейчас заставило два часа на морозе ждать человека для того только, чтобы он довез меня до метро? И если бы он не откликнулся, я бы страдала. Ведь я начиталась романтических историй, любовных романов. И у меня уже настал момент, когда я готова была сама признаться в любви. Я хорошо помню, что в тот день стояла плохая погода… И я решилась».

Их роман длился очень долго. Марина могла выйти замуж «раз сто и не ждать 12 лет, пока Олег Павлович разведется». Но она в своей жизни так и не встретила мужчину, который бы оказался сильнее его: «Не скрою, были очень выгодные варианты. Если бы Табаков тогда не развелся, я не была бы обделена мужским вниманием. И если завтра Олег Павлович скажет, что больше не хочет со мной жить, у меня, конечно, будет большая личная драма, но при этом одна я не останусь никогда».

Для него же всегда работа была на первом месте. Бывало так: «У него что-то отменилось, он тут же звонит и назначает новое дело. Ну почему, если мы это свободное время можем провести вместе?! Он мог на полтора месяца уехать работать в Америку, к примеру. Для меня это было немыслимо, но я мирилась. Он просто не думал, что в результате соединит свою жизнь с моей. Поэтому я не была приоритетом».

Сейчас Марина считает, что нужно было быть поэгоистичней. А тогда она могла часами ждать звонка: «И если он не звонит – все, я ничего не хочу, какая, блин, работа, я сижу и страдаю… Или у нас отменяется встреча. То же самое. Да еще когда ты не можешь позвонить и поговорить нормально, мобильников же не было тогда… Я сейчас понимаю, что была очень незащищенная. Полностью была поглощена чувствами. Не то что роль попросить, я даже МХАТовского «Мудреца» не смотрела, где он Мамаева играл. Билеты очень трудно было достать, а я стеснялась попросить. А он, наверное, думал: не просит – значит, неинтересно. Так я этот спектакль и не видела»…

Сам Табаков признавался, что любовная связь, длящаяся более десяти лет, «что-то непостижимое для меня прежнего. Конечно, бывало всякое: на заре этого романа Марина не раз писала мне письма, подытоживающие наши отношения, после того как я последовательно и логично пытался убедить ее, что ей надо решать свою жизнь без меня… А потом все начиналось снова. Я ощущал свою вину перед ней и был убежден, что никогда не смогу оставить своих детей. Все это было некой легендой, придуманной мною в подростковом возрасте, но ей я пытался следовать до встречи с Мариной».

После развода с первой женой Табаков жил с Зудиной в гражданском браке около года. А потом они расписались: «Просто я ждала ребенка, поэтому мы и зарегистрировали наши отношения. У нас не то что свадьбы, даже свидетелей не было. Забежали в загс между репетициями. Я как была в джинсах, так и пошла. Вот и все… Мы ведь очень много лет были вместе, поэтому от штампа в паспорте ровным счетом ничего не изменилось».

Марине коллеги тут же присвоили кличку «Снайпер» – мол, десять лет лежала в засаде и «сняла» приз одним метким выстрелом. Строили предположения, каково ей живется в старой табаковской квартире (переезжать с Чистых Прудов «молодожен» категорически не захотел). Иными словами, Зудиной завидовали.

Действительно, было чему завидовать. Но иногда Марине бывало очень грустно, и когда говорили: вот, она благополучна, она думала: «Боже, а как я жила?! Но с другой стороны, это было так радостно, с такими сильными эмоциями, что я вспоминаю это время как счастливейшее. Десять лет такого накала… Хоть и считается, что пылкий роман может длиться года 2–3 максимум. Правда, все обостряется, если люди не могут быть вместе». К тому же в то время у Табакова возникали и другие романы с актрисами, романы достаточно известные, однако ни с кем из них он не остался. Зудина смеялась: «Видимо, не нашлось второй такой идиотки, которая сидела бы рядом с ним 10 лет, ничего не просила и была счастлива».

В 1995 г. Марина родила сына, которого назвали Павлом. Сегодня ребенок для ее мужа – самая большая радость в жизни. Как считает актриса: «Во всяком случае, большая, чем я. Табаков-самый-младший дает Табакову-самому-старшему новые силы, открывает новые резервы для творчества».

После родов она сразу начала играть в спектаклях, но кормила сына шесть месяцев. А в форму вошла лишь через год. Когда Зудина поступала в институт, весила на 15 кг больше, чем сейчас. Секрет она объясняла просто: «Появилось много новых забот, малыш… Вообще, я стараюсь никогда не есть на ночь. Раньше обожала булочки, сейчас распрощалась с этой любовью. Хотя иногда позволяю себе пирожное. По утрам стараюсь делать зарядку. Еще я хожу в сауну, на массаж. Считаю, что главное для женщины – выспаться. А вот я совершенно не высыпаюсь».

В это же время Табаков впервые выступил в качестве продюсера пьесы Ж.-К. Брисвиля «Ужин». Спектакль, имевший огромный успех у зрителя, шел во МХАТе, на сценах Самары, Саратова, Петербурга. Последующими продюсерскими работами Олега стали спектакли «Сублимация любви» по комедии А. де Бенедетти и «Любовные письма» А. Гурнея.

Начиная со своей первой роли в картине М. Швейцера «Саша вступает в жизнь» (1957 г.), Олег Табаков неразрывно связан с кинематографом. В его послужном списке такие фильмы, как «Война и мир», «Достояние республики», «Семнадцать мгновений весны», «Лев Гурыч Синичкин», «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Д’Артаньян и три мушкетера», «Несколько дней из жизни Обломова» (главный приз за лучшее исполнение мужской роли на международном кинофестивале в Оксфорде), «Ах, водевиль, водевиль», «Мэри Поппинс, до свидания!», «Человек с бульвара Капуцинов», «Ширли-Мырли», «Сирота казанская», «Президент и его внучка» и многие другие.

С 1976 г. Олег много и плодотворно работает за рубежом в качестве режиссера-постановщика и преподавателя. В театрах Венгрии, Финляндии, Германии, Дании, Австрии, США им поставлена русская, советская и зарубежная классика, всего более 40 спектаклей. На базе Гарвардского университета Табаков создал и возглавил Летнюю школу им. Станиславского. С 1986 по 2000 гг. он был ректором Школы-студии МХАТ, руководителем совместной аспирантской программы Школы-студии и Университета Карнеги Меллон (США).

Сейчас он дошел уже до такой известности, что может «торговать голосом». Большие проблемы решает в одно голосовое касание, телефонным звонком, в расчете на то, что на том конце провода замрет от восторга одна из бесчисленных российских секретарш. И они замирают! Не только секретарши – точно так же этот голос действует и на особей мужского пола. В России артистов не просто уважают, их обожают, ими любуются, им идут навстречу. Сколько квартир он добыл, скольких выручил из беды, сколько людей переселил в Москву, сколько законов обошел одной этой убойной фразой: «Добрый день, это Олег Табаков».

К своей пробивной способности Олег Павлович относится с юмором, но использует ее не без азарта. Знает, как расколоть любого начальника, как из него «вынуть» помощь. Он ничем за это не платит – ни репутацией, ни именем. Политически он нейтрален – как и положено истинному лицедею, но природу власти, особенно российской, знает по-актерски, то есть изнутри. Он переиграл людей власти всех сортов и режимов – от председателя сельского райсовета Кронида Голощапова и президента Ельцина до руководителя германской разведки Вальтера фон Шелленберга. Последнего он наградил такой узнаваемостью, что племянница обаятельного фашиста прислала открытку с благодарностью за глубоко человечный подход к образу дяди.

