Калли все время трясло от холода. Возможно, поэтому она чувствовала общую слабость. Усталость наваливалась на нее тяжким грузом, да и другие недомогания давали о себе знать. Наверное, ноябрь в этом году выдался не по погоде холодным и морозным, размышляла она. А пока ранним утром накормишь всех животных, натаскаешься корзин с сеном… Лошадям в конюшне было тепло и комфортно, вот только трубы, по которым вода поступает в поилки, перемерзли. Покопавшись среди вещей, Калли отыскала непромокаемую куртку, старую душегрейку из овчины и сапоги на толстой подошве, но теплая одежда все равно не согревала.

Газ в баллонах закончился, канистра с топливом была пуста, но оставался еще электрочайник, в котором можно было вскипятить воду или приготовить что-то из горячего. Хотя есть категорически не хотелось.

– Прояви благоразумие, старуха! – уговаривала она себя. – Закутайся по уши. Пей все время горячее. И на голову нахлобучь старую шляпу.

Ей ли не знать, какую опасность представляет переохлаждение? Вот только почему с таким трудом ей дается каждое движение?

Однако прежде всего – животные. Вера и Роджер Хейз, живущие в деревне, подойдут чуть позже и позанимаются с лошадьми, сделают хотя бы несколько кругов с каждой из них по двору. Ведь лошади не должны застаиваться в стойлах. Еще один ослик пасется на привязи в поле. Но с ним она потихоньку управится сама. Небольшая прогулка по свежему воздуху пойдет ей только на пользу и онемевшие от холода ноги слегка разомнет. Вот только голова! Если бы не эта проклятая головная боль, терзающая ее уже несколько дней подряд! Калли с трудом поднялась с кресла.

Нужно обязательно забрать почту. Почтовый ящик установлен в дальнем конце лужайки. Наверняка пришли письма с новыми пожертвованиями после их последнего обращения к общественности с призывом о помощи. Какие-то суммы перечислялись на их счет регулярно, но всего этого крайне мало для поддержания фермы на должном уровне. К тому же с каждым месяцем поток пожертвований уменьшается. Если эта тенденция сохранится и дальше, то придется искать питомцам новое пристанище. Однако другие приюты отнюдь не горят желанием расширяться: у них те же проблемы с нехваткой средств.

– Не начинай переживать заранее! – уговаривала себя Калли. – Спокойно делай свое дело, а там, глядишь, все и образуется. Главное – сама встань на ноги! Движение и еще раз движение! Нет времени прохлаждаться.

Калли с трудом добрела до водопроводного крана на кухне. Открыла кран – ни капли воды. Три тысячи чертей! Неужели водопроводные трубы перемерзли и в доме? Вот тогда совсем беда! Даже стакан горячего питья она не сможет себе приготовить. Разве что на дне старого чайника осталось немного воды вместе с накипью.

Она глянула на бутылку вина, пылившуюся уже много лет на ее туалетном столике. Вещественное напоминание о том, что она всегда может выпить, если ей этого захочется. Но даже вид спиртного не взбодрил ее в это утро.

– Вперед! Шевелись! Что подумала бы про тебя Мадж, если бы увидела, как ты увиливаешь от работы?

Тяжелая куртка давила сверху, огромные сапожищи, словно кандалы, сковывали каждый шаг. Калли с трудом отворила кухонную дверь и вышла на улицу. Она нашла металлический совок: надо постучать по трубам, попытаться пробить лед, чтобы пошла вода. Но стоило ей взять совок в руку, как острая боль пронзила грудь. Она даже согнулась пополам, не в силах сделать вдох. Неожиданный приступ напугал.

– О боже! Только не сейчас! И не здесь! – воскликнула Калли через силу. Но никто не отозвался. Только лошади подняли головы на звук знакомого голоса. Нужно немедленно позвонить врачу. Она еле доползла до телефона. Пожалуй, это было самое долгое путешествие в ее жизни, когда каждый шаг казался вечностью.

– Ну, вот все же доползла кое-как, старуха! – подбодрила она сама себя и вздохнула с облегчением. И в ту же минуту новая волна боли накрыла ее с головой, и она безвольно опустилась на коврик.