Невольничьи рынки — это места, где римский космополитизм проявляется нагляднее всего. Рабов привозят из самых удаленных уголков империи и из-за ее пределов, они принадлежат к самым разным народностям. Интересно отметить, что в империи не существует такого понятия, как расизм, и никого не преследуют за цвет кожи. Различия между людьми определяет их статус: ты либо римский гражданин, либо чужеземец-"перегрин" (peregrinus), либо раб.

Продажа рабов четко регламентирована: торговец должен оплатить ввозную пошлину и налог с продаж. Обычно римляне презирают этих торговцев, многие из которых — восточного происхождения. Где же они находят рабов на продажу? И как вообще становятся рабами? По-разному. Некоторые рождаются уже рабами: если ваша мать рабыня, то ее господин может делать с вами что пожелает, ибо вы автоматически становитесь его собственностью. Он может оставить вас у себя или продать, чтобы на этом заработать. Зачастую римляне, владеющие большим количеством рабов, устраивают настоящие "питомники", пополняющие рынок.

Большая часть рабов, однако, родились свободными, внутри или за пределами империи, а затем попали в рабство: это военнопленные, которых римское государство продает частным лицам (даже в мирное время кое-где ведутся боевые действия, и за каждым выступающим легионом следуют работорговцы, скупающие пленных). Многие рабы покупаются за границей у торговцев из Восточной Европы, Азии или Африки (как в прошлые века ко дворам арабских или европейских правителей или в поместья американских латифундистов поставляли рабов из Черной Африки). Затем идут осужденные уголовные преступники, дети-"отказники", подобранные на улицах и выращенные бессердечными людьми, превратившими их в рабов (подобная участь ожидает и детей, похищенных бандитами или пиратами).

Есть и обычные люди, наделавшие долгов и "проданные" своими кредиторами работорговцу… Хотя закон и отличает их от собственно рабов.

Поражает последняя форма рабства — та, которую мы могли бы определить как "самопорабощение". Речь идет о людях, родившихся свободными, но столь бедными, что они "продаются" другим…

Как мы говорили, велика разница между рабами городскими (familia urbana) и сельскими (familia rustica). С первыми обращаются более мягко, чтобы не снизить их стоимость на случай, если придется выставлять рабов на продажу. А для сельских рабов подобная возможность не предусмотрена. Их жизнь ужасна: за ними присматривает бывший раб, которому господин поручил управлять поместьем или фермой. По его разумению, раб, который не работает, бесполезен. Поэтому все время раба должно быть занято работой, не остается ни минуты на отдых и личную жизнь.

В этих настоящих "концлагерях" (с этой точки зрения виллы представляют собой колонии строгого режима: даже помещение, где спят рабы, называется ergastulum) раб по своей воле не может даже жениться: этим вопросом ведает управляющий, он же выбирает и партнера. В этом смысле раб напоминает корову или собаку. На самом деле различия столь ничтожны, что рабочую скотину называют instrumentum semivocale, а раба — instrumentum vocale. Разница в полуслове!

Иметь много рабов — признак зажиточности. В частных домах обычно прислуживает от пяти до двенадцати рабов, максимум двадцать. Тем не менее некоторые патриции владеют пятьюстами рабами в городе и двумя-тремя тысячами за пределами Рима, в своих поместьях и на фермах.

Существуют и "общественные" рабы, принадлежащие городу или государству, и рабы императора. Они работают в "общественных" местах, например в больших термах, в корпусе вигилов, на складах съестных припасов, в анноне, или же задействуются для прокладывания дорог, возведения мостов и так далее.

Большая часть этих рабов служит в "конторах": они ведают администрацией и финансами. Таким образом, речь идет о людях, умеющих читать и писать и нередко обладающих некоторой культурой. Поэтому с ними обращаются лучше, чем с их собратьями в деревне или в порту.

Все эти рабы позволяют римской экономике держаться на плаву. Закон не рассматривает их как живые существа, а относит к разряду "вещей". Хозяин волен поступать с ними по своему усмотрению, даже убить. Один древний, впоследствии упраздненный закон предписывал казнить всех рабов господина, убитого одним из них, потому что остальные оказались неспособными его защитить и не донесли на своего собрата. Можно представить, какая обстановка царит в рабских familiae в каждом особняке…

За редким исключением, государство совершенно не вмешивается в отношения между хозяином и его рабами. Это замкнутый мир: будут ли отношения дружескими или жестокими, решать хозяину. Это так же естественно, как для нас сегодня естественно, что государство не интересуют наши "отношения" с электрокомбайном или газонокосилкой… Хозяин вправе мучить, калечить, убивать своих рабов.

И что, действительно никто не протестует? Возражают многие, например, Сенека, или стоики, которые считают рабов человеческими существами, а не вещами и требуют к ним соответствующего отношения. И все же важность рабов для римской экономики и финансов столь высока, что никто и не думает о том, чтобы без них обходиться. Тем не менее постепенное улучшение их положения все-таки наблюдается.

Если в республиканский период оно было крайне тяжелым, в эпоху империи со временем рабы начинают получать если не "права", то хотя бы "допущения": им допускается иметь при себе заработанные деньги, чтобы впоследствии купить свободу и жениться по правилам "рабского брака" (хотя их дети и останутся в собственности господина). Смягчается и обращение с рабами, на хозяев налагается запрет убивать рабов. Некоторые обычаи останутся неизменными, например предоставление своего раба "в аренду" в мастерскую, булочную или для иных работ в городе для того, чтобы забирать себе его заработок. Это своеобразная "рента", позволяющая даже бедным людям выжить в Риме. Достаточно иметь одного или двух рабов…

Для богачей есть еще одна форма инвестиций: можно выдать способному рабу некоторую сумму денег (называемую "пекулий" — peculium), приобрести ему мастерскую и положить начало его деятельности в качестве ремесленника, безусловно доходной. Раб, несомненно, заинтересован в успехе своего предприятия, ведь его жизнь будет выгодно отличаться от жизни его собратьев, он будет пользоваться уважением хозяина, а если сумеет, то, получив свободу (что вполне вероятно при наличии уважения со стороны господина), сможет завести свое дело и выбиться в люди.

Как можно узнать раба на улицах Рима? Это нелегко, что подтверждает и греческий историк Аппиан. Внешне он весьма похож на свободного гражданина. Черты лица, выдающие принадлежность к определенной народности, нам не помогут. Потому что многие римские граждане являются отпущенниками либо происходят от бывших рабов… Надо смотреть на одежду, обычно у рабов она более скромная. И искать особые приметы: часто у них на шее висит табличка (или надет и запаян "ошейник"), как у наших кошек и собак. На них написано имя и часто сумма вознаграждения в случае поимки и возвращения раба хозяину… В одной мастерской Остии (на улице Дианы) нашли новый ошейник для раба с надписью: "Держи меня, чтоб не убежал: я сбегаю" (Tene me ne fugiam, fugio).

На медальоне, прикрепленном к другому бронзовому ошейнику, сегодня выставленному среди экспонатов Национального римского музея терм Диоклетиана, можно прочесть, что будет выдано вознаграждение в размере одного солида (золотая монета, введенная Константином, от названия которой происходит итальянское слово "сольдо") тому, кто вернет раба (в случае побега) владельцу по имени Зонин (Fugi, tene me cum revocaveris me domino meo Zonino accipis solidum). Этот раб жил гораздо позже описываемой нами эпохи (между 300 и 500 годами нашей эры), но обычай сохранялся неизменным на протяжении всей императорской эпохи.

Выйдя с рынка рабов, мы встречаемся глазами с плачущей рыжеволосой девушкой, которую тащит за собой мужчина: судьба была к ней благосклонна, но девушка еще не знает об этом: она не попадет в дешевый лупанарий, а будет прислуживать зажиточному семейству, которое проявит к ней уважение, в рамках ее положения… Глядя на ее лицо, растрепанные волосы и юное тело, столь жестоко выставленное на всеобщее обозрение, мы задаемся вопросом: сможет ли она когда-нибудь вернуть себе свободу? Возможно, если ей повезет.

Действительно, многие рабы возвращают свободу с помощью манумиссии (manumissio), то есть освобождения, которое может производиться различными способами. Хозяин может указать это в письме или завещании (весьма распространенное явление). Или, к примеру, сходить на форум Траяна, в базилику Ульпия, куда был перенесен старинный Atrium libertatis (буквально "Дом свободы"), и внести его в цензорские списки в качестве римского гражданина. С этого момента раб становится отпущенником, приобретает римское гражданство и автоматически получает все гражданские права римского гражданина, то есть те же, что и у его бывшего хозяина, которому он по закону обязан "отрабатывать" ежегодно некоторое количество "трудодней". Хозяин стал его "патроном", и эти обязанности бывшего раба называются operaе.

Несомненно, в Риме и во всей империи для освобожденного раба жизнь легче, чем для свободного чужеземца.

Освобождения представляют собой источник постоянного обновления и пополнения римского общества новыми гражданами (весьма активными в плане социального продвижения). Закон поощряет освобождения, не допуская их, правда, в массовом порядке, по легко понятным причинам. Один закон эпохи Августа вводит ограничения на манумиссии по завещанию, определяя соотношение между освобождаемыми рабами и общей численностью рабов в собственности завещателя, ограничивая сотней максимальное число. Мы знаем, что Плиний Старший, владевший почти тысячью рабов, освободил сто из них по завещанию.

С этого момента существование бывших рабов коренным образом меняется. Часто они преуспевают, и их жизнь разворачивается по сценарию, достойному сериала "Династия". Мы знаем по именам, высеченным на надгробиях, что некоторые старинные римские семейства, испытывавшие финансовые затруднения, объединились путем заключения браков с этими "нуворишами": первые выиграли в плане финансовой стабильности и, следовательно, власти, а вторые получили от аристократического рода "прикрытие", необходимое для восхождения по социальной лестнице…

Пока мы гуляем по Траянову Риму, в нескольких километрах отсюда, в Остии, как раз заключается подобный союз. Старинное семейство Луцилиев Гамал, чье богатство опиралось на владение и эксплуатацию земельных угодий, постепенно пришло в упадок и растратило свое состояние. Экономика города резко изменилась после постройки нового порта по приказу Траяна: появился новый, весьма деятельный слой общества, связанный с торговлей.

И тогда Публий Луцилий Гамала решает совершить "великий шаг", несмотря на возражения самых консервативных членов семьи. Он вступает в союз с "врагом". Мало того: он дает себя усыновить некоему Гнею Сенцию Феликсу, чужаку и бывшему рабу. Это новый человек, настоящий местный "делец и заправила" в политике и бизнесе, на взлете своей головокружительной карьеры. Благодаря этому союзу оба они становятся сильнее.