Глава четырнадцатая. ПОЧЕМУ У КОРОЛЕЙ НЕТ КРЕДИТНЫХ КАРТОЧЕК?

Что касается денег, то особы королевских кровей знают только две крайности: или полную беззаботность, или удивительную скупость.

Исключительно бережливым считался, например, Кристиан IX, король Дании, прадед правящей сегодня королевы Маргрете. Он вполне законно попал на датский трон — его дядя, король Фредерик VII, умер, не оставив детей. Принц Кристиан был женат на Луизе Гессен-Кассельской, прапрабабке моей жены. Прежде чем стать королем и королевой, они жили чрезвычайно скромно и замкнуто и не стали приспосабливать свой стиль жизни к новому статусу. Против всякого ожидания интересы великих держав и удивительная красота дочерей Луизы и Кристиана привели двух из них на престолы самых влиятельных стран мира. Старшая дочь, Александра, вышла замуж за принца Уэльского, будущего короля Эдуарда VII, а средняя, Дагмар, стала императрицей России, приняв после крещения имя Мария Феодоровна. Вскоре после свадьбы Александры с английским престолонаследником ее брат Георг-Вильгельм при благожелательной поддержке Англии стал королем Греции.

Такое положение дел превратило замок Фреденс-борг в семейный центр европейских монарших династий. Стиль жизни в Фреденсборге был подчеркнуто спартанским и сельским. В распоряжение гостей, независимо от их ранга, предоставлялись только маленькие комнаты с мебелью из мягкой древесины, к дверям комнат канцелярскими кнопками прикреплялись карточки, сообщавшие, кто именно проживает в том или ином жалком помещении, например: «Е. В. Царь России», «Е. К. В. Принц Уэльский», «Е. В. Король эллинов». Если все комнаты оказывались заняты, то фрейлинам и камергерам приходилось довольствоваться палатками в парке, и порой они не могли по-настоящему оценить деревенское очарование Фреденсборга.

Датские монархи, которых в семье называли «апапа» и «амама», прямо-таки демонстрировали свою склонность к непритязательности, и когда король со своими зятьями устраивали прогулки, то не в экипажах, запряженных четверкой лошадей, а пешком и без свиты. Говорят, именно во время одного из таких походов произошла встреча, о которой потомки ее участников еще и сегодня рассказывают, хохоча и хлопая себя ладонями по ляжкам: Кристиан IX с сыном и двумя зятьями гулял за городом. Тут к ним подошел какой-то мужчина, чтобы спросить дорогу, король объяснил ему, как пройти, и, поскольку он не пропускал ни одной возможности пообщаться со своим народом, начал с ним беседовать. Мужчина решил, что имеет дело с гостями кого-то из местных землевладельцев, и с интересом спросил, как их зовут.

— Ну, — ответил ему Кристиан IX, — это — мой сын, король Греции, а это — два мои зятя, русский царь и принц Уэльский, а я — ваш король.

Мужчина, подумав, что ему морочат голову, в сердцах сказал:

— А я — Иисус Христос! — развернулся и ругаясь ушел.

И австрийский император Франц-Иосиф тоже слыл крайне экономным. Уже внешний вид монарха демонстрировал скромность. Дело в том, что это не венские швейцары, подражая ему, начали носить бакенбарды, а наоборот. Император считал, что он — первый слуга своего народа, и на простонародный манер отпустил свои знаменитые бакенбарды, какие носили тогда лакеи и портье. По словам его камердинера Кеттерля, он был настолько непритязательным, что его без труда можно было «прокормить на пять гульденов в день». За всю свою жизнь Франц-Иосиф ни разу в глаза не видел наличных денег. Когда его младший брат Людвиг-Виктор попросил дать ему на день рождения вместо подарка немного денег, император приказал слуге выдать брату пять гульденов. Князь Гогенлоэ, обер-гофмейстер, вежливо заметил, что этого, вероятно, мало. Тогда Франц-Иосиф увеличил сумму до пятидесяти тысяч гульденов. Князь Гогенлоэ дал понять, что это — многовато. Император, не имевший ни малейшего представления о цене денег и не желавший вести дальнейшую дискуссию, распорядился выдать брату пятьдесят гульденов и запретил какие бы то ни было возражения. Как воспринял эрцгерцог такой чрезвычайно скромный подарок, неизвестно.

Рассказывают о похожем отношении к наличным деньгам у принца Чарльза. Когда в английских газетах в очередной раз поднялась шумиха о якобы экстравагантной жизни престолонаследника, у одного из девяти сотрудников его пресс-службы появилась замечательная идея организовать посещение принцем Уэльским супермаркета. Результат акции оказался неожиданным.

В сопровождении (а может, и под руководством) дюжины, что называется, вручную отобранных придворных журналистов и двух телебригад принц Чарльз прохаживался по проходам одного из супермаркетов сети «Сэйнсбери», бодро толкал перед собой тележку для покупок, а камеры добросовестно фиксировали, как он до краев наполнял ее отечественными продуктами. Принц вел себя как обычный глава семейства, казалось, все идет по плану. Пока он не дошел до кассы. Кассирша сидела на своем месте и явно чего-то ожидала, сзади жужжали видеокамеры — а Чарльз беспомощно оглядывался вокруг и нервно теребил пуговицы манжет. У него не было ни малейшего представления, чего от него ждут. Потом принц сообразил, что нужно заплатить. Он порылся в правом кармане брюк, но не нашел там ничего, кроме белого носового платка с монограммой. Его сотрудник, преданный дурак, забыл снабдить принца перед этой вылазкой в реальный мир самым необходимым — деньгами. Кто-то тут же подбежал и сунул в руки Чарльзу несколько купюр. Сцену у кассы пришлось повторить.

Между прочим, покойная Диана настаивала на том, чтобы получать карманные деньги. Это было новшеством в королевской семье. Собственно, если ты король, то тебе совсем не надо носить в кармане деньги. В конце концов, всегда есть кто-то из сопровождения, кто заботится о таких банальностях. Диана настояла на кредитной карточке семейного королевского банка «Куттс». Но во время регулярных туров принцессы по лондонским магазинам ее появление всегда вызывало скопление людей, от которого она быстро устала и поэтому договорилась со своим любимым магазином «Харви Николс», что ее будут пускать каждую субботу за час до официального открытия, чтобы она спокойно могла потратить свои деньги. Диана устраивала себе из этого развлечение — отпускала водителя и, нагруженная свертками (и сопровождаемая охраной), возвращалась в Сент-Джеймский дворец на такси.

Само собой разумеется, у королевы никогда не бывает при себе денег. Английскому монарху идея носить с собой деньги показалась бы совершенно абсурдной. И кредитных карточек у королевы нет. Точно так же, кстати, как и у датской королевы. А вот испанский, шведский и бельгийский короли не любят выходить из дома, не имея при себе немного денег, есть у них и кредитные карточки. По одному этому факту можно, собственно, понять все об их конституционном положении. Король с деньгами в кармане — просто гражданин, ну, может быть, первый гражданин государства, но все-таки — гражданин.

Это вернуло меня к воспоминаниям о моей встрече с лордом Сьюдли. В своей запущенной квартире он мне очень серьезно объяснял:

— Править только населением страны — означает отказаться от космического аспекта монархии. — Тут он заметил скептическое выражение моего лица. — Я сказал космического, а не комического! — Потом его тон изменился: — Настоящий король, вот теперь слушай меня очень внимательно, знает, что он — король полей и лесов, морей и гор, овец и кабанов, оленей и форелей. Настоящий король везде дома. Это не вопрос собственности, он не владеет своей страной, как миллионер недвижимостью, он сам и есть страна. Главное в монархии не «иметь», а «быть». Все. Лекция закончена.

Пережиток такого понимания монархии сохранился в обычае, согласно которому если король посещает какой-то дом и ему в нем что-то нравится, то хозяева просто заворачивают это что-то и вручают высокому гостю. Поэтому английская королева очень старается во время своих редких личных визитов в имения подданных не комментировать предметы обстановки. Ее мать была не столь щепетильной в этом отношении. Посещений (довольно частых) королевы-матери английские аристократы побаивались. Если она видела красивые часы в стиле ампир, то с непринужденной улыбкой говорила:

— О, какие очаровательные часы.

Хозяину ничего не оставалось, как подарить их ее величеству. Но так как о визитах королевских особ всегда известно заранее, то английская знать стала перед прибытием монарших гостей прятать подальше наиболее дорогие фамильные ценности.

Еще одним реликтом королевского самосознания является и сегодня действующий закон, по которому все лебеди «на и в воде» принадлежат короне. Этот закон существует с XIII века. В то время лебеди считались изысканным деликатесом и поэтому находились под угрозой исчезновения, так что король решил взять их под свою защиту. А поскольку в Англии однажды принятый закон — если он не окончательно устарел — действует вечно, то так оно и осталось. Поэтому один из многочисленных прекрасных титулов английских монархов — властелин лебедей (Seigneur of the Swans). С 1378 года официально существует придворная должность хранителя королевских лебедей (Keeper of the Kings Swans). Раз в году этот хранитель плавает на лодке вверх и вниз по Темзе, пересчитывает и маркирует — символическое действо под названием «Swan Upping» (маркировка лебедей) — всех лебедей, которые попадаются ему на глаза. А тот, кто увидит где-нибудь в Великобритании мертвого лебедя, должен незамедлительно об этом сообщить, и не куда-нибудь, а в Управление королевской недвижимостью (Crown Estate). Однако на практике гражданский долг считается исполненным, если об увиденном сообщено полицейскому, а человека, желающего пройти в Букингемский дворец с мертвым лебедем под мышкой, встретили бы косыми взглядами.

Английский премьер-министр Гордон Браун вскоре после вступления в должность заявил, что собирается покончить с некоторыми «архаичными» привилегиями королевы, например, он подумывает о том, чтобы упразднить право королевы считаться властительницей лебедей. Королевский хранитель лебедей уже подал свой решительный протест.