Глава 25

На оперативное совещание собрались в мансарде мэрии – Рейни, Люк Хейз, Сандерс и Куинси. Рейни пришла сюда раньше остальных и последние полчаса приводила в порядок бумаги, заодно ломая попадавшие под руку карандаши. Увидев усеянный желтыми щепками пол, Куинси и Сандерс озабоченно переглянулись. Люк, работавший с Рейни не первый год и лучше знакомый с ее привычками, внимания на беспорядок не обратил.

– Готовы? – Она села за самодельный стол и торопливо собрала разбросанные листки.

Мужчины устроились на металлических стульях.

– Предлагаю для начала пройтись по подозреваемым, поскольку здесь у нас есть кое-какие подвижки. Второй пункт – улики, а потом еще раз наши версии. Устраивает?

Все согласно кивнули.

– На нашем прошлом совещании я взялась проверить Чарли Кеньона и Ричарда Манна как возможных подозреваемых. Чарли можно сразу вычеркнуть. В городе во вторник его не было, он ездил к своей подружке в Портленд, что подтверждают и родители девушки. Как следует из показаний Кеньона, – она раздала три рукописные копии допроса, – он встречался с Дэнни О'Грейди, но ничего не знал о планах нападения на школу. В этом я склонна ему верить. Мы задержали Чарли и предъявляем ему обвинение по наркотикам, так что если бы он располагал ценной информацией, то наверняка предложил бы ее к обмену ради спасения собственной шкуры.

– Чарли, Чарли… – пробормотал Люк.

– Вот именно. Так что Чарли вычеркиваем. Остается Ричард Манн. Я проверила его биографию. – Рейни раздала еще несколько листков. – Ни в чем криминальном не замечен. Оружие на его имя не зарегистрировано ни в Орегоне, ни в Калифорнии. Я позвонила в Лос-анджелесскую школу, где он в прошлом году работал практикантом, и они там просто в восторге от него. Обещали выслать копию личного дела, но я не уверена, что оно что-то нам даст. И последнее. Школьная секретарша, Мардж, подтверждает алиби Манна: она видела, как он вошел в офис с сандвичем в начале перерыва. Сама Мардж оставалась на своем месте – то есть возле кабинетов Манна и директора – до первых выстрелов. Она также утверждает, что, насколько ей известно, между школьным консультантом и мисс Авалон ничего такого не было.

– Вам это странным не кажется? – подал голос Сандерс. – Оба молодые, оба недавно в городе. Уж они, казалось бы, должны были подружиться.

– Конечно, – согласилась Рейни. – Но не подружились. Почему? Может быть, потому, что в ее поле зрения сразу оказался директор Вандерзанден и после этого Авалон уже не стремилась расширить круг знакомств. Не знаю. Я еще поспрашиваю, но без особенной надежды. По шкале от одного до десяти, на которой десятка – это сукин сын, заслуживающий того, чтобы сесть за решетку до конца жизни, я даю Ричарду Манну тройку, основываясь при этом не столько на чем-то конкретном, сколько на том, что он удержал важную информацию. – Она пожала плечами – мол, пыталась, но не получилось. – Что у нас с директором Вандерзанденом? Сандерс?

– Ничего определенного. – Сандерс открыл файл и тоже раздал несколько листков. Рейни отметила, что его записи отпечатаны, и шрифт выбран явно не наугад. – На время стрельбы у Вандерзандена алиби, подтвержденное школьной секретаршей. По ее словам, он вошел в свой офис в конце ленча и находился там, за закрытой дверью. Когда через несколько минут прозвучали первые выстрелы, директор вместе с нею выбежал в коридор.

– Вполне себе алиби, – сказал Люк.

Сандерс покачал головой:

– И да и нет. Проверяя офисы, – тут Сандерс выразительно посмотрел на Рейни, – я обратил внимание, что и в офисе Ричарда Манна, и в офисе директора Вандерзандена окна достаточно велики для взрослого мужчины. Любой из этих двоих мог вылезти в окно, войти в школу через боковую дверь и проникнуть в кабинет мисс Авалон. В принципе он мог использовать Дэнни для проведения отвлекающего маневра. Пока тот стрелял, директор мог вернуться в кабинет через то же окно.

– Плюс в этой версии тот, что она объясняет, почему некоторые дети видели мужчину в черном, но живущие рядом со школой не видели никого в своих дворах. Минус в том, что окна кабинетов выходят на школьную парковку. Насколько велики шансы на то, что человека, вылезающего и залезающего в окно, никто не заметит?

– Случаются вещи и более странные, – пожал плечами Люк, но его никто не поддержал. Шансы, конечно же, были невелики.

– Кстати, если уж на то пошло, здесь можно усмотреть и мотив, – продолжал Сандерс. – В дневнике Авалон есть свидетельство того, что у нее появились сомнения в отношении связи с Вандерзанденом. В последней записи она говорит о том, что хотела бы обратиться к врачу. Ну, знаете, решить свои психологические проблемы.

– Она сказала об этом Вандерзандену? – спросил Куинси.

– Не знаю. Переписки между ними мы не обнаружили. Я также не смог найти близких друзей или знакомых, которые рассказали бы о ее настроениях и проблемах. Коллеги характеризуют Авалон как человека приятного, но замкнутого. Телефонные счета ничего интересного не дают. Звонила ли она Вандерзандену? Неизвестно. Возможно, они общались только лично или по компьютеру. В компьютерах, конечно, все подчищено.

– Итак, у нас есть один возможный сценарий, – подытожила Рейни. – Авалон хотела подвести черту под отношениями с директором. Он в отместку организовал ее убийство, замаскировав его под стрельбу в школе. При этом ему пришлось заставить Дэнни выступить в качестве прикрытия, удалить компрометирующую информацию из всех школьных компьютеров и совершить маневр с выходом и возвращением в кабинет для совершения убийства. – Она нахмурилась. – Сложно, но не невозможно.

– Я бы дал ему шесть баллов, – сказал Сандерс. – У него есть и мотив, и возможность. За Вандерзанденом числится винтовка двадцать второго калибра, но достать незарегистрированное оружие не так уж трудно. Если уж ты вылезаешь из окна кабинета, то почему бы не заглянуть на черный рынок и не купить себе пистолет?

– Согласна, – сухо заметила Рейни и уже повернулась к Люку, когда вмешался Куинси.

– А что миссис Вандерзанден?

– А что такое? – вопросом на вопрос ответил Сандерс.

– Знала ли она о романе мужа? Или, может быть, соседи отметили какие-то проблемы в их браке?

– Хммм… – Впервые за все время детектив оказался в затруднительном положении. – Я поработаю в этом направлении.

А он, оказывается, отнюдь не всезнайка, с удовлетворением отметила про себя Рейни. Кто бы мог подумать.

– Люк, – сказала она, возвращаясь к списку подозреваемых, – введи Сандерса в курс дела по Дэниелу и Энджелине Авалон.

Хейз повернулся к детективу. Никаких записок или распечаток у него не было, а выражение лица ясно говорило, что все эти папочки с цветной маркировкой выдают глубоко укоренившуюся неуверенность самого Сандерса.

– Энджелина Авалон – мачеха Мелиссы, – выложил он без долгих предисловий. – Ее настоящая мать умерла при родах. Дэниел женился во второй раз только через тринадцать лет, и Куинси считает, что у него были «неподобающие отношения» с дочерью.

– Инцест? – недоверчиво спросил Сандерс.

– Так точно, – подтвердил Люк. – Так что если вас интересует мое мнение, я бы дал Дэниелу Авалону пятнадцать баллов. Одно плохо – у него алиби.

– Что за алиби?

– Важная деловая встреча, что подтверждают два клиента. Возможно, конечно, что он нанял кого-то. Не знаю. У мистера Авалона есть охотничий домик неподалеку от Бейкерсвиля. На его имя зарегистрировано пять единиц огнестрельного оружия, но ни одного двадцать второго калибра среди них нет. – Легко, словно читая по бумажке, Люк перечислил: – «Смит и вессон» триста семьдесят пятого калибра, «глок» сорокового калибра, девятимиллиметровая «беретта» и два помповых дробовика «моссберг» двенадцатого калибра.

– Ничего себе! И к чему ж это он готовится?

– К концу света. Оружие куплено осенью девяносто девятого. Может, миссис Авалон опасалась за свой фарфор. Или боялась тех клоунов в комнате Мелиссы. – Люк снова поежился.

– Другими словами, на Авалонов рассчитывать пока не приходится, – заключила Рейни. – Покопаешь еще, Люк?

– Завтра утром первым делом съезжу посмотреть охотничий домик, потом скатаю в Портленд, попробую проверить кое-какие банковские счета.

Рейни кивнула. Остаток вечера Люк планировал провести у дома Шепа. Дружба не была для него пустым звуком.

– Остаешься ты, Куинси. Что у нас по No Lava и Шепу?

– Что? – напрягся Люк. На последней их встрече, когда обсуждались действия Шепа, его не было.

– Все в порядке. – Пирс поднял руку, призывая Хейза успокоиться. – Ничего такого не…

– Да уж конечно! – фыркнул Люк.

– Согласно показаниям школьного персонала, – спокойно продолжал фэбээровец, – никто не видел, чтобы Шеп вошел в здание до начала стрельбы. Кроме того, по данным его журнала, в начале второго Шеп находился у скобяного магазина Хэнка, что подтверждает и сам Хэнк. Учитывая это обстоятельство, представляется сомнительным, чтобы он успел прибыть к школе и совершить убийство до половины второго.

– Вы проверяли его журнал? – Люк все не мог успокоиться.

Куинси оставил вопрос без внимания.

– Шепа можно вычеркнуть. Переходим к неизвестному, писавшему Дэнни с электронного адреса [email protected]. Кое-что я раскопал. Во-первых, если верить Сэнди О'Грейди, аккаунт No Lava принадлежит Мелиссе Авалон.

– Мелисса Авалон писала Дэнни? – удивился Сандерс.

Куинси покачал головой:

– Я так не думаю. Мелисса видела Дэнни каждый день, так что никакой необходимости писать ему электронные письма у нее не было. Я попытался проверить директорию AOL во вторник и ничего не обнаружил. Сегодня утром я обратился за помощью к специалисту AOL. Согласно сервису регистрации событий, No Lava числился в их директории до понедельника, когда аккаунт был аннулирован, а вся информация – удалена. Держу пари, наш стрелок сделал все, когда подчищал жесткие диски на школьных компьютерах. Она…

– Она? – нахмурился Люк.

Куинси поджал губы.

– Как показал Ричард Манн, Дэнни намекал, что его друг по переписке – женщина. Это интересный вариант. Мне только не нравится, что единственный источник информации – Манн. С другой стороны, это кое-что объясняет. Мы отобрали нескольких подозреваемых, но сильных кандидатов среди них нет. Возможно, мы ошибаемся, обращая внимание только на мужчин. По-моему, Дэнни больше тяготеет к женщинам – например, к матери и Мелиссе Авалон. Во многих отношениях он более поддается манипулированию со стороны женщины, чем мужчины.

– Может быть, миссис Вандерзанден проведала о связи мужа… – кивнул Сандерс, поняв наконец цель вопросов Куинси.

– Или Энджелина осознала, какую роль играет в жизни супруга, – продолжил Люк. – Не очень-то приятно узнать, что ты всего лишь заменитель выросшей дочери.

Все повернулись и посмотрели на Рейни.

– Что? Если у меня двойная Х-хромосома, это еще не значит, что я должна знать, какие мотивы толкают женщин на убийство!

Люк, похоже, смутился. Что касается Сандерса, то он лишь деловито кивнул.

Рейни закатила глаза.

– Давайте сведем все воедино. Факт первый: во вторничной стрельбе замешан кто-то еще.

Все согласно кивнули.

– Этот кто-то довольно высок, по меньшей мере пять футов и шесть дюймов, хорошо знает компьютеры и умеет обращаться с оружием.

– Еще как умеет. – Сандерс открыл папку на серой закладке. Серая – оружие? Господи, этим ребятам в полиции штата определенно нечем заняться, подумала Рейни. – Последняя информация от баллистиков. Вам понравится. По крайней мере в отделении баллистики очень собой довольны. Они даже собираются описать это как особый случай. Итак, медэксперт определяет, что на пуле двадцать второго калибра отсутствуют следы нареза, но присутствует след некоего полимера. Слабые следы того же полимера обнаружены на гильзе тридцать восьмого калибра. И наконец, во взятом с места преступления мусоре найдены три кусочка пластика, которые, если сложить их вместе, образуют предмет, размером и формой напоминающий колпачок от ручки. Ну, ну? Что мы имеем?

– Терпеть не могу загадки, – проворчала Рейни.

– Сабо, – восхищенно выдохнул Люк.

– Отлично, – похвалил его детектив.

– И какое отношение сабо имеет к школьной стрельбе? – нахмурился Люк.

– Вы можете объяснить, что это за чертовщина? – спросила Рейни.

Сандерс посмотрел на Люка, который и почтил Рейни объяснением:

– Их используют на охоте. Если коротко, то делается это так. Берешь какой-то пластиковый контейнер и сажаешь в него пулю меньшего калибра, чтобы она вместе с этим контейнером подошла к оружию большего калибра. В этом случае пуля летит с большей скоростью и ее поражающий эффект возрастает. Таким приемом пользуются, к примеру, при охоте на крупную дичь.

– Господи, – Рейни посмотрела на мужчин так, словно попала в компанию сумасшедших, – то есть вы хотите сказать, что кто-то использовал охотничий прием для стрельбы на территории школы?

– К охотничьим хитростям, как мы полагаем, это отношения не имеет, – сказал Сандерс. – Первым о такой возможности подумала медэксперт, и то лишь потому, что читала об этом раньше в материалах о гангстерской разборке в Нью-Джерси. Второе преимущество использования сабо заключается в том, что пулю очень трудно отследить. На ней не остается следов от нареза, ее невозможно сопоставить с орудием убийства. Вот, кстати, и ответ на вопрос Рейни насчет одного-единственного выстрела в лоб. При таком выстреле обычная пуля двадцать второго калибра смертельного исхода не гарантирует. Если же пуля выпущена из оружия более мощного, у нее и скорость, и поражающая способность возрастают. Тот, кого мы ищем, определенно не дурак.

Рейни задумалась, стараясь представить, как все было проделано, а потом коротко взглянула на Куинси. На лице фэбээровца постепенно проступило странное выражение, как будто многое, казавшееся непонятным и загадочным, внезапно прояснилось. Она могла лишь порадоваться за него, потому что лично у нее никакого просветления не наступило. После сцены с Джорджем Уокером и всего услышанного сейчас в висках у Рейни гудело, а рука слегка дрожала, чего остальные, как ей хотелось надеяться, не замечали.

– Как сделать это… сабо? – спросила она.

– В данном случае, как полагают баллистики, пуля двадцать второго калибра, извлеченная из тела Авалон, была выпущена из оружия тридцать восьмого калибра.

– То есть из револьвера Дэнни.

– Нет. Следы в канале ствола не совпадают. Я объясню, но чуть позже. Итак, кто-то – неустановленное лицо, субъект, как говорит Куинси, – хочет скрыть свои следы. У него появляется идея. Он выпустит пулю двадцать второго калибра из револьвера тридцать восьмого калибра. С учетом входного отверстия и веса изъятой пули полиция будет искать полуавтоматический пистолет двадцать второго калибра. И с преступлением его никто не свяжет… Но как сделать так, чтобы оружие тридцать восьмого калибра выстрелило пулей двадцать второго калибра? Вот тут и поможет сабо. Берем пластиковый стержень и стачиваем его до диаметра пули тридцать восьмого калибра. Потом обрезаем по нужной длине и – это уже сложнее – высверливаем дыру сверлом двадцать второго калибра. Режем на три равные части, склеиваем их по основанию, и – вуаля, сабо готово. Вынимаем пулю двадцать второго калибра из гильзы. Заталкиваем ее сверху в сабо, вставляем эту штуковину в гильзу тридцать восьмого калибра и закладываем в барабан револьвера. При выстреле сабо разваливается на три части, а пуля летит и поражает цель. Стрелок подбирает гильзу, уходит с револьвером тридцать восьмого калибра – и концы в воду.

– Подготовка требуется серьезная, – задумчиво сказала Рейни.

– И знание оружия. Сабо применяются давно, но пользуются ими не очень-то часто.

– Теперь, зная, что и как, мы можем отследить пулю?

– Пулю – нет, – сказал Сандерс, и глаза его вдруг вспыхнули. – А вот пластик – да, можем. Баллистики уже собрали все три части и получили отличную модель пули тридцать восьмого калибра вместе со следами нареза.

– Да ладно вам, Сандерс. Выкладывайте, что у нас есть.

Детектив заметно погрустнел.

– А вот дальше только плохие новости. Пока что никаких совпадений по сабо нет. Револьвер Дэнни – результат отрицательный. Как и по другому оружию.

– «Драгфайр», – сказал Куинси. – Общенациональная база по огнестрельному оружию.

– Не-ет, – простонал Сандерс. – Только не это!

– Да, Сандерс, именно это, – оборвала его Рейни. – И работа не такая уж большая – только в масштабах штата. Прогоните через вашу базу данных, а Куинси поищет совпадения по тридцать восьмому калибру. Сабо передадим федералам.

– А что он накопал в моих компьютерах?

– Всего-то двадцать четыре часа, – мягко напомнил Куинси.

– У меня за двадцать четыре часа куча новостей. Я вам даже сабо представил!

– Перестаньте, Сандерс, – добродушно проворчала Рейни. – У федералов игрушки получше. Такова жизнь, и с этим ничего не поделаешь.

Люк, слушавший эту перепалку с озадаченным лицом, подался вперед, положил локти на стол и пристально посмотрел на Сандерса:

– Так вы хотите сказать, что этот… или эта… в общем, неустановленное лицо смастерило специальную пулю, чтобы убить Мелиссу Авалон? Пулю, которую нельзя отследить?

– Пулю, которую предположительно нельзя связать с ним или с ней. Да.

– Но зачем? – спросил Люк. – Есть же Дэнни. Он принес пистолет и револьвер, на которых полно его отпечатков и которые зарегистрированы на его отца. Зачем тогда третье оружие? Разве это не лишний риск? Ведь его могли увидеть с оружием. Или что-то могло пойти не по плану, и ему пришлось бы избавляться от оружия или от сабо. По-моему, дополнительный тридцать восьмой только повышает степень возможности ошибки.

Все переглянулись. Сандерс уже поднимал этот вопрос. И ответа на него пока что не было.

– Может, здесь какой-то символизм? – предположила Рейни и посмотрела на Куинси, главного эксперта по преступному поведению. – Может, использованием пули двадцать второго калибра продиктовано не только практическим соображением, но и причиной личного свойства? У того, кто убил Мелиссу Авалон, была на то причина, и выбор пули как-то с ней связан.

– Господи, она ж не оборотень какой-то, которого можно убить только серебряной пулей, – пробормотал Сандерс. – Двадцать второй – самый обычный калибр.

– А если дело в оружии? Может, револьвер тридцать восьмого калибра с гравировкой «ЛЮБИМОЙ» на стволе подарил ей муж. Может, он растрогал ее этим подарком, а потом она узнала, что подарок благоверный сделал только потому, что крутил шашни с другой и чувствовал себя виноватым перед ней…

– Крутил шашни? – Сандерс вскинул бровь.

– Ладно, пусть будет трахался. Он трахал другую женщину. Так лучше?

– Думаю, мы упускаем кое-что из виду, – негромко сказал Куинси.

Рейни и Сандерс моментально умолкли. Все повернулись к фэбээровцу. Он был серьезен и собран, но глаза блестели возбуждением, какого Рейни у него еще не видела. Куинси разгадал часть головоломки и был чертовски возбужден.

– Давайте взглянем на элементы этого преступления, – ровным тоном начал он. – Во-первых, наше неустановленное лицо использует манипуляцию. Находит проблемного подростка – Дэнни О'Грейди, – знакомится с ним, сначала, вероятно, через Интернет, но потом встречается лично, чтобы закрепить отношения. Ему – или ей – нужен кто-то вроде Дэнни. Он узнаёт мальчика, находит его «кнопочки» и начинает нажимать. Он получает удовольствие от сложной игры. Думаю, Люк и Сандерс правы. Зачем использовать сабо, когда достаточно револьвера Дэнни? Может быть, потому, что он имел такую возможность. По всей вероятности, пуля двадцать второго калибра деформируется и будет бесполезна для криминалистов. Но на всякий случай, если этого не случится, он оставляет полиции еще одну загадочку. Он хочет произвести впечатление своими умениями…

И тут мы подходим к компьютерам. На первый взгляд кажется, что он пользовался почтовым аккаунтом Мелиссы Авалон, чтобы держать связь с Дэнни. Но зачем тогда удалять информацию со школьных компьютеров? Любая переписка, загрузки и так далее покажут только разговоры Дэнни с учительницей. Даже если содержание почтовых сообщений сомнительное, Мелисса ведь мертва. Как ей защитить себя? Но опять-таки одного отвлекающего маневра для него недостаточно. Уверен, когда наши специалисты возьмутся за жесткие диски, они обнаружат, что там, кроме нулей, ничего не осталось. Наш субъект ничего не упускает.

– Но как же Дэнни? – возразила Рейни. – Преступление перестает быть стопроцентно эффективным, если в него вовлечен соучастник. Конечно, сейчас Дэнни испуган, но рано или поздно он заговорит. По-моему, это большая недоработка. Если субъект действительно не хотел оставлять следы, ему следовало действовать в одиночку.

– Нет. – Куинси решительно покачал головой. – У него и в уме не было действовать в одиночку. Какой смысл во всей этой изобретательности и ловкости, если о них никто не узнает?

Рейни замерла. Судя по лицам Люка и Сандерса, их расширившимся вдруг от ужаса глазам, они пришли к тому же, что и она сама, выводу.

– Хочешь сказать… ему нужно, чтобы им кто-то восхищался? Чтобы его мастерство кто-то оценил?

– Да.

– И если Дэнни вдруг сломается и все расскажет…

– Какой фактор прежде всего бросается в глаза в этой школьной трагедии? Эго. Мальчишки всегда пытаются утвердить себя в нашем тесном мире. Дети растеряны и не видят разницы между известностью достойной и недостойной. Да вы что? Наш субъект не заинтересован в молчании Дэнни. Наоборот, он рассчитывает на то, что в один прекрасный день парнишка заговорит. Не сейчас. Не сразу. Стрелку нужно время, чтобы убраться. Но он надеется, что однажды, раскрыв газету, прочтет о тринадцатилетнем мальчике, строящем свою защиту в деле о тройном убийстве на утверждении, что сделать это его заставил некий незнакомец, страшила, монстр. И все эксперты-криминологи снова заговорят о том, что нынешняя молодежь не желает нести ответственность за свои же действия; эксперты-правоведы снова обвинят во всем адвокатов, которые своими конспирологическими теориями только смущают и запутывают присяжных; а наш субъект от души посмеется. Он будет вырезать из газет каждую статью о суде над Дэнни О'Грейди и веселиться.

– То есть о преступлении по страсти речи больше нет? – негромко спросила Рейни.

– Нет. Здесь совсем другое.

– Но тогда почему именно Мелисса Авалон? Особенная, специально приготовленная пуля… Выстрел в лоб… Все указывает на то, что она не была случайной жертвой.

– Разумеется, нет. Просто процесс отбора жертвы отличался от нашего представления о нем. Мне еще раньше следовало обратить на это внимание, когда все только и говорили, как Дэнни сблизился с мисс Авалон и какое терпение проявляла она по отношению к нему.

– Не понимаю…

– Дэнни влюбился в нее, Рейни. Поэтому наш субъект и выбрал именно ее. Подумай, можно ли явственнее продемонстрировать свою власть над подростком, как не склонив его к соучастию в убийстве единственного человека, который был добр и отзывчив к нему? Единственного человека, которому он доверял…

– Но это же полная бессмыслица! – взорвался Сандерс. – Такое просто невозможно. Хочешь подбить мальчишку на что-то плохое – играй на том, что он уже ненавидит. К примеру… Считаешь своего отца козлом? Знаешь, мой тоже козел. А теперь послушай, малыш, как я с ним обошелся…

Куинси покачал головой:

– Вы можете это сделать, детектив, но связь недостаточно крепка. По крайней мере не так крепка, как это нужно нашему субъекту. Согласно методике классической индоктринации, новичка нужно обратить против того, кого он сильнее всего любит. Если это удается, тогда он ваш. Известен случай, когда канадский серийный убийца скрепил преступное партнерство со своей женой, заставив ее участвовать в изнасиловании и убийстве ее собственной сестры. После такого она уже не могла пойти против него. Это означало бы признать содеянное, но вина была слишком велика.

– Дэнни, – прошептала Рейни, – так вот почему он пытался покончить с собой. Господи, как же ему должно быть тяжело!

– Так это сделал Дэнни? – Скривившись, словно от боли, Люк почти с отчаянием посмотрел на Куинси. – Хочешь сказать, что сын Шепа убил тех двух девочек? И сделать это его заставил тот сукин сын?

– Да. Думаю, что, вероятно, так оно и случилось.

– Так кто же он, этот ублюдок? Можешь сказать, кто он? Можешь покопаться в вашей базе данных и дать нам что-нибудь конкретное для работы? – Люк вскочил со стула. На шее, словно веревки, проступили жилы, во взгляде, которым он обвел остальных, было что-то безумное.

Ему никто не ответил. Рейни думала, как Люк каждую ночь сидит в патрульной машине у дома Шепа, охраняя честь и достоинство семьи О'Грейди. Подумала о Дэнни, малыше Дэнни, приходившем после школы в их офис, игравшем в полицейских и бандитов. Бац-бац-бац. Хорошо стреляешь, Дэнни. Так держать, парень.

– И еще одна мысль, – произнес Куинси в заполненной напряженной тишиной комнате.

Все повернулись к нему, спрашивая себя, можно ли ждать от него чего-то худшего, и отвечая – да, можно.

– Убийство – такое же ремесло, как и любое другое. Ему нужно учиться. Первый блин обычно выходит комом. Второй – уже лучше. Те дела, с которыми имеем дело мы, очень непростые.

– Вот же дерьмо, – бросил Сандерс.

Рейни закрыла глаза.

– Он уже делал это, – спокойно продолжал Куинси. – Готов держать пари на что угодно. И если он пользуется Интернетом, чтобы найти отвечающих его требованиям подростков… Мир велик, леди и джентльмены, и только богу известно, где он нанесет следующий удар.

Нарушив неспокойную тишину, зазвонил телефон. Сандерс вздрогнул. Люк первым пришел в себя и взял трубку. Сказал «да». Кивнул. Еще раз сказал «да». Что-то записал. Затем положил трубку, и в лице его проступило что-то такое, отчего у Рейни мурашки побежали по спине.

– Звонил бармен из Сисайда. В заведение забрел какой-то парень. Болтает о стрельбе в школе, задает всякие вопросы. А еще говорит о тебе, Рейни. Мол, все знает. Как ты застрелила свою мать четырнадцать лет назад.

– Наше дело, – решительно сказал Сандерс.

Люк и Куинси кивнули. Оба уже напряглись, словно переключились в режим готовности. Только Рейни не торопилась.

– Да. – Она неслышно вздохнула. Кивнула. Подумала о Дэнни. О психопатах. О той давней ночи. – Да. Пошли.