10.00. 18 августа 2010 года, Кронштадт, 32°C

Катрин вновь пришла в Летний сад и, найдя лавочку в тихом уголке, не оккупированном мамашами с детьми, раскрыла сентиментальный английский роман. Джейн Остин действовала на нее умиротворяюще, ее бескомпромиссные и серьезные барышни вселяли в Катрин подобие уверенности в будущем благополучии. Когда-нибудь кончится весь этот кошмар, она вернется в Москву, ее встретят Андрей и Серж… или один из них…

– Слава Богу, я наконец тебя нашел! – она вздрогнула, подняла голову и не смогла удержать недоуменного возгласа. Перед ней стоял тот, кого она менее всего ожидала увидеть в этом тенистом парке. Странно, но она почти обрадовалась.

– Ты? – произнесла Катрин и улыбнулась. – Как ты меня отыскал? Ведь никто не знает, где я.

– Прям таки никто? – улыбнулся он. – Знаю я. И боюсь, что теперь еще кое-кто, – добавил он.

– О ком ты говоришь? – растерялась она.

Он сел рядом и достал навороченный iPhone. Потыкав в него пальцем с минуту, он отправил послание, но телефон не убрал, а стал ждать подтверждения. Через минуту аппарат пискнул, и он, удовлетворенный, убрал его в карман.

– Я сообщил Сержу, что нашел тебя, – ответил он на ее вопросительный взгляд, – он очень переживает.

Катрин молчала, удивленная его появлением, словами и действиями.

– Здесь все еще жарко, – сказал он, устремив взор куда-то в листву, – а в Москве грозы каждый день. Того и гляди, деревню Гадюкино смоет.

Чуть отклонившись, смерил одобрительным взглядом ее стройную фигуру в длинной черной юбке и серенькой маечке.

– Великолепно выглядишь, – похвалил он. – Балтийский воздух тебе на пользу.

Катрин знала, что он не льстит. Она действительно выглядела отдохнувшей, умиротворенной и, чего душой кривить, не такой худой, а вернее сказать – тощей, как две недели назад. Ирина могла гордиться результатом своих трудов.

– Что это? – спросила она, увидев яркую коробку, лежащую рядом на скамейке.

– Барби-русалка, – усмехнулся он, – подарок.

– Кому?! – поразилась она.

– Малышке по имени Катя. Хотел передать лично в руки, но теперь вряд ли удастся. Нет времени.

– Я не понимаю, – прошептала она.

– Тебе и не нужно, – он покачал головой, – просто слушайся меня, и все будет хорошо. Он до тебя не доберется.

– Кто – он? – трепеща, спросила она, страшась услышать ответ.

– Твой поклонник, Катрин, – глаза его были грустны.

– Что ты несешь? – отшатнулась она. – Какой еще поклонник?

– Как какой? – он слегка пожал плечами. – Влюбленный в тебя без памяти. Что тебя удивляет? Ты давно знаешь, кто он.

– С чего ты взял! – она в страхе отодвинулась. – О ком ты говоришь?

Ее собеседник склонился к ней и прошептал на ухо, приподняв прядь волос:

– Его имя знают все. Следствие закончилось, и его вина доказана неопровержимо. И он взял твой след, как легавая собака…

– Не темни. Говори прямо. – Катрин стало дурно, и он обнял ее за плечи.

– Катрин, милая… Это Орлов. Он действительно свихнулся на тебе. Поверь, мне так жаль… мне бы так хотелось, чтоб это был не он. Катрин… – он едва успел подхватить ее, когда она стала сползать со скамейки.

Вот и все. Остальное – ерунда. Он поднял ее на руки и нырнул в густые заросли. Его машина стояла на соседней аллее. Въезд на территорию запрещен, но какие только проблемы не решает купюра в пятьсот рублей в провинциальном городе!.. Он уложил Катрин в багажник, заранее застеленный чистым одеялом, головой на заботливо приготовленную подушку и прикрыл ее легким покрывалом. Полминуты заняло, чтобы сделать ей инъекцию морфина. Теперь Катрин долго не проснется. Спи, милая.