Блаженство состоит в любви к Богу (по пол. 36 и его схол.), которая проистекает из третьего рода познания (по королл. пол. 32 этой части); потому эта любовь (по пол. 59 и 3 части 3) должна относиться к душе, поскольку она действует, а отсюда (по опр. 8 части 4) она есть сама добродетель. Это первое. Затем, чем более душа наслаждается этой божественной любовью или блаженством, тем более она понимает (по пол. 32 этой части), т. е. (по королл. пол. 3 этой части) тем большую имеет силу над аффектами и (по пол. 38 этой части) тем менее страдает от отрицательных аффектов. Поэтому через то самое, что душа наслаждается этой божественной любовью или блаженством, она имеет власть сдерживать свои похоти. А так как человеческая сила сдерживать похоти состоит в одном только разуме, то, следовательно, никто не наслаждается блаженством потому, что он сдержал аффекты, но, напротив, власть сдерживать похоти проистекает из самого блаженства, – что и требовалось доказать.

Этим я закончил все, что я хотел показать о силе души против аффектов и о свободе души. Из этого видно, что в состоянии сделать мудрый, и насколько он сильнее невежды, который руководится одной похотью. Ибо невежда, не говоря уже о том, что он разным образом волнуется от действия внешних причин и никогда не имеет истинного душевного довольства, живет почти не сознавая ни себя, ни Бога, ни вещей, и как только перестает страдать, то вместе с тем перестает и существовать; тогда как, напротив, мудрый, поскольку он рассматривается как таковой, едва волнуется душой, но, сознавая по некоторой вечной необходимости себя, Бога и вещи, никогда не перестает существовать, а всегда обладает истинным довольством души. Если путь, который я показал как ведущий к этому, и кажется очень трудным, то все-таки его можно найти. И действительно, должно быть в самом деле трудно то, что так редко находят. В самом деле, если бы спасение было так легко и если бы его можно было найти без большого труда, то отчего же могло бы происходить то, что все почти не заботятся о нем? Но все прекрасное так же трудно, как оно редко.