Если бы свободный человек, поскольку он свободен, делал что-нибудь со злым умыслом, то он делал бы это по предписанию разума (ибо только в таком случае мы называем его свободным); поэтому действовать со злым умыслом было бы добродетелью (по пол. 24 этой части), и следовательно (по тому же пол.), каждому для сохранения своего существования было бы лучше действовать со злым умыслом, т. е. (как это ясно само собой) для людей было бы гораздо лучше соглашаться между собой только на словах, а на деле противодействовать друг другу, – что (по короля, пол. 31 этой части) абсурдно. Следовательно, свободный человек и проч., – что и требовалось доказать.

Если бы предложено было такое возражение: «Если человек посредством вероломства может избавиться от опасности немедленной смерти, неужели разум не внушает ему, чтобы он для сохранения своего существования сделался вероломным?», то на него нужно отвечать таким образом: если бы разум посоветовал это, то, значит, он советует это также всем людям, и поэтому разум вообще советует людям, чтобы они вступали между собой в договоры, соединяли свои силы и имели общие права только со злым умыслом, т. е. чтоб они на самом деле не имели общих прав, – что абсурдно.