С 2000 г. Олег Табаков возглавляет Московский Художественный театр имени А. П. Чехова. Всячески демонстрирует на публике любовь к жене. Поминает ее по любому поводу – и кстати, и всуе. Когда выступал перед журналистами в качестве свежеиспеченного худрука МХАТа, несколько раз отклонился от главной темы: «Можно было бы, конечно, начать ставить спектакли на жену…», «Мне ничего не нужно – жена у меня упакована…»

Сейчас Зудина жалеет, что не родила ребенка раньше: «Отказывалась от этого, потому что понимала, что ребенок – не аргумент для удержания мужика. Ребенок самоценен. Детей надо хотеть и детей надо ждать». А ее муж сетует: «Я жалею, что мы потеряли столько времени». Но Марина считает, что не потеряли: «Десять или 12 лет страсти – это многому нас научило. Без желания, без чувственности семья все равно не может существовать. Я такая натура, что мне надо было жить страстями. Поэтому в кино у меня было столько дурацких работ: пусть эпизод, лишь бы с Табаковым. И 6–7 лет работы у него в театре – для меня профессия вообще была на втором плане. На первом – он. Я очень поздно начала жить не только чувствами, но и головой. Мне надо было одно – играть взахлеб, со слезами и про любовь, про любовь, про любовь».

«То, что я любил, я по-прежнему люблю, то, что ненавидел, – по-прежнему ненавижу, – признавался Табаков журналистам. – И плачу от того же, и смеюсь потому же. Хотя… с годами смеюсь чаще. Слава Богу, который дал мне способность хоть иногда видеть себя со стороны. В зеркале ванной комнаты, например. Или с трудом завязывающего шнурки ботинок, потому что мешает собственное брюхо, навевающее мысли о бренности существования и о собственном несовершенстве. Но не стоит отчаиваться только потому, что выросло брюхо. Есть в жизни мгновения, которые придают ей огромный смысл. Вот когда младший сын говорит мне: “Подыми меня вверх, неожиданно”, – я задыхаюсь в эту секунду от полноты чувства жизни».

Уже сейчас видно, как проявляются у Павла родительские черты: «Терпимость и системность – от Марины, а все остальное, касающееся энергетического ресурса, разнообразия и жуликоватой изобретательности в достижении цели, которую он ставит перед собой, – это от меня. Павлик уже прекрасно знает, на какие именно надо кнопки нажимать, чтобы чего-то добиться от человека. Бульдозерность в достижении цели – моя, а склонность сгущать, драматизировать события – это от матери. Так распорядилась природа. Господь наградил меня Мариной, а Марина подарила мне Павла. Иногда мне кажется, что это счастье дано мне не совсем по заслугам…

Работа, так же, как и мои дети, мои внуки, так же, как жена моя, – и есть основной стимул моего существования. А может быть, даже и развития. Потому что никогда не теряю надежды на то, что могу еще чему-то научиться. Как говорил граф Толстой: “Е.Б.Ж.” – “если будем живы”»…

Тем не менее, Марина допускает, что ее семейная идиллия может быть разрушена в один момент: «В жизни все возможно. Я не люблю, когда люди зарекаются: вот, мне никто никогда, кроме тебя, не будет нужен. Не надо канонизировать собственную историю, потому что она не закончена. А пока она не закончена, нельзя сказать, что она состоялась именно так, а не иначе. В данный момент мы вместе, мы зависим друг от друга, в нашей жизни было много настоящих страстей и настоящей боли, и мы причиняли эту боль, потому что были неравнодушны друг к другу. Если наступит момент, когда я успокоюсь и начну жить только своими интересами, тогда все будет кончено».

Вообще она считает, что ее муж «надежный, верный, настоящий человек. Но вдруг такое разочарование будет, что я скажу: все было не то и не так. Эти 20 или 25 лет были ошибкой. Я не хочу, чтобы такое случилось, но и не зарекаюсь. Когда Олег Павлович в очередной раз напоминает, что его отец сочетался последним браком в возрасте семидесяти трех лет, я прошу: “Ты только меня заранее предупреди”. Возможно, все еще впереди и у него, и у меня».