ВАЛЕНТИН ГАФТ И ОЛЬГА ОСТРОУМОВА

В последнее время Остроумова с грустью вспоминает те периоды в своей жизни, когда она была уверена, что исполнение евангельских заповедей является не обязательным. Она считала, что «ценно то, что дорого стоит материально, ценно наслаждение, один ведь раз живем. Но прожив ту отвратительную пору своей жизни, ты понимаешь, что это была потеря времени, лет, сил на какую-то мышиную возню… А потом происходит что-то, что невероятно больно… Вдруг понимаешь, что мир держится на очень простых вещах: на сострадании, на доброте, на ответственности по отношению к любимым людям.

Сегодняшняя жизнь обогащена не только твоим личностным опытом, но и тем, что уходит поверхностное восприятие жизни, ты начинаешь дорожить каждым мгновением, потому что понимаешь, что время твоего пребывания на земле потекло в гору. На взлете не замечаешь времени, окружения природы, потому что летишь внутрь себя. Гораздо интереснее лететь от себя, наблюдая и пестуя каждую малость вокруг. Открываешь, казалось бы, такие простые вещи, как восход солнышка, почки на деревьях, подснежники… Может быть, то, что я говорю, покажется кому-то сентиментальным, но поверьте, человек, сохранивший в себе чувственность и способность удивляться, быть искренним к сорока, навсегда остается молодым, а то и ребенком, и это замечательно».

Пережив два развода, эта отважная, по определению окружающих, женщина нашла в себе силы пуститься в новое семейное плавание. Произошло это случайно. Ольга уже смирилась с тем, что будет одна, никого не искала: «Когда мы встретились с Валей, даже не были знакомы, хотя до этого вместе снимались в “Гараже”. Но тогда подойти к нему боялась и вообще всех боялась – там собрались такие мэтры: Саввина, Гафт, Невинный, Мягков. А потом, много лет спустя, какая-то организация пригласила меня выступить в кафе на 8 Марта. Спросила: а кто там будет? “Гафт”. Подумала: если Гафт согласился, значит, нормально. А Гафту позвонили и сказали, что Остроумова там будет. И он почему-то согласился».

Оказалось, что это кафе расположено в Сокольниках, где прошли его детство и юность. Была весна, и Гафт предложил: «А может, мы с вами как-нибудь погуляем? Тут так хорошо. Я вам все покажу». Начались встречи, и вдруг он исчез на четыре месяца: «Что же это? Надо же как-то объясниться: не могу или не хочу. Я, естественно, тоже не звонила. Но было чувство, что это не конец. Лишь окончился первый акт. И дали антракт. Вскоре раздается звонок: “В общем, я не могу без вас”. Мне как-то сразу легко стало: “Давайте, – говорю, – начнем второй акт. Интересно, сколько он продлится и каким будет третий”?»…

Вопрос, конечно, не праздный, ибо Валентин Иосифович – человек сложный и неординарный. Главный режиссер «Современника» Галина Волчек говорит о нем: «В театре одни Гафта любят безоговорочно, другие – с оговорками. Валя может правду сказать в глаза. Он – из тех, кого называют совестью коллектива».

Валентин Иосифович Гафт родился 2 сентября 1935 г. в Москве в семье адвоката. Его детство прошло на улице Матросская тишина в окружении самых разных по духу учреждений: напротив – психиатрическая лечебница, чуть правей – тюрьма, левей – студенческое общежитие МГУ и рынок: «весь мир в миниатюре».

В юности он занимался в драматическом кружке и после окончания школы поступил в Школу-студию МХАТ, где учился вместе с будущими звездами кино и театра Олегом Табаковым, Евгением Урбанским, Майей Менглет и другими. На вопрос, как он стал актером, Гафт отвечает: «Да как все. Молодой человек, на мой взгляд, обладает некой только ему присущей интуицией, энергией. Благодаря им он смело идет вперед, ничего не боясь. Потому что мало еще чего знает. И эта иррациональная энергия неуемна, всесокрушающа. Выбор будущей профессии, как правило, бывает неосознанным… Что-то попросту притягивает именно к этому виду деятельности.

Но рано или поздно, когда молодой человек встречается с первыми трудностями, эта энергия проверяется на крепость. Масса препон на пути любого, идущего вперед, способна сломать его, остановить, повернуть обратно. Этот процесс неудач может быть настолько длительным, что в результате сокрушает честолюбивый порыв. И вот тут главное – поверить в правильность своего выбора, в истинность первого импульса». Своими учителями он считает замечательных театральных актеров старшего поколения Василия Топоркова, Павла Массальского, Василия Маркова и, конечно же, Олега Ефремова: «Ефремов – мой учитель номер один и главный пример! Он был учителем на моем курсе и в тот момент стоял на пороге создания театра “Современник”».

С 1957 г. актер работал в разных московских театрах, но, не находя общего языка с режиссерами, нигде долго не задерживался. В это время он женился на красавице-балерине Инне Изоргиной. В этом браке родилась дочь Ольга. Девочка с детства, как и мать, занималась балетом: окончила Московскую государственную академию хореографии, десять лет танцевала в труппе Кремлевского балета. Потом решила стать драматической актрисой и поступила в ГИТИС. Гафт был очень привязан к дочери и, несмотря на то что в начале 1980-х гг. развелся с ее матерью, всегда заботился об Ольге и принимал живейшее участие в ее судьбе.

Но жизнь дочери оборвалась трагически. Дело в том, что Инна Сергеевна, никогда не отличавшаяся ангельским характером, с годами все больше донимала дочь истериками и скандалами. Не выдержав таких отношений, осенью 2002 г. 29-летняя Ольга покончила с собой. Валентин Иосифович узнал об этом поздно вечером после спектакля…

Потрясенный гибелью дочери, он изо всех сил стремился сохранить самообладание, мужественно пережить несчастье и по вполне понятным причинам отказался комментировать случившееся. А когда спустя некоторое время прочитал, как одна из бульварных газет в подробностях расписала личную жизнь его и дочери, то просто испытал шок: «Все, что там написано, чушь собачья, просто хамство… Не желтая журналистика, а даже черная…

Меня в столичных журналистах поражает их наглость. В центральной прессе публиковалось несколько интервью, которые я вообще не давал. В ряде публикаций попросту извращали мои слова, писали совсем не то, что я говорил, искажали факты, жутко описывали меня в бытовых ситуациях, придумывали всякие скандальные истории. Потом, правда, давали опровержения. А книжки с обоймой эпиграмм якобы Гафта! Ну как с этим бороться? Вот в Питере недавно сам лично на вокзале приобрел брошюру со “своими” эпиграммами. Там матерщина сплошная. Люди вполне могут подумать, что такая я вот гадина. И проглотят это безобразие».

В 1969 г. Олег Ефремов сделал Гафту предложение перейти в «Современник», и актер его принял. Правда, уже через год Ефремов ушел во МХАТ, стал тянуть за собой и Валентина, и тот вновь согласился – написал заявление об уходе. Однако Галина Волчек сумела уговорить его остаться. И актер до сих пор благодарен ей за это.

В кино Валентин дебютировал еще на третьем курсе института, сыграв эпизодическую роль в фильме Михаила Ромма «Убийство на улице Данте». Активно снимать в кино его стали со второй половины 60-х гг. Среди заметных картин с участием Гафта – кинофильмы «Москва, любовь моя!», «Кентавры», сказка «Черная курица, или Подземные жители», телефильмы «Таня», «Здравствуйте, я ваша тетя!», «Семнадцать мгновений весны».

В 1979 г. Валентин встретился на съемочной площадке с режиссером Эльдаром Рязановым, и в результате их творческого сотрудничества раскрылись новые грани актерского таланта, свидетельством чему стали роли Сидорина в сатирической комедии «Гараж», полковника Покровского в драме «О бедном гусаре замолвите слово». Позже Рязанов вспоминал: «Работая над “Гаражом”, я обнаружил в Гафте нежную, легкоранимую душу, что вроде бы не вязалось с его едкими, беспощадными эпиграммами и образами злодеев, которых он немало сыграл на сцене и на экране. Оказалось, что Гафт – добрый, душевный, открытый человек. При этом невероятно застенчивый. Но у него взрывной характер. И при встрече с подлостью, грубостью, хамством он преображается и готов убить, причем не только в переносном смысле, бестактного человека, посягнувшего на чистоту и святость искусства».

У Рязанова Гафт снимался также в фильмах «Забытая мелодия для флейты», «Небеса обетованные» и «Старые клячи». Стоит отметить также сыгранные актером интересные отрицательные роли – Сатанеева в фантастическом телефильме «Чародеи» (по мотивам повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу»), рецидивиста Дедушкина по кличке Батон в детективе «Гонки по вертикали», снятом по роману братьев Вайнеров, вора Артура в фильме Юрия Кары «Воры в законе». У того же Кары Гафт сыграл Воланда в экранизации булгаковского «Мастера и Маргариты», но фильм так до сих пор и не вышел в прокат.

Как-то один из критиков сказал о Валентине: «Я редко встречал человека, более недовольного тем, что он делает». И действительно – большинство своих ролей он не считает удачными: «Может быть, я сам виноват – надо было играть лучше, а не вышло. Я вообще в кино не очень умею сниматься. “На всю оставшуюся жизнь” и “Таня” – вот две работы приличные. У Рязанова иногда у меня что-то получалось».

При этом Гафт не лукавит. Он считает, что в последнее время критики очень часто грешат превосходными степенями: «Только и слышишь: гений, суперзвезда, золотой голос, серебряный и так далее. Лучше я буду вот таким, наоборот. Я актер слабый. Я знаю и видел гениев. Это штучный товар. Их единицы. Но иногда, когда играешь сотый спектакль, вдруг начинает что-то получаться. Тогда это праздник и для тебя, и для тех, кто это видел. Театр – как футбол. Иногда играешь по-чемпионски, иногда проигрываешь аутсайдеру.

Спектакль – это как цветы: вечером они были прекрасны, а наутро уже никто не докажет, как они были красивы. Но зато в театре есть возможность повторения. Кино – это раз и навсегда зафиксированная секунда, и ничего нельзя изменить… А может быть, у меня живот в этот момент болел? Вот я смотрю на себя и вспоминаю: здесь у меня была температура, а здесь я сидел 10 часов, дожидался, и только на 11-й час меня, усталого и разбитого, позвали в кадр… Но этого никто не должен знать».

Из последних киноработ актера стоит отметить драму П. Тодоровского «Анкор, еще анкор!» и поставленную в 1997 г. В. Машковым новогоднюю комедию «Сирота казанская», в которой Гафт снялся вместе с Львом Дуровым и Олегом Табаковым. В 1995 г., отметив свое 60-летие, Валентин Иосифович развелся со своей второй женой – виолончелисткой Аллой, а буквально через несколько месяцев случайно встретил Ольгу… На вопрос, есть ли у него какая-нибудь отдушина в жизни, актер ответил журналистам: «У меня есть чудесная жена Ольга Михайловна Остроумова». Он считает ее подарком судьбы и говорит, что ему наконец-то повезло с семьей.

Ольга Остроумова родилась 21 сентября 1947 г. в городке Бугуруслан Оренбургской области. Ее детство прошло в маленьком домике, недалеко от церкви, священником которой был ее дедушка, человек умный, уважительный и отзывчивый. Отец Ольги, Михаил Алексеевич, был школьным учителем физики. Его отличали тактичность и терпение, невероятная аккуратность и добросовестность. Мать, Наталия Ивановна, была хранителем семейных традиций, среди которых важное место занимали любовь и бережное отношение друг к другу.

Через некоторое время семья переехала в Куйбышев, где девочка пошла в первый класс. В школе она не участвовала в художественной самодеятельности: «Никаких сценок, монтажей, концертов. Потому все мои друзья, родители и даже учителя ну просто шокированы были моим решением уехать в Москву и поступать в ГИТИС». Но Ольга решила твердо, а почему – и сама не могла себе объяснить.

Приехав в столицу, она с трудом нашла здание института. Перед тремя турами вступительных испытаний абитуриенты должны были пройти предварительный отбор. Остроумова вышла перед комиссией и пролепетала свою «программу» в стиле «калинарного Хазанова». Затем, поняв уже, что потерпела полное фиаско, опрометью выскочила из зала, забилась куда-то под лестницу и разревелась: «Я вообще никогда не умела плакать, в том смысле, что, во-первых, обычно сдерживаю себя, а во-вторых, плакать нарочно меня никто не в силах заставить.

Сама не заметила, как обступили меня девчонки, ребята, студенты-первокурсники. Все успокаивают, подбадривают. И вдруг среди этого шума я слышу голос: “Кончай реветь! Иди на первый тур. Они же тебя наверняка не запомнили!” А что, думаю, может, и в самом деле не запомнили». На экзамене она читала Пушкина и победила.

Что касается второго тура, то на этот раз ей нужно было станцевать: «Не помню уже, что я там продемонстрировала, получилось неплохо. В общем, прошла и второй тур. И вот третий… Нужен был опять танец. Ну, я и решила, вдохновленная предыдущими успехами, повторить свой “триумфальный танец”. С тех пор поняла, что нельзя артисту ни в коем случае повторять то, что уже делал. Всегда в таких случаях получается хуже!.. Короче говоря, в самый ответственный момент я грохнулась перед уважаемой комиссией, а когда встала, то на чулках красовались огромные дыры. И все же я поступила, несмотря на заключительный позор…»

Так в 1966 г. она стала студенткой актерского факультета ГИТИСа (мастерская В. А. Вронской): «С тех пор я взяла за правило смотреть на жизнь как на самое прекрасное, что нам подарено природой. Нельзя отчаиваться… Вот, бывает, иду с работы, в руках тяжеленные сумки с продуктами (семью-то кормить нужно!), и вдруг замечаю, что лицо у меня такое скучное, серенькое. “А ну-ка, сделать лицо!” – говорю себе. Смотрю кругом и столько прекрасного вижу, даже улыбка сама собой появляется».

Уже на втором курсе Ольгу пригласили в труппу московского ТЮЗа, а окончив институт в 1970 г., она была зачислена в его штат в качестве полноправной актрисы. В начале 70-х гг. произошли изменения в ее личной жизни. Пробыв несколько лет замужем за молодым актером, Остроумова влюбилась в режиссера Михаила Левитина, который стал ее вторым мужем. Стоит отметить, что Михаил, как и Ольга, в то время тоже имел семью, но это не помешало им, забыв обо всем, броситься в омут невероятной любви. Как вспоминал Левитин, их роман был «встречей двух совершенно непохожих друг на друга существ. Я встретил женщину холодноватую внешне, но страстную внутри, безупречно моральную, чистую… А она, как я сейчас думаю, встретила то, что ей недоставало в себе: свободу, хаос-карнавал…»

Ольга считает, что самое ужасное – это предательство веры в кого-то или во что-то: «Моя вера разбилась. Вдребезги. У меня такое отчаяние было… Могла покончить с собой. Спасли меня только дети. Ради них должна была держаться и делать вид, что все нормально, хотя осталась с ними, совсем маленькими, на нищенскую зарплату. И в какой-то момент меня охватила паника: как смогу их вытянуть? Но во лжи я просто умирала. Поняла: либо останусь человеком и личностью, либо буду растоптана. А ведь сначала была какая-то невероятная любовь… Недавно прочитала повесть, которую бывший муж написал про нас. Она заканчивается словами: “Прости меня, моя звезда”. Ну спасибо и за это». В 1992 г., после почти 23-летней совместной жизни Остроумова и Левитин расстались. В заявлении на развод Михаил предложил Ольге написать: «За безответственное отношение мужа к семье», но Ольга не согласилась и сформулировала: «За безудержную любовь мужа к свободе»…

За 30 лет работы в театре и кино Остроумова сыграла самые разные, порой прямо противоположные по содержанию роли. Ей пришлось пережить и дорогие для каждого актера звездные минуты зрительского признания и творческого триумфа. Слава обрушилась на нее в весьма юном возрасте: «Так случилось в моей жизни, что первая роль и роль, знаменующая собой эдакий качественный скачок в моем творчестве, были сыграны в фильмах одного и того же кинорежиссера, Станислава Ростоцкого».

Ольгу запомнили сразу. С первого же фильма – «Доживем до понедельника». И до сих пор немало ходит по земле мужчин, влюбленных в ту девятиклассницу Риту, красавицу с лукавыми глазами. А после этого были два неудачных фильма, и актриса разочаровалась в кинематографе. Она считала, что только театр является истинным искусством, а кино – это «сплошное производство и монтажи». Но через два года вышел фильм «А зори здесь тихие…», и на Остроумову обрушилась слава.

Правда, сама «виновница торжества» славы стеснялась: «На сцене хочу быть первой, а в жизни стараюсь быть незаметной, не выделяться. Бывает приятно, когда меня благодарят за театральные работы. Или тактично узнают. У нас ведь народ – либо сразу по плечу, либо громко: “Это она? Да нет, не она. Посмотри на эту, у той такие волосы, а у этой…” Я столько оскорблений наслушалась! Есть актрисы, которые не выходят без макияжа из дома. Они и в жизни поддерживают экранный или сценический имидж. Я – нет. И когда мне надо краситься днем, для меня это пытка».

В картине «А зори здесь тихие…» она сыграла роль Жени Комельковой, но самой большой своей творческой удачей в кино актриса считает роль Василисы в фильме «Василий и Василиса». По ее признанию, если бы не было этой роли, то не появилась бы театральная роль Анфисы из спектакля «Вдовий пароход», поставленного на сцене Театра им. Моссовета, где Ольга работает с 1983 г.

Апогей «звездности» Остроумовой пришелся на пору, которую принято теперь именовать эпохой застоя. Именно тогда актриса была названа «идеалом женщины». Сама она о своей работе отзывается в далеких от восторженности тонах. Ольга не считает себя звездой в голливудском смысле этого слова, поскольку он подразумевает некий раз и навсегда созданный для дальнейшей эксплуатации образ, фактически маску. Остроумова же совершенно не может участвовать в том, что уже сделано, пройдено, и старается взять роль с таким женским характером, который еще не был ею сыгран.

Главное же в работе над очередной ролью – всегда оставаться правдивой, будь то на сцене или на экране. Помимо роли Анфисы во «Вдовьем пароходе» дорогими для себя на театральной сцене она считает образы Глафиры в спектакле «Волки и овцы», Эммы в «Мадам Бовари» и Елены в «Днях Турбиных».

Когда-то в юности Остроумова сказала: «Пошли мне Бог столько страданий, чтобы я могла стать хорошей артисткой». Но потом пожалела об этом, когда родились дети: «Но, в общем, всего хватило, всего. Никто мне не помогал. Как говорю, не снимая калош, прибегала, бросалась к плите, что-то варила, кормила, стирала и снова убегала. Как-то справлялась».

Когда в 1975 г. она родила старшую дочь, Ольгу, то буквально приказала себе: «Не становись клушей!» Ей ужасно не хотелось отрываться от ребенка, но она убегала в театр и играла. Когда в 1983 г. появился Мишка, оставляла детей вдвоем и говорила: «Ребята, я человек, личность, женщина, в конце концов, а не только ваша мама. У меня есть работа, которую надо уважать».

Дети выросли совершенно разные по характеру, но в семье никогда не было серьезных конфликтов: «Я растила их так, чтобы мне было удобно. Намеренно делала из ребенка друга, а это совершенно другие отношения. Сейчас Ольга – актриса театра Петра Фоменко, а сын недавно заявил: “Мама, я разочаровался в институте театра”. Ну все, – подумала я, – точно будет актером».

Сегодня Остроумова не жалеет, что мало снималась в кино, отдавая предпочтение театру. Она вообще старалась не сниматься только для того, чтобы быть на виду или заработать денег: «Я в этом смысле гордячка. Все-таки роль – прежде всего, а деньги потом. Старалась не предавать профессию ради денег. А уж когда новое кино пошло, приглашали так: “Ольга Михайловна, значит, 5 тыс. долларов. Один съемочный день. Надо посидеть в ресторане. Красивая женщина какого-то крутого”. Я говорила: “Знаете, я все-таки считаю себя русской актрисой, а не манекенщицей. Извините, мне нужна роль”. Очень много отказывалась. Вот сейчас более-менее кино стало появляться, а то все было как домашнее видео. Ну зачем же в этом сниматься? Нет, не хочу. У меня, слава богу, есть роли в театре».

В ноябре 2002 г. в зале Театра им. Моссовета был невиданный аншлаг. Зрители ругались из-за мест даже после поднятия занавеса. Шла премьера с участием примы Ольги Остроумовой и приглашенного из «Современника» Валентина Гафта. Спектакль с игривым названием «Муж, жена и любовник» объединил мотивы комедии Тургенева «Провинциалка» и рассказа Достоевского «Вечный муж»…

На вопрос журналистов, счастлив ли Гафт в личной жизни, актер отвечает: «Да, иногда бываю счастлив… Я преклоняюсь перед теми супругами, которые каждый раз, ложась спать вместе, все чувствуют будто бы впервые. Это так же прекрасно, как и… редко. Любовь – тоже искусство…» В одном из своих последних стихотворений он так поведал миру о своих чувствах к Остроумовой: