СКАВРОНСКИЙ ПАВЕЛ МАРТЫНОВИЧ

В книге русского писателя Михаила Ивановича Пыляева (1845–1900), изданной в Санкт-Петербурге в конце XIX столетия, несколько страниц посвящено Павлу Мартыновичу Скавронскому. В наши дни его имя практически не известно. Однако в царствование императрицы Елизаветы Петровны он занимал при дворе почетное место и был широко известен благодаря своим эксцентричным выходкам, связанным исключительно с музыкой.

Высокого положения Павел Мартынович достиг потому, что был сыном родного брата императрицы Екатерины I, Мартына Карловича – лифляндского (латышского) крестьянина. Как известно, Петр I очень любил свою жену-простолюдинку, поэтому и родственники ее были обласканы царем. Родившийся в бедности, Мартын Карлович был принят при дворе, а в царствование дочери Петра, Елизаветы Петровны, стал одним из крупнейших российских вельмож. В 1727 году получил титул графа, потом звание генерал-аншефа и должность обер-гофмейстера. Своему сыну Павлу он оставил огромное состояние. Это, однако, не пошло на пользу его единственному отпрыску.

Энергичный Мартын Карлович знал цену хорошим манерам и образованию, поэтому нанял сыну лучших учителей-иностранцев. Но Павел Мартынович так и не смог сделать приличную карьеру. Все силы его ума и души были направлены на утоление единственной страсти – музыки. К сожалению, музыкальных способностей у графа не было, что вовсе не мешало ему чувствовать себя чрезвычайно одаренным человеком.

В этом Скавронский был убежден уже в юности. Однако его пение и музыкальные сочинения не вызывали у слушателей энтузиазма. Тогда граф решил, что на родине нет настоящих ценителей его таланта, и отправился за границу.

В то время музыкальной Меккой в Европе считалась Италия. Поскольку Скавронский был чрезвычайно богат и швырял деньги налево и направо, вокруг него очень скоро образовался большой круг прихлебателей из числа оперных артистов, музыкантов и просто сомнительных личностей, вовсю расхваливающих его необыкновенный талант. Он задавал им пиры и дарил дорогие подарки в виде изящных сюрпризов, чем прихлебатели были очень довольны.

Как человека богатого и знатного его охотно принимала аристократия. Однако граф и не подозревал, что его чрезвычайная популярность связана с тем, что его новых друзей привлекают его деньги и экстравагантный образ жизни, граничащий с шутовством.

Друзья-музыканты притворно восхищались бездарными музыкальными произведениями, разучивали их и даже выступали с ними на сцене, вызывая либо недоумение, либо возмущение взыскательной итальянской публики. Сочиненные Скавронским оперы ставились на сцене в Италии. Однако за их постановку он платил огромные деньги, закупал половину мест в театре для людей, которые громко аплодировали актерам, заглушая свист и крики настоящей публики. Часть зрителей приходила специально для того, чтобы насладиться этим курьезным зрелищем, а критики соревновались друг с другом в резкости оценок. Графа, однако, это нисколько не смущало. Все неудачи он списывал на недоброжелательство завистников. В этом мнении его поддерживали и мнимые друзья.

Дошло до того, что Скавронский заставил всех слуг в своем доме обращаться к нему только посредством пения. По нотам, написанным хозяином, лакей-итальянец, украшая свое пение колоратурами, сообщал господину, что карета подана, метрдотель-француз – что стол накрыт. Даже русский кучер исполнял целую арию, спрашивая у графа, куда он собирается ехать. Нередко, отвечая графу на вопросы, он с козел пугал своим густым басом прохожих.

Во время парадных обедов вся прислуга Скавронского пела хором, квинтетом или квартетом. Меню исполнял метрдотель; официанты, разливая после каждого блюда вино, хором извещали о названии предлагаемого ими напитка. Сам граф отдавал приказания тоже в музыкальной форме. У гостей, которые во время застольной беседы тоже были вынуждены сочинять музыкальные импровизации, создавалось впечатление, что они участвуют в опере, что, впрочем, быстро утомляло присутствующих.

Так прошло 5 лет. В 1781 году Скавронский вернулся в Россию. В то время ему исполнилось 27 лет. Здесь он вскоре женился на племяннице князя Потемкина Екатерине Васильевне Энгельгардт, а в 1785 году вернулся в Неаполь уже в качестве русского посланника.

По мнению Пыляева, граф совершенно исправился и в дальнейшем вел обычный образ жизни. Но в это трудно поверить. То, что Павел Мартынович не оставил своих привычек, косвенно подтверждается одним обстоятельством: в Неаполь за мужем молодая жена не последовала. Она появилась там лишь спустя пять лет. К тому же в это время у графа появились и другие привычки, очевидно связанные с его новым положением, которые свидетельствуют о нем как об очень недалеком человке. Один из соотечественников, наблюдавший Скавронского в Неаполе, писал: «Соединяет он с крайнею неосторожностью в разговорах высокомерие о своем месте и для того слово “депеши” в разговорах употребляет; везде и во всякой тесноте кричит о сем и людям своим приказывает, что он “il ministro di Moscovia (московский посланник)”».

Чудачества Скавронского очень скоро стали широко известны в России. В 1790 году капельмейстер Екатерины II, испанец Висенте Мартин-и-Солером, написал комическую оперу «Песнолюбие» на либретто статс-секретаря А. Храповицкого, где высмеял поведение Скавронского. Главного героя звали Мелодист. Своих слуг он называл не иначе как Примо и Секондо, а дочерей Агафью и Аграфену величал Адажией и Аллегрой. Несмотря на то что события спектакля происходили в усадьбе сельского дворянина, граф был весьма узнаваем. Будучи в это время в Неаполе, Скавронский на премьере не присутствовал, поэтому не имел возможности обидеться. А через три года он умер, не дожив до сорока лет.

На этом фамилия Скавронских пресеклась. Сыновей Павел Мартынович не имел. Однако старшая из его дочерей Екатерина оставила некоторый след в истории. В 1800 году император выдал ее за Петра Ивановича Багратиона, впоследствии ставшего героем Отечественной войны 1812 года. Екатерина была необычайно красива и несколько лет блистала в салонах Европы. Мужа она не любила, жила отдельно от него и прославилась своими любовными связями. Одним из ее любовников был знаменитый австрийский канцлер, князь Клеменс Меттерних. По обычаям своего времени, когда светские дамы принимали горячее участие в политических интригах, Екатерина исполняла деликатные поручения российского императора Александра I.

После смерти Багратиона бывшая княгиня вновь вышла замуж за итальянского графа Ю. П. Литту. Примечательно, что он, подобно ее отцу графу Скавронскому, тоже был заядлым меломаном, известным своими чудачествами. Благодаря отменному басу, которым он мог перекрывать оркестр, современники называли графа «трубой архангела при втором пришествии». Кроме того, Литта обожал мороженое и поглощал его в неимоверных количествах. По всей вероятности Екатерина Скавронская и ее второй муж были во многих отношениях примечательной парой